Эта история началась в столице Тонии городе Нестр, где жил с родителями мальчик по имени Галлий Котик, или просто, по-домашнему - Галя.
Он учился в предпоследнем классе районной гимназии, ничем особым не выделялся среди сверстников. Любил читать, плавать в море, коллекционировал марки... в общем, жил-был самый обыкновенный парень.
Война грубо ворвалась в размеренную жизнь простых тонийцев, круша планы и ломая судьбы.
Нищая, но интенсивно плодящаяся Шварма давно уже имела виды на благополучную Тонию. Шварманцы на протяжении всей истории завидовали и ненавидели тонийцев. Они уже не раз развязывали захватнические войны, нападали на соседей, но каждый раз получая мощный отпор скрипя зубами на какое-то время затихали. На этот раз Шварма долго собирала все силы для сокрушительного удара, что бы наконец подчинить себе Тонию.
Итак, коварный враг снова рвался к Нестру, оставляя на своем пути разграбленные города и села.
Отец Галлия ушел на фронт, мама поступила на картографическую службу в центральный штаб разведки, а его самого отправили к маминому брату в Томильск, маленький городок на самом юге страны, в глубоком тылу.
Мамин брат Инок и его жена Лета жили одни, своих детей у них не было и они с радостью приняли племянника и окружили его семейной заботой.
Уже заканчивалось лето. Где-то вовсю бушевала страшная война, а в Томильске было хорошо и спокойно, неспешно текла тихая жизнь провинциального городка.
Галлий, конечно же, сильно переживал и тосковал по родителям, особенно по маме, но не показывал виду, старался выглядеть взрослым.
Он постепенно привык к своей новой жизни. Днем он помогал одинокой соседской бабушке доить скотину, ходил с новыми друзьями рыбачить на залив, много читал, а вечерами, за чаем, они с дядей вели беседы обо всем на свете, и частенько пускались в философские рассуждения о смысле жизни и смерти.
Дядя Инок верил в природно-биологическую бесконечность человека. Смерть, говорил он - всего лишь отделение нетленной, вечно живущей души от бренного тела.
Галлий же придерживался научной точки зрения на жизнь. Он упрямо отказывался верить в бытие за гранью. Он азартно доказывал дяде, что душа, это просто функция тела, которая уничтожается с его смертью.
Порой их споры затягивались за полночь, пока тетя Лета невзначай не напоминала мужу, что ему рано утром вставать на службу.
Кстати сказать, что дядя Инок занимал в Томильской мэрии какой-то важный пост. Мама однажды случайно обмолвилась, что ее брат аномалоразведчик. Потом, правда, она неуклюже пыталась делать вид, что это была просто шутка, какой, мол, из Инока разведчик, но Галлию это запомнилось.
Так и текло бы себе время. Тихо, неотвратимо, безвозвратно...
Томильская идиллия закончилась когда в начале сентября в военной сводке передали, что шварманские агрессоры обошли стороной Нестр и теперь направляют свои основные силы на юг.
В тот день дядя Инок вернулся со службы встревоженный. Даже не поужинав он позвал жену и Галю в свой кабинет, и, не вдаваясь в подробности, объявил, что уже на следующее утро им придется покинуть город. Тетя Лета начала было рассуждать об удаленности и неприступности Томильска, но, перехватив испепеляющий дядин взгляд молча пошла собирать в дорогу вещи.
Ночь перед отъездом Галлию не спалось. Он думал о том, что юг Тонии, и сам закрытый город Томильск, всегда были окутаны информационным туманом. Об этих местах ходило множество слухов, говорили даже, что в этих краях когда-то давно потерпела крушение инопланетная летающая тарелка.
Обычно словоохотливый дядя Инок в разговоре всячески избегал этой темы, упорно уходил от ответа на вопросы племянника об инопланетянах, но ведь слухи не рождаются на пустом месте, из ничего. Вот и теперь Галлию казалось странным, что вражеская армия не оккупировала столицу, не двинулась вглубь страны, а направила основные силы на удалённый, третьестепенный город.
На рассвете торпедный катер помчал их на засекреченный "Правительственный Остров" в Томильском заливе, объект "ЮА24-прим".
По пути дядя натужно старался выглядеть уверенным и весёлым, это бросалось в глаза. Он очень хотел успокоить жену и подбодрить племянника. Перекрикивая гул мотора он говорил, что все идет по плану, на острове имеется все необходимое для нормальной жизни, а всего через несколько дней за ними придет атомная подлодка, чтобы увезти их в безопасное место, за океан, где всех их ждет новая удивительная жизнь.
О существовании маленького, километра три в диаметре острова жители Тонии знали только по слухам. Никто никогда на нем не бывал. Он не был отмечен на самых подробных картах. Даже теперь, когда остров уже несколько месяцев был необитаем, четыре корабля береговой охраны постоянно кружили поблизости в боевом дежурстве.
Боцман помог снять на берег баулы с пожитками, тепло попрощался с дядей, катер дал свисток, и взревев мотором растаял в утреннем тумане.
На острове было неестественно тихо, никаких звуков кроме отдаленного редкого вороньего карканья. Пахло морем и хвоей.
Дядя Инок указал на небольшой домик на пригорке, туда все они и направились.
Дом оказался не заперт и в нем имелось всё необходимое для жизни. Из окон новой Галиной комнаты открывался отличный вид на залив.
Тетя Лета занялась уборкой изрядно запыленного жилища, а Галлий с дядей весь день провозился в продуктовом погребе. К вечеру они наладили генератор, зажгли роскошную хрустальную люстру в каминном зале, стало уютно и спокойно, как дома.
Следующим утром, как следует выспавшись, Галлий отправился исследовать остров.
Был пасмурный, но теплый осенний день.
Галлий забрался на самую высокую точку острова, осмотрелся и не увидел ничего, что могло бы вызвать его интерес. Потом он дошел до автоматического маяка на противоположном берегу, заглянул в пустой клуб, где только ветер шелестел старыми афишами, и окончательно убедившись в том, что на острове для него нет совершенно ничего интересного не спеша побрел наугад по пустынным улицам примерно в сторону дома.
Выйдя из очередного переулка он неожиданно оказался на мощеной булыжником центральной площади.
Среди окружавших площадь пестрых домиков выделялось массивное здание Горсовета, с золотым гербом над дверью и толстыми решетками на окнах. Галлий направился было к Горсовету, но тут две валявшиеся посреди площади мохнатые псины поднялись, и затрусили в его сторону.
Это был плохой знак, псы выглядели одичавшими и голодными. Бежать было же поздно, но к счастью неподалеку скрипнула на ветру незапертая дверь какого-то магазинчика. Галлий быстро заскочил внутрь и заперся на засов.
На удачу это оказался спортивный магазин. Мальчик с удовольствием выбрал себе лучшую автоматическую винтовку и ещё зачем-то приладил к ней самый дорогой оптический прицел. Затем, полюбовавшись в зеркало своим роскошным оружием, он набил карманы патронами, на всякий случай прихватил фонарик, и подошел к двери.
Собаки, которых собралось уже штук пять, расселись прямо перед входом в магазин. Они неотрывно пялились на дверь, и глаза у них были нехорошие, голодные.
Зарядив винтовку, Галлий приоткрыл дверь и выставил наружу ствол. Псы напряглись, оскалились, но тут хлестнул оглушительный залп, разнесся эхом по площади и отозвался свистом крыльев стаи взметнувшихся голубей. Поджав хвосты собаки бросились наутек, выход был свободен.
В вестибюле Горсовета царил полумрак. Шаги эхом отдавались от мраморного пола и стен, усиливая и без того тревожные ощущения.
Слева от входа располагался пост охраны. На столе поблескивал никелированными рычажками эбонитовый коммутатор, у стены пустело кожаное кресло, над которым висел огромный портрет президента Над-Лесоса в роскошной раме. В дальнем конце зала, куда свет из окон почти совсем не проникал, виднелась ниша, в глубине которой угадывалась дверь.
Чувствуя себя настоящим исследователем Галлий подошел, осторожно приоткрыл эту дверь и включив фонарик вошел. Он оказался на площадке перед ведущей куда-то вниз каменной лестницей. Спустившись на два пролета Галлий очутился в освещенном неяркими аварийными лампами тоннеле. Он снял с плеча винтовку и осторожно двинулся вдоль мрачных каменных стен.
Ему было немного не по себе, но придававшее смелости оружие в руках и природное любопытство повлекло его вперёд по подземелью мертвого города.
Тоннель шагов через сто заканчивался основательной решеткой, за которой было совершенно темно. Галлий посветил фонариком и оторопел от неожиданного эффекта. Яркий луч ксенонового фонаря рассыпался по стенам и потолку тысячами ослепительных отблесков. За решеткой хранилось золото, целая пирамида из золотых кирпичей и сундук с монетами.
На удивление дверца в углу решетки была гостеприимно распахнута, и исследователь подземелья вошел в хранилище.
У стены стояло несколько керосиновых ламп. Галлий поставил к стене винтовку, достал охотничьи спички и зажег лампу, чтобы зря не расходовать батарейки в фонарике.
Драгоценная пирамида сияла и лучилась даже в слабом свете фитиля. На её боку скотчем была приклеена табличка с надписью "Стабилизационный фонд", а табличка на сундуке гласила: - "На чёрный день".
Галлий провел пальцем по холодному блестящему кирпичу и подумал: - Ну вот, теперь кажется понятно, за чем враг так рвется в Томильск. Неужели дядя ничего не знает об этом настежь раскрытом хранилище?
Не обнаружив больше ничего интересного, Галлий уже собирался возвращаться наверх, как вдруг зацепил успевшим привыкнуть к полумраку взглядом еще одну дверь, с надписью "Enigmatic Artifacts Lab Plus".
На сей раз дверь оказалась заперта, и ключа не нашлось ни под ковриком, ни на гвоздике.
Любопытство мальчика уже давно боролось с голодом, и наконец-то уступило. Ему очень захотелось поскорее выйти из мрачного подземелья на свет, и он решил оставить загадочную дверь на завтра.
На улице уже смеркалось. Собаки опять валялись посреди площади, но, завидев давешнего человека с винтовкой нехотя поднялись и недобро оглядываясь потрусили прочь.
На другой день после завтрака дядя Инок как обычно проверял доставленную дрон-курьером почту, и обнаружил в ворохе спама письмо из Управления Отражения.
Это была похоронка.
Когда Галлий вышел в столовую дядя молча подал ему казенное письмо, в котором было напечатано, что тониец Сом Котик погиб смертью храбрых, при обороне переправы через Лисью Пропасть.
Тетя Лета импульсивно сгребла племянника в охапку, усадила его на диван и долго гладила по голове, что-то шепча и тихо вытирая слёзы.
У Галлия не было слез. Он сидел стиснув зубы от лютой ненависти к шварманцам и желания во что бы то ни стало отомстить гадам за отца.
Еще он с тревогой думал о матери, от которой вот уже больше месяца не было писем. Тогда он твердо решил, что не поплывёт со всеми за океан, а останется на родине, как-нибудь проберется в Нестр, и разыщет там маму.
На следующий день, бросив в холщевую сумку приготовленные теткой пироги и перекинув за спину винтовку, Галлий снова направился к Горсовету.
На улице моросил дождь, под ногами шуршала никем не убранная листва.
Он неспешно брел по скверу, с грустью вспоминая отца, свое беззаботное довоенное детство. Он был так глубоко погружен в свои мысли, что даже не обратил внимания на валявшихся посреди площади голодных псов, но они, на всякий случай, сами убрались с его пути.
Войдя в уже знакомый вестибюль, Галлий остановился у пульта охраны, и, достав фонарик, принялся один за другим открывать ящики массивного стола. В самом нижнем он обнаружил большущую связку ключей, и более не задерживаясь зашагал знакомым путём к хранилищу, где находилась загадочная дверь.
Перепробовав несколько ключей Галлию наконец-то удалось подобрать нужный и отпереть стальную дверь.
В кромешной тьме луч его фонарика наткнулся на рубильник. Галлий поднял рукоятку и под потолком вспыхнул яркий свет.
Перед ним была большая комната. В центре стоял круглый стол на никелированных ножках. На одной из стен находились панели с какими-то приборами, вдоль другой стояло несколько маленьких столиков с микроскопами. На противоположной стене привлекал внимание закрытый стеклом красный ящик с пиктограммой "Радиоактивно". Галлий подошел ближе. Сбоку на ящике была табличка "Разбить стекло" и на цепочке висел изящный молоточек.
Под стеклом находилась панель с кнопками и электронным таймером. Над таймером была надпись "Self-Аnnihilation Sequence", тут же, на стене, было легкомысленно начеркано карандашом "sequence 01689#".
Осмотрев грозный ящик, Галлий задержался у круглого стола в центре комнаты.
На столе лежало всего два предмета - небольшой, на вид каучуковый рюкзачок на серебряных лямках и какая-то по виду детская игрушка, сильно напоминавшая пластмассовое ружье, какое ему подарили родители на десятилетие.
Детского размера эбонитовый приклад и блестящий трубочка-ствол с раструбом. Под трубочкой крепилась прозрачная колба, наполненная красными дробинками, а над ней маленький жидкокристаллический экран, размеченный на двенадцать зон автофокусировки.
Галлию показалось подозрительным и странным, что в подземелье, вместе с ядерным пультом и золотым запасом хранятся какие-то несерьезные игрушки.
Он безуспешно попытался закрепить на спине каучуковый предмет на лямках, но, внимательно приглядевшись к конструкции, понял, что скорей всего носится эта коробочка не за плечами, а на груди, и застегивается на пояснице.
Надев на себя загадочный предмет Галлий не без опасения нажал на единственную на нем кнопку без надписи. Ничего не произошло, только по верхней крышке коробочки пробежали слева направо голубые светодиоды.
Больше ничего интересного в комнате не было.
Прихватив на память о загадочной комнате ещё и "игрушечное ружье" Галлий решил, что ему здесь больше нечего делать.
На обратном пути он не на долго задержался у золотой пирамиды, взял и взвесил в руке золотой кирпич, но решил не обременять себя такой тяжестью и направился к выходу из Горсовета.
Шел он с тяжеленой винтовкой за спиной, сумкой на плече, непонятной коробочкой на груди, пирогом в одной руке и "игрушечным ружьем" в другой.
Перед тем, как выйти наружу под моросящий дождь он остановился возле будки охраны, дожевал пирог, и дурашливо прищурив один глаз направил блестящую трубочку на портрет президента Над-Лесоса.
Кнопочка под прикладом не нажималась.
Тогда он заметил миниатюрный трамблер, видимо предохранитель.
Щелкнув трамблером Галлий снова направил ствол на портрет и нажал на кнопку...
- Бздынь!
В этот момент произошло нечто, что на миг лишило Галлия сознания, а когда он вновь открыл глаза, то обнаружил себя лежащим на полу в облаке оседавшей пыли.
На том месте, где висел портрет зияла дыра от пола до потолка, сквозь которую была видна площадь и драпающие врассыпную обалдевшие от испуга собаки.
Галлий приподнялся на локтях и сел. В дыре все еще раскачивался на искореженной арматуре обломок железобетонного блока. Все, что находилось в вестибюле, было покорежено взрывной волной и осколками, но на нем самом не было ни царапины, ни пылинки.
В конце концов оправившись от шока, Галлий еще раз внимательно и очень аккуратно осмотрел свое новое оружие, ощупал нагрудную коробочку, которая, как он догадался, спасла ему жизнь, и оставив на полу больше ненужную тяжеленую винтовку вышел на площадь.
Есть больше совсем не хотелось.
Чтобы наверняка убедиться в свойствах нагрудной коробочки, Галлий подобрал увесистый обломок трубы и подбросил его прямо над собой. На всякий случай он втянул шею и закрыл голову руками, но падающая железяка ударилась о невидимую преграду в метре над ним, отскочила и громко грохнулась на булыжную мостовую.
Он наконец-то выключил коробочку, поставил своё фантастическое "ружье" на предохранитель, уложил трофеи в сумку и пошел домой.
Разговор вечером с дядей получился долгим и трудным. Родственники ни в какую не желали оставлять мальчика одного, тем более что враг был уже на подступах к Томильску, но, в конце концов, Галлию все же удалось отстоять свою позицию.
Назавтра пришла подлодка. Галлий проводил родственников до пристани, обнялся с дядей Иноком, поцеловал заплаканную тетю Лету, пообещал часто писать и остался на острове, а может быть и на всем белом свете, совсем один.
На пристани он приметил привязанную к столбу легкую моторку. Бензобак у моторки был полностью заправлен и мощный двигатель охотно запускался легким нажатием на кнопку. Дождавшись ночи Галлий взял из дома компас, пару банок тушенки, сумку со своими удивительными трофеями, отнес все это в лодку и взял курс на север, на Томильск.
Еще до рассвета Галлий добрался до города.
Что бы оставаться незамеченным он выключил мотор в паре сотен метров от берега и пересел на весла.
Привязав в укромном месте моторку, он начал пробирался по уже знакомым улицам в сторону дядиного дома.
Из открытых окон таверны "Морская Болезнь" доносился пьяный хохот и иностранная речь, у входа стояли покачиваясь угрюмые, нетрезвые солдаты в чужой форме, город был оккупирован шварманцами.
Немного подремав в пустынном и холодном доме и на утро подкрепившись консервами Галлий засобирался в дорогу. Он закрепил на груди коробочку на лямках, повесил на шею "ружье", сверху надел на всё это куртку свободного покроя и вышел из дядиного дома.
В городе царила паника. Пахло гарью, по тротуарам суетились люди с сумками и свертками, по дорогам проезжали бесчисленные грузовики со шварманскими солдатами, с разных сторон то и дело раздавались выстрелы. До мальчика никому совершенно не было дела, и он шел себе в сторону вокзала, надеясь как-нибудь сесть в поезд, добраться до столицы, чтобы отыскать там, или где-угодно еще, свою маму.
Свернув на главную улицу, Галлий увидел вереницу стоящих вдоль тротуара подвод. На подводах сидели люди, в основном женщины и старики, были и дети. Вокруг толклись шварманские солдаты. Один из них, заметив растерявшегося мальчика, ничего не говоря схватил его за ворот куртки и поволок к ближайшей подводе.
Вскоре телеги одна за другой тронулись, выехали на Проспект Трёх Миров и потянулись на север.
Галлий не сомневался в том, что ему удастся сбежать в любой момент, а пока что ему очень интересно было узнать, куда же их везут. Он улавливал обрывки разговоров, следил за поведением конвоя, а заодно исподволь рассматривал лица своих попутчиков.
Пленные старались не смотреть друг на друга, отворачивали взгляд. Они были испуганы и растерянны от того, что никто из них не понимал что происходит, не знал куда и зачем их везут.
Взгляд Галлия задержался на молодой женщине с маленькой девочкой. Девочка была глухонемая. Она дергала маму за рукав пальто, жестами пыталась что-то спросить, но женщина только гладила девочку по светлым кудряшкам и плакала. У Галлия сердце съёжилось от жалости и грусти.
Подводы с людьми съезжались к турбазе «Северный Взлёт» со всего города и близлежащих поселков. Перепуганных людей сгоняли с повозок и вели плотным потоком по главной аллее турбазы. В конце аллеи возвышался фанерный щит, на котором по-тонийски и по-швармански было написано салатовой краской: "В шварманский плен - направо. На расстрел - налево".
Дойдя до этого щита люди начинали паниковать еще сильнее. Конечно же, все шли направо, в надежде сохранить себе жизнь и когда-нибудь вернуться домой, но стражники останавливали тех, кто им казался слабыми или больными, и дулами автоматов разворачивали их в другую сторону, в сторону смерти.
Галлий увидел, как солдат развернул ту самую женщину с глухонемой девочкой на расстрел, и неожиданно для самого себя тоже повернул налево.
Они молча долго шли по велосипедной дорожке вдоль унылых складских корпусов. Девочка время от времени замедляла шаг, тихонько мычала пытаясь что-то сказать или спросить у мамы, но стражники тут же выкрикивали на ломанном тонийском - "пашол, саббакки!".
Галлию было очень жалко эту беззащитную женщину с девочкой, и ему захотелось, во что бы то ни стало их спасти. Хотя бы только этих двоих, как угодно, хотя бы ценой собственной жизни.
Миновав бесконечную складскую стену они вышли на открытый пригорок, с которого открывалась грандиозная панорама Пригородного Поля, где расположилась целая вражеская армия.
Наверное около тысячи танков, самоходки, мотоциклеты и целое море солдат в черной форме заполняло все пространство до самого горизонта. Выглядело всё это торжественно и ужасно.
Стражники повели Галлия и его спутников к оврагу, на краю которого уже толпилось человек тридцать обреченных на смерть людей. Неподалёку стояли два танка. Солдаты устанавливали пулеметы, важно расхаживал офицер, вокруг которого услужливо вертелся какой-то мужичонка в гражданской одежде.
Людей выстроили в шеренгу вдоль края оврага. Офицер кивнул подобострастному мужичку, и тот по-тонийски закричал в рупор, что если кто-нибудь из приговоренных знает военную тайну, то он должен подойти к господину офицеру и рассказать ее. Это тониец будет освобожден от расстрела, награжден транзисторным радиоприемником и отпущен домой.
Сделав паузу он еще раз повторил обращение, но никто так и не откликнулся.
Солдаты тем временем уже управились со своими пулеметами, и теперь ожидали сигнала офицера к началу расстрела.
Все, тянуть больше было нельзя, надо было действовать. Теперь только бы чудесное ружьё не подвело, промелькнуло в голове у Галия.
Он вырвался из шеренги, повернулся к пленным и изо всех сил закричал: - Скорее прыгайте в овраг и бегите! Быстрее! Ну, быстрее же!
Люди поначалу растерялись, будто остолбенели от неожиданности, и тогда Галлий начал сам ожесточенно сталкивать их с песчаного откоса.
Солдаты тоже растерялись и переглядывались в недоумении. Они никак не могли сообразить что происходит и не знали что им делать, ведь команды стрелять не было. Пленные меж тем уже сами во весь опор сигали в овраг и исчезали из виду. Офицер пришел в себя первым, начал что-то кричать, судорожно вытаскивая застрявший в кобуре пистолет.
Затем он выпалил в Галлия всю обойму, и в яростном недоумении затопал ногами на солдат. Пулеметчики, наконец-то, начали бить длинными очередями по Галлию, по единственной оставшейся цели, но тот будто вовсе не обращал на них внимания, пули его не доставали. Он стоял спиной к солдатам на краю оврага и с восторгом наблюдал, как мама с глухонемой девочкой добежали до спасительного перелеска и скрылись из вида за деревьями.
Проводив взглядом последнего из спасенных им людей он неторопливо повернулся лицом к врагу. На его губах застыла зловещая улыбка, а в руке блестела смертоносная трубочка с раструбом.
Невероятный грохот, от которого, как казалось, загудела сама планета, разнесся над бескрайним полем.
Там, где только что стояла вражеская армада, теперь бушевали огненные вихри, взметались фонтанами в небо.
Началась паника, беспорядочная стрельба, вверх полетели сигнальные ракеты. Обалдевшие от страха шварманцы не понимали откуда их атакуют, а маленький экранчик "игрушечного ружья" фиксировал все новые и новые кластеры целей, и Галлий продолжал яростно давить на кнопку.
Пригородное поле превратилось в кромешный ад.
Пламя свирепствовало уже до самого горизонта, чёрный дым заволок всё небо, с которого продолжали сыпаться на обожженную землю фрагменты танков и людей.
Наконец маленький экранчик засветился зеленым. В пределах видимости радара больше не осталось ничего живого.
В прозрачной колбочке теперь пересыпалась лишь щепотка красных дробинок.
Галлий спустился в овраг и не спеша пошел через лес назад, в Томильск.
Смеркалось.
Набрав горсть брусники мальчик вышел на лужайку и присел на бугорок передохнуть, как вдруг до его слуха донесся отдаленный гул самолётных моторов.
Гул постепенно нарастал, и вскоре в небе показалась группа вражеских бомбардировщиков, тяжело и медленно летящих над лесом в сторону города.
- Видно мало вам, гады! - Процедил сквозь зубы Галлий.
Он подождал пока самолеты пройдут над ним, потом направил им вслед блестящую трубочку. На экранчике появилась красная точка, кротко пикнул сигнал авто-захвата цели, и вновь Галий надавил на кнопку.
- Это вам за отца!
Дюжина багровых огненных шаров беззвучно полыхнула в закатном небе и озарила темнеющий лес. Затем донеслись могучие раскаты, от которых зашелестела листва.
В воздухе осталось всего три уцелевших самолета. Они заложили крутой вираж и надрывно гудя полным ходом заспешили в обратную сторону.
Колбочка с дробинками была пуста. Грозное оружие превратилось в то, на что оно было похоже с самого начала, в несуразную игрушку.
Томильск буквально стоял на ушах. По улицам носились патрульные машины с прожекторами, куда-то то и дело пробегали группы солдат, кого-то искали, свистели, ловили.
Под покровом ночи прячась в подворотнях Галлий добрался до дядиной квартиры.
Не зажигая света он сидел перед радиоприемником и с аппетитом ел тушенку ножом прямо из банки. На радиостанции "Внутренний Голос" передавали сводку новостей.
Все новости были только на одну тему - загадочный разгром ударной армии шварманцев на Пригородном Поле. Уже появились слухи о том, что шварманская армия была атакована тепловыми лучами из космоса. Кто-то утверждал, что видел над Пригородным полем летающие тарелки. Одна женщина рассказала корреспонденту о неизвестном загадочном мальчике спасшем людей от расстрела, и героически погибшем от рук палачей.
Галий заметил, что слушает всё это невольно улыбаясь. Ему было приятно, он вчера смог сделать много того, чем можно гордиться.
В заключении обозрения военный наблюдатель сообщил, что шварманцы взяли в блокаду Нестр, а срочно переброшенная с севера отборная резервная шварманская королевская дивизия уже заняла Томильск. Сам шварманский король прибывает ночью для наблюдения за захватом так называемого "Правительственного Острова", на котором, по неподтвержденным данным, спрятаны несметные сокровища Тонии и загадочные артефакты крушения корабля космических пришельцев.
Сердце сжалось у Галлия, когда он услышал, что его родной город находится в кольце врагов. - А как же мама? - думал он - Где она? Что с ней?
Страшный план родился у него в голове. Начинать действовать надо было немедленно, не дожидаясь утра.
Пробравшись уже пустыми темными переулками к заливу Галлий отыскал оставленную им под пирсом моторку. Ночь была безлунной, он без всяких трудностей преодолел контрольную зону, и с рассветом был уже на острове.
После бессонной ночи и всего того, что он пережил за последние сутки, мальчик буквально валился с ног от усталости.
Рассчитав, что у него в запасе есть как минимум пара часов, он решил зайти в дом на пригорке и хоть немного поспать.
Проснулся он от оглушительного свиста пролетевшего на малой высоте истребителя. Взяв дядин морской бинокль Галлий подошел к окну и разглядел на горизонте желтые десантные паромы. Шварманская дивизия отборных королевских воров и насильников полным ходом шла к острову.
Выскочив из дома, он побежал знакомой дорогой к Горсовету. Несчастные собаки на площади совсем одичали от голода. Они были готовы сожрать кого угодно, но на Галлия у них уже выработался условный рефлекс, и узнав его выбегающим на площадь, они кинулись врассыпную.
Пробежав через обезображенный давешним взрывом вестибюль Горсовета, Галлий направился по тоннелю прямиком в хранилище, и дальше, в лабораторию. Он решительно подошел к красному ящику на стене, и без колебаний разбил стекло висящим на цепочке молотком.
Затем на несколько секунд мальчик остановился, чтобы перевести дух и еще раз прислушаться к себе. Он закрыл глаза и слушал, как бешеный стук его сердца эхом отдается в стенах лаборатории, многократно усиливается каменной трубой тоннеля, вырывается наружу, летит над морем и бьет сокрушительными волнами в борта вражеских паромов.
Ну, вот и всё, теперь решение принято окончательно, подумал он и сразу успокоился. Руки больше не тряслись от волнения. Галлий без колебаний набрал на панели код 01689#, нажал "Enter", и снова облегченно выдохнул. На электронном табло зажглось -29min:59sec, побежали секунды. Из динамиков на стенах завыла сирена, и синтетический женский голос начал обратный отсчет времени.
Назойливый вой сирены был невыносим, и Галлий вышел на улицу.
Он остановился в сквере около площади. Со стороны пристани доносился шум моторов и звучали какие-то команды, видимо паромы с солдатами уже пришвартовались и шла разгрузка. Сверху послышался утробный рокот вертолета. Сквозь поредевшую листву деревьев Галлий увидел снижающийся где-то в районе пристани огромный вертолет со шварманским гербом на борту.
- Ну, вот и сам король пожаловал, теперь, кажется, все в сборе - подумал Галлий, и не торопясь пошел назад, к Горсовету.
До времени "Ч" оставалось чуть меньше пяти минут.
Галлий спустился по лестнице за которой начинался тоннель и присел на последней ступеньке. Он вдруг почувствовал непреодолимое желание вспомнить напоследок что-то очень важное. Закрыв глаза он сразу же увидел родительский дом, свою комнату, старые игрушки. В памяти промелькнули походы с отцом в лес, лето на даче, мамины сладкие пирожки. Он вновь ощутил себя маленьким, вспомнил как ему было спокойно, когда мама перед сном читала ему сказки и гладила по голове.
Галлий перестал слышать вой сирены, монотонный отсчет времени из динамиков, совсем теперь уже близкий топот солдатских сапог и крики где-то наверху. Он был абсолютно умиротворен, он улыбался своим воспоминаниям.
За секунду до конца отсчета Галлий открыл глаза. Последним, что он успел увидеть, был ослепительный свет, вспыхнувший в конце тоннеля, а звука он уже не услышал.
Потом свет сделался мягким, голубовато-золотистым, а окружавшие его мрачные стены куда-то исчезли. Галлий не мог понять, что с ним происходит, но ему совсем не было страшно.
Откуда-то сзади до него донесся тихий и очень знакомый голос, позвавший - Галя…
Мальчик обернулся и увидел своих маму и папу. Их лица светились улыбками. Отец приветливо махал ему, а мама раскинула руки для объятий.
- Вот ведь как, оказывается прав был не я, а дядя Инок - подумал Галлий и пошел навстречу родителям.