В феврале я, наконец-то, устроила все дела и выехала в Москву в командировку в головной институт. Расположилась в гостиничной комнате общежития - здания, соединенного теплым переходом с учебным корпусом. Удобно. Уютно.
Каждое утро я приходила в библиотеку, заказывала интересующие меня фолианты и читала их, выписывая некоторые данные, фразы, мысли. Небольшие тихие залы располагали к работе. Сосредоточиться было легко. Никто и ничто меня не отвлекало от одной лишь деятельности – думать, писать, читать по моей любимой научной теме. Погружаясь в мир исследований, я полностью отвлекалась от внешнего мира. Отчеты, диссертации, дипломные работы – результат труда других людей - причудливым образом укладывались в моем сознании. На третий день, вдруг, в моей голове родилась собственная идея. Все стало так ясно, прозрачно, выстроилось в какую-то единую логическую систему. Я, наконец, поняла, чем конкретно мне нужно заниматься и в каком направлении продолжать поиск. Я поспешила все записать. Писала быстро, но едва успевала. Было впечатление, что кто-то мне диктует. Почерк был размашист и, как я потом поняла, совсем не похож на мой собственный. Будто писал другой человек. Так я дописывала уже седьмую страницу, но идея еще не была закончена.
- Здравствуйте! Какими судьбами Вы здесь?
Рядом с моим столом стоял мой питерский студент и радостно улыбался. Несколько секунд я не могла понять, что происходит. Где я? Кто он? О чем он говорит. Я находилась в другом пространстве и теперь меня возвращали в реальность. Я не хотела этого! Помотав головой и зажмурив глаза, я попыталась зацепиться за края другого измерения, но тщетно. Нить мысли, не успев окрепнуть, начала таять.
- Здравствуйте. А Вы как тут оказались? – с усилием я вспомнила, как надо себя вести и что при этом говорить.
- А я перевелся в Москву, и здесь буду писать диплом.
Я вспомнила, что у меня он был в числе самых умных учеников. Талантливый, шумный и эмоциональный. К каждой его характеристике можно было добавить фразу «больше всех». Больше всех вертелся, разговаривал, больше всех выполнял заданий, больше всех высказывал оригинальных идей и предложений. При этом он все делал еще и быстрее и лучше всех. Было впечатление, что в нем работает «моторчик» другой конструкции и мощности. Он ни под какие правила не подстраивался (думаю, что не мог), и это нужно было просто принять.
Я никак не могла вспомнить его имя и, поэтому молча улыбалась, пока он говорил о себе. Передал приветы преподавателям института и лично N…
- Вы молодец! У Вас все получится! – сказала я прощаясь.
Что это было? Я испытывала досаду. Так редко возникает это вдохновение! И как нарочно, этот недолгий сеанс был прерван. Все правильно. Очевидно, надо было, чтобы пришел лучший из моих учеников, иначе бы я даже не отвлеклась. Какие «силы» приоткрыли предо мной завесу? И какие «силы» послали ученика, чтобы ее закрыть?
Я ничего больше тогда не смогла написать. Оставшиеся два дня я изучала чужие труды и аккуратно конспектировала. В пятницу вечером я должна была уезжать в Санкт-Петербург, а днем я зашла на кафедру обменяться впечатлениями. При мне вошла женщина и предложила всем преподавателям завтра пойти на экскурсию в галерею известного художника, расположенную в центре Москвы. Решение надо было принимать прямо сейчас. Очень хотелось пойти, но нарушился бы план командировки, и тогда у меня будут проблемы с оплатой билетов. (Впоследствии так все и было). Я решила пойти. Нужно доверять своей интуиции. Я подумала, что неспроста билеты принесли во время моего присутствия.
Итак. Завтра – художественная галерея!
Старинное трехэтажное здание в самом центре Москвы, рядом с Красной площадью! Первые мысли – кем надо быть, и что надо сделать, чего достичь, чтобы получить возможность выставить свои работы здесь? На всех этажах картины только одного художника.
Вглядываясь в портреты известных людей, и слушая экскурсовода, я хотела понять, вернее, разгадать загадку успеха и известности мастера. Актеры, балерины, политики, увядающие примы – все выглядели достойно, красиво, значительно. Я бы даже сказала слишком. Увековеченные образы отражали самые главные достоинства любимых публикой кумиров и, конечно же, скрывали недостатки.
«Многие художники критикуют Мастера. Говорят что здесь нет искусства...» - экскурсовод ведет нас по первому этажу и останавливается у одного вертикального полотна.
- Обратите внимание! Вы видите на картине монаха, глядящего на скрипку. Но почему же в этом взгляде столько муки и тоски? Монах – бывший музыкант, скрипач. Наделенный талантом, он сам отказался от мира и своего дара, и решил всю свою жизнь посвятить служению Господу. И вдруг, он видит скрипку. Смятение в душе, соблазн … В его взгляде мучительная страсть! Скажите, кто знает, что такое Музыка? Кто ее покровитель - Бог или Дьявол?
Присутствующие молчат. Не знают? Я знаю этот тезис, но тоже молчу.
- Существует мнение, - продолжается комментарий,- что музыка от Дьявола. Поэтому монах, чтобы сохранить свою душу, дал обет не брать в руки скрипку. Скрипка и музыка остались в том мире, от которого он отказался. Но вот он видит скрипку и она – соблазн, искушение – пробуждает вновь желание прикоснуться, играть, услышать звуки мелодии, пленяющей душу и уносящей в мир страстей…
Я смотрю на монаха. Черная сутана подпоясана грубой веревкой, руки бессильно опущены вдоль тела. Темные волосы до плеч - спутаны. Лицо обреченного человека. В его взгляде мука и отчаяние. Невозможность исполнения единственного желания. Невозможность реализовать свой талант. Тогда - в чем же смысл его бытия ?...
Музыкант жил Музыкой. Его дар был велик, божественен. Звуки его скрипки пленяли сердца, изменяли весь мир и вселенную. Музыкант играл и достиг высот совершенства, а вместе с этим он понял, что не он владелец своего таланта, и не может постичь истоков вдохновения души. Для него открылись истины и не только музыки. Они унесли его так высоко, оторвав от суетного мира, что решение служить лишь Богу стало еще одним шагом на пути к совершенству.
Теперь, глядя на изящный инструмент, он понял, что не может существовать вне музыки. Каждый вдох, каждый удар сердца, каждое движение, каждая мысль - Она. Музыка. Все сущее – Музыка. Как же он мог отказаться от нее?
Назад пути нет. Дан обет. Нарушив его, Монах погубит свою душу и обречет ее на вечные муки.
Но разве легче сейчас? Его душа уже никогда не узнает покоя!
Эти мысли захватили мое сознание. Я шла по галерее – вокруг сменялись портреты, люди, интерьеры… Я ничего не видела. Один вопрос не отпускал, мучил меня, крутился в голове, меняя формулировки. «Играть или не играть?». «Нарушить обет или нет?». Пытаясь ответить, найти логику, аргументы, я возвращалась снова и снова к противоречию, разрешить которое не могла! Все по кругу – в голове и перед глазами… Нет ответа! Нет выхода! Нечем дышать, я задыхаюсь от безысходности!!!
Вдруг, я вижу полотно. На нем монах и … он играет на скрипке! Мне чудится? Нет!
Третий этаж, другая обстановка, другая картина.
В моем воображении картина ожила!
ОН ИГРАЕТ?! В глазах – демонический огонь. Голова поднята, волосы развеваются при каждом движении смычка. Тонкие нервные пальцы виртуоза, как сами нервы, знакомо напряжены, рождая каждую ноту. Они касаются струн и смычка в последний раз!
Музыкант играет в ПОСЛЕДНИЙ раз! Всю боль, отчаяние, страсть, любовь вложил он в эти звуки! Сердце как дирижер, определяет ритм, учащая удары, как пики на кардиомониторе. Музыка заполнила собой все пространство, уплотнила его. Звуки стали все короче, сменяя друг друга, и одновременно продолжая звучать, не прекращаясь. Между ними не осталось пауз…. Все они слились в единый поток и, как мощный водопад, поглотили все и всех, сбивая дыхание, наполняя собой каждую клетку, каждый нерв, все тело, рождая в них вибрации и разделяя, разрывая на тысячи струн…
Самая высокая нота закончила мелодию…
Возникла Тишина. Изумленная и растерянная. Она звенела одиночеством и беззащитностью, как хрупкая балерина на сцене, неожиданно выхваченная из темноты лучом софита. Эхо отражало и расслаивало, будто через призму, волны, блики, тени, чувства…Все они переплелись в искаженном рваном пространстве…
Музыкант опустил смычок. Его фигура медленно осела. Он прилег, бережно обнимая скрипку. На его лице выражение мучительного счастья сменилось умиротворением и покоем. Сердце перестало отсчитывать такты. Звуковой кардиомонитор выдавал одну ноту, рисуя тонкую пронзительную прямую линию…
Скрипка невинная, прекрасная была безмолвна, как Мадонна…
Санкт-Петербург, апрель 2005 года