3
Ему неведом был страх. Рыбак, сын рыбака, рождённый морем, воспитанный штормами, сильный и мужественный воин, он привык к опасности, а трезвый и острый ум позволял ему полагаться больше на собственные выводы, нежели на старинные легенды и верования. Не то, чтобы он считал их глупостью, просто он привык верить своим собственным глазам, а они говорили ему, что правый берег отличается от левого только тем нагромождением камней, которое когда-то было городом. За развалинами явственно виднелся лес, точно такой же, как и по эту сторону реки, а за лесом – те же самые горы, огромным полукольцом окружавшие Нурмир. Он мог понять, почему люди не стремились попасть на тот берег: места было достаточно и здесь, а там и полоса земли до гор узкая, и почва каменистая, и переправляться туда через стремительный ледяной поток трудно. Но почему нельзя даже смотреть в ту сторону и произносить имя города? Он знал это имя – Валадор – и ничего не было в нём опасного, наоборот, слышалось что-то родное, но забытое. Только кто ему сказал его, он не помнил. В детстве, когда отец впервые взял его с собой в море, он уже знал это название. И тогда же твёрдо решил во что бы то ни стало туда проникнуть. Скоро он узнал, что всё-таки были люди, которые побывали там. Но расспросить их не представилось возможности. Сразу по возвращении с того берега эти люди изгонялись из общества и уходили из Нурмира, бросая семьи и всё нажитое. Впрочем, они на том берегу сходили с ума, а с таких что взять? Оставалось только одно – отправиться туда самому. Однажды их с отцом застала в море на приличном расстоянии от берега внезапно налетевшая буря. Их несло в сторону северного края бухты. В тот день он впервые увидел страх на лице своего отца и понял, что бывают ситуации, когда сильный и смелый мужчина превращается в перепуганного младенца. Отец боялся не смерти в бушующем море. Он боялся обрести спасение на запретном берегу. И мальчик не проникся презрением к отцу, а подумал, что раз его бесстрашный отец так боится, значит, это и вправду опасно. И он, уже решивший было самостоятельно ночью взять лодку и отправиться на незнакомый берег, надолго отказался от своих планов. В тот день им повезло: ветер переменил направление и их лодку выбросило на скалы далеко на юге.
Он был прирождённым рыбаком, даром, что действительно был рождён морем. Его отец однажды заплыл далеко в море и там увидел одинокий ветхий чёлн, свободно болтающийся по волнам. Подплыв ближе, он зацепил чёлн кошкой и подтянул к своей лодке. В челне лежал мальчик, совершенно голый и невероятно худой с необыкновенно смуглой кожей и иссиня-чёрными волосами, каких жители побережья никогда не видели. Сначала рыбак подумал, что ребёнок мёртв, но прикоснувшись, ощутил еле заметное тепло. Жизнь едва тлела в нём. Он перетащил его в свою лодку, завернул в куртку и отправился назад, хоть ещё ничего не поймал. Жители посёлка дивились необычной внешности ребёнка и его крепкому сну. Надежды на то, что он выживет, было мало, но рыбак отнёс его женщине, недавно родившей и потерявшей ребёнка, чтобы она дала ему грудь. Ребёнок был уже не в том возрасте, чтобы сосать, но рыбак думал, что тепло груди согреет его. Так и произошло. Мальчик сосал грудь, сначала понемногу и неохотно, но через несколько дней сознание вернулось к нему, и молока стало не хватать. Тогда же он произнёс несколько слов на каком-то незнакомом языке, несколько раз повторив одно: Аскриб. Так его и назвали. Рос он смышлёным и быстро постигал премудрости рыбацкой жизни. Правда немного отставал от сверстников в росте и весе, но был необычайно ловок и бесстрашен. Со временем историю его появления в посёлке перестали вспоминать, он стал обычным рыбаком, только чёрные волосы и чёрные глаза были необычны, но мужчины Нурмира почти всё время ходят в шапках, так что это уже не бросалось в глаза, а смуглую кожу выдубил солёный морской ветер. Прошли годы. Аскриб вырос, похоронил отца, организовал свою рыбацкую артель, стал уважаемым человеком. Но рыбацкая жизнь наскучила ему, и он пошёл в ополчение на войну, которую Таскир вёл в то время. Но войны не длятся вечно, и он вернулся домой вместе со своим отрядом. Не все в отряде были его земляками, но многие предпочли возвращению на родину последовать за своим командиром. Да и родины у многих не было: проведя всю жизнь на войне и грабежах, они забыли её. И когда, миновав перевал, они вышли в лучах закатного весеннего солнца к истоку Дингита, и их глазам открылась панорама побережья, Аскриб подумал, что вся его предыдущая жизнь была прелюдией к этому моменту. Он увидел развалины Валадора и понял, что эти люди пришли сюда с ним для того, чтобы всем вместе отправиться туда. Ни терять, ни бояться им было нечего. Обозрев прекрасный вид, отряд начал спуск.
Теперь и это всё было позади. Оставалась последняя ночь, утром двадцать смельчаков сядут в лодки и переправятся на правый берег. Не всем в посёлке пришлась по душе затея Аскриба, некоторые пророчили, что поход принесёт неминуемую беду, но против отважной команды открыто никто выступить не решался. И совершенно неожиданно союзником Аскриба выступил владетель Нурмира князь Андор Болар, человек учёный и благородный, пусть и не воин. Мудрого правителя народ уважал, хоть и расстаться с верованиями далёкого прошлого не мог. Но камень старой веры и предрассудков сдвинулся с мёртвой точки: в ночном застолье участвовало гораздо больше людей, чем завтра на рассвете сядет в лодки. И Аскриб был доволен. И даже было заранее жаль сознавать, что на самом деле он был прав, и на правом берегу нет ничего таинственного и опасного, просто голые осыпавшиеся камни и полоса леса под укрытием скал. Когда-нибудь, может быть, там снова поселятся люди и возродят город и будут вспоминать его, Аскриба, имя. Но все эти разочарования впереди, и он старался не думать о них. Он думал о другом. Князь показывал ему древнюю рукопись времён Онгера или его ближайших потомков, в которой упоминалось о людях, живших в том городе. Они называли себя бессмертными и знали много наук и ремёсел. И ещё в народных песнях Нурмира пелось о том, что из этих мест ушёл великий народ, не знавший горя, болезней и смерти, и именно люди Онгера познакомили его с этими вещами, присущими всем людям обитаемой земли. Но куда ушёл таинственный народ, и что унёс с собой? Может быть, что-то осталось, и это что-то было таким непонятным для предков, что последующие поколения просто боялись, не вдаваясь в подробности и не выясняя причин. Это был страх инстинктивный, переданный с семенем отца и молоком матери. Это был тот страх, который Аскриб видел на лице сильного мужественного мужчины, воспитавшего его. Даже те, кто пришёл с ним из далёких земель, были подвержены этому страху, будто заразились им от аборигенов. Он умом понимал этот страх, но, удивительное дело, сам его не испытывал. И ему не было нужды сейчас подбадривать себя вином и песнями. Он боялся только того, что никакой опасности не будет, и детская мечта рухнет, как этот город.
Он вышел к реке и посмотрел на противоположный берег. В свете полной луны развалины были хорошо видны. Ничего таинственного, ни огней, ни плача призраков. Аскриб подошёл к самой воде, зачерпнул пригоршню и выпил два глотка обжигающе холодных горных слёз. Тут он заметил, что не один здесь. Рядом стоял ещё один человек в одежде воина. Лица его не было видно.
- Кто ты?
- Левар.
Левар был один из тех, кто завтра отправится вместе с Аскрибом.
- Что ты здесь делаешь?
- А ты?
- Завтра осуществится мечта всей моей жизни.
- Я то же могу сказать и про себя.
- Ты что-то знаешь про Валадор?
- Нет.
- Но ты не боишься завтрашнего похода. И не пьёшь с остальными.
- Ничто так не поддерживает силы и не укрепляет дух, как чистая холодная вода. К тому же вода знает меру, а вино нет.
Левар был очень молод, но говорил, как мудрый человек. Родом он был из Озмута – окраинных болотных земель, и потому хорошо знал цену чистой воды. К отряду Аскриба он присоединился в конце последней кампании и показал себя умелым и мужественным воином. И кроме молодости его отличали от других задумчивость и замкнутость, нелюбовь к шумным пирам и солдатским развлечениям. Он всегда был один, но при этом был доброжелателен и всегда готов прийти на помощь, поэтому его любили, а над странностями беззлобно подшучивали, и он сам же первый смеялся этим шуткам. Аскрибу он нравился.
- Чего ты ждёшь от завтрашнего дня?
- Боюсь разочарования. Ваши предания так красивы, что жалко будет, если с нами там ничего не случится. Я не боюсь этого похода. Я боюсь только того, что там действительно нечего будет бояться.
Аскриб вздрогнул. Юноша будто прочитал его мысли.
- В Озмуте нет таких преданий?
- Есть, но они относятся к куда более древним временам, от которых не осталось даже развалин. Потому не знаешь, можно им верить, или нет. Здесь же даже если и большая часть преданий лишь выдумки, то основание у них есть, и его не опровергнешь – вот оно, - он указал рукой в темноту, в сторону развалин на правом берегу, - значит, и правда до вас здесь кто-то жил, и ваши предки их прогнали. А что ты ждёшь от похода?
- Мои ожидания очень смутны, и я не смогу их объяснить. Мне почему-то кажется, что там я найду для себя что-то очень важное. Знаю только одно – Валадор не чужд мне. И не понимаю, чего так боятся мои братья-земляки. Это я тоже хочу выяснить. Ну а остальные зачем идут туда, как ты думаешь?
- Зачем идут на войну? Всегда есть надежда поживиться.
Аскриб усмехнулся.
- Ты прав. А я-то надеялся, ты скажешь, что настоящие воины всегда пойдут за своим командиром, куда бы он их ни повёл.
- Это ты и сам сказал. Но у каждого есть и свои желания. А они у большинства людей одинаковы. И если б этих желаний не было, незачем было бы и воевать.
- Но тогда люди бы сидели сиднем на одном месте и ни к чему не стремились. А вот ведь и ты пришёл из своего Озмута, гонимый жаждой знания. А чем твоя жажда лучше их жажды?
- Я такой же человек.
- Значит, тебе тоже нужен отдых. Иди спать, до рассвета остаётся всё меньше времени.
- Чтож, спокойной ночи, командир.
Юноша ушёл, а Аскриб снова зачерпнул ледяной воды из реки.
Это было странное предприятие: военный поход на расстояние трёхсот шагов. На рассвете две лодки отчалили от левого берега Дингита и через две минуты уже были вытащены на правый берег. Впервые за много лет жители посёлка стояли у реки и с интересом смотрели на противоположный берег, где среди развалин устраивали лагерь двадцать мужественных воинов. В лагере происходила обычная будничная работа. Аскриб намеренно решил не возвращаться назад в тот же день, а остаться на ночь, а ещё лучше – на несколько ночей. Днём, на виду у всех жителей посёлка, вряд ли что-нибудь могло произойти. Другое дело ночь, когда всякие тёмные силы чувствуют себя хозяевами. Сейчас же всё было спокойно. Только Левар поглядывал на людей, стоящих на берегу и улыбался. В самом деле, в ситуации было что-то комичное. Наконец, Аскриб подошёл к реке и крикнул зевакам:
- Вам что, нечем заняться? Идите по домам!
И пустил стрелу вдогонку своим словам. Люди разбежались.
День принёс разочарование. В руинах действительно не нашлось ничего необычного. Только камни, поросшие мхом. Впрочем, осмотрена была лишь небольшая часть города, сохранившийся участок стены над рекой, но от остальной части ожидать чего-то иного не приходилось. Вечером вернулись в лагерь. Воины были веселы, будто радовались тому, что развеяли древний миф и побороли собственный страх. Только два человека не веселились с остальными: Аскриб и Левар. Оба они были явно разочарованы. С наступлением темноты солдаты улеглись спать, только двух стражников у костра оставил Аскриб. В третью стражу он назначил сам себя вместе с Леваром.
Они сидели у костра и молчали. Было холодно, костёр потрескивал и выбрасывал искры.
- Наши опасения оправдываются, не правда ли, Левар?
- Я всё ещё надеюсь.
- Это каменная пустыня. Какая глупость! – в сердцах вскричал Аскриб, - эти страхи предков, эти мои тайные надежды! Всё оказалось миражом. То, чего они боятся – внутри их самих. И внутри моего отца было то же самое. Жалкие трусы, боящиеся собственной тени! Завтра мы вернёмся и накажем их. Выведем из домов всех и всех переправим сюда. А тех, кто будет бояться и противиться – убьём!
Левар молчал. Вдруг он поднял голову и всмотрелся куда-то вглубь темноты.
- Смотри, Аскриб. Кажется, ты неправ.
Аскриб оглянулся. Невдалеке, за остовом башни, возникло какое-то странное мягкое свечение. Сначала оно стояло на месте и разгоралось и пульсировало, а потом сдвинулось с места и стало приближаться.
- Кто-то идёт сюда с факелом. Не удивлюсь, если это князь Болар или кто-то из его людей. Они единственные, кому выгоден этот страх. Трусов легче держать в повиновении. Пусть попробуют испугать нас. Пусть идут.
Свечение приближалось. Человек с факелом шёл быстро, будто под ногами его была ровная дорога, а не россыпи скользких замшелых камней.
- Буди людей, - сказал Аскриб. Левар не пошевелился, его будто парализовало. Тогда Аскриб вскочил и сам принялся расталкивать спящих. Но они спали, как убитые.
- Не буди их, они не проснутся, - послышался сзади звонкий голос и из темноты в круг костра выступила женщина в коротком плаще с длинным светящимся жезлом в руке.
- Мы ждали тебя, Аскриб. Идём, - сказала она.
- Кто ты и что сделала с моими людьми?
- Идём со мной, и ты всё узнаешь.
- Я не могу их бросить.
- Они просто спят и проспят так до твоего возвращения. Они в безопасности. Никто ничего не узнает. Идём.
Она ошибалась. Левар не спал, единственный из всех и, хоть не мог пошевелиться и произнести слово, всё видел и слышал. Он видел, как к костру подошла красивая женщина и сказала несколько слов на незнакомом языке. Аскриб на том же языке ответил ей. Она снова что-то сказала, и Аскриб снова отвечал ей. На третью реплику женщины он не ответил. Она повернулась и пошла прочь, и Аскриб пошёл за ней. Левар напрягся, чтобы крикнуть или шевельнуться, но тщетно. Тела будто не было. Он побился так ещё несколько минут и провалился в сон.
Открыв глаза, Левар сразу же зажмурился от яркого солнца, стоявшего в зените. Но тут же он снова открыл их и вскочил на ноги, ничего не понимая. Как он мог проспать! И увидел Аскриба, стоящего посреди лагеря на потухшем кострище и воинов, так же как и Левар, быстро поднимающихся с земли и таращившихся в недоумении.
- Вставайте, лежебоки! – кричал Аскриб и оглушительно бил рукояткой меча по котлу, - что случилось с вами, храбрые воины, что вы спите, как старые псы? Или мирная жизнь так усыпила вас и сделала негодными? Тогда где же я возьму настоящих солдат?
Левар с ужасом понял, что настал последний день его жизни. Это он уснул на посту и не разбудил четвёртую стражу. Какой позор! За четыре года, проведённых в походах и сражениях бок о бок со славным Аскрибом, бывало всякое, но такого просто не могло случиться. Аскриб стоял и смотрел ему в глаза, смотрел внимательно. Левар опустил голову. Но прозвучавшие затем слова Аскриба ошеломили его.
- Не будем терять время на то, что не приносит пользы. Подкрепляемся, готовим снаряжение и выступаем в поход. Нам пригодится вся наша сила и мужество.
- Что случилось, командир? – спрашивали удивлённые воины.
- Я нашёл наших врагов.
- Где? Кто они, люди или призраки? – раздались вопросы со всех сторон.
- Сегодня вы их увидите. Они не призраки.
Отряд прошёл через каменное поле мимо развалин и вступил в лес. Когда-то в этом месте проходила дорога, сохранился рельеф насыпи, но сейчас она, так же как и всё вокруг, поросла редкими невысокими соснами. Лес был светлый и чистый, под ногами воинов лежал толстый слой опавшей порыжелой хвои, скрадывающей шаги. Вокруг стояла такая тишина, что слышно было дыхание людей. Непохоже было, чтобы в этом необычном лесу кто-то вообще обитал. Бывшая дорога сначала шла довольно круто вверх по лесистому склону, потом поворачивала вправо и тянулась по гребню холма, а затем уходила влево вниз по противоположному склону в глубокую лощину, дно которой скрывал густой туман. Здесь лес начинал темнеть и густеть, сосны были значительно выше и росли чаще. Рельеф местности тоже изменился, стали попадаться крупные камни и обломки скал, торчащие из земли. На многих из них тоже росли деревья. У одной из таких скал Аскриб приказал отряду остановиться. Левар снял лук с плеча, оперся о него и посмотрел вверх. На вершине скалы у сосны стояла та самая женщина, что приходила ночью. Она смотрела ему прямо в глаза. Но он не чувствовал той обездвиженности и беспомощности, как ночью, наоборот, сейчас ему показалось, что его мышцы укрепились и глаза стали зорче, и ничего не стоит взять лук, привычным движением натянуть тетиву и пустить в сторону прекрасного врага тяжёлую стрелу. Тем не менее, он не сделал этого, а продолжал смотреть прямо в её глаза на расстоянии двухсот шагов. Настоящий воин никогда не поднимет руку на одинокого безоружного человека, особенно если это прекрасная женщина, пусть даже обладающая какой-то сверхъестественной силой.
- Кто ты? – спросил он одними губами.
- Ты всё узнаешь, - ответили её губы, и он разглядел это.
- Ты сильнее нас?
- Я не одна.
- Вы победите нас?
- Мы не враги вам.
- Аскриб так не считает.
- Он один из нас, - сказала женщина и исчезла.
Левар почувствовал движение сзади и резко обернулся. Над его головой пролетела стрела, пущенная Аскрибом и в следующее мгновение вонзилась в ствол сосны в том самом месте, где только что стояла женщина. Все воины посмотрели в ту сторону. Но никто ничего не понял. Женщину видели только Левар и Аскриб.
- Идём дальше, - сказал Аскриб, закидывая лук за плечо, - здесь оставаться небезопасно.
Отряд продолжил спуск по склону. Командир шёл впереди, Левар замыкал шествие. Они вступали в полосу тумана. Левар думал над словами женщины. Что значило «он один из нас»? Он ведёт отряд во вражеский стан, чтобы там отдать их врагам? Нет, доблестный Аскриб на это не способен. Сколько раз на памяти Левара он рисковал жизнью, чтобы выручить товарищей.
Тем не менее, туман всё сгущался, и Аскриб был вынужден снова остановить отряд.
- Что-то не так? – спросил его шедший рядом Кериот, рослый сильный воин.
Аскриб выругался.
- Как я сразу не догадался! Этот туман – ловушка. Они решили запутать нас!
- Смотрите! – вдруг воскликнул Кериот и указал рукой вперёд, в туман. Все оглянулись и увидели, что из тумана навстречу отряду вышла женщина со светящимся жезлом в руке. Свет жезла разгонял туман вокруг неё.
- Ты всё-таки решил воевать, Аскриб, - сказала она мягко и укоризненно, будто ребёнку.
- Наши предки победили вас, - ответил Аскриб.
- Ваши? Может быть их, но не твои. Ты мой брат.
- По крови – возможно. Но жизнь моя – с ними, они выкормили меня и сделали таким, каков я есть. И я пришёл сюда, чтобы избавить людей от страха перед вами.
- Нас не нужно бояться.
- Тогда зачем вы окружили нас туманом?
- Туман здесь бывает часто. Мы привыкли к нему, и у нас есть факелы. Если хотите, я выведу вас обратно, и вы отправитесь домой. А хотите – приглашаю вас в гости.
- Хватит заговаривать нам зубы, - сказал Аскриб и поднял лук, - я же был у вас ночью и запомнил дорогу так, что ни туман, ни даже кромешная тьма не собьют меня с пути.
- Ты хочешь власти, брат. Думаешь, убив меня, станешь королём? Наш ночной разговор разбудил в тебе низменные чувства. Но убийца не наследует трон. Ты прав в одном: будучи одной с нами крови, ты принадлежишь сердцем людям смертного мира. Мы люди Олиона, вы люди земли. Но в другом ты ошибаешься: смерть никогда ничего не решает. Это знает только тот, кто принадлежит жизни.
- Вот сейчас мы это и проверим, - ответил Аскриб и натянул лук. Тут сзади метнулась какая-то тень и встала между ним и той, которая назвала его братом, в тот самый момент, когда он отпустил тетиву. Стрела с громким стуком прошила тело, одетое в кожаные доспехи, и упала, не долетев до женщины. Она же бросила свой факел и побежала, но не прочь, а к тому месту, где упал сражённый стрелой своего командира юный воин Левар (это он закрыл её своей грудью). Аскриб снова натянул тетиву, но тут Кериот взял его за руку, и он опустил лук. Женщина упала на колени рядом с поверженным Леваром и приподняла ему голову.
- Всё-таки, сегодня мой последний день, - прохрипел Левар и потерял сознание. Изо рта побежала струйка крови. Аскриб отвернулся. Над поляной повисла тишина.