”Врач, это не профессия - это призвание, служить людям, продливать – им здоровье, жизнь, облегчать страдания. Самоубийство, это безнравственно, так же, как и содействие ему. Человек должен принять жизнь и страдания так как есть, то что дано богом. Не противясь и не идя против данного ему сверху.”
А. М.
”Размышления на здоровую голову”
В палате было довольно просторно, даже палатой назвать это нельзя было, стоял письменный стол, стул, окно во всю стену, кровать. В ванной комнате вместо двери, матерчатая занавеска. Прямо, отдельная комната с удобствами, живи и радуйся в ней. Прилег на кровать, спать хотелось смертельно. В комнату, со мной вошло четыре человека. Кардиолог, с тележкой аппаратуры, два лаборанта с переносной лабораторией на плечах и Хельга. Переоделся, свою одежду отдал Хельге, которая тут же, куда-то ее отнесла. Кардиолог установил датчики на мне и пораспрашивал на счет сердечных болезней. Закончив орудовать со мной, молча собрал все на тележку свою и быстро укатил, делать распечатку результатов. Лаборанты наполнили свои многочисленные пробирки, моей темной кровушкой, и так же незаметно, и бесшумно исчезли из комнаты. Я остался с Хельгой, прикрыв глаза впал в дремоту. Очнулся от того, что в комнату вошло пару человек во главе с Кристи.
- Александр, нам надо с вами поговорить, вы меня слышите? Это не займет многo времени, - сказала она.
Как же непривычно, из ее уст, звучит мое имя, во второй раз подумалось. - Да, давайте поговорим, - поднялся я с кровати и встал перед ней.
- Нет вы садитесь, садитесь, - усадила меня обратно. - По предварительным анализам у вас истощение нервной системы, может случится голодный обморок, к тому же анализ крови показал, что у вас токсичное отравление. Вы находились две недели в закрытой комнате и надышались паров бензина. Плюс, вам нельзя было сразу есть сегодня. Мы поставим капельницу вам, примите вот эти все лекарства, - протянула стакан с водой и лекарствами. Я залпом выпил все лекарства.
- Сейчас вам сделают укол, - кивнула, одному из пришедших с ней мужчине. Он подошел, закатал мне рукав больничной рубашки и сделал укол в плечо. Потом, повторил процедуру во вторую руку. Я почуствовал, что проваливаюсь в дремоту. Последнее, что запомнил, подкатили капельницу и стали растирать вену.
Утром никто не будил. Я поднялся, принял душ, вышел в коридор. Где меня встретил улыбающийся во всю ширь своего лица дядечка лет сорока пяти, в белом халате. Судя по халату и надписи на нем, он был медбрат со странным именем Густав.
- Хай, как дела Александр? - Крикнул по норвежски он и бросился обниматься.
Я попытался отсраниться от него, но тем не менее ответил, что все нормально. Из вежливости, спросил как он, работает в дневную смену что ли.
- О, я замечательно сегодня просто прекрасно. По секрету скажу, не пейте лекарства которые вам дают. От них, вы станете овощем и очень быстро. Я как работник больницы вам говорю, последнии лет двадцать здесь работаю и столько насмотрелся. Просто кошмар. Не пейте.
- Да, я и не собирался пить, - пожал плечами я в ответ.
- А вот держите, это надо выпить сейчас, это витаминчик - И протянул мне какую то круглую таблетку.
- А что за витамин? - Сказал я, - витамин С, да?
- Да, да, берите, пейте быстрее! - Простонал он нервно
- Я не тороплюсь, давайте потом выпью.
- Да нет, вам врач сказал сейчас, ну пейте, - и настырно заталкивал мне в руку этот витамин С.
- Да иди ты, - и выбросил витамин в сторону.
- Что! - Заорал он. - Что ты наделал, сука! Где он? где он? Где витамин молодости, где эликсир жизни? Сука ты что наделал?!
- Что ты сказал, медбрат не доделанный?, - схватил я его за халат.
- Не обращайте на него внимание, - произнес голос слева. Я повернулся и увидел среднего возраста мужчину, выходящего из комнаты напротив. Лицо его было светлым и довольно добрым. - Не обращайте на него внимание, - повторил он доброжелательной улыбкой мне.
- Он же дурак больной. Опять халат стащил, у Густава, тот сегодня выходной. Это Енс, он всех здесь замучил со своим эликсиром молодости. - Ей Енс, отойди говорят!
Енс послушно отошел, понурился и побрел дальше.
- Меня зовут Эрик, и протянул мне руку.
- Александр, - и тоже протянул ему руку. А вы давно лежите здесь, Эрик?, - спросил, осторожно пытаясь вытащить свою руку из его крепого рукопожатия.
- Да нет, сегодня утром только пришел. Надо обследоваться, сейчас домой схожу, а после обеда вернусь на процедуры.
- Понятно, - произнес я. - Не понятно, подумал тут же, как он из закрытого заведения вот так просто, туда сюда? С большим трудом выдернул руку из его лапы.
- Вы в шахматы играете? - Давайте, перекинемся партейкой, после обеда.
- Давайте, но только не сегодня, хорошо.
- Хорошо, увидимся позже,- ответил тот и пошел вперед по просторному коридору. Постояв и немного оглядевшись я двинулся следом, в том же направлении. Навстречу шел парень с девушкой лет, обоим было лет так под двадцать шесть. Поравнявшись со мной, поглядели на меня, поздоровались и прошли дальше. Впереди появилась женщина, в цивильном костюме. Наверное работник, заступил на смену, подумал я и решил заговорить с ней. На вид ей было лет около тридцати, со статной фигурой и красивыми чертами лица.
- Хай, - поздоровался я.
- Хай, - ответила она и остановилась. Молча смотря на меня.
- Э, прекрасная погода, не правдали? - Произнес, первую, попавшую на ум фразу.
- У вас имя есть? - По-мойму, полностью игнорируя мою фразу сказала она.
- Александр.
- А меня Рита. Но ваше имя, мне не нравится, - сказала она и пошла дальше, слегка при этом задев меня плечом.
Да, кажется это явно не работник, - задумался я, правда тут же мой мыслительный процесс, нарушил крик, и вой сирены. Вдруг, откуда то, повыскакивали сотрудники с рациями и побежали в большой зал, который виднелся впереди. Я направился туда же. Крик нарастал, появился стук какой-то. Войдя в зал, я не сразу понял что произходит. Около пяти человек, безуспешно пока, пытались скрутить на другом конце зала, человека. Тот орал и старался удариться головой об дверь.
- Откройте дверь, откройте, мне надо повидать жену мою! - Кричал тот. Его уже прижали к полу и всаживали укол, в руку. Через пару мгновений, тот утих. Санитары и медсестры раступились. И стали поднимать того с пола. Это был Эрик. Что происходит? - Остановил я, походящую мимо медсестру.
- Не обращайте внимание, Эрика сегодня выпустили из комнаты для особо буйных, в обыкновенную. А он опять за свое, домой ему надо а вечером якобы вернется, ну у него это часто, так что не обращайте внимания. Сейчас, его обратно, просто отведут, в комнату для буйных. Он, там постоянно живет, иногда вот как сейчас его выпускают. Но не надолго получается, сегодня еще ничего продержался. Он на самом деле убийца. Убил свою жену, много лет назад, с тех пор у нас на стационаре.
- Эрика, держали сильно за локти и за голову, не давая шелохнуться, по щекам у него из глаз текли слезы. Лицо изкажала страшная гримаса.
- Эй, отпустите его немного, ему же больно, вы что не видите, - Сказал я подойдя к санитарам.
Один из них нажал на красную кнопку у себя на пейджере. Ко мне с зади подошла медсестра с которой только что разговаровал, и взяла за локоть.
- Пойдемте, вам надо к врачу на разговор, а потом кушать.
Я медленно пошел с ней, хотя не мог оторвать взгляда от гримасы на лице Эрика. Санитары немного ослабили хватку на Эрике. Разворачивая его и уводя в один из коридор, которые были в больнице в изобилии.
- Куда я попал........, - С тоской подумал я и выдернул локоть из руки медсестры.
- К врачу пойдемте, а кушать как нибуть в другой раз, если не изменяет память я вчера сказал что продолжаю голодовку. - Резко сказал и направился вслед за за ней. Когда подошли к кабинету врача, на двери была табличка, Overl;ge (Глав.врач) Kristi I. Sandnes, Медсестра прошла в кабинет, сказав пока мне подождать минут 5-10. Присев на диван который стоял у окна стал смотреть в окно, за которым мел снег. Стоял февраль на дворе, окно выходило во внутренний двор отделения. Которое примыкало к главному комплексу зданий госпиталя.
- Да, сюриалистическая картина, кто бы мне сказал из друзей-знакомых что буду находиться в психушке в Норвегии, не поверил бы. А сейчас если бы они узнали где я нахожусь, то тоже мне кажется с трудом в это поверили, и не понять им всего что происходит в данный момент. Слишком много случилось, за все последние года. Да, докатился, сижу в психушке и никто не знает об этом, а то как не выйду вдруг отсюда, что тогда? И где та грань проходит, между нормальным состоянием и тем состоянием когда мир воспринимается в искаженном виде, кто ее определит? Уж, не врачи ли, которые здесь работают или в подобных этому заведениях. А может сверху, кто смотрит, и распределяет за грехи наши, и наказания нам и испытания. Только, что то если по справедливости смотреть - где тогда мера соизмерения наказания и греха, или гдех не бывает малым или большим? Но тогда тот, кто меньше грешит, стоит на том же уровне все прощения что и тот кто делает большие и страшные грехи. А самоубийство грех же, где ему место в середине, в начале или это один из самых страшных гдехов? Страшно подумать, смогу ли я пойти до конца, а вдруг мне не ответят в течении следующих дней, и придет срок когда надо будет доказать что не врал, доказать что они все таки встанут перед судом божьим и человеческим. Лучше сначало перед человеческим. Страшно быть осужденным себе же подобными. Да еще если искренне веришь в свою невиновность, вот где начинают рушиться все принципы веры в человечность и гумманность. Вот где, настанет точка отсчета, преломления духа. Дух у западного народа, не больно-то силен, за редким исключением, которые только в принципе подтверждает правила. А правило просто, заплывшие жиром чинуши они везде одинаковы, что у нас, что в Африке, что в сдесь в Норвегии. Логика и ум им не по-карману, так как не продается, остается хитрость и изворотливость что при их положении, не так тяжело делать, когда есть власть и неприкасаемость. Вот и будем бить на то, чтоб инстинкт самосохранения заработал и страх потерять хороший жевательный рефлекс приобретенный с рождением, но очень сильно развитый за время сидения у руля власти, постепенно перерос в страх потерять кормушку. Как говорят теоретики психологии: еще не известно движет миром секс или страх. Но выхода у меня нет, да и времени проверять на счет первого, поверим на слово что страх движет не менее чем секс. Страх, страх, интересно страшно мне или нет? Или будет страшно когда настанет час сделать это, ведь я прекрасно понимаю что придется решиться на поступок. Почему мне не страшно совсем? Может это и есть болезнь когда теряешь страх, когда остается только злость и цель которыю надо достичь любой ценой, может это и есть помешательство? Но есть же еще у меня чувство любви и сострадания к ближним, а это уже говорит само за себя. Психически больной не может сострадать ближнему. Злые люди могут много достичь в жизни, только никак не совпадает это с моими жизненными приниципами. Как там у Цветаевой: ”...быть как стебель, быть как сталь...”. Что то очень созвучное мне, в одной строчке а сколько сказано. И ничего не надо про нее знать, все можно из строк понять что за человек был. Как легко понять человека на самом деле. И как страшно, когда видишь, что нет не то что понимания, а даже элементарного уважения к человеку, достойного гораздого большего чем уважения. И как легко, все делать задним числом, говорить, любить, уважать, совершать поступки но все задним числом. Да, стансы таким не слагают это факт беспорный. Но все таки, Герман Гессе, со своим ” волком” мне сейчас ближе, он со своим одиночеством, очень созвучен мне здесь, в этом спец. заведении для душевно больных. Ничто, так не прочуствуется остро, как попадание в схожие ситуации, может не по обстановке, но явно по внутреннему содержанию. Все-таки и Ремарка, пропустил по настояшему через себя, когда сам оказался за границей, когда ходил нелегально через границы по потдельным документам, хватая андреналин на границе, пройдя полицейские допросы в разных странах, пройдя страх и унижения. Когда оцениваешь чувство плеча друга, совсем по другому. Когда, цена поступку иная, чем та где ты вырос и привык ко всему, там где тебя окружал твой мир в который ты верил и думал что все так же смотрят на мир. А здесь, где все чужое и все чужие, или другие, что одно и тоже по смыслу. И в правду, не поехать бы мозгами от всего этого, а может я того уже там, в том мире где Эрик, который рвется домой. Может я рвусь к своей цели со стороны выглядит так же, заладил себе осталось вам четырнадцать, тринадцать...день, и что потом смерть от своих же рук. А так ли я хотел бы умереть? Уж точно, не так, а выбор всегда есть и у всех, и я его сделал когда писал то письмо в ту ночь, когда понял чтоб остаться самим собой, остаться человеком надо пройти через это все. Пройти и выдержать, а если проиграть так проиграть на поле битвы, а не в постели или сидя за сытым столом. Нет, это для меня, и поворачивать я не собираюсь, просто интересно готов я или нет, или я блефую сам перед собой, пойди разберись, что случиться. Все, надо подумать о том что будет если не сделаю этого до конца. Ведь только здесь в Норвегии уже пристально ждут развязки около полусотни человек в лагере, а друзья скоро тоже узнают, дело времени что просходит со мной. И как же им гадам интересно в Миде, в министерствах, в администрации лагеря и так далее сколько их наберется. Ну что же, удовлетворим их любопытсво, правдивостью действий как говорится, отступать нельзя за нами Москва, вернее Ташкент. Ведь, уже мне говорят, этот русский был такой спокойный и добрый как же так произошло все. Не понять им нашей души, которая терпит, да терпит но все му есть предел. Не слышали они песни Марка Бернеса, к гадалке не ходи, не слышали ” хотят ли русские войны....”. Но есть ли выбор у нас. На войне хоть есть враг есть и друзья– бойцы, а здесь пойми кто тебе враг, в лицо не встречал, даже имен нет, а друзья далеко все. Один в поле не воин, наверное это не про меня в данный момент.
Дверь тихо приоткрылась. - Александр, проходите, - позвала медсестра. Я прошел в просторный кабинет, с одной стороны стояли полки с книгами, у окна рабочий стол. В комнате было много цветов, которые было видно подобраны и раставленны продуманно. Когда усаживался человек в кресло, то попадал в такое зеленое окружение цветов. Можно было вести беседы часами в такой обстановке. Если бы еще кофе подали, а его обязательно предложат, так и не подумаешь что в психушке у врача в кабинете, а не в уютном ресторанчике. Да еще и Кристи приятная то можно приятное с полезным провести. Хотя не надо забывать она норвежка и на работе. Выводы делать не надо, тому кто знает хоть немного их менталитет, то есть работа превыше всего, а человек на втором месте. А как она смотрит на пациентов, если хоть капля сострадания у нее к ним, или работая столько лет здесь любой очерствеет к чужим душевным переживаниям. И пациент становится обыкновенным клиентом, который несет определенные затраты государству и хлопоты персоналу. Надо будет спросить, сколько я стою им в сутки.
- Проходите, садитесь сюда, - показала она на свободный стул, напротив окна. - Врач сейчас подойдет.
- Кристи зашла с боковой двери, она была в джинсах и в белой кофте, с захлестнутыми назад волосами. Уверенным взглядом окинула меня и села за стол, сразу спросила.
- Как себя чувствуете сегодня?
- Прекрасно чувствую себя, а вы как себя сегодня чувствуете, погода что то паршивая, не правда ли?
- Давайте господин Чернов, договоримся я спашиваю вы отвечаете, постарайтесь забыть о всех проблемах своих. Подумайте вы еще молоды чтоб здесь застревать на долго, все зависит от вас. - У вас есть мечта? - Глядя мне в глаза спросила Кристи.
- И не одна, например пока еще молод, всегда мечтал отучиться на западе в каком нибуть престижном вузе. Да мало ли о чем я мечтаю, вместо этого вот сижу с вами разговариваю,- Не отводя взгляда ответил ей.
- А сны вам снятся? И как часто?
- Мне давно сны не снятся. Хотя вру недавно снился.
- И что это было, раскажите подробнее, пожалуйста. Поверьте, я не из праздного любопытсва спрашиваю вас.
- Булочка с маслом приснилась, а сверху, такой вот слой черной икры, - Постарался изобразить ей толщину слоя икры на булочке.
- Поясничаете опять Александр.
- Вы спросили, я ответил. Может по-обсуждаем толкование снов Фрейда, я думаю это интереснее, вы так не считаете Кристи? Или вы бы еще спросили, не было ли травм в детстве, или не исполненых детских желаний. Были и столько что не передать да и не вспомнить всех, впрочем как у любого нормального человека. Да и мне ближе теория Юнга , в крайнем случае русская школа, я приверженец Аушрой Аугустинавюче, а Фрейд плохо кончил если помните. А на счет сна, не вру, наверное жрать очень хотелось в тот момент. Или у вас есть свое толкование на счет этого?
- Мы еще вернемся к вашему сну, я буду скрывать я удивлена, насколько я помню вы далеки от психиатрии, вы же технарь, не так ли? Судя по всему, господин Чернов, вы расносторонне развитый человек, много читали, видили, обычно такие люди больше всего подверженны дипрессиям, нервным срывам, как и все творческие люди. Ну а различия между русской и американской школами всегда были, и мне, поверьте на слово они прекрасно известны.
- Верю, и не сомневаюсь в вашем профессианализме. А вы, вот сами верите, в то, что говорите, я похож на человека который подвержен дипрессиям?...
- Мы договорились спрашиваю я, вы забыли?, - оборвала меня Кристи.
- Да, да конечно спрашивайте, но как то само получается, на счет этого у нас есть выражение.
- Какое? - Спросила Кристи, глаза ее все так же пристально сверли ли сквозь меня.
- Сейчас попробую перевести, вот:
- Только еврей отвечает вопросом на вопрос. - Сказал я довольно потирая руки, от того что перевел правильно, на норвежский язык. Она удивленно посмотрела на меня:
- Вы еврей? У вас в документах написанно, что вы русский. - Удивленно вскинув головой, произнесла Кристи.
Да нет, я русский. Это просто выражение такое, понимаете? А вообще, так к сведению, у нас многие евреи записанны как русские, и наоборот, особенно в последние года, когда выезжают за границу.
- Не поняла, так вы еврей под русской фамилией?
- Говорю же вам я русский, да и не вы первая кто не понимает нас. Ладно, проехали давайте вернемся к нашим баранам.
- Каким баранам? - Удивленно спросила она. Может переводчика заказать вам господин Чернов, мы вам оплатим его.
- Да скорее он вам нужен чем мне, - мягко намекнул я ей на ее не допонимание. - Это фигурально. Вот смотрите госпожа Кристи, я вас понимаю без проблем, так? Она махнула в знак согласия головой. - А вы меня не совсем понимаете правильно? Она сново кивнула. - Так вот когда будете заказывать переводчика, пожалуйста заказывайте на свое имя ну естественно траты на вас лягут, он же вам нужен правда. Не хочу чтоб говорили что я трачу по напрасну ваши государственные деньги. А вам нужен так и берите.
- Кристи начала смеяться, все громче и громче.
- Ой Александер, идите вы к черту. Вы свободны на сегодня, идите.
- Можете звать меня Саша, - сказал я ей.
- Саша? Это французкое имя женское, только не говорите что теперь вы француз, с женским именим.
- Кристи, - Сказал я, - Саша, это так зовут меня по настоящему, это здесь у вас меня Александром называют.
- Но у вас в документах написанно Александр, вот смотрите.
- Еклмн......., короче зовите меня Саша и все, окей?
- Я, поняла, это как кличка, да?
- Нет Кристи, кличка у меня другая, кстати насчет кличек надеюсь вы не будете подвергать ее психоанализу.
Все хватит, идите Саша. Вас вызовут вечером, - Взгляд, сново стал холодным у нее. Она встала и протянула руку прощаясь. Я пожал руку, которая оказалась холодной как лед и довольно жесткой. Взгляды, наши опять встретились. Не знаю, о чем думала она, но нравилась она мне все больше и больше, в хорошем смысле слова. Боюсь, у нее было все наоборот. Нагляделась на таких как я и воротит небось наизнанку от общения с такими. Вышел в коридор где ждала уже медсестра и побрел в общий зал.