Всё опостылело напрочь! Отмахал полжизни, или чуть больше. Дети выросли, жёны закончились… инвестировать себя не в кого, а жить на полную катушку не для кого. Уезжаю на поезде, улетаю как можно дальше от себя. Курорты, тусовки, Ибица в сезон: водоворот языков, культур, а лица как из формовочного цеха, хотел сказать выражение лиц… И интересы с желаниями, как у детей в песочнице: дай лопатку, а у меня лопатка лучше; дай мне это, а тебе тогда конфету… Речь не лопатках, конечно, иногда даже о целых чьих-то жизнях, но не покидает ощущение, что находишься в «песочнице». Бред! В какой-то момент понял, - повис… От себя не смыться, а наличие вокруг людей, еще больше толкает к самому себе – «милому». Тупик.
…смотрю на мир полуоткрытыми или… полузакрытыми, никогда не задумывался об этом; не люблю всякие шутливые тесты про оптимистов, пессимистов и всяких там педерастов. Короче на мир почти не смотрю.
…осень, поезд Питер-Москва. Поезд «Николаевский Экспресс», пятый вагон СВ. Люблю этот поезд; в нём самый лучший кабак из всех, на «красных» поездах. Люблю посидеть один, ко мне редко, из трезвых, решаются подойти и спросить: «У вас свободно?» Потому, что рядом со мной всегда занято. Люблю выпить 150 грамм Ливизовского Стандарта, закусить горячим жульеном. Всегда настойчиво прошу, чтобы жульен был очень горячим; с удовольствием обжигаю рот, выжигая вкус дежурных, вокзальных поцелуев. Не люблю провожать и провожатых. Наверное, некого…
15 минут до отправления. Сижу на своем месте, читаю состав минералов на этикетке бутылки с водой. В купе входит девчонка. Выглядит лет на 18-20. Из вещей в руках небольшая сумка. Фиксирую, не придется заниматься её багажом, давно засунул свою галантность в ж… , а на хрена она «крестьянкам». Давно веду себя как слепой или глухой, вся жизнь в кольчуге и в антикислотных латах. Человеческая малость и глупость – кислота для моего разума. Цинизм пока не душит. Не поздоровалась. Похоже, чем-то озабочена. Пробежал по ней взглядом… Среднего роста, стройная, интересное лицо, особенно глаза и аппетитные губки. Одета со вкусом не по возрасту; держится естественно. Такое прививается только в семье. Глянцевые журналы учат лишь тому, как оседлать корову. Ох, сколько их бедных под седлами по свету бродит, лучше бы молоко давали… Очередной бред, - жаль поржать не с кем.
…сняла куртку, села. В купе вкусно запахло ее духами.
- Здравствуйте. Скажите, как Ваши духи называются.
Посмотрела с вызовом. В глазах прочел: «Ещё один пожилой мотылёк с текущей слюной». Подумал: «Ошиблась Ты девонька с ярлыком», но стало как-то не по себе. Неужели так мог посмотреть на неё? Давно не припоминаю за собой заинтересованного взгляда…
- Кельвин Кляйн. Отмахнулась она.
- Спасибо за Вашу лояльность юная Леди. Подчеркнуто нейтрально ответил я.
Мой ответ был пропущен мимо ушей. Подумал, какие проблемы могут так заставить погрузиться её в себя. Поезд тихо тронулся, за окном исчезал перрон, вместе с ним из памяти стирались лица провожающих. Снова посмотрел на неё. Она сидела, откинувшись на стенку купе расслабленно и в то же время осанисто. Смотрела перед собой; её взгляд выражал поиск решения какой-то трудной задачи. Её ни что не занимало вокруг. Пользуясь моментом, разглядел ее внимательней. Черные джинсы с заправленным в них, кажется, мужским ремнём, чёрные туфли на высоком каблуке, темного не понятного цвета рубашка, не прикрывающая лишь тонкую линию красивого, упругого живота. Пуговицы на рубашке, от ворота расстегнуты глубоко, но не вульгарно. Пупок без пирсинга. Интересно. Руки расслабленно лежат на бедрах. Очень длинные красивые пальцы. Пару обычных колец. На плечи каскадом спадают светлые, мелированные волосы; маленькая чёлка до бровей. Тонкая длинная шея, подчеркивает грациозность осанки. Лицо, очень приятное, а если всмотреться, то красивое и какое–то, светлое и чистое, не смотря на, очевидно, нелегкие мысли. Глаза большие, кажется зеленого цвета, выразительные и умные. «Вот почему приклеила ярлык с полу взгляда. Принимается!».
- Билеты приготовим. Если что нужно, пожалуйста обращайтесь, проворковала улыбчивая проводница. Минутная суета закончилась и всё вернулось на свои орбиты…
…нос маленький, прямой, чуть кокетливо вздернут вверх. Губы не крупные, и немного пухлые, кажутся очень нежными и мягкими. Лучше даже не нарисовать.
Пропустил момент, когда она повернула голову в мою сторону и посмотрела на меня. Пока вернулся в ситуацию, она отвернулась вновь. Кажется, что-то меня спросила. Что спросила? Показалось…
Я сидел и думал о ней. Пытался угадать кто она, чем занимается или чем могла бы заниматься. Сидел и думал, чем она меня зацепила и, почему не нахожу ответа.
- Ну ладно мне плевать. От её слов я вздрогнул, вернулся в реальность и следующий момент меня обескуражил. Она встала расстегнула ремень и начала снимать джинсы. У меня непроизвольно открылся рот. Я что-то пробурчал типа: «Извините» и выскочил из купе в коридор вагона.
…я не ханжа, перевидал и переделал в жизни многое, часто с созерцающим взглядом, но в данной ситуации испытал необъяснимое чувство неловкости. Мне цинику, почти во всех жизненных проявлениях, стало просто стыдно. Я охренел от этого! Я смотрел на дверь купе и не понимал кто за ней…
…прошло минут 20. Я постучал в дверь.
- Заходите.
Я вошёл. Девчонка, смутившая меня до красных щек, лежала на своем месте в лёгком, летнем спортивном Nike и читала книжку. Сев на свое место, посмотрел на часы. Было 23ч.47мин. Еще полчаса и пойду в ресторан. Первая партия едоков уже свалит. Не люблю толпу. Минуты тянулись. Мысленно возвращался к случившемуся. Тайком всматривался в её лицо. Оно было беспристрастным и отрешённым. Она выглядела так, как будто её вообще не коснулась произошедшая ситуация. Мне нестерпимо захотелось заговорить с ней, но я не находил повода. Я не находил повода?!!! Мне никогда, вообще, не был нужен повод! Я никогда в жизни ещё не был так растерян…
…просидел в ресторане минут пятнадцать. Меню лежало в том же положении, в котором его оставил услужливый официант.
- Простите за беспокойство. Вы готовы сделать заказ?
Я вышел из оцепенения. Спросил, как это делаю по обыкновению:
- Всё есть, что в книжке написано?
- Да конечно. У нас ресто…
- Подожди. Я всё понял. Я вспомнил, куда и на чём я еду.
Официант посмотрел на меня вопросительно и насторожено.
- Да не парься я в порядке. Слушай, тебя как зовут?
- Николай.
- У меня к тебе просьба... Я еду в пятом вагоне, купе номер пять. Я сейчас туда. Прошу тебя подойти ровно через десять минут. Может будет заказ, а если нет, то вернемся в кабак, - не обижу.
Он кивнул головой.
…тихонько приоткрыл дверь купе. Свет продолжал гореть. Попутчица, которую я оставил 20 минут назад, находилась в той же позе, за тем же занятием. Прошел, сел на место; осталось 8 минут до прихода официанта.
- Прошу прощения, - обратился я к девушке. – Извините за беспокойство, но я хотел бы Вам сказать вот что. В голове стучала мысль: «Красноречив как никогда, - кретин».
Она оторвала взгляд от книги и совершенно равнодушно посмотрела на меня.
- Я хотел извиниться за то, что не расслышал Ваш вопрос сегодня вечером и, поставил Вас в неловкое… хотя скорее себя в неловкое положение. В таком случае, я в Вашем присутствии, получается, прошу прощения у себя и… я себя прощаю с Вашего позволения. Попытался я отшутиться. Боже мой! Большим идиотом, я себя ещё никогда не чувствовал.
- Да всё в порядке. Улыбнулась она.
Её голос «застрял» в моем среднем ухе и приятно вибрировал. А улыбка была настолько открытой и очаровательной, что мне показалось, что мы знакомы давно. Припоминаю что опять, на короткое время, выпал из реальности. Прошли секунды.
- Извините за беспокойство, но если Вы ещё бодрствуете, может составите компанию… В знак примирения, что ли. Я бы мог Вас пригласить на ужин или на чашечку чая, в крайнем случае.
Она внимательно посмотрела на меня, во взгляде чувствовался оттенок раздраженности. Ну конечно же, красота это тяжёлый, а порой мерзкий груз. Обладательница яркой внешности порой бывает утомлена, от непонятной мужской уверенности в том, что после пары дежурных комплиментов, она должна им улыбаться как дура или вообще чувствовать себя счастливой. Мужчины часто напоминают назойливых мух… Я сморщился от собственных мыслей. Поспешил упредить её отказ.
- Я в общем-то прошу Вас о самой мелочи и, если вы не пожелаете идти в ресторан, то и не нужно…
Я открыл дверь купе; за ней как солдат, готовый выполнить любой приказ, стоял официант.
- О, какой вы предусмотрительный. А откуда у вас уверенность, что я соглашусь?
- Так у меня нет никакой уверенности. Я просто решил предложить, и подумал если Вы согласитесь, - не терять не секунды…
- Хм… Она снова улыбнулась. Я не голодна.
- Все, что хотите, мне было бы очень приятно исполнить любое Ваше кулинарное желание.
- Ну, разве что фрукты.
- Замечательно! Одну минуту.
Я вышел в коридор. Официант превратился в одно большое ухо.
- Слышал? Неси всё самое лучшее.
- А спиртное буде…
- Нет только фрукты. Отрезал я.
- Стой. Кофе мне принеси.
Я вернулся в купе. Она сидела, спустив одну ногу вниз, а другая была сложена и поджата под себя. Я чувствовал себя каким-то мальчишкой, не понимал, о чем заговорить. В конце концов разговорились о том о сём. Знаете, вагонные разговоры. Куда кто едет, зачем, почему, словом обычный казалось по началу разговор. Казалось.
Официант принес огромный поднос с всевозможными фруктами, чашку ароматного кофе. Молодец. Все сделал аккуратно и красиво. Довольным ушёл после расчёта в коридоре вагона.
…мы всё говорили и говорили на разные темы. Разговорились о детстве, об учебе в университетах и институтах, немного о работе; доболтались даже до взаимных оценках любовных интрижек друг друга. Общение получалось, каким-то сочным и приятным, похожим на фрукты, лежащие на подносе. Иногда в унисон смеялись, что особенно удивляло меня. Странное чувство посетило меня. Во-первых, я не мог угадать, что она скажет в каждый следующий момент, во-вторых, не угадал ни одной её реакции на мои проявления и слова. Для меня это было непостижимым. Меня ещё больше удивляло то, что ей лет то не больше 20… В висках стучало: «Не может быть? Неужели может?».
…прошло часа три, а мы всё болтали. В какой-то момент мне даже показалось, что мы ровесники. Скорее она мой ровесник… Вот это номер. Мы уже обращались друг к другу то на Вы, то на Ты. Мне это нравилось. Она рассказывала очередную тусовочную историю. Смеялась. Рассказывала азартно, в интонациях, меняя роли. Я смотрел на неё; поймал себя на мысли, что сижу и любуюсь ей. Очередная волна смущения прокатилась по моему телу: «Вдруг заметит?». Я так боялся спугнуть её весёлое настроение… Я смотрел на неё. Я почти её не слышал. Я восхищался глубине её ума, её остроумию. Меня приятно удивляло то, что она имела четкое мнение по каждому обсуждаемому вопросу; причем свое мнение – никаких цитат и афоризмов. Великолепно! Не помню, когда получал такое удовольствие от общения с женщиной, да, пожалуй, просто от общения. Я парил в облаках...
- У Тебя дети есть?
Расслышанный вопрос шмякнул меня об землю.
- Да, две девочки от разных браков; второй гражданский.
- Сколько им лет?
- 16 и 17…
- Уау! Всего на три года младше меня! Познакомишь?
После трехчасового взрослого разговора, в котором я не скрывал возникшей к ней симпатии, этот вопрос показался несколько ироничным.
- Познакомлю.
- А как Ты меня представишь? Улыбнулась Она.
- Как знакомую Девушку, отшутился я.
Она вдруг стала серьезной. И посмотрела мне прямо в глаза. Какие чудесные у неё глаза! И какой тяжелый был взгляд. Я смотрел на неё не отводя взора. Я захотел смотреть на неё вечно, не отрывая взора. Я мечтал, что бы она захотела того же…
- Ты так смотришь на меня. Мне понятен твой взгляд. А как же жена?
В голову бы не пришло, что так просто спросит об этом.
- Никак. Отношения сдохли…
- С корабля на бал…
- Нет! Думаю, нет.
Меня понесло. Я долго говорил о своей жизни. О некоторых своих дурных и не дурных поступках. О первом браке, и что с нами; со мной произошло. Почему оставил любимую дочку и как с этим продолжаю жить. О том, как перебрался в Питер. О другой семье, которая исчезала на глазах как понятие. Обо всем, что с моей точки зрения могло объяснить ей, почему я так смотрю на неё всего через, каких-то, четыре часа общения. Мне так важно было, что бы она мне поверила. Потому, что я ей говорил только правду. И мне от этого было так хорошо и свободно! Я редко оказывался в ситуации, когда мне нечего было скрывать. И я начал дорожить ей. Я ещё много что говорил; уже плохо помню, что. Но я понимал, что скоро Москва и, мне хотелось содрать с себя и со своей жизни кожу, чтобы она увидела мою суть. Так хотелось впасть в милость. Мне никогда ещё не хотелось так сильно понравиться женщине. Часы тик-так, тик-так. Если палач – пусть она.
…Она с нескрываемым удивлением смотрела на меня, ни разу не перебив. Её взгляд становился чуть мягче и теплее. Иногда она даже улыбалась.
…стук в дверь: «Просыпае-е-емся», подвел черту нашей ночи. Утро.
…мы ещё о чем-то говорили.
- Я переоденусь? - спросила с улыбкой она.
- Да конечно.
- Ты научился слышать меня всего за одну ночь, какой ты способный. В голос засмеялась она.
Я вышел в коридор, облокотился на нашу дверь, чтобы никто, даже случайно, не потревожил мою попутчицу. Улыбка не сходила с моего счастливого лица.
…перрон. Я, извинившись за моветон, предложил ей свою визитку.
- Тебе куда? У меня машина.
- Спасибо. Меня не нужно провожать.
- Я Тебя прошу, позвони мне, когда вернёшься в Питер. Умоляю, позвони.
- Умоляй меня, умоляй! Рассмеялась она.
Её глаза впервые заискрились, каким-то особым светом. Я был ошарашен. Я не понимал, что мне делать. Я шёл за ней; не сводил с неё глаз.
- Ну всё пока. Мне пора. Спасибо за фруктовый ужин и за интересную ночь.
- Ну всё пока…
Она улыбнулась своей удивительной, в 32 зуба, улыбкой, развернулась и затерялась в вокзальной толпе. Вот я мудак! «Ну всё пока…». Лучшего не придумал.
…я сидел в машине. Думал, если не позвонит, разыщу сам. Приходилось. Получалось.
- Твою мать!
Водила чуть не вырвал руль.
- Возвращаемся?
- Всё в порядке. По плану.
Какое в порядке! В голове вертелась совершенно дикая мысль: «Я ведь даже её имени не знаю! Мы не познакомились! Кому сказать… А как мы обращались друг к другу? А никак не обращались… Наша многочасовая беседа, кажется, походила на монологи. А это всё точно было? Было. Я всё еще чувствовал на себе, чуть уловимый, аромат её духов». Не познакомились… Всё - за рамками банальных ритуалов.
…в Москве несколько дней. Работа. Встречи. Важные партнеры. Принципиальные разговоры. Всё как обычно. Риторика.
…не совсем как обычно. За всеми переговорами, консультациями и, как водится, изобилием тостов; тенью без перерыва продолжался мысленный разговор с ней. Сотовый, по обыкновению, трезвонил через минуту, но не говорил со мной её голосом. Где она сейчас? Почему не звонит? Кажется, расстались хорошо. В ушах постоянно звучал задорный смех: «Умоляй меня, умоляй!», и тот какой-то особый взгляд. Я готов умолять тебя, я хочу умолять тебя. Умоляю! Позвони…
…пятница. Поздний вечер. Перрон. Поезд Москва – Санкт-Петербург, конечно «Николаевский Экспресс». Стою у своего вагона, ищу её взглядом. Не могу не искать. Бред. Проходит несколько минут и бред превращается в невероятную реальность. Она идет вдоль поезда. На плече та же сумка. Господи, это она! Останавливается за два вагона до моего. С улыбкой подает билет проводнику.
…уже в её купе. Она одна. Увидев меня, она немного растерялась, но сразу самообладание вернулось к ней.
- Здравствуй. Произнес я слегка дрожащим, взволнованным голосом.
Она улыбнулась в ответ.
- Вы что за мной следили?
- Нет конечно… А почему ты мне говоришь Вы?
Она вновь улыбнулась, но ничего не ответила.
- Это Ваше место? Спросил мужской голос у меня за спиной.
- Думаю да. Ответил я, не поворачиваясь.
- И билет у Вас есть?
Я вышел из купе на встречу говоруну и прикрыл за собой дверь. Мы договорились быстро. Он ушёл в мой вагон. Проводник оказался совсем ручным.
…мы снова едем в одном купе. Колеса начали отсчет секунд до следующего расставания. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Как будто стучит сердце…
- Как твое имя? Меня зовут Сергей.
- Екатерина.
- Мое самое любимое имя.
-..?
- Мою первую дочку зовут Катя. Я сам называл.
Она вновь улыбнулась. Она с определенным интересом смотрела на меня, с той минуты, когда я практически вытолкнул пассажира из его собственного купе. Мне безумно нравилось, как она на меня смотрит. Мне становилось тепло. Мы просидели переговариваясь около полутора часов. Наша беседа приобрела совсем иные черты. Мы говорили по очереди. Каждый из нас слушая шуточную болтовню другого, имел возможность задуматься, разобраться в своих ощущениях от встречи, посмотреть на ситуацию, как бы со стороны.
…для меня эта встреча была просто огромным, ярким пятном. Я с трудом мог собрать в голове и душе яркие и приятные осколки воспоминаний, связанные с большим количеством знакомых женщин; можно сказать, любых отношений, которые могли бы по яркости и глубине сравнится с настоящими, восьмичасовыми, еще даже не отношениями вовсе. Меня безудержно тянуло к ней. Я практически спёкся. От этой мысли, мне было хорошо и страшно одновременно. Интересен ли я ей. Могу ли я быть, как мужчина, интересен, такой как она. Я бы переживал чуть меньше, если бы мог проникнуть в её мысли. Хотя я припоминал её некоторые реакции на мои слова, на мой смех. Я слышал в её голосе особые интонации, которые давали мне маленькую, но надежду. Припоминаю несколько брошенных ей на меня взглядов, которым тогда не было объяснений. Но сейчас мне начинает казаться, что ей со мной интересно, а стало быть, и я ей интересен? От таких мыслей у меня кружилась голова. Я смотрел в её глаза, что б найти подтверждение моих догадок. Она же, в свою очередь, как будто понимая, что я ищу в её взгляде, то резко меняла тему разговора, то чуть кокетливо отводила взгляд. Меня увлекала эта молчаливая игра. Я был счастлив. Я стремился к ней; казалось, оставался короткий шаг…
…уже знакомый официант, бабочкой кружил над нами. Мы слегка перекусили, выпили по бокалу вина. И всё говорили, говорили, говорили. Как будто не могли надышаться или напиться. Время от времени я прикасался к её руке, слегка пожимая и поглаживая. Иногда её рука отвечала. Её глаза! Иногда Она смотрела в мои глаз прямо, не отрываясь, как будто, искала какие-то ответы, а иногда её взгляд невозможно было поймать. Она удивительная, не похожая ни на кого во всем свете. Она самая необыкновенная. Из ресторана мы вернулись часа через два. Зашли в купе; она продолжила о чем-то говорить. Я перестал её слышать. Для меня вдруг, время и пространство перемешалось и превратилось в тягучую карамель. Всё мое существо замерло и вслушивалось в само себя. Мой разум растворился и исчез как капля чернил в прибойной волне, возникших к этой женщине чувств.
…Она присела на свое место, продолжая говорить. Я приблизился к ней, сел рядом. Она запнулась, посмотрела на меня и вновь продолжила говорить, но как-то тихо. Я начал целовать её руки. Не мог не целовать. В следующий момент я приобнял её за плечи и покрыл маленькими поцелуями всё лицо, шею, избегая прикосновения к её губам. Она замолчала, но не оттолкнула меня. Господи! Как я счастлив, что она позволила мне это сделать! В голове стучало: «Ведь она действительно, почему-то просто позволяла… Плевать почему. Я просто самый чувствительный в мире сенсор! О боже какое…»
…я рассказывал ей как жил все эти дни, как думал о ней, как мечтал о встрече. Я не в чем её не убеждал, ничего не объяснял. С ней говорило мое клокочущее сердце. Оно говорило и говорило, а я слегка, прижав её к себе одной рукой, в другой держал, не выпуская ни на секунду её руку. Она слушала меня всё это время, ничего не говоря в ответ, и позволяла время от времени покрывать себя поцелуями. Я объяснял ей, кем она стала для меня за эти несколько часов общения и дней ожидания встречи; она повернулась ко мне, обняла меня за шею и поцеловала в губы. Её поцелуй был настолько сладок и смел, что я потерял голову; так далеко моя голова ещё никогда не закатывалась. Ночь как в тумане. Мы тихо разговаривали. По долгу жадно целовались.
… 8ч. 30 мин. утра. Суббота. Питер через 20 минут. Звоню водителю.
- Алло.
- Да. Сергей Владимирович, у вагона Вас встречают.
- Я не выехал.
- Как? Но нам вчера сказали, что поезд, вагон № 7…
- Я говорю. Задержался. В понедельник в 9 у меня. Всё.
Она посмотрела на меня.
- Катюша, у тебя есть пара свободных дней?
- Разве, что пара. Улыбнулась она в ответ на мой вопрос, прямо смотря мне в глаза.
Я не мог понять и объяснить для себя; откуда в ней столько силы. Она как была, так и оставалась для меня загадкой. Загадкой, которую совершенно не было стремления и желания разгадывать. Хотелось ещё бесконечное количество раз удивляться и удивляться её реакциям, словам, оценкам. Хотелось, наконец, прикоснуться к её желаниям, исполнять их до самой капельки. А ещё больше, хотелось научиться их угадывать.
…не сговариваясь и ничего не обсуждая между собой. Гостиница Октябрьская.
- Мне люкс.
- На сколько дней?
- Не знаю…
- Простите, как не знаете.
- Извините. Включая понедельник.
- У Вас расчетное время…
- Давайте уже перейдем к делу.
- Документы. И заполните, пожалуйста, анкету гостя.
Пишу знакомые, но не имеющие, сейчас никакого значения, слова. Она сидит задумчиво в кресле. Кажется, ведет какой-то важный разговор про себя.
- Ваш номер 467. Удобнее пройти в этот лифт.
- Спасибо.
Подошёл к ней. Взял сумку. Предложил руку.
…мы в лифте. Я сгораю от нетерпения. Хватаю её, прижимаю к себе. Целую в сладкие, желанные губы, покрываю всё непокрытые одеждой места поцелуями. Она поддается мне.
…влетаем в номер. Раздеваемся как армейские духи перед отбоем, при этом, не сводя, глаз друг с друга. Одежда летит в разные стороны. Мы сталкиваемся и… Ее упругое, молодое, сильное тело обожгло меня. Я сгорал как факел. Этот первый момент я помню, как какую-то грохочущую лавину, которая раздавила мое сознание. Ни чего, не помню. Осталось ощущение того, как будто перед тем как мы слились вместе, кто-то успел кинуть, между нами, как в топку, большую лопату раскаленных углей. Потом провал. Космос.
- Мы двери закрывали? Пришла в голову первая земная мысль.
- Что были какие-то двери? - рассмеялась она.
- Пойду, посмотрю. Может мы их вышибли на фиг!
…мы занимались любовью как сумасшедшие. В душе, в кровати, по дороге из душа в кровать, и ещё и, ещё и, ещё. Я спрашивал её иногда: «Как Ты хочешь?». Она отвечала, а иногда сама начинала говорить об этом. Господи! Что она творила, занимаясь любовью! Воспринимаемый, особенно в юношеском возрасте, миф о Клеопатре померк в сознании и выветрился. Её органичность была бесконечной. Совершенный коктейль целомудренности и бесконечной порочности! Это было едва выносимо для понимания и осознания. Я не жил до этого момента на земле. В голове на разный манер, произносил её имя: «Катюша, Катенька, Котя, Котенька, Котенок».
…часы текли. Мы потеряли ощущение времени. Утро, день, вечер, ночь. А может Утро, ночь, вечер, день. Мы проголодались, но есть не хотелось, не хотелось останавливать музыку блаженства. Мы почти не говорили. Я не мог не прикасаться к ней. Когда она засыпала, я подкрадывался к ней и начинал ласкать; иногда она просыпалась тогда, когда я уже вновь оказывался в ней. Она улыбалась, целовала меня в губы и крепко прижималась ко мне, обхватив ногами мою спину, и на мгновение мы замирали. В такие моменты я всем своим телом и умом ощущал и понимал, что такое – «змеиный клубок». Меня с ума сводили её крики, а особенно тихие стоны. Её гибкое кошачье тело невероятно изгибалось. Глаз не всегда мог уловить эти движения. Это действовало как гипноз. Я же чувствовал себя киплинговским бандерлогом.
…нас уже шатало. Во время очередной передышки вспомнил одну историю, прочитанную в какой-то книге, кажется у Пикуля. Там объяснялось, от куда взялось понятие - медовый месяц. «У язычников, после свадьбы в ритуал входило следующее: чуть ли не месяц, молодожёны проводили вдвоем, полагаю, интенсивно занимаясь сексом. Простите, - любовью. Они ведь молодожёны. Как я понимаю, а сейчас отчетливо, калории как ветром сдувает. Так вот им, для поддержания сил, приносили мёд, воду и чёрный хлеб». Позиционировал нас как язычников молодожёнов.
- Катюша, Солнышко я сейчас вернусь. Не скучай.
- Буду! Буду! Буду! Скорчив обиженную, и одновременно смешную «рожицу», пропищала моя Клеопатра.
- Я на минутку.
- Зачем?
- Я тебе обязательно расскажу.
Выходя из номера, я обернулся и посмотрел на неё. Она лежала на кровати практически нагая, лишь край простыни обнимал ногу. Она смотрела на меня вызывающим и, одновременно, таким призывным взглядом. Я остановился, вернулся, присел у кровати, поцеловал волшебные глазки; укрыл простынёй. Никому не покажу своё сокровище, даже Ангелам.
- Сейчас вернусь, Милая.
Она улыбнулась в ответ лишь глазам, осветив комнату…
…оделся, вышел к коридорной.
- Здравствуйте я из 467.
- Здравствуйте, учтиво ответила она.
Я поймал на себе какой-то необычный взгляд. Может вид уставший? Наверное, - улыбнулся.
- Что Вы хотели?
- Ах, да. Организуйте мне пятилитровую банку негазированной воды, литровую банку натурального мёда и каравай ржаного хлеба.
-..?
- Вот деньги, ориентировочно, на три такие просьбы. Сдачи не надо. А вот, что надо, так очень быстро сделать, то что я попросил. И вот ещё что, когда принесёте всё это, оставьте у двери номера, громко постучите и уходите. Заранее Вас благодарю.
- Да конечно. Мы для своих клиентов идем практически на всё.
Этих слов я уже не слушал. Я возвращался в рай.
… - Ну скажи куда и зачем ходил? Встретил меня вопрос.
Я рассказал, известную мне, историю происхождения понятия медовый месяц. Всё, что помнил об этом. Потом мы снова занимались любовью. Мы чувствовали себя язычниками. Она придумывала какой-то тарабарский язык и, нарочито, сердилась на меня, когда я не мог запомнить новое слово с первого раза. Я любовался ей, её не укротимой энергией, её изобретательностью, её красотой и молодостью.
…а потом мы, как взоправдашные язычники, ели хлеб с мёдом и запивали сырой водой. Хохотали. Иногда ей на грудь падала капелька мёда, я её слизывал или сцеловывал. Потом я замечал, что капли мёда, падают не только на грудь и не случайно... Как у неё горели при этом глаза! Мы мазались мёдом и, липкие и сладкие во всех местах снова и снова забывались…
Мир раскачался и перевернулся.
…утро. Понедельник. Мы не хотели расставаться.
- Дома всё в порядке будет? Спросил я.
- Разберусь. А у тебя?
- Мой старый дом сгорел за эти выходные. Ты мой дом, если не против.
- А, что будет завтра?
- Милая моя, я надеюсь завтра уже наступило.
Она улыбнулась. – Тогда до вечера?
- До вечера, Катюша. До вечера…
13.05.2007
СМ