До конца пары по психологии оставалось полчаса. Евгений Васильевич (или Эстет, как мы называли его за глаза за безукоризненность внешнего вида) дочитал лекцию и посмотрел на часы.
- Что-то я сегодня рано… Ну, ладно, тогда…
Мы недовольно заныли: «У нас последняя пара! Евгений Василич, ну пожалста-ааа!..»
- Домой я вас всё равно не отпущу. Лучше мы проведём тренинг. Точнее – его элементы. Начнём, пожалуй, с упражнения на доверие. Прошу всех покинуть свои места и выйти на середину аудитории.
С кислыми лицами, мы стали стекаться к Эстету.
- Итак… Цель данного упражнения – выявить, насколько вы сплочённая группа, как вы относитесь друг к другу, доверяете коллективу или нет. Сейчас мы выберем одного человека… Может, кто-то сам хочет? Ну, смелее!
Я была немного заинтригована. Эстет мне очень нравился, он всегда читал интересные лекции, а его запонки и булавка на галстуке вызывали у меня какое-то детское восхищение. Мне безумно хотелось хоть немножко выделиться из общей массы студентов, привлечь внимание психолога, но я ужасно стеснялась.
Евгений Васильевич, вероятно, заметил моё колебание:
- Ивлева! Давайте вы.
Я с готовностью сделала шаг вперёд. Эстет стал объяснять задачу:
- Сейчас Таня встанет спиной к вам, а вы образуете плотную стену. На счёт три она упадёт к вам на руки. Естественно, вы не дадите ей шлёпнуться о пол, не так ли?.. Подхватите, так сказать, всем своим здоровым коллективом.
«Здоровый коллектив» дружно засмеялся. Смеялась и я, но особой радости почему-то не испытывала. Не то чтобы я не доверяла своей группе – нет, у нас были самые тёплые отношения. За любого из них я, быть может, пошла бы на пытку (нет, на пытку – это я, конечно, загнула, но вот зачёт или экзамен сдала бы запросто!). И всё-таки…
А «плотная стена» уже тем временем образовалась.
- Так, - командовал Эстет, - Таня, отойдите на расстояние вытянутой руки… Ну, дальше, дальше! – неужели у вас такие короткие руки!.. Закройте глаза… Да, это обязательное условие тренинга…
Я чувствовала их за своей спиной. Все пятнадцать человек, казалось, дышали мне в затылок и готовы были подхватить в момент падения. Искренне были готовы. Искренне?..
Я как-то некстати подумала: вдруг им придёт в голову пошутить, и, едва я начну падать, они разбегутся в разные стороны… Потом Эстет, конечно, устроит им изрядную головомойку, подвергнет своей психологической атаке (о, уж он это умел – недаром ведь был психологом). Но это лишь потом…
- Раз, - считал Эстет, - два…
Я всё крепче зажмуривала глаза и даже распахнула руки, чтобы падать было легче. Но, услышав «три», продолжала стоять на месте в позе статуи Христа над Рио-де-Жанейро.
- Ивлева, я же сказал – на счёт три…
- Да-да, Евгений Васильевич, - залепетала я, сгорая со стыда, - я просто задумалась…
Его глубоко посаженные серо-голубые глаза посмотрели на меня с недоверием и странной усмешкой.
- Попробуем ещё? – спросил он.
- Конечно, конечно!
«Идиотка! – ругала я себя. – Чего ты испугалась? Давай, просто упади!»
Эстет опять досчитал до трёх, и опять я так и осталась стоять посреди аудитории с зажмуренными глазами и раскинутыми в стороны руками.
Я не понимала, что происходит. Какой-то животный страх овладевал мной, едва я закрывала глаза. Нечто подобное я испытывала в школе на занятиях физкультурой, когда прыгала через «козла». Я бежала через весь зал, но перед колченогим снарядом замедляла скорость и с позором отходила в сторону. Физрук кричал на меня, показывал, что держит «козла» очень крепко, но я всё равно боялась. Так и не прыгнула ни разу. Мне светил «трояк», если бы наша классная не замолвила за меня словечко: я ведь была круглой отличницей. Физрук скрепя сердце поставил «пять».
И теперь – это дурацкое упражнение на доверие.
Группа посмеивалась: «Вот, Тань, значит как! Четыре года вместе учимся, а ты нам не доверяешь!»
Эстет молчал. Наверное, по правилам тренинга он не имел права комментировать происходящее.
Моё место заняла Ленка Осинникова:
- Евгений Васильевич, можно мне?
С тайным злорадством я ждала, что Ленка тоже испугается, но она с закрытыми глазами и даже какой-то блаженной улыбкой упала нам на руки.
- Живая? – спросил Эстет.
Я понимала, что этот обращённый к Ленке вопрос был камешком в мой огород.
Ленка смеялась:
- Слушайте, а ведь здорово! Летишь как в бездну!..
Я кусала губы. Вслед за Ленкой падали Светка Перепёлкина, Лиза Касаткина и кто-то ещё. Никто не испугался. Потом мы подводили итоги: «падающие» и «ловящие» по очереди рассказывали о своих ощущениях. Когда очередь дошла до меня, я покраснела и сказала чётко, как по бумажке:
- Как «ловящая» я чувствовала огромную ответственность за судьбу «падающего». Но знала, что в любом случае, даже одна, поймаю его.
О моей неудавшейся роли «падающей» все как будто забыли.
Но весь оставшийся день мрачные мысли не покидали меня. Неужели я никому не доверяю? Вот мне, скажем, доверяют многие. Попутчики в поездах рассказывают душещипательные истории, бабушки в очередях жалуются на неблагодарных детей и внуков, пассажиры на вокзале просят посторожить детей и чемоданы. А я? – никогда ни с кем не заговариваю первой, на вокзале, если, извините, приспичит в туалет, пойду прямо с чемоданом. А уж будь у меня ребёнок, я бы его точно никому не доверила – лучше бы всё время носила на боку, как цыганка.
Ближе к вечеру я, однако, подзабыла всю эту неприятную историю. Мы с моим молодым человеком сидели у него на кухне и пили чай. Молча. Все дневные новости были давно рассказаны, и гнетущая тишина висела почти зрительно заметными клочьями.
Мы познакомились больше года назад. Он был старше на восемь лет. Поначалу нам было очень интересно вместе. Мы делились детскими историями, рассказами о родных, куда-то ходили.
Но как только закончились биографические сведения, нам стало абсолютно не о чем говорить. Он предпочитал сидеть дома и смотреть телевизор, чем просто выйти и погулять по улице. «Я уже не мальчик», - постоянно напоминал он мне.
Он с утра до вечера работал в строительной фирме и, естественно, очень уставал. Я была студенткой, училась на филфаке и, естественно, обожала всякие развлечения. Однажды я прочитала ему стихотворение Цветаевой:
Вам одеваться было лень,
И было лень вставать из кресел.
— А каждый Ваш грядущий день
Моим весельем был бы весел…
Он слушал молча и, когда я с надрывом продекламировала последние строчки: « - Я Вашей юностью была, Которая проходит мимо», поцеловал меня в щёку и сказал:
- Пойдём телевизор смотреть, а?..
Кажется, он мог вот так молчать целую вечность. Невозмутимо подливать чаю себе и мне и глядеть куда-то поверх моей макушки. Высматривать новые миры. А мне хотелось простого человеческого общения. Внезапно я нашлась:
- Знаешь, а мы сегодня проводили упражнение на доверие.
Он медленно оторвался от своих философских дум и посмотрел на меня:
- Да ну? И как это?
Я всё рассказала, стараясь придать тону небрежную весёлость. Он усмехнулся:
- Правильно сделала, что не упала. Кто б тебя там ловил? У вас ведь, кажется, парней в группе раз-два и обчёлся. Да и те хлипкие. Будь на их месте я, тебе было бы не страшно.
Я согласилась. Внезапно он встал и решительно потянул меня за руку:
- Пошли.
- Куда? – не поняла я.
- В зал. Выполним упражнение на доверие.
Я решила, что он шутит. Но в зале он расставил стулья по краям комнаты, отодвинул стол к стене и повернул меня спиной к себе.
- На счёт три – падай.
Я медлила. Недоверчиво покосилась на линолеум. Его, скорее всего, не перестилали ещё с совковых времён, вид он имел крайне неприветливый и не был даже прикрыт ковром. Короче, мягкой посадки в случае провала упражнения на доверие он мне не сулил.
- Может, мы это… хоть одеяло постелем. Я что-то… скольжу.
Он посмотрел на меня с раздражением, но всё-таки пошёл в спальню и притащил оттуда единственное одеяло. Я немного попрыгала по полу. Всё равно было довольно жёстко.
- Давай ещё тюфяк положим.
Ни слова не говоря, он опять направился в спальню.
- И подушку захвати, ладно? – крикнула я вдогонку.
Из спальни донеслись приглушённые ругательства. Но вскоре и тюфяк, и подушка лежали на полу.
«Эх, хорошо бы сюда две-три подушки», - думала я, глядя, как он с нарочитой тщательностью раскладывает на полу свои спальные принадлежности. Но подушка была в единственном экземпляре. Одеяло, тюфяк, зубная щётка – всё в этой квартире было в количестве одной штуки. Я часто ночевала у него, но купить вторую подушку он так и не удосужился. Вообще, его дом напоминал случайную стоянку кочевников, вот-вот собирающихся бросить свои едва насиженные места
А он уже снова стоял позади меня.
- Раз… Два… Три! Падай!
Я не смогла.
Он обошёл меня кругом, взял руками за плечи и заглянул в глаза:
- Ты мне не доверяешь?
Я взорвалась:
- Что за бред?! Из-за этого идиотского упражнения я сегодня чуть с группой не поссорилась, а теперь ещё и ты?!
- Ты мне не доверяешь, - это было уже утверждение.
Я вспыхнула:
- Представь себе, не доверяю!
- Значит, не любишь.
Это было сказано так спокойно, что меня просто подбросило на месте:
- Не люблю?! По-твоему, любить – значит обязательно доверять?!
- По-моему, да.
- Ну, всё! Ты сам напросился! Я не просто не доверяю тебе – я знаю, что ты всё время врёшь мне!!! Я никогда не залезала в твой телефон, но уверена: там штук пятьсот женских номеров!!! Ты даже не трудишься записывать их под мужскими именами, потому что знаешь, что тебе нечего бояться! Тебе постоянно кто-то звонит, и ты всё время отвечаешь: «Нет, конечно, я не занят», даже если мы в это время целуемся или… На ваших мальчишниках всегда полно девочек нетяжёлого поведения, а в твоём фотоальбоме нет ни одной моей фотографии, зато куча карточек «бывших», я угадала, да?!.
Он неторопливо закурил. Это меня ещё больше взбесило.
- Нет, ты меня выслушаешь!
- Да я слушаю, слушаю…
От нервного напряжения у меня сводило скулы, но я старалась держать себя в руках. Так же спокойно, в тон ему я сделала, как мне казалось, контрольный выстрел:
- Знаешь, я бы тебе не доверила смотреть за своим ребёнком. Потому что ты эгоист, думающий только о себе! Ты бы вот так же курил и не замечал ничего, а малыш в это время взял бы твои спички и…
- Я пользуюсь зажигалкой.
Это был конец. Я совершенно обессилела. Просто опустилась на пол, на одеяло и тюфяк.
Тем временем он докурил, аккуратно потушил сигарету и пошёл в спальню.
Интересно, как он будет там спать, без тюфяка, подушки и одеяла… Я поёжилась.
Он потушил свет.
На улице тоже давно стемнело. Из окна на меня своими пустыми глазницами недоверчиво смотрела луна.
… Я Вашей юностью была,
Которая проходит мимо.