- Сенсей, Сохо и Оре прибыли, говорят, что северная дорога свободна.
- Хорошо, выступаем завтра с рассветом. К концу недели мы уже должны соединиться с частями полковника Чихиавы, - поднимаю голову от карты и ободряюще улыбаюсь. Молодой мальчишка рьяно отдал честь и, стараясь печатать шаг, вышел из палатки. Не могу подавить улыбку. Молодые и горячие, неудержимые в бою и жадные к жизни. Едва только зажженные свечи взамен нам – чахлым огаркам. И хоть я не многим старше, но тоже ощущаю себя выгоревшим и закопченным.
Тряхнув головой, пытаюсь отогнать бредовые мысли. Времени мало, вокруг – война, а я трачу время на подобный бред! Будто и вправду нечем заняться…
Возвращаюсь к карте. Сенсей… учитель… Единственное, чему я могу их научить, или хотя бы попытаться – так это слушать тех, кто действительно может поделиться с ними опытом. Тем, который в один момент спасет им шкуры и выведет из, мать его, пекла. Тех, кто прошел это войну от первой буквы и будет стоять до победного сигнала. Настоящих командиров и просто хороших людей. Настоящих, а я…
Первое, что я помню – как очнулся в госпитале. Вокруг суетились люди, но я их почти не видел. Ощущал только гул потревоженного улья. Все тело разламывалось. Не было ни мыслей, ни слов, ни желания их иметь. Только давящая, крадущая воздух тяжесть. И снова небытие. Затягивающее. Из которого не всегда можно вернуться.
Я быстро пошел на поправку и за месяц почти полностью восстановился. Почти ничего не потеряв – ни конечностей, ни здоровья, ни звания. Почти… Одну пропажу я все же обнаружил – память. Ни лиц, ни имен, на событий. Будто кто-то заботливо стер их, как грязные разводы с оконного стекла. Лишь чувство, что забыл что-то важное. И почему-то не уверен, что хочу это вспоминать…
- Капитан, вы меня слышите? Простите, что вошел без разрешения, но я никак не мог вас дозваться и подумал.., - виноватый и преданный взгляд. Примет любое наказание; просто потому, что для них, молодых и неопытных, я всегда прав. Прав, даже если в корне заблуждаюсь. Интересно, он что, и правда ожидает, что я начну метать громы и молнии, запуская в него все, начиная от ручки и заканчивая столом и собой собственно?
- Все в порядке, я просто немного задумался. Что случилось?
- Нет, сэр, ничего не случилось. Просто я… мы.., - он замялся, бегая глазами по всей палатке. И что в ней может быть интереснее меня, если больше ничего нет? – Мы хотели спросить, будете ли вы есть. В том плане, присоединитесь ли вы к нам? – паренек распахнул огромные глаза, глядя на меня, как котенок на первый Вискас, забыв, похоже, что теперь он вроде бы как непобедимый солдат армии Равенства. А вот если я откажусь – он заплачет? Наверное, моего любопытства настолько не хватит…
- Конечно, я к вам присоединюсь, - можно подумать, я ему сообщил, что война закончилась со счетом два-ноль в нашу пользу. Хотя, может и тогда радость в его глазах не была бы такой оглушающей и безразмерной. Ведь в маленькие радости верить проще, чем в большое счастье. А война учит нас радоваться им – маленьким и приятным.
- Спасибо, Сенсей! – он тут же смутился, будто наконец вспомнил, кто он, где находится и чего от него ждут. Или уже не ждут, но когда-то надеялись, - То есть, так точно, капитан Рюо! Разрешите идти?
- Идите, - снова улыбаюсь, зараженный чужой радостью. И как с ними сохранить суровый лик умудренного опытом командира, когда хочется, как мальчишке, подсесть к костерку и поболтать о простых глупых мелочах, будто и не в бой завтра. Посмеяться, как со старыми знакомы… А может, и не со старыми и не знакомыми, ведь ни в госпитале, ни после него никто так и не пришел, не объявился… Значит, и не было их? Не важно, я бы все равно их, наверное, не вспомнил…
Обменявшись честью… Эмм… Отдав друг другу честь… Короче, когда он вышел, я с невольным смехом прислонился к столу, доставая из кармана сигареты и придвигая к себе импровизированную пепельницу – до блеска отмытую жестяную банку. Чем это они ее так?
После того, как я смог вернуться в строй, остро встал вопрос – куда же мне, собственно, возвращаться, если я и имени-то своего самостоятельно вспомнить не могу. Тогда меня и определили к новичкам, пока память не восстановится хотя бы частично, сославшись на то, что там мне будет и проще, и спокойнее, а то, что нужно для боя, тело вспомнит и само. Молодняк оказался большой сворой бесшабашных юнцов, младшему из которых едва 16 наклюнулось. И вот это самое считается моим сослуживцем, полноценным солдатом, которого я должен посылать в бой, а значит – на смерть. И это при том, что сквозняк между ушей гулял у всех, от него, до самого старшего, который, дай бог, за двадцатник перешагнул. Пришлось слегка прояснить им, что такое война. Получилось наглядно – теперь далеко не отходят, под ноги глядят, спят с автоматом и с незнакомыми не разговаривают. С тех пор меня иначе как Сенсей не зовут. Но я и не против – к черту всю эту бюрократическую мишуру со званиями, церемониями, традициями! Мы не на светском приеме – чем ближе, тем надежнее спине в бою! К тому же, эти дети мне и вправду стали дороги… Но такие мысли я стараюсь держать при себе – война послаблений и отходных не дает. Одна ошибка – и расплачиваются все. Причем чаще всего – жизнью. Что я и пытаюсь им внушить, от чего оградить… За что в штабе… Чтоб их! величают мамашей, и расспрашивают о моих «птенцах». И черт с ними. Слова – не пуля, не убьют.
Снова беру карту и пытаюсь наметить нам маршрут. Бесполезно! Даже если я сейчас всю карту доисчерчу – все равно остается неслабый шанс, что придется менять направление, искать обходную тропу! Уничтожена переправа, дорога заблокирована, отряды Верховного Совета – да все, что угодно…
Кидаю на стол уже кажущийся бесполезным лист. Предприятие вырисовывается все менее и менее выполнимым. Тем более с этими новичками, которых и ва-банк не поведешь. Достаю из кармана чуть мятый приказ и задумчиво пробегаю его глазами, будто пытаясь отыскать ранее незамеченные строки, или новый смысл. «Должны вступать… Восточный Мильбурн… для слияния с частями…» В чем загвоздка? Что не так? А что-то не так? Да, что-то… неправильно, что ли? Ни зачем, ни маршрута, ни указаний, ничего. Только сроки, место и необходимость. Или это я от вида приказов отвык? Ага, размяк и растаял, пора лечиться. Или просит сопроводительное письмо. Сперва надо хотя бы вспомнить… Оптимист.
Провожу ладонью по взмокшему лбу. Душу охватывает необъяснимая паника. Настолько, что пальцы на крышке раскладного стола сжались и побелели. . Кажется, что что-то произошло. Страшно даже просто протянуть руку и отдернуть завесу ткани, которая в этот момент кажется нерушимее стены. Собравшись с силами, откидываю полог и выглядываю из палатки. Все тихо. Лагерь больше напоминает не роту солдат на привале, а школьников на пикнике. И венчает эту картину черное, замшевое небо в дырочку звезд. Да вы, батенька, никак параноиком становитесь… И как таких, как вы, еще в руководство пускают? Но все же, лучше лишний раз перестраховаться, чем хорошо влететь. Тем более, что интуиция – вещь полезная. Наверное… Да и к тому же, риск, хоть и дело благородное, но совершенно не жизненное. Да, и кому мы втираем? Это кто тут у нас не любит хороший заряд адреналина? Ну, хороший – да, но не тогда, когда на мне лежит ответственность за еще почти сотню юнцов. Ах, ну да, это извиняет. Это ограничивает. Что-то не нравится? Что-то нет. Но вот что?
- Капитан Рюо!
- Сенсей!
- Капитан!
Я вздрогнул, оторвавшись от своих мыслей. От одного из костров подавались какие-то странные, явное призывающие сигналы. Вроде махания руками, подпрыгиваний и подергиваний и спешного расчищения места на бревне. Волне сошли бы за ритуальные пляски. И судя по их старательности, на бревне я рискую оказаться в гордом одиночестве и с арсеналом восторженных взглядов в спину. Может, стоит им все же напомнить, что мы вроде бы как почти что на задании? Наверное, стоит. Но не могу.
Медленно подхожу к этой суетящейся группе, отвечая на поспешные жадные рукопожатия.
- Сенсей, сюда, пожалуйста. Вот, садитесь, - предложенное мне место только что не блестит.
- Я что, похож на инвалида? Или возраст преклонный? – смех. Смеюсь я. Невозможно не смеяться над их смущенными заалевшими лицами.
- Нет, что вы! – тоже улыбаются, видя, что бури не будет. А они ее ждали? Нет, такие доверчивые глаза…
Усаживаемся на импровизированные скамейки. Можно. Сейчас еще можно отдохнуть, подурачиться. И хоть я могу только наблюдать за ними, мне все равно хорошо. Потому что в этот момент можно забыть о войне, о вражеских дивизиях, снующих повсюду, о страхе перед завтра – караул расставлен, мы в стороне от дорог, и ведь этот вечер может для многих из нас стать последним светлым воспоминанием.
- Сенсей, скажите, а кем вы были до того, как ушли на фронт? – заинтригованное молчание. Кхем, не поверишь, самому интересно.
- Серийным маньяком, - а вдруг поверят? Смеются. Хорошо. Говорят, смех продлевает жизнь. Вот только боюсь что к нам это не относится.
- Сенсей, а если серьезно? Кем вы были?
- Да… я не помню, - пытаюсь быть серьезным, но все равно получается с улыбкой, - Честно, ребят.
- Да ладно вам, Сенсей! Не стесняйтесь! Любая работа хороша, если честная! Сенсей?
Опять. Кажется, что что-то не так. Что происходит? Кровь стучит в ушах, в горле пересохло. Рядом раздалась автоматная очередь. Дьявол, как чувствовал! Надо организовать оборону!
Оборачиваюсь, собираясь дать команду, но тут же ощущаю волну обжигающего воздуха. Потом в голове будто взорвалась ледяными осколками сверхновая. Последнее, что я вижу – это как рядом со мной падают мои мальчишки, сжав руками голову, с окровавленным лицами. Ни боли, ни страха. Ни времени, чтобы понять.
И пустота. Как всегда, милосердна.