Наталья Петровна Криночкина решила с понедельника начать новую жизнь…
«Всё. Хватит! Сколько можно нервничать, переживать и молчаливо злиться? И правительства другого всё равно не будет. А если и будет, то, что ему до семьи Криночкиных? И муж у меня не всегда самый плохой.. Вон, у Люськи Одуванчиковой сам вечно шляется где-то и на детей внимания почти не обращает. Мой Вася по сравнению с ним ещё ангел. И дети наши - самые умные и послушные. Хотя бы потому, что наши. И, вообще…. мир мне не перевернуть. Всё. С понедельника начинаю новую жизнь. Я смогу стать выдержаннее, терпимее, добрее.. Иначе, планету ждёт глобальная катастрофа», - тут она привычно улыбнулась и, наконец-то, начала впадать в сонную дрёму. Воскресенье заканчивалось. Наталья Петровна была самой обычной женщиной самой обычной среднестатистической российской семьи.
Она хотела жить самую обычную женскую жизнь. То есть, она хотела жить счастливо.
ПОНЕДЕЛЬНИК.
В 3 часа утра под окнами завыла сирена чьей-то чуткой сигнализации...
«Ну почему никому нет дела до оставленных во дворах машинах?», - В 7 утра, так и не заснув, Криночкина разбудила мужа Василия и 17-летних близнецов Олю и Колю. Она накормила их бугристыми подгоревшими сырниками, выпроводила из дома в жизнь и, оставшись, наконец-то, одна, подошла к компьютеру. Пальцы её сами забегали по клавиатуре:
«Если ты, КАЗЁЛ ВАНЮЧИЙ, не выключишь в следующий раз сигналку на своей колымаге, которую всё равно ни хера не слышишь, проколю все четыре колеса.
Спать же невазмождна, когда она орёт два часа подряд!!!!!
Очаровательная Леди."
Бороться с трудностями судьбы Криночкина предпочитала сдержано и молча. При этом, она мужественно собирала в ударный колобок всё имеющееся у неё чувство юмора. Ну, уж какое было. Но сейчас бессонная ночь нанесла этому чувству значительный щелчок, и колобок был раскатан в лепёшку. То есть, Наталье Петровне было совершенно не до юмора. Она распечатала текст, оделась и подложила ещё тёплый от принтера листок под левый дворник продолжающей всхлипывать машины. Что б уж с гарантией, что прочтут. «Хотя… Может, это и КОЗА-забывчивая автохозяюшка …а в принципе, не важно», - так, в некоторых раздумьях, она отошла от чужой машины и удовлетворительно выдохнула.
Думы о повышении эффективности работы компании, в которой Наталья Петровна добывала нелёгкую, но так радующую своей суммой денюжку, утреннее недоразумение загладили. Милая доброжелательная бухгалтер вызывала у окружающих только положительные эмоции.
К вечеру чета Криночкиных в полном составе традиционно, как обычно,собралась за ужином. Телевизор вещал что то о предстоящих выборах. Наталья Петровна стояла с Василием Федоровичем на разных политических платформах. Криночкин был недоволен какой бы то ни было властью вообще, на выборы не собирался, а телевизор смотрел исключительно, чтобы ругаться. Так он отдыхал после трудового дня. То есть, развлекался, как умел. Криночкина считала, что при нынешней власти они живут неплохо. Что будет, если правящая власть изменится, неизвестно. Поэтому, пусть уж лучше будет та, что есть. То есть, голосовать она всё-таки собиралась. Но они давно перестали спорить по политическим вопросам. В семье Криночкиных выстраивание вертикали власти было как то плавно переведено в горизонталь выяснения отношений. «Странно, что такое простое решение никак не придёт в голову наших правителей. Решать все вопросы, находясь на одной плоскости», - думала Наталья Петровна, вынужденно пялясь за ужином в экран.
Завершился день, а вместе с ним и переживания за страну, горизонтальными дебатами на супружеской кровати. Не смотря на симпатии к разным партиям, «горизонталь разновластия» уравнивала шансы обеих сторон и, как всегда, закончилась обоюдной победой.
ВТОРНИК.
Утро и день прошли без колебаний. Решительно настроенная на новую жизнь Криночкина, держалась спокойно, как листик в луже в тихий безветренный день.
После ужина она присела на диван с начатым ещё в воскресенье детективом. Тут из прихожей до неё донеслось бубнение дочери:
- По моему неплохо…
И уже громче:
- Мам, я ухожу… Весёленькие носочки я выбрала, да?, - ядовито-зелёные в разноцветную жёлто-красно-синюю полосочку, да ещё скрученные сверху трубочкой, они и вправду вызывающе-нахально весело торчали из-под закатанных до колен джинсов.
- Ага, долго выбирала, а уж как подходят к зелёным трусикам, - вообще-то, Наталья Петровна надеялась этим замечанием призвать дочь убрать-таки трусики под джинсы.
- Ну, мам, ты ещё у других не видела, когда они (трусики) из джинсов на ладошку торчат. А у меня только каёмочка.
- Значит не уберёшь… И когда эта мода на такие дурацкие джинсы закончится? Ну, что это: пупок торчит, трусы видно. Кстати о трусах. Может, их стоит всё-таки как-то спрятать?
- Ты что! Смотри, как они не только с носочками сочетаются, но и с шарфиком.
- Да... И с шарфиком…В моё время, Оля, как-то не приходило в голову, что верхняя одежда должна ещё гармонировать и с трусами… Хотя.. Всё такое нежно-зелёненькое…
- Мам, а-а-а… как бы праздник….
- И сколько рэ на день взятия Бастилии? - Вообще-то, детям регулярно выдавалась фиксированная сумма на неделю, но почему-то часто появлялись какие-то непредвиденные расходы, которые Криночкина сравнивала почему- то со взятием Бастилии. Эти непредвиденные расходы подрывали и без того с трудом сбалансированный бюджет Криночкиных и потому всегда походили на битву.
- Ну-у-у…. На разные девчачьи мелочи… На такси.. Ты же не хочешь, чтобы я ночью возвращалась домой неизвестно как и неизвестно на чём…
- Хорошо... Алкоголем не злоупотребляй.
- Не-е, мам, только по Доброму. По соку. И вообще, я ж на колёсах (Дочь Криночкиных сейчас пила сильные антибиотики - лечилась от простуды, но удержать её дома было невозможно. Ещё один повод материнских переживаний)…Ладно уж… Пойду с местностью сливаться. Если что, зубная щетка и запасная прокладка у меня с собой.
- Я тебе дам «зубная щётка у меня с собой», - И, скорее для себя, что мол сделала всё, что могла, она выдохнула - ночевать домой!
- Ага. По обстоятельствам. Приду рано – Вы ещё спать будете, - донеслось эхом с лестничной площадки.
И куда её сегодня обстоятельства занесут????
Книжка была отложена, а раздумий у Натальи Петровны прибавилось..
СРЕДА
Заснуть накануне долго не удавалось, но когда дочь пришла домой, матери заметить так и не удалось.
К дискомфорту от недосыпа добавилась ещё и зубной боль. Криночкина поднялась с мыслью продержаться хотя бы до вечера, а там...
Но уже днём позвонила своему зубному врачу - хорошему другу семьи:
- Серёжа, я сейчас умру.
- Но я не могу. Я за городом.
- Я больше ни к кому не пойду! Только к тебе!
Кажется, у Криночкиной начиналась истерика. А ведь с каким настроем она входила именно в эту неделю! Серёжа был хороший и добрый врач. К тому же он знал вспыльчивую импульсивность жены друга и тут же попытался поставить диагноз по телефону. Для начала стоматолог внимательно слушал что, как и где «торкает и жжёт». Потом посоветовал какое именно обезболивающее выпить. Серёжа мучился с Криночкиной 2 часа…. Боль утихла.
Но вечером, после длительных Серёжиных уговоров, Наталья Петровна всё-таки поплелась на приём к его другу. Криночкина вошла, поздоровалась и присела в кресло. Врач в это время что то писал за соседним столиком, сидя на специальном стульчике на колёсах. Он закончил, и не вставая, подкатил на нём же к больной:
- Привет!
- Здрасте, - а что ещё она могла сказать? Хотя вроде бы уже здоровалась.
- Откройте рот. Та-а-ак. Умничка..
«А чего это я умничка? Я же только рот открыла», - подумала Криночкина, но слова врача почему-то начали её успокаивать. Зуб, между тем, продолжал ныть.
Тут раздался звонок.
- Извините, Наташа… Серёжа?, - и Криночкина начала слушать как двое серьёзных на её взгляд людей, говорят про ёе зубы. «Нет, определённо большинство людей доброжелательны и терпимы.. Так, почему я всегда так болезненно выхожу из себя, встречая глупость, тупость и сложности судьбы вообще?»
- Ничего, если я на вас прилягу? Понимаете я левша, мне так удобнее.
- Ничего-ничего. Располагайтесь, как посчитаете необходимым, - Криночкину уже начал веселить и этот кабинет, и этот странный врач. Но, наверное, это было всё же что то нервное.
- Приятно с таким пациентом работать.
- Доктор, всё для Вас. Берите меня, как Вам будет удобно. Сейчас я - вся Ваша,- несло Криночкину.
Потом началась неприятная процедура лечения, и местами становилось больно.
- Та-а-ак. Потерпи, родная моя, - Ого, подумала Наталья Петровна, но вдруг осознала, что ей такое обращение нравится, - Молодец. Та-а-ак. Ну, ещё чуть-чуть. Н-да, анестезию делать бы не желательно.
- Ничего-ничего, доктор, раз не желательно, я потерплю, сколько надо.
Но вдруг длительное "А-а-а" с французским прононсом прервалось её подскакиванием. Тут же Криночкина почувствовала себя прижатой к креслу сильной и уверенной рукой.
- Если ты так, девочка моя, будешь подпрыгивать, то удержать тебя я не смогу, и получится плохо.
- Я потерплю, - проблеяла она и с ужасом посмотрела в глаза своего палача.
В общем, после неоднократных, "родная моя" и "девочка моя", которые на обезумевшую от боли Криночкину уже никоим образом не действовали, ему наконец-то удалось всё завершить.
- А ты молодец, - последовало дружеское похлопывание рукой по щеке.
Радуясь спасённому зубу, как заезжий российский турист где-нибудь в аэропорту Дели чёрному хлебу с докторской колбаской, Наталья Петровна пошла домой. «Для укрепления духа мне не хватает положительных эмоций в виде внимания со стороны»,- думала она.
ЧЕТВЕРГ
Криночкина открыла глаза.
И вдруг, само собой, начали всплывать события прошедших трёх дней. Дней, когда Криночкина старалась быть сдержанной. «Тааак…» А за эти дни:
- дома перегорело 3 лампочки;
- одна из трёх не просто вспыхнула перед кончиной как все её сёстры-близнецы, она взорвалась вместе с окружающим её плафоном;
- потёк аквариум, а при приближении к нему Криночкиной его прорвало так, что пришлось аврально спасать рыбок и срочно сливать 200 литров;
- сгорел монитор;
- на цифровом фотоаппарате вышел из строя автофокус и предметы начали расплываться фиолетово-розовым;
- при приближении к микроволновке та начинала искрить, хотя другие члены семьи проделывали все манипуляции по подогреву без последствий;
- и ещё у неё постоянно возникали проблемы с сотовым телефоном: он просто напросто отключался в самый неподходящий момент.
«Держись, держись, Наталья Петровна. Ну, что, похоже точка моего терпения дошла до точки кипения. Ну и что. Надо же как то жить дальше», - сказала она себе и вступила в новый день.
На отношения с коллегами её терпимости и сдержанности ещё хватало, но вот вечером..
А надо сказать, что Криночкина, хоть и относила себя к дама самым обыкновенным, противостоять суровой действительности пыталась не совсем обычным методом. Она писала. Вот, когда совсем уж нервы подводили, она брала в руки ручку и начинала писать. Рассказы, стихи, миниатюры. И ей от этого действа становилось легче. И силы откуда то прибавлялись.
Вот и в этот вечер, вечер четверга, переделав запланированные домашние дела, она, с нетерпением больного чесоткой почесаться, просочилась к монитору. Но Василию Криночкину, а он в этот день пришёл с работы на удивление вовремя, без супруги почему то сразу становилось скучно. Он заглянул в зал:
- Сидишь? А-а-а, ну да, муза пришла…… Да твоей музе знаешь сколько лет! Малыш, я же лучше какой-то там музы!... Вон, смотри песок по всему коридору..
- Песок? Откуда там песок? – напряглась маниакальная Криночкинская чистоплотность. Интересы интересами, но дом для Криночкиной был местом святым и содержался также: в тепле, сытости, чистоте и поклонении.
- Так муза же …. Древняя… Шла к тебе и струилась. Песочком…
- Фу, черт. Хочешь тайну о музе расскажу? М…? Она - таки еще и проститутка!
- И за дорого ты с ней договариваешься?
- Если не мешают, то фифти-фифти.
- Значит даром-м-м-м… А я, значит, лишний на этом празднике жизни?
- Не будешь мешать, мы быстро с ней кончим, а потом – все тебе любимому! - и Наталья Петровна бросила на мужа красноречивый взгляд. Всю свою нежность и внимание она, как могла, сфокусировала на Василии в единый луч прожектора. Она же твёрдо решила начать новую жизнь! Жизнь, в которой Криночкину отводилась не последняя роль.
- Ну, тогда, считай, уже ушел. Только учти, сама же говорила: валяние на диване и поглощение всего без разбору приводит к редкой и оттого практически неизлечимой форме рахита. Пойдём лучше погуляем, а?
- Давай попозже?
Она сидела и улыбалась: «Я, наверное, буду жить вечно. Ну, как же, минута смеха продлевает жизнь. А у меня этих минут… У-у-у-у…. Жизни не хватит. Весь вопрос в том, как преодолеть эту точку кипения своего терпения и жить дальше?»
ПЯТНИЦА.
Криночкина проснулась в хорошем настроении. Ура! Последний день рабочей недели! К тому же это был день рождения её Василия, и вечером предполагались посиделки с друзьями.
Рабочий день прошёл без приключений. Наталья Петровна, по прежнему, радовала окружающих вниманием и заботой. А вечером именинника запоздравляли подарками, песнями и признаниями в любви. Криночкина даже нимб около его головы воочию увидела: «Боже, я живу со святым. Значит, я тоже святая». Но когда её лучшая подруга начала Василию дифирамбы петь, она не выдержала: «Ты что, офанарела! Мне же с ним ещё дальше жить», - сказала она тихо ей на ушко.
Потом танцы пошли. От кадрили с лезгинкой до рок-н-ролла. Все натанцевались –хоть выжимай! Оказывается, танцы –это то, что нужно для снятия стресса! Иногда, правда, ещё и шоколад помогает. Но у Криночкиной, видимо от его переизбытка , уже глаза начали чесаться в последнее время. Сын Криночкиных, Коля, видя такую радость, тоже решил принять участие в празднике: «Подождите-подождите. Я сейчас такую музыка подберу, чтобы Вам под неё удобнее было танцевать». Криночкина устало вздохнула:
- СЫна, я уже в том возрасте, когда музыка существенно не влияет на движения моих органов, - а сама подумала: «Жаль, не могу остановить движения души»
А ещё она подумала: «Вот оно счастье. Такое тихое женское счастье: дом, муж, дочь и сын. И все вместе». Подумала и улыбнулась. Кажется, процесс кипения немножко приостановился.
СУББОТА.
Суббота тоже началась нормально. Чета Криночкиных, как обычно в выходные, с утра взялась решать разные хозяйственные дела. К вечеру зашёл друг Василия: компьютер на предмет вирусов проверить. В результате, грохнулось всё. Криночкина, вздыхая,одобрила вместе с мужчинами первую рюмочку, которая начиналась так красиво: «За детей! За засранцев!». Потом рюмочки уже не считались, и когда Криночкина начала путать предлоги в словах, она поняла, что напилась. «Крас-ить ход-ивая (ход-ить крас-ивая) всегда, а денег ни на что не хватаеееет….. По-чень и пе-чки (пе-чень и по-чки), суки, ни к чёрту... ПИсать надо живописно….)», - бубнила она, плача и рыдая, над своей такой непростой жизнью. Радовало одно - она напилась не одна. Она напилась с Маринкой, друговой женой. Та потом пришла, когда комп был уже «похоронен», и они обе нашли друг друга в осознании, как тяжела женская доля. И вот они уже хором начали советовать друг другу: «Напилась, веди себя прилично. Валяйся как мусор, фантиками не отсвечивай».
Так, вся в расстройствах и не очень чёткой памяти, она проводила друзей и в том же бреду с лёгкостью отпустила Олю с Колей в ночной клуб. Потом уснула тяжёлым беспокойным сном, заброшенная в океан собственных переживаний, как космонавт на чужую планету.
ВОСКРЕСКЕНЬЕ.
А в воскресенье, часиков в шесть утра, сквозь лёгкую похмельную дурноту она услышала тихое: «Вставай, мать, у нас небольшие проблемы». Криночкина села на кровати. Не открывая глаз, подцепила правой рукой халат и попыталась ногами нащупать тапочки. «Чёрт! Где они?». Так и не найдя привычного мехового тепла, она босиком пошлёпала из спальни. «Чёрт!», - вырвалось опять. Криночкина ощутила холод в ногах. Опустила взгляд… Вода залила весь ковёр! А в центре, на лёгких волнах, вызванных поступью Натальи Петровны, обиженно отвернувшись друг от друга, покачивались её беленькие тапочки. Уже насквозь промокшие и такие жалкие с прилипшими мохнатыми волосёнками они тут же вызвали у Криночкиной первую слезу. Детей дома ещё не было… Оказалось, в ванной самораскрутилось какое-то соединение и образовалась течь. Криночкина, аккуратно наезжая на холодную воду, как ледокол на мёрзлое крошево, и, морщась от ломоты в ступнях, поплелась в ванную черпать воду с пола. Василий с ковшичком пристроился в зале. Так, под разнотемповое хлюпание двух ковшичков, в ванной и в зале: «вжик-вжик, плюх-плюх» у Криночкиной слёзы превратились в ручейки: что ж за жизнь такая, а? Через час вода была собрана, а промокший насквозь и оттого неподъёмный ковёр из зала: 3м на 5м, Василий кое как затащил в ванную. Наталья Петровна собрала остатки оптимизма в решительный комок и подошла к телефону:
- Вы ковры в химчистку принимаете?
- Да.
- Только он у нас немножко влажный. Можно привозить?
- Да. Всё равно он будет подвергаться влажной обработке.
- Он как бы… сильно влажный. На него случайно несколько вёдер воды пролилось и с него капает. Такой в химчистку возьмёте?
- Ох… Привозите.
Проблемы воскресенья поездкой в химчистку не закончились. Ко всем неприятностям у Натальи Петровны пару дней назад на офисных штиблетах каблуки зашатались -подскользнулась неудачно. Пришлось проехаться по обувным магазинам - ещё одна незапланироанная покупка врезалась в скромный бюджет Криночкиных. А продавщицы, боже, такие ду-уры… Ну, вычеркни ты размер, который закончился! Так нет, несётся в подсобку, прибегает: «Нету», и эту же туфлю, без вычеркивания размера, который кончился - опять на витрину. Ну, не дуры?
Засыпала Наталья Петровна Криночкина с мыслью начать с понедельника новую жизнь. Спокойную. На соседней подушке сопел Василий Криночкин. Из детской едва доносились какие-то шумы...
Засыпала она с улыбкой.
.......................................
Этот текст написан СПЕЦИАЛЬНО для ЮМОРИСТИЧЕСКОГО конкурса "Бендер и Ко".