Действующие лица:
(Л) – Лена. Продавец цветов;
(О) – молодой офицер;
(М) – Станислав Юрьевич или Владислав Юрьевич. Жена называет Михаилом;
(НА) – Николай Алексеевич, пенсионер;
(С) – Забоев Сергей. Все называют «Серым»;
(Св) – Савельич. Друг «Серого»;
(Ст) – Сторожевой Алексей Михайлович. Милиционер;
(Д) – Димон «Паштет». Обходчик подвижного состава;
(В) – Вадим. Студент;
(СК) – Стопович Константин Давидович. «Костя Стопа»;
(РШ) – Рашид Шарафович. Шеф;
(П) – Платон «Стелс». Компаньон шефа;
(СС) – Шиманский Александр Александрович. Сан Саныч;
(БИ) – Косачук Борис Ильич. Хмурый человек.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Такая история происходит один раз в год. И случается весной, в начале Марта. Несмотря на то, что день этот называется международным, во всех странах, он отмечается по-разному, в том числе, просто символически.
Историю восьмого Марта в России, порою сложно без улыбки рассказать. Мимо концерта, наполненного открытостью, оптимизмом и артистизмом простых людей, едва ли можно пройти равнодушно. Ведь правду говорят, что жизнь – театр, а люди – в нем актеры. При этом, не столь важно, о чем разговор, русский язык тоже не обязательно понимать. Удовольствие получаешь от зрелища, которое может длиться как несколько минут, так и несколько часов. Достаточно вспомнить или просто представить себе праздничный мартовский день…
Морозное утро. Из–за крыши торгового центра скоро поднимется робкое весеннее солнышко. На небе редкие облака. Первые солнечные лучи уже пробивают бледное небо, которое постепенно приобретает привычный, теплый голубой цвет. Воздух слегка прогревается. На улице 3-4 градуса ниже нуля. Весна скромно заявляет о своих правах, хотя ночью зима убедительно одерживает верх.
Рыночная площадь. Латки и павильоны ещё закрыты. В небрежно одетых шапках, лишь 2-3 человека, сонно копошатся у своих торговых точек, открывая замки. Кроме того, пустынную утреннюю площадь дополняет ещё один пейзаж, который оказывается в центре внимания.
Цветочный павильон был закрыт всего три часа. Всю ночь принимали товар, чтобы сегодня, восьмого Марта, был полный ассортимент на любой вкус. У закрытой железной двери с раннего утра начала образовываться очередь исключительно из мужчин. Кроме них, вокруг не было практически никого. Но они стояли друг за другом, не отходя от магазина. Морозец пощипывал и заставлял перетаптываться с ноги на ногу, прятать шеи в поднятые воротники, и потирать озябшие уши. Мужчины оглядывались по сторонам. И наконец-то вдалеке показалась еще одна фигура человека, спешно приближающегося к цветочному павильону.
Продавец Лена выглядела не выспавшейся. Так спешила на работу, что забыла дома подкраситься. Всю ночь она принимала товар. И хоть утренняя смена не ее, выйти все-таки пришлось. Во-первых, она жила ближе напарницы, а сегодня рабочий день начинался раньше. Во-вторых, она была опытным продавцом, ее продажи всегда были заметно больше. К тому же, за один сегодняшний день она могла заработать примерно столько же, как весь прошлый месяц. Но накануне они договорились, что будут вместе работать в этот день, только Лена придет и уйдет раньше, а напарница, соответственно позже придет и останется до закрытия.
Лене было около 34 лет. Приехала из Молдавии четыре года назад. Вместе с сестрой снимала однокомнатную квартиру, не далеко от рынка, где и проживала. Это была полная женщина, с хорошим чувством юмора. Она любила свою работу и внимательно относилась к каждому покупателю.
Ровно к 6.30 она подошла к двери магазина. Копошась в слегка отвисших карманах куртки, начала искать ключи среди мелочи, конфет, семечек и каких-то бумажек.
– Сколько можно ждать? Уже полчаса тут торчим! – послышался голос из очереди. Это кричал Савельич. Он работал в местной котельной.
(Л) – Сколько хочешь, столько и жди! Видишь, написано с 7.00, а в праздничные – с 6.30. На время посмотри и стой молча!
– А у Вас есть подмосковные гвоздички? – Николай Алексеевич, бывший учитель математики, ныне пенсионер, тоже местный.
(Л) – Есть, все есть!
(НА) – А герберы на толстой ножке?
(Л) – Я же сказала, все есть!
(НА) – Скажите, а…
(Л) – Ой помолчите, пожалуйста! Дойдет очередь, поговорим! Видите, не до Вас сейчас…
Тем временем, Лена старательно открывала огромный навесной замок, который на морозе заедал. Навалившись всем весом на дверь, одной рукой обняв замок, а другой пыталась повернуть ключ, слегка исказив лицо, она уже начинала нервничать. Руки были в мелких ссадинах, с мозолями в области подушечек. Ногти лишь изредка подравнивались ножницами, и еще реже пилочкой. Когда она пользовалась лаком последний раз, точно не помнила.
А между тем, вопросов и реплик не становилось меньше, что ещё больше её раздражало.
– Скажите, а почем сегодня розы на длинной ножке? – это был Вадик, студент, который почти все деньги вчера «спустил» на игровые автоматы. Сегодня мог купить только одну розочку. Ему казалось, что лучше одну красивую розу, чем 3-5 гвоздичек.
Высокий не бритый мужчина, стоявший рядом, натянул кепку так, что уши торчали в разные стороны. Ссутулившись, он курил и щурился, глядя на продавца. Долго раздумывая, наконец, поинтересовался, не упадет ли цена на цветы к концу дня.
Не получая ответы на вопросы, тема цветов оказалась между прочим. В очереди, между собой мужики начали обсуждать какой-то футбольный матч, сколько платят за смену, в какой автосервис лучше не ездить и кто как сегодня собирается отмечать. Казалось, что некоторые и вовсе забыли, за чем пришли. Но высокий женский голос неожиданно остепенил и напомнил собравшимся, где они находятся.
(Л) – Здесь есть хоть один настоящий мужчина? Разве не видите, замок не открывается! Хоть бы кто-нибудь помог! Лясы точат, как бабы на базаре!
Реакция последовала неоднозначная. От громкого смеха, до предложения другого теста на настоящего мужчину. Но самый первый в очереди молодой офицер, тут же откликнулся на призыв Лены. Зажигалкой слегка подогрел место, куда вставляется ключ, плотно обхватив, стал поворачивать ключом, насколько можно. После минутных усилий, замок был открыт. А мужики в то время, обступив вокруг, подкидывали советы один за другим.
Перед носом у очереди, Лена закрыла дверь изнутри. Через несколько минут открылось окошко с ценником. Между огромных ведер с цветами стояла Лена в наспех одетом халате. Приятный аромат цветов заставил всех обратить внимание и быстро напомнил увлеченным болельщикам, за чем они пришли.
(О) – Мне две розочки, пожалуйста, и упаковку можно попроще.
(Л) – Это Вам на поминки кому-то? Так зачем розы, возьмите гвоздички, если хотите дешевле.
(О) – Да нет, это жене и теще. С чего вы решили? Вроде они еще живы.
(Л) – А, значит, две розы по - отдельности?! Ну, так бы сразу и сказали.
(О) – Скажите, а скидки будут? Как первому?
(Л) – Как первому, так второму и всем остальным! Нет, не будет никаких скидок! Я что ли цены устанавливаю! Не хотите покупать, нечего мне голову морочить! Следующий!
(О) – Нет, нет, беру! Заверните в газетку, пожалуйста!
Вторым был веселый мужчина, который громче всех кричал, что ЦСКА будет чемпионом в этом сезоне. По его лицу было видно, что выпивоха. Его звали то ли Станиславом Юрьевичем, то ли Владиславом Юрьевичем.
А дело было так. Когда он приехал в поселок двенадцать лет назад, знакомясь с девушками, всем представлялся по-разному. Но чаще всего назывался Стасом и Владом, поэтому, до сих пор одни считали его Станиславом, другие были уверены, что он Владислав. Он и сейчас пользовался у женщин повышенным интересом, а такая неразбериха только добавляла ему популярности. Но настоящее имя было практически никому не известно. Родился он в Швеции, по паспорту был Йорданом, однако так его никто не называл. Даже жена, знала о нем больше всех, но была не уверена, что знает все. Она предпочитала его называть Михаилом. Так он ей представился на танцах, когда они познакомились.
(М) – Лапуля, а мне такой букетик забацай! Нет, два, еще дочери. Но только разные.
(Л) – Такие пойдут?
(М) – Да, да, давай!
Он дальше продолжал спорить с соседом и громко смеяться. А чтобы достать бумажник из заднего кармана, в бок выгнулся до предела.
(Л) – Семьсот пятьдесят и пятьсот тридцать рублей. Всего тысяча двести восемьдесят с Вас.
(М) – Лапуль, да ты че!? За эти веники тысячу триста??? Ё-маё, да у меня всего пятьсот рублей с собой.
(Л) – А я тут причем? Тогда сами выбирайте.
Мужик растерянно шарил по карманам. Но кроме носового платка, сигарет с зажигалкой, бумажника, в котором с трудом набиралось пятьсот рублей и кучи мелочи, которую как назло нигде не брали, ничего не было. Прочитав на левом нагрудном кармане халата, что продавца зовут Лена, он вдруг сообразил.
(М) – Леночка, а давайте этот за пятьсот рублей, разделим на два. В простом пакетике перевяжем ленточкой, и нормально будет. Вот эту траву можно выбросить, толку с неё, только деньги зря тратить!
(Л) – Лучше я Вам отдельно букет соберу, какие пожелаете.
(М) – Да, конечно, собери там что-нибудь на пятьсот рублей. Жене можно вон те оранжевые, и что- нибудь еще. Дочери можно такие голубенькие, она этот цвет любит.
Повернувшись к мужикам, он быстро вошел в разговор. Через минуту снова громче всех спорил о том, какие форварды из Португалии будут играть в этом сезоне за ЦСКА.
– Так, ну чего орете?!! Собраться больше негде? – Лена остепенила болельщиков.
(Л) – Мужчина, такие пойдут? Как просили, в одном оранжевые пионы, а здесь хризантемы, как Вы и хотели.
(М) – Ух ты!!! Как красиво!
(Л) – С Вас пятьсот тридцать.
Снова растерявшись, достал из бумажника все что было, пятьсот двенадцать рублей. Среди собранной из кармана мелочи, в ладошке стал отсчитывать недостающую сумму. Однако там оказалось чуть больше десяти рублей.
(М) – Леночка, я тут недалеко живу, после обеда десять рублей занесу, хорошо?
(Л) – Ладно, давайте пятьсот двадцать. Следующий, заказывайте!
А тем временем, кто-то из очереди должнику протянул десятку, со словами: « С кем не бывает…». Счастливый «Михаил» расплатился. С одним букетом под мышкой, другим – в зубах, на ходу застегиваясь и заправляясь, стал удаляться.
Следующим был Николай Алексеевич, бывший учитель математики. Он успел растеряться от огромного выбора цветов и упорного взгляда Лены. Она уже дважды спросила, что он желает, и была готова начать отчитывать за то, что до сих пор не выбрал что покупать.
(НА) – Скажите, пожалуйста, а подмосковные тюльпанчики, из какого питомника?
(Л) – Чего??? Я откуда знаю? Да и Вам, какая разница? Хорошие тюльпаны, крепкие бутоны. Вот, выбирайте!
(НА) – А какого цвета есть?
(Л) – Мужчина, третий раз на них показываю. Вот они, у Вас перед носом, сами не видите какого цвета?!
(НА) – Простите, я очки дома забыл…
(Л) – Цвет без очков не видите? Ну, знаете ли,… Что ж тогда очки с собой не носите, если ничего не видите?!
(НА) – Нет, нет, я просто дальнозоркий и вблизи плохо вижу, а так все нормально.
(Л) – Меня Ваше зрение не интересует! Какие будете брать? Не задерживайте очередь!
Ну что за мужики пошли?! Мнительные и бестолковые – любимым женщинам толком не можете цветы купить. Чаще дарили бы, знали б что дарить и сколько стоит! И мне бы меньше нервы тут трепали. Ну хоть бы один из Вас, меня, единственную женщину поздравил с праздником! Так нет, никакого внимания! Дождешься от Вас! Еще сплошное бескультурье! – Лена снова заставила всех прекратить разговоры и обратить на себя внимание. – Ну как Вам не стыдно! Взрослые люди, а ведете себя, как животные! Вы только посмотрите вокруг себя, за полчаса все заплевали и семечек нащелкали! Вон урна рядом! Нет, зачем, правда?! Надо все под ноги! Даже поговорить толком не в состоянии, орете как ненормальные, и мат с перегаром стоит – голова кругом идет! Разве так можно! Бедные Ваши жены! Как – будто оттого, что Вы громче орете, этот Ваш Вагнер, будет играть в другой команде! – Покрутив пальцем у виска, слегка раскраснелась от переизбытка эмоций. Она пыталась направить свою речь самым активным спорщикам. – Позор! Неужели ума не хватает представить, как «приятно» Вас слушать со стороны! И чему только детей своих учите, если сами себя так ведете?!
Больше всего недоумевали те, кто не курил вообще и недавно подошли.
Голос из толпы:
– А тебе какое дело до наших детей?! За своими смотри! Небось, тоже такие же голосистые?! Голова от визга болит!
Разобщенный смех поддержал эту фразу.
(Л) – А ну-ка, кто это там такой острый на язык? Чего спрятался за спины?! Это у тебя мой дорогой, от другого болит голова. Меньше вчера водку жрать надо было! Глядишь, сегодня культурнее был бы, ничего бы не болело, и деньги остались бы на цветы жене. Если она от тебя еще не сбежала.
Голосом из толпы был Сергей Забоев. Ему было лет 48, бывший военный, с хорошей репутацией в прошлом. Мастер спорта по плаванию. В свое время, вся округа его заслуженно считала местным героем.
Однажды, еще, будучи майором, в патруле, ранним утром спас маленькую девочку из горящего частного дома. Соседи вместе с родителями девочки, бегали в панике вокруг пылающих стен, так и не решаясь войти. Они ждали пожарных, которые обычно приезжали, когда все сгорало дотла.
Но с распадом Союза, закончилась и военная карьера Сергея. Квартиру так и не получил, очередное звание тоже не получил. С пошатнувшимся здоровьем и минимальной пенсией был сокращен из армии. И как многие бывшие сослуживцы, начал свое горе и амбиции топить в водке, а чаще в самогоне. Его жена и вправду дважды уходила, но возвращалась. В прошлом году она умерла. Она была единственным человеком, которого он любил больше своей жизни, ради которой жил. Детей у них не было.
С тех пор он начал пропивать все деньги из пенсии и то, что зарабатывал на дежурствах электриком в ДЕЗе. Беспорядочная жизнь шла под откос.
Волосы у него на голове были серо-пепельного цвета. Оттого все, независимо от возраста назвали «Серым». Он был невысокого роста, и смелым становился, лишь в поддатом состоянии, как в этот раз.
(С) – А вот жену не тронь! Не твое дело как говорю и о чем говорю. Мало ли чего тебе нравится или не нравится. Стой себе молча и продавай цветы…
Крепкий мужчина в спортивном костюме, стоявший почти в самом конце очереди, подошел и неожиданно заступился за Лену. Он обратился к «Серому» строгим голосом:
– Эээ, орел, тормози! Ты женщине не хами! Правильно все говорят! Как верблюд, да еще нажратый с самого утра! Стой, чтоб я тебя больше не слышал, или ща башку откручу и сдам куда надо. Там тебе устроят праздник, и быстро в чувство приведут! - Это был Алексей Михайлович Сторожевой, капитан милиции с линейного отдела.
(С) – А ты че в базар встреваешь?! Я тебе ща….
По габаритам, «Серый» был значительно меньше Алексея. Поэтому, нарвался на увесистый подзатыльник и товарищами был оттянут в сторону, потеряв при этом кепку.
(Л) – А ну-ка успокойтесь! Этого мне только не хватало! Лёшенька, спасибо Вам! Вы единственный, кто хоть как-то его утихомирил. Уже в ушах стоит его трескотня! Пожалуйста, успокойте их там! Все уже захаркали перед магазином! Ничего, ничего, пусть только его очередь дойдет, посмотрим, как запоет…
– Елена Сергеевна, здравствуйте! С праздничком Вас! Жаль, что так грустно он у Вас начинается. Но ничего-ничего, еще не вечер, обязательно у Вас будет праздничное настроение. А этих голубчиков сейчас заберем, я уже позвонил ребятам. Это наши постоянные клиенты. Слышали б Вы, какие «шелковые» и культурные они в отделении. Слова матерного от них не услышишь
Товарищи оттащили «Серого», и пояснили кто этот человек в спортивном костюме. Тот аж побледнел!
– Да это же Сторожевой! – испуганно прошептал Савельич. - Че, хочешь, чтобы снова на трое суток загремели?! Он же нас еще тогда предупреждал! Ну нет, ты как хочешь, а я валю. В праздник мне только не хватало еще сидеть. Тем более, по-моему, там сейчас смена Дикого. Это же «труба»! До десятого числа прессовать будет, он там на «орбите» сейчас. Да еще Сторожевой «накапает», нам точно все вспомнят, и всех «собак» повесят. Я больше не хочу сухари с водой жрать – прошлого раза хватило! Потом еще две недели с битой мордой позорился! Все, давай скорее, щас приедут, тогда будет поздно!
(С) – Ё-мае, да я же его не узнал! Я его только в форме всегда видел, а вот теперь не узнал. Да уж, мне тогда отбитых почек хватило – месяц дома провалялся, встать толком не мог! Да это еще что! Вы снег тогда вокруг «ментовки» чистили и лед на стоянке долбили, а я весь день кирпичом толчки драил!
Что ж теперь делать?! Да погоди ты сваливать, щас попробую с ним поговорить, может поймет?!
(Св) – Кто поймет?! С кем поговорить?! Он и говорить-то не умеет, он же мент! Щас «замочит» тебя прямо здесь! А потом еще дело «сошьет», за нападение на сотрудника! Сам не знаешь, как они умеют?! Бесполезно! Даже не думай! Валить надо, пока не поздно!
(С) – Ну с чего это он меня «мочить» будет?! Он хоть и мент, но немножко-то человек. На кой мы ему нужны?! Еще и дело на нас «строчить»! Вот сам подумай, чего с нас взять? Есть «птицы» поважнее для него, чтобы дела «шить». Потому, что с них «бабки» можно снять. А мы ему точно на праздники не нужны. Там и без нас залетчиков хватит. Ну, в крайнем случае, пусть меня одного забирает, вы-то тут причем? Вы с ней не связывались. А валить бесполезно, только хуже сделаем. Он же знает, где мы живем. Вот вечерком приедут, тогда точно мало не покажется.
(Св) – Ладно, делай, как знаешь, только давай скорее, пока не приехали, а то «заметут»! Тем более, мы на прошлой неделе, с «Фонарем» пункт приема стеклотары «бомбанули». А уборщица его засекла, могла «заяву настрочить» с приметами. Дикий с нас точно не слезет. Еще и магазин с прошлого года «повесят». А я к нему никакого отношения не имею. Вот тогда уборкой снега не обойдется – посадят!
(С) – Ёп… Так это вы с «Фонарем» стеклотару «чесанули»?!! Да вы че?! А почему я только сейчас об этом узнаю?! В два «рыла» значит, разделили?! Ну нет, я к нему не пойду! Пусть уж за эту дуру берет, чем стеклотару с вами «расхлебывать»! Я же просил без меня не «налетать»! Нас еще с детского садика «засветили»!!!
(Св) – Это как не поделились?! А на что, по-твоему, мы с прошлой недели гуляем?! Все что «срубили» - в общаг, ни копейки по карманам! Ну не успели еще тебе сказать – не до этого было! Да там и было-то всего три штуки с мелочью, если б знали – не «сунулись» бы! Ты иди, иди, поговори с ним! У тебя с ним лучше отношения, чем у нас. А там про свое «потрешь», заодно может «прозондируешь», че у ментов на счет стеклотары.
«Серый» сделал удрученный, серьезный вид, кое-как рукой поправил челку на бок, верхнюю пуговицу рубашки застегнул, отряхнул штанину и поправил куртку. Ботинки вытер носовым платком, глубоко вздохнул, и поплелся к Сторожевому.
Тот стоял в компании товарищей. Он был с сыном Ванечкой, лет восьми. Спрятав руки в карманы куртки, стоял, расставив ноги на ширине плеч, и периодически улыбался, кивая рассказчику. Ванечка хоть и замерз, но терпеливо стоял возле отца, спрятав почти всю голову в поднятый воротник пуховика. Он сначала пытался слушать, что говорят взрослые, но ничего не понял и стоял, озираясь по сторонам. По мере приближения их очереди, каждый раз напоминал отцу, чтобы они ближе подходили. А мужики, в кругу которых стоял отец, слушали Ванечку и перемещались ближе. Поэтому, ему было не очень скучно стоять. Мальчик искренне верил, что его напоминания очень кстати увлекшимся взрослым. Но в этот раз Ванька одернул отца за рукав потому, что сзади подошел какой-то незнакомый дядька. Ребенок его слегка испугался. Сторожевой быстро повернулся. На мгновение разговор прервался, все обратили внимание на растерянного «Серого». От неожиданности тот даже забыл, с чего хотел начать разговор.
(Ст) – Че приперся?! Уже заждался? Ничего, потерпи, с минуты на минуту наряд подъедет! А лучше сами, вот бери своих «кентов» и пешочком в отделение, дорогу прекрасно знаете. Там зачтется. Еще бензин на вас тратить! В понедельник приду на работу, вот и поговорим о ваших «подвигах». Все соседи уже завалили меня заявлениями на тебя и твою компанию. Смотри, мое терпение не бесконечное, «повешу» какой-нибудь разбой и сядешь лет на восемь. Может, так человеком станешь!
(С) – Алекс-се-сей М-мих-хайлович, извините, п-пожалуста, не узнал! Да Вы поймите меня правильно. Ну все это нелепые совпадения, я же никому не желаю зла! И друзья мои, в прошлом почти все уважаемые офицеры, имеют награды и приличный послужной список. Они все нормальные. И работаем мы все, хоть и пенсионеры. Ну, слабость появилась, слегка выпиваем. Так мы же не сопротивляемся, все сполна отрабатываем, и уже исправляемся. Я, например, вчера и позавчера вообще не пил. Только сегодня чуть приняли, так ведь праздник все-таки. Завтра мне на работу, тоже не буду пить. А то, что соседи Вам «заявы строчат», так врут они все! Ну, подумаешь, один раз ключ потерял и открывал дверь подручными средствами. Дело было ночью, получилось шумновато, признаю. Да, открывал с матерком, просто был слегка пьян, так с кем не бывает! Ну я же их не трогал! А как они там по двое суток дерутся, Вы бы только слышали, что они там орут! Сколько посуды летит мне через забор, я же на них ничего не пишу! А то, что Светка вызывала Вас пару раз, так это вообще дурная баба! Подумаешь, поприставал разок, так она такое всем растрепала, не что я вообще уже не способен! А как мы с ней встречались два года, и она бегала ко мне от мужа, чтобы не бил – это она уже не помнит!
(Ст) – Ладно, ладно Забоев, че мне всех закладываешь?! Меня твоя личная жизнь меньше всего интересует. Иди, иди к своим «корешам», и чтобы я тебя больше не слышал!
(С) – Ну товарищ капитан, я Вам всегда правду говорю. Мы же с Вами не чужие люди, земляки все-таки! Я тоже в органах хотел служить. Почему Вы этих баб всегда слушаете, а мне не верите никогда?
Сторожевой засмеялся. Друзья из его компании тоже смеялись над «Серым». Даже Ванечка вытянул голову из куртки и, вытирая нос рукой, тоже, вместе с взрослыми смеялся, забыв вовремя напомнить, что пора ближе переместиться.
(Ст) – Ну все, все, хватит, землячок! Достал уже. Отстань от меня! Надоело слушать каждый раз одну и ту же, ахинею! Хоть бы уже что-то другое придумал!
Ты еще здесь?! Ну-ка, что бы тебя больше не видел! А то, щас точно в отделение заберу!
Мужики еще больше смеялись, забыв, о чем говорили раньше. А один, подполковник милиции, в запасе, спросил у Сторожевого:
– Леха, ну и работка у тебя! Не соскучишься с ними! Это у нас в управлении документы, кабинеты, скука. А ты, правда, что ли наряд вызвал?
(Ст) – Да что Вы! Так, узнал, как ночь прошла, им сегодня трудная смена выпала. Пусть отдохнут ребята пока, через час по маршруту выезжать. А этих гавриков, если надо, из дома заберем. Но это пусть участковый со своей алкашней разбирается, достали они меня. Зато смотрите, как засуетились. Вон, тихие, культурные, теперь оглядываются по сторонам в ожидании наряда. Ха-ха. Да, уж я эту публику хорошо знаю…
А тем временем, из цветочного павильона:
(Л) – Ну что мужчина, выбрали? Хоть цвет тюльпанов, надеюсь, различили?
Николай Алексеевич уже успел взять себя в руки. Вспомнил, что во внутреннем кармане пиджака он уже неделю носит сломанные очки, в которых смотрел телевизор.
Однажды так уснул, что сломал дужку и обслюнявил книгу, которую жена на работе взяла почитать у начальницы. И вот, за целую неделю он так ни разу не зашел оптику за очками, память уже не та, хоть и математик.
Как и у многих умных людей, у Николая Алексеевича нос был непропорционально длинным. Поэтому в профиль он казался еще более смешным. Когда разглядывал цветы, то часто упирался им в стекло витрины. При этом, одной рукой он все время поправлял очки со стороны, где не хватало дужки. А рот неконтролируемо открывался сам по себе, когда он был сильно увлечен или растерян. Через толстые стекла очков глаза казались нереально большими. Поскольку подбородок был очень маленьким, в профиль казалось, что он значительно «утоплен». Притом, что верхняя губа была на порядок больше нижней, картина, со стороны была без комментариев.
Недавно по телевизору, он смотрел интервью с очень уважаемым академиком. Ученый настоятельно не рекомендовал покупать какой-то сорт тюльпанчиков, из питомника с названием на букву «Р» (это все, что он смог запомнить). Эти цветы были обработаны препаратом, для быстрого роста, от которого могут погибнуть все горшочные цветы, находящиеся в одной комнате с тюльпанчиками.
Уточнить сорт цветов у Лены, Николай Алексеевич уже не решался. Он самостоятельно, по признакам, о которых говорил академик, пытался определить их сорт. Но, понимая, что терпение Лены уже на пределе, бывший учитель попытался перевести тему на герберы.
(НА) – Простите, Вы говорили, есть герберы на толстой ножке. А можно посмотреть?
(Л) – Нельзя!
(НА) – Почему?
(Л) – Потому, что они на витрине, на самой верхней полке. Вы их со своим зрением не увидите. Я, конечно, могу достать, но тогда Вам придется их покупать! Что я Вам девочка, прыгать туда-сюда?! Или идите домой за очками и не задавайте глупых вопросов! А вообще, пора уже определиться, или пропустите очередь и рассматривайте, сколько хотите!
(НА) – Ясно. Но я куплю три герберы. Сделайте пожалуйста!
(Л) – А Вы знаете, что они по восемьдесят рублей? Еще упаковка, всего двести пятьдесят. Упаковывать?
(НА) – Да Вы что! Когда же они успели так подорожать? А тюльпанчики, тюльпанчики почем?
(Л) – Герберы еще два месяца назад подорожали, но всего на десять рублей. Так что это Вы отстали. А тюльпанчики по сорок. Сколько Вам?
(НА) – А упаковка сколько?
(Л) – Упаковка десять. Так сколько Вам?
(НА) – Три тюльпанчика, пожалуйста! Вон тот, еще тот, рядом. Нет, нет, ближе к Вам. Вот-вот, только следующий, да, этот. И еще тот, с краю. Да, да, да, правильно, но лучше, который ближе к Вам. Вот, теперь упакуйте их, пожалуйста.
(Л) – сто тридцать рублей.
(НА) – Нет, лучше упаковывать не надо. Я так.
(Л) – Сто двадцать.
(НА) – Спасибо большое! С праздником Вас! Всего Вам самого….
(Л) – О, проснулся! Идите уже! Следующий!
Николай Алексеевич обливаясь потом, в одной руке с платком, в другой с цветами, точащими в разные стороны, направился от магазина. Неуклюжей походкой, от волнения и радости, что все позади, он почему-то пошел в другую сторону от дома, хотя, скорее спешил поздравить жену. Разволнованный учитель даже забыл снять сломанные очки, которые перекосились так, что линза была только напротив одного глаза. Но потом, видимо успокоился и сообразил, что идет не туда. Снял очки и пошел в другую сторону.
Следующим был Дима «Паштет». Высокий, худощавый молодой человек. Он работал обходчиком подвижного состава на железной дороге.
Молотком, которым обстукивают колесные пары вагона, однажды он чуть не убил коллегу из смены усиления. Поводом послужило то, что тот назвал Димона самогонным аппаратом. Вообще, на работе они друг друга редко называют по имени, чаще клички, либо рифмы к именам. Например, его называли Димон – лимон, Димон – самогон, или просто, лимон, самогон. Вот товарищ и решил назвать не самогоном, а самогонным аппаратом. А Дима и без того был очень несдержанным и вспыльчивым. В какой бы компании не находился, всегда горячо спорил, и если словарный запас заканчивался, без проблем, мог в рукопашную пойти. Без раздумий мог доказывать свою точку зрения с помощью подручных средств. Обычно очень остро и болезненно реагировал на критику в свой адрес. Когда кричал на собеседника, брызги летели во все стороны. Он активно жестикулировал, стараясь как можно убедительнее принять стойку и выражение лица. В такие минуты глаза у него становились огромными, и больше чем наполовину выкатывались наружу. Нос был большой, с явной горбинкой, слегка заострен на кончике, и с недавних пор, заметно согнут вправо.
Полгода назад Димон спешил на автобус, а надо было еще за квартиру заплатить. Банк закрывался на обед, на входе стоял охранник и дожидался, когда выйдет последний клиент. Димон решил проскочить. Однако, моментально был одернут за рукав обратно. Он высказал охраннику все, что думал, вот только увернуться не успел. Поэтому, вместо автобуса оказался в больнице со сломанным носом.
А вообще, за свою жизнь, он ударить толком никого не смог. Драться не умел. Лишь однажды ему удалось попасть по лицу соперника, и то, выбил себе палец. Старался в бой вступать с человеком более-менее подходящим по комплекции. Но если все-таки в процессе драки терпел поражение, удавалось убежать или кто-то заступался, либо жалели и сильно не били.
На самом деле, это был добродушный, безобидный парень. Правда, было много комплексов неполноценности, затаенные обиды из-за несправедливостей в школе и армии. Поэтому, нервные срывы были своеобразной разрядкой, некоторой компенсацией за прошлую несостоятельность.
Дима спиртного не пил вообще. Мечтал жить где угодно, но только не в этом поселке. Ему казалось, что хуже жизни, чем там, нет нигде. Всю жизнь хотел быть крановщиком, но семь лет назад не прошел медкомиссию при сдаче экзаменов. Устроил скандал, и с позором был выгнан.
К тому же, он был футбольным болельщиком Динамо. Поэтому, у павильона был одним из зачинщиков спора с болельщиками ЦСКА.
Единственным человеком, кто мог на Димона положительно действовать, была Катя. Девушка работала в билетной кассе ж/д вокзала. Вот к ней он сегодня и собирался в гости, и пришел купить красивый букет, рублей за семьсот. Несмотря на то, что расходы были незапланированными, он без сожаления готов был расстаться с этой суммой ради этой девушки. Не смущал болельщика и тот факт, что до зарплаты придется занимать, а первый матч любимой команды в этом сезоне останется без личного присутствия на трибуне верного фаната.
«Паштетом» его назвали еще в десятом классе. До сих пор, за спиной его так и продолжали называть. Вот на это прозвище он обижался больше всего. Дело в том, что Димон кроме всего прочего, слегка картавил. Когда нервничал, у него не получалось выговорить букву «ш», периодически западала «ч», и вся речь была легким свистом, так как между зубами были явные промежутки.
Он был человеком практичным, и к любой стоящей покупке относился обдуманно. В цветах особо не разбирался, но уж очень хотелось Катюше подарить самые лучшие. Ведь сегодня был такой день. Однако спросить прямо у Лены стеснялся. Он думал, что показав некомпетентность, Лена даст ему не лучшие, а те, что ей будет удобно продать. Он вообще был недоверчивым человеком, особенно в нынешнее время, и старался вникать в суть каждого вопроса.
На этот раз, но избрал тактику от обратного. Решил, что самые дорогие букеты, наверняка лучшие. Он суммировал стоимость каждого цветочка в отдельности и стоимость всего букета, цена расходилась. Поэтому, окончательно запутавшись, он начал диалог:
(Д) – Добрый день! Подскажите, пожалуйста, а чем отличается этот букет от вон того, слева?
(Л) – В смысле? Там другая композиция, количество цветов разное, упаковка. А Вам что нужно?
(Д) – Да Вы понимаете, надо самые свежие, с крупными бутонами (он вдруг решил, что лучшие цветы будут непременно с большими бутонами).
(Л) – Т.е., с крупными бутонами? Это зависит от вида и сорта цветов. В одном сорте могут быть и крупные и мелкие бутоны. Вы скажите конкретно, что хотите купить?
(Д) – Понимаете, ну как Вам сказать.… У меня есть девушка, и.… Скажите, а какие Вы посоветуете? - Он страшно растерялся. Мужики за спиной тоже все слышали, и ему показалось, что смеются над ним. Уже пожалел, что проявил свою неосведомленность. Но больше стыдно было перед мужиками, перед которыми всегда старался быть героем.
Конечно же, Катя не была его девушкой. Это он так добавил. И вообще, в гости к ней он напросился сам. Катя в шутку сказала, чтобы приходил. Он подумал, что лучше бы купил сейчас любой понравившийся букет на предполагаемую сумму, и не позорился бы. Но было уже поздно.
(Л) – Молодой человек, Вы специально, да?! Вы что, все сегодня сговорились мне нервы трепать? Это называется так, дайте мне то, не знаю что, да?! Зачем же голову мне морочите, если сами не понимаете, о чем говорите?!
(Д) – (перебивая, оправдываясь, смущаясь) Да нет, Вы не так поняли, я хотел… Т.е., я просто хотел выбрать один из двух, но… - В этот момент он понял, что оправдываться нечем. Главное не сорваться. Во – первых, он видел участь «Серого», а во – вторых, лучший букет он хотел купить любой ценой, ведь впереди стояли грандиозные планы.
(Л) – Ой, сил моих больше нет! Так, для начала скажите, на какую сумму рассчитываете? И сколько штук хотите в букете?
Димон обрадовался, что она от критики, наконец, перешла к делу. Но главный вопрос все крутился в голове и не давал покоя. Ведь если уж практичный подход, то до конца.
(Д) – Вообще, хотелось примерно такой, как там у Вас на второй полке, в красной упаковке. Ну, где-то за 600-700 рублей.
(Л) – Вот посмотрите, есть голландские розы, по сто двадцать. Можно пять средних розочек, веточку зелени и такую упаковку, как Вам понравилась. А можно три веточки лилии, ест три цвета, с упаковкой получится около шестисот рублей. Но если хотите, можно набрать разные цветы в один большой букет. Такие варианты. А дальше дело Вашего вкуса.
(Д) – А если к тому букету, что у Вас на второй полке, добавить парочку вон тех желтых?! Как Вы думаете?
(Л) – Молодой человек, я же Вам предложила, как будет лучше, и на Вашу сумму. Тот букет стоит триста пятьдесят рублей, там маленькие розочки с фиалками, украшенные травкой. Желтые, это хризантемы. Конечно, если хотите, добавим, как пожелаете, но по парочке, добавляют только в большие букеты, или вообще не добавляют. Четное число покойникам приносят. Но Вы, надеюсь, собираетесь подарить живому?! Тем более, своей девушке.
(Д) – Да, да, да, Вы правы! Сделайте, как считаете нужным.
(Л) – Так какой вариант? Розы, лилии или разные?
(Д) – А лилии, это какие?
(Л) – Вот они, белые, желтые и красные.
(Д) – Ух ты! Я никогда раньше такие не видел! Но они же все одного цвета! Они все зеленые. Разве это цветы?
(Л) – Они еще не распустились! Так, все! Определяйтесь! Что упаковываем?
(Д) – Ну давайте, давайте!
(Л) – Что?
(Д) – Да какие-нибудь! Ну, давайте, какие показывали!
Лена взяла из ведра три лилии, положила их на стол и достала из сумочки таблетку. Глотком воды запила и наклонилась за упаковочной бумагой. Цвет выбрала на свой вкус, не спрашивая Димона. Он уже раздражал ее. Лена отрезала на столе нужный размер и принялась упаковывать
Димон озадаченно шарил глазами по полкам с цветами, до сих пор выбирая, как будто лилии упаковывались не ему. Несколько раз он останавливал взгляд на понравившемся букете роз с фиалками, и никак не мог понять, чем он хуже тех, что ему упаковывают. Так же не мог понять, почему лилии дороже почти в два раза. Да и вообще сомневался, что это растение когда-нибудь распустится. Они напоминали болотное растение, которое он видел на рыбалке среди камыша. Димон знал, что Катя уж точно разбирается в цветах, и представил, какой будет позор, если окажется, что это болотное растение. Сомнения терзали больше и больше. Но вместе с этим, думал, что может это действительно самые лучшие цветы, и что скоро они распустятся, как говорила Лена. Он даже и не представлял себе, как они будут выглядеть, когда распустятся. Но все же думал, что уж лучше подарить обычные цветы, без всяких сюрпризов. Но с другой стороны, вариант с «загадочным» букетом, который когда-то распустится, тоже был неповторимым вариантом.
Такие мысли крутились в голове, когда он снова обратил внимание на букет в красной обертке. Затем он поймал себя на мысли, что и так идет ва-банк. Или ответит она ему взаимностью, или нет. Поэтому, он искренне надеялся, что симпатии окажутся взаимными, а букет действительно самым лучшим.
Но беспокойство не покидало Димона. Один вопрос не давал покоя, который интересовал его больше, чем сами цветы. А именно, как долго они будут стоять. Он считал, что чем дороже цветы, тем дольше не будут вянуть в вазе. А на предполагаемую сумму, он считал, что цветы должны стоять как минимум два месяца. Однако, как спросить об этом у Лены, он не знал.
Вскоре вновь обратил внимание на продавца. Степлером она подводила последние штрихи к букету. Не глядя на Димона, Лена эмоционально что-то рассказывала. Дима переключился со своих размышлений, послушать, что она говорит.
(Л) – … себе, если каждый за целый день будет мне тут нервы трепать. Как мне после этого к вам относиться?! Я же женщина! Никакого уважения! Разве нельзя просто спросить, посоветоваться, сказать, что хотите, если конечно сами знаете что собираетесь покупать. Ну, или хотя бы, на какую сумму рассчитываете, если не знаете, что хотите покупать. Я с вами по целой упаковке таблеток за день выпиваю. Для каждого стараюсь, вникаю, советую. Так нет, вместо спасибо, плюют, гадят, хамят…
Димон только было хотел обратиться к ней, но за спиной услышал, что мужики, болельщики ЦСКА, вновь делают прогнозы на предстоящие игры. А главное, они снова говорили о финале Спартак – ЦСКА. Но за такие прогнозы он уже дважды дрался, доказывая, что Динамо в этот раз проявит характер. В неравном споре каждый раз он убеждал оппонентов в том, что его команда окажется в финале, и сыграет со Спартаком. Что до сих пор Динамо всем давал фору, но этот сезон точно за ними. ЦСКА по его прогнозам, окажется на 5-6 месте. Примерно одно и то же он говорил три года подряд, но прогнозы не сбывались. Зато надежда крепла с каждым годом больше и больше.
И все-таки, равнодушно слышать такие заявления за спиной, никак не мог. Он даже забыл про свою сумку, которую поставил у прилавка. Затем снова сделал страшное лицо с большими глазами, и одним прыжком оказался среди фанатов ЦСКА, в готовности к рукопашной схватке. Но мужики, зная темперамент Димона, матерясь, слегка расступились. У «динамовца» даже вены на шее вздулись от напряжения. Брызгая во все стороны, как обычно, Дима вновь напомнил собравшимся о новых форвардах, которых приобрел Динамо, и о том, что команда уже набрала три очка из трех возможных. Вспомнил события двухлетней давности, когда если бы без оснований не удалили бы нападающего, то все было бы иначе. Команда заняла бы в худшем случае, четвертое место, а так только девятое. Откуда такая логика была, он не уточнял.
Мужики знали, что Димон наорется вдоволь, и сам успокоится. Главное, с ним соглашаться, и ни в коем случае не перечить, а то будет драка.
«Фонарь», друг «Серого», давно затаил обиду на Димона. Еще в начале девяностых, люди с четырех утра занимали очередь, чтобы по талонам купить продукты. В то время, к ним в поселок привезли тушенку, макароны, крупы. Продавали с машины, прямо на перекрестке. Эти продукты были ворованными, поэтому продавались за полцены. Очередь была неимоверная. Люди давили друг друга, ругались, озлоблялись, порою, доходило до потасовок. Были периоды, когда некоторые и вовсе забывали, что находятся в цивилизованном обществе. Кто-то падал в давке, купив макароны, но не мог их вынести из толпы и рассыпал по дороге. Некоторые специально мешали выйти тем, кто купил, из зависти.
«Фонарь» стоял в очереди за Димоном, и так получилось, что второй купил последние три банки тушенки. Друг «Серого» настолько расстроился, что ночью хотел ограбить и избить его. Он еще тогда не знал, на что тот способен. После уговоров «Фонаря» продать ему одну банку, болельщик тут же послал его туда, куда «Фонарь» и сам не слышал. Кроме того, в драке с фанатом Динамо, он крепко получил в ухо. Эту тушенку он запомнил на всю оставшуюся. С тех пор он мечтал при любом удобном случае вспомнить Димону былое.
Наблюдая за выступлением «горячего» фаната, у «Фонаря» возникла мысль. Под видом любителя футбола, хотел специально затеять спор, и в потасовке отомстить. Но, случайно повернув голову влево, встретился с взглядом Сторожевого. Понимая, чем все может закончиться, решил, что лучше в следующий раз, и снова стал слушать рассказ «Серого».
Димон все больше распылялся. Нервничая, притопывал ногой и одновременно делал акцент на значимом, на его взгляд слове или фразе. Забываясь, с чего начал и к чему все говорил, начинал перечислять все, что когда-либо читал в прессе о своем клубе. Даже вспоминал всех тренеров за последние двадцать лет. О чем конкретно он говорит, и зачем в процессе рассказывал о новозеландском футболе, никто не понимал.
Лена уже трижды окликала возбужденного болельщика, но было бесполезно. Он даже сам себя не слышал, поэтому старался кричать еще громче. Кто-то из мужиков прихлопнул его по плечу, чтобы тот, наконец повернулся и переключился на цветы. На всякий случай, мужик отбежал в сторону. В готовности к неравному бою, болельщик развернулся и принял еще более угрожающую стойку. Однако, вместо противника, увидел красивый нарядный букет лилий. Композицию дополняли веточки декоративной травы. Букет был в сиреневой жатой бумажной упаковке. Точно в такой же упаковке стоял букет со второй полки, который нравился Диме. По верхнему канту упаковки, степлером была закреплена золотистая ленточка с сиреневыми полосками вдоль. Букет был объемным, нарядным, ярким. Таких на витрине даже не было, А тот, за 350 рублей, на фоне лилий просто терялся.
Упершись подбородком в ладошку левой руки и локтем на стол, Лена стояла над цветами. В правой руке она крутила ножницы, и все больше поражалась, представляя, как он себя дома ведет, если при людях такое вытворяет. Подобной истерики она давно не слышала. Лена подумала, что футбол, это главная тема в жизни Димона. Ведь при выборе цветов он был намного сдержанней, почти приличным человеком.
С легкой ухмылкой она улыбнулась повернувшемуся фанату. И только ножницами постукивала по столу, как строгая учительница списывающему ученику. Димон страшно растерялся, потому что сзади уже давно все расступились и перед ним была только Лена с букетом. Боевая стойка оказалась не кстати. Он хотел еще рассказать о предвзятости арбитров к его команде, в матче отборочного тура восемь лет назад, но моментально замолчал. На мгновение установилась полная тишина, лишь шум от проезжающих машин и гул прохожих доносился. Все внимание было обращено к активному болельщику. А тот, в свою очередь, застывшим взглядом смотрел то на цветы, то на Лену. Глаза постепенно стали на свои места, брови опустились, испарина со лба струйкой покатилась к носу, и капелькой сорвалась на землю. В растерянном взгляде появилось сожаление о происшедшем и умаление строго не судить.
Через миг тишину разорвал громкий дружный смех со всех сторон. Были такие, кто несдержанно «ржал», приседая и прихлопывая соседа, с наиболее понравившимися выражениями. Компания Сторожевого тоже улыбалась, Вовка показывал рукой на Димона, что-то спрашивал и тоже смеялся. Алексей Михайлович держал сына на руках и вспоминал, что этот товарищ кричал в камере, после какого-то матча.
Столичные коллеги передали его в местное отделение милиции, для разъяснительной работы. Но, когда увидели в каком он состоянии, хотели отправить на психиатрическое обследование. Однако потом выяснили, что такие номера он устраивает в основном на тему футбола, Грузино-Осетинского конфликта, и предположений о жизни на Марсе. Конечно, были и другие острые темы для, но Сторожевой об этом не знал. Рядом стоящий подполковник запаса, только улыбался и качал головой, глядя на фаната.
(Л) – Ну что, все рассказал?! А может, водички? Чтобы остыл…
От позора у него вся шея покрылась пятнами. Вытирая платком руки, лицо, шею, немного ссутулился от смятения. Расстегнул две верхние пуговицы рубашки и подошел к прилавку.
(Д) – Да, нет… Т.е. конечно можно водички… Ух ты, какой красивый! А это мой букет? А вообще, Вы зря смеетесь! Я же серьезно! Вот вы знаете, какой одиннадцатиметровый в наши ворота…
(Л) – Мне плевать, одиннадцати или двенадцатиметровый! Это ты им расскажешь, но не сейчас и не здесь! А теперь…
(Д) – (перебивая)… да, нет же, это специально в прессе скрыли! Я точно знаю, как было все на самом деле! Вообще, тогда встречу судить поставили этого му…
(Л) – Так, все! Хватит, я сказала! Я тебя сейчас быстро в чувство приведу! - Угрожающе перевела взгляд на ножницы в руке и громче стукнула ими по столу.
Димон понял, что пора переключаться на цветы, пока она еще шутит, чтобы потом не было поздно. Но, не выяснив главный вопрос, он никак не мог уйти. Набравшись смелости и решимости, спокойным тоном спросил:
(Д) – Елена Сергеевна, совсем забыл спросить. Мне нужны не только самые красивые цветы, но и которые дольше всего стоят. Ну, скажем, месяца полтора – два…
(Л) – Нет, ну вы это слышали?! Ты вообще соображаешь что говоришь?! Это срезанные цветы, и они от силы стоят 2-3 недели, причем все, и дорогие и дешевые. Ну, есть, конечно, орхидеи, которые будут стоять месяц, но веточка стоит восемьсот рублей. А лилии, кстати, стоят дольше всех остальных, тем более, если обновлять срез, и добавить в воду марганцовку. Но если тебе надо, чтобы стояли два месяца, вон, за углом бюро ритуальных услуг. Купи там пластмассовую ветку за двадцать рублей, вот она не два месяца – тебя самого перестоит! Или в горшке купи цветок и не морочь мне голову!
Лена отложила в сторону букет лилий и перевела взгляд на следующего покупателя.
(Д) – Вы меня не так поняли! Я просто хотел поинтересоваться. Мне очень понравился букет, который Вы сделали. Я как раз такой и хотел. Вы простите, если я Вас, Елена Сергеевна…
Встретившись с ней взглядом, тут же забыл, что хотел сказать, и понял, что она больше не слушает.
(Д) – Я беру его! Скажите, сколько я должен?
(Л) – Так, лилии по сто пятьдесят рублей, всего три веточки. Две по пятьдесят, упаковка пятьдесят, еще ленточка двадцать, но ладно. Всего шестьсот! Но за твои выходки и истрепанные мне нервы, надо бы все семьсот взять…
Димон конечно рассчитывал на 600-700 рублей, поэтому деньги у него были. Но то, что цветы окажутся шестьсот, а сто еще не понятно за что, этого не ожидал. Даже не жалко было денег. Букет действительно понравился, и если бы Лена сразу сказала семьсот, отдал бы, не задумываясь. Дима поймал себя на мысли, что Лена просто не любит футбол, поэтому ей не понятны проблемы его команды. Но с другой стороны, он же ведь отстаивал не свои интересы, а интересы любимого клуба, и констатировал несправедливость к Динамо.
В глубине души даже гордился всем произошедшим. Его убеждения становились еще крепче после таких выступлений. Правда, над вопросом «Перед кем и для чего все это?», он не думал.
Он считал что, правда на его стороне. Даже если бы снова нос разбили, как бывало, ни отступился бы, ни на шаг от своих позиций. Да что там говорить, тем более какие-то сто рублей мог, не задумываясь отдать за свою команду.
Смех продолжался, но уже тише. Очередь обсуждала этот концерт. Кто-то говорил, что он сумасшедший и стоит на учете. Другие думали, что это в армии, на учениях Урал, на котором он ехал, подорвался. Все, кто остался жив, остались инвалидами, а у этого болезнь прогрессирует. Были и такие, которые восхищались непоколебимой позицией, и что не стеснялся при незнакомой публике отстаивать сомнительные точки зрения. Говорили, что пора ему становиться депутатом, ведь там все такие. Лена, не сердилась, было даже интересно наблюдать за ним. Дима напомнил ей пародиста, который так же размахивал руками и проскакивал какую-то букву. У нее настроение тоже приподнялось. В некоторых случаях, она не сдерживала улыбку. Но такого товарища только серьезным тоном можно было хоть успокоить, а еще лучше, пригрозить. Ей это удалось. А уж немного пристыдить, было необходимо.
Из потайного кармана бумажника Димон достал сложенную вчетверо тысячную купюру. Периодически смахивая накатывающие капельки пота, он часто дышал и постоянно, еле слышно что-то бубнил себе под нос. Наверное, заканчивал монолог, и наверняка о несправедливом судействе. Несколько секунд теребил ее обеими руками. Пот между тем, как назло, продолжал валить, заливая глаза. Ему ничего не оставалось, как периодически, сдувать капельки с кончика носа. Даже сдержанная Лена, заломив руки на груди, смотрела на него и улыбалась. Купюру так и не удалось выровнять, как он не старался. Только отпустил, тысяча предательски сложилась обратно, почти вчетверо. Продавец протянула ему букет, сдача уже лежала на тарелочке.
(Д) – Спасибо большое! Какой красивый! И где это Вы так научились?! А Вы знаете, я тоже гербарием в детстве…
Видя, в каком он состоянии, и что уже собрался сунуть пышный букет подмышку, перебила его:
(Л) – Осторожно с цветами! Это Вам не газетка, смял и подмышку! Они же живые, тем более в подарок! Следующий!
Голос Лены его действительно отрезвлял. Цветы Димон бережно взял в одну руку, другой управился с бумажником, и взял сдачу. Но даже сквозь залитые потом глаза, заметил, что сдачи не триста, а четыреста рублей. Короткий взгляд на Лену, но она уже беседовала со следующим покупателем. Рукой быстро вытер один глаз, запихнул четыре сотни в задний карман и спешно стал пробиваться сквозь толпу к автобусной остановке. Не замечая острых шуток в свой адрес, смеха, вопросов и взглядов, переключился с футбола и задумался. Он не мог понять, Лена ошиблась со сдачей или решила не брать с него лишнюю сотню. То, что могла ошибиться, было маловероятно, ведь четыре бумажки уже лежали веером. Он вдруг подумал, что Лена разделяет его позицию, уважает футбол, и болеет за Динамо. Решил, что она специально так сказала, перед другими фанатами. С такими мыслями Димон распрямил плечи, еще раз вытер лицо, вдохнул аромат цветов и, улыбаясь, запрыгнул в свой автобус.
Следующими были «Серый» с компанией. Он в растроганных чувствах рассказывал, как уладил конфликт со Сторожевым. А «Фонарь» горячо спорил с ним насчет того, что настоящий вор ничего общего не должен иметь с ментом. Савельич стал на сторону «Серого» и не менее эмоционально доказывал, что это был единственный вариант решить проблему. Однако, «Фонарь» предпочитал в камере сидеть, чем находить общий язык со Сторожевым. Жизнь по понятиям была ближе этому человеку, иди на компромисс, он категорически не желал. «Серый» не менее активно отстаивал свою правду. Его кепка уже давно была в правой руке и маячила у «Фонаря» перед носом. Вся компания была увлечена этим разговором. Хоть тогда им было не понять, что общий язык не найти в этой теме. Но все же, каждому хотелось выговориться, чтобы потом, в знак примирения, пойти и продолжить беседу за бутылочкой. Поэтому, они пропустили следующего по очереди, Вадима
Студент с одной стороны обрадовался, но с другой, у него было всего сто рублей. Роза, которую он хотел купить, стоила сто двадцать. Поэтому он не знал, что делать. Тем более, он видел, что Лена уже не в настроении и особо не будет вникать в его проблемы. Денег в кармане хватало на три гвоздики по тридцать рублей, но такой вариант категорически не устраивал. Два тюльпана были ни туда, ни сюда. Однако Вадим не растерялся. Момент был хоть и критическим, но не безвыходным. Два года учебы в институте, уже пошли на пользу. Прежде всего, он стал более устойчив к стрессам. Ситуация с цветами напомнила ему сдачу экзамена, предмет которого он не знал, а сдавать надо было любой ценой. Естественно, тройка в таком случае, была единственной желаемой оценкой. В данном случае, речь шла о красной розочке, причем конкретной, самой крупной, которую он уже успел выбрать.
(В) – Елена Сергеевна, здравствуйте! С Праздником Вас! Пусть сбудется все, что пожелаете в этот день! Здоровья Вам, успехов в жизни, и терпения, терпения, и еще раз терпения с нами, мужчинами. Тем более, в такой нелегкой работе!
Лена слегка залилась румянцем. Халат поправила, улыбнулась, но в удивлении застыла на мгновение. Такой приятной и краткой речи она давно не слышала. Но внутренний голос ей подсказывал, что все это конечно красиво, но что-то тут не так. С чего бы так торжественно?! В этот момент она поймала себя на мысли, что может все выдумывает, что просто отвыкла от внимания и поэтому так недоверчиво относится к неожиданным теплым словам. И все же интуиция была хорошо развита, она еще не подводила.
(Л) – (после непродолжительной паузы) Вот это да! Ничего себе!
Спасибо! Очень приятно…
Мужики, Вы слышали?! Вы такое слышали? Вы хотя бы раз в жизни подобные слова произносили, или не способны на добрые пожелания?! Небось, только материться и хамить умеете?! Да, да, к тебе обращаюсь, – Лена пристально посмотрела на «Серого». Тот только глаза под кепку спрятал. – Стыдно должно быть! Учитесь!
«Серый» не отвечал, а все остальные покупатели сделали вид, что это обращение к ним не относится. Она снова обратила внимание на Вадика. Выражение лица вновь стало сосредоточенным, хотя мягче.
(Л) – Слушаю Вас! Что будете брать?
(В) – Елена Сергеевна, посоветуйте, пожалуйста, хочу розочку купить. Очень красивые вон те, белые на длинной ножке. Просто шикарные бутоны. С удовольствием бы взял, но подружка любит красные, верит в какие-то приметы. Говорит, что белые означают пустоту, а я говорю, наоборот, – непорочность, нежность, но спорить бесполезно. Подскажите что-нибудь из красных…
Вадик старался взять ситуацию под контроль, чтобы в нужный момент обыграть положение, когда обнаружится недостача денег. Но теперь нужно было чуть потянуть время. Может что-то измениться. Например, встретиться знакомый, или удастся попросить позже занести долг. Но самое главное было не переиграть.
(Л) – Вот посмотрите молодой человек, есть такие, по восемьдесят, правда уже почти все раскрыты. Есть красивые голландские розочки, по сто двадцать, только сегодня ночью привезли. Посмотрите еще с этой стороны, есть декоративные, средней длины, в общем, самые обычные, по шестьдесят рублей. Кустовые розочки по сорок, веточка. Такой выбор.
(В) – А упакуйте, пожалуйста, во-он ту розочку. Да, да, да, Вы правильно взяли. Мне она больше всех понравилась. Правда, шикарная! А что их, правда, из Голландии везут? Надо же! Разве так выгоднее? Неужели у нас не могут вырастить?! И как- нибудь покрасивее упакуйте ее, пожалуйста. Целлофан не надо, лучше такую, знаете, бывает цветная жатая бумага?! А ленточку можно поярче….
Вадик понимал, что все удовольствие уже натягивает не меньше, чем на сто семьдесят рублей. Но он не огорчался и не суетился. В конце концов, у него были приличные часы – отцовский подарок, и золотая цепочка, которые он предполагал оставить в залог. Но покупать дешевую розу в простой упаковке, не хотелось.
Со стороны строительного рынка подъехала белая Toyota. Припарковав ее на освободившееся место у торговых павильонов среди других машин, вышел высокий, крупный, с добросовестным животиком мужчина. Это был Константин Давидович Стопович. Хотя он предпочитал, чтобы его называли Константином Дмитриевичем, в официальном общении, или просто Костей, в любом другом случае. С недавних времен, он и по паспорту был Дмитриевичем. С паспортным столом он договорился, но не обошлось и без старых связей на более высоком уровне. Костя вообще всегда и со всеми договаривался. При росте почти два метра и весе, примерно сто двадцать килограмм, он был очень энергичным и подвижным человеком. Что бы не рассказывал, практически всегда смеялся, огромной ладошкой похлопывал собеседника по плечу, и постоянно что-то говорил, тем самым, сбивая слушателя с мысли. Обычно подводил разговор к удобному для себя завершению или продолжению. Мог беспрерывно говорить хоть несколько часов подряд, и был интересным рассказчиком. Несмотря на веселый нрав, порою бестолковую болтовню, четко знал, кому, что и зачем рассказывает. Говорил обо всем, от того, как его кошка сегодня спала не спинке кресла с поглаженной рубашкой, до падающего давления в левом заднем колесе. Но в любой беседе выяснял для себя все интересующие вопросы. Сбив всех собеседников раскатистым громким смехом и звучным голосом, он ни одной минуты не продолжал беседу, после того, как все для себя выяснял. Да и вообще, ничего просто так не делал.
Его голова была полностью лысой, блестела как барабан. На самом деле, настоящая лысина была по центру, вдоль головы. По бокам волосы росли, но были сильно курчавыми, поэтому каждое утро он предпочитал их начисто сбривать. От смеха, вся шея, особенно сзади, становилась красной. Краснота плавно расходилась до ушей. А когда он долго что-то рассказывал и смеялся, голова становилась равномерно розовой.
Костя был вхож во все инстанции и органы власти в своем районе, а в некоторые, даже в области. В милиции, паспортном столе, домоуправлении, ЖЭКах, ДЕЗах, в органах юстиции, среди военных, врачей и многих других, его прекрасно знали. На все праздники, юбилеи, банкеты, Стопович приходил с подарками, презентами и цветами. Хорошо знал кому, когда и сколько дать, чтобы как нельзя лучше решить свой вопрос.
Одно время он торговал поддельными паспортами лицам, разыскиваемым милицией. Как он это делал, никто не знал. Даже когда в паспортном столе узнали о такой афере, долго не могли понять, как ему удавалось ставить подлинные оттиски. Печать всегда находилась в сейфе, и ею постоянно пользовались по назначению. Где он брал бланки и как «липовые» паспорта оказывались в реестре, вообще осталось большой тайной. Костя сделал на этом бизнесе целое состояние, а когда все открылось, не очень огорчился. Пообещал начальнику милиции, своему хорошему знакомому, что больше не будет «выдавать населению паспорта». За несколько лет дружеских отношений, они вместе выпили не один литр водки, регулярно парясь в сауне, и решали любые вопросы. Стопович хорошо поделился выручкой с товарищем милиционером, и все решилось само по себе. С девушками из паспортного стола, он также вскоре наладил дружеские отношения, еще лучше, чем прежде. Полутораметровая корзина, где было не меньше трехсот цветов, наборы дорогой французской косметики, каждой сотруднице и женам сотрудников, красивый фруктовый стол, молочные коктейли и шампанское, заставили растаять женские сердца и вновь принять своего хорошего друга Костю Стоповича. Обаяние этого человека, шарм и отличное чувство юмора всегда сражали наповал окружающих его женщин.
Еще, будучи солдатом, получил прозвище «Костя Стопа». Такое прозвище было не случайным, хоть и происходило, прежде всего, от фамилии. Дело в том, что где бы он не проходил, другим ничего не оставалось. Обычно снимал максимальный куш. Всю выгоду из любого дела извлекал только себе. И только после этого делился кое-чем с нужными людьми.
Когда был каптерщиком у старшины, получал новое обмундирование: крепкие новые хромовые сапоги, новую форму и т.д. А его рота постоянно ходила в ношенном, но стираном обмундировании и ремонтированных кирзовых сапогах. Иногда, не всем доставался нужный размер. Самое интересное, что командир роты, старшина и все солдаты не переживали, наоборот, очень любили и уважали Костю. Он был лучшим каптерщиком в своем военном округе. Не раз получал благодарности. И только перед демобилизацией, товарищи из других рот узнали, что своим солдатам он выдавал обмундирование с конвертиком в левом брючном кармане. Сослуживцы с удовольствием расписывались за не выданное мыло, гуталин, подшивочный материал, нитки с иголками и т.д. В то же время, у каждого солдата было все необходимое и прописанное в Уставе. Командир роты, в отличие от своих коллег – офицеров младшего состава, смог приобрести Жигули с дорогой комплектацией, несмотря на среднюю зарплату. Куда Костя девает новое обмундирование и где тут же берет ношеные комплекты, никто не знал, да это им и не нужно было. Все были довольны.
Он остался в армии сверхсрочником. Вскоре стал прапорщиком в должности помощника зам. командира части по АХЧ. За время службы таких дел натворил, что от недостачи, перед ревизией проще было сжечь один склад, чтобы хищение можно было списать на пожар. Так и сделали. Несколько прапорщиков получили предупреждения о служебном несоответствии и взыскания за халатность. А Стопович получил очередную благодарность за участие в тушении пожара.
Его командиры, уже достраивали дачи на своих садовых участках. Они души не чаяли в прапорщике Стоповиче. Но даже и они не скоро узнали, что за два года его службы, со складов НЗ полностью исчезли все противогазы, комплекты химической защиты, два четырехсоткилограммовых рулона портяночной ткани и почти все офицерские шинели старого образца. Но командиры зла не держали на Константина, скорее были ему благодарны. Ведь вскоре распался Советский Союз и недостачу как-то списали при сокращении части. Командир части и его зам. по АХЧ уволились с минимальными пенсиями, зато с былыми заслугами. А построенные дачи оказались очень кстати в новой нелегкой жизни.
После увольнения из рядов уже российской армии, Костя Стопа без труда нашел свое место. Капитал, накопленный при службе прапорщиком, позволил ему приобрести несколько приусадебных участков по сильно заниженной цене. Ведь с распадом некоторых колхозов и совхозов, настоящую рыночную стоимость земельных участков еще не знали. При содействии органов местного самоуправления, по документам Костя проходил как герой соц. Труда, да еще с целым перечнем заслуг и наград перед отечеством. В то время никому в голову не приходило проверить подлинность этих документов, по которым было получено право на льготу. Кроме приобретения в собственность большой площади земли, Костя уже становился успешным предпринимателем. В трех его магазинах, во времена дефицита, можно было купить почти все, но не всем. «Нужных» людей он всегда обеспечивал продовольствием. Знакомым и тем, кто мог платить как минимум две цены, Константин так же был надежным поставщиком.
Но главным его делом после армии, была скупка и выгодная перепродажа приватизационных чеков. Вот тут он стал мастером своего дела. Со своими способностями входить в контакт и доверие практически со всеми ведомствами и инстанциями, он скупал чеки сотнями, за один раз. Выручку имел не меньше 100%. А в своем гаражном кооперативе, где был рядовым членом, в коротком выступлении на собрании, смог убедить всех товарищей в скорейшей продаже чеков. Костя объяснил, что они скоро обесценятся, и если сегодня их отдать, уже завтра будут деньги. Даже назвал предполагаемую сумму. Собравшиеся были впечатлены столь простой и выгодной сделкой. А в течение следующих нескольких дней принесли ему чеки. Он сдержал обещание. Действительно, на следующий день отдал деньги, причем чуть больше, чем накануне предполагал. Однако владельцам досталась лишь четверть от той суммы, за которую реально они были проданы. В эффективность их вложения мало кто верил, а продать было надежнее. В то время для многих людей, даже те небольшие деньги были жизненно важны.
Расширение торговой сети, активное участие в самоуправлении своего поселка, полная монополизация всего таксомоторного парка в районе, прямые поставки с таможни конфискованной аудио и видео техники, налаживание связей практически во всех властных структурах – это далеко не полный список выгод, которые он получил на обороте чеков. Организовав активную налаженную торговую сеть, Стопа решил навестить родные места, где вырос и жил до девяти лет. Тем более, к тому времени уже начались «чистки» в криминализированных силовых структурах, где он знал почти всех. Со многими чиновниками он неоднократно был связан сомнительными сделками и незаконными взаимовыгодными соглашениями. Поэтому сам мог оказаться в поле зрения правоохранительных органов.
Отец Константина и старший брат проживали на своей исторической родине, в частном доме, в пригороде Хайфы. У Кости там тоже был свой дом, правда, еще не достроенный, общей жилой площадью, около тысячи квадратных метров. А вообще, у него было еще два коттеджа в Милане и Филадельфии, но они сдавались в аренду. О крупных счетах в швейцарских банках не знали даже родственники.
В конце девяностых он вернулся в Россию. Волна «чисток» уже спала, вернее проверки и аресты продолжались, но те лица, с которыми он имел противозаконные отношения, были уволены и забыты. Поэтому, Костя Стопович снова стал честным, порядочным гражданином.
Очень скоро он занялся благотворительностью. Подарки, медикаменты, необходимую помощь, уход, заботу и опеку получили десятки, и даже сотни пожилых людей, участников ВОВ, одиноких, больных стариков. Имя Константина «засверкало» в газетных заголовках и статьях. Начались приглашения на участие во многих телевизионных передачах, посвященных социальным. В интервью газетам и телевидению, он с энтузиазмом объяснял, в каком мы неоплаченном долгу перед ветеранами, как именно должна измениться роль государства в оказании им необходимой помощи. Он неоднократно излагал тезисы о необходимости создания в стране общественных организаций, для поддержки наиболее уязвимых социальных слоев населения. И все же, не только громкие речи и безвозмездная помощь связывала Костю с пожилыми людьми.
Жилая площадь многих умирающих стариков, по завещанию переходила в собственность людям, которых в действительности уже не было, но по неизвестным причинам, находящимся в списках живых. После вступления сделки в законную силу, квартира тут же продавалась по рыночной стоимости новым владельцам. «Живой» умерший человек сразу «умирал», но уже документально. А счастливые новоселы ни о чем не подозревали. Документы на их право собственности были законны и обжалованию не подлежали.
Деньги переводились на временные счета банков Великобритании, а после, на известные счета в Швейцарии. Все владельцы этих счетов были подставные люди, знающие на что идут, поэтому и здесь Костя был не причем. Все «концы» были в воде, как обычно. К тому же, при своей благотворительной организации, создал мощный штат юристов разных направлений. Несмотря на частичную занятость, они очень дорожили местом и профессионально выполняли свою работу. Ведь у Кости они больше могли заработать, чем на государственной службе или во многих коммерческих предприятиях. Кроме специалистов по жилищным вопросам, большинство юристов работали с уголовным и уголовно-процессуальным кодексом.
Некоторые его знакомые были депутатами Госдумы. Стопович был всегда в курсе событий и удачно пользовался создавшимися ситуациями и никогда не оставался в проигрыше. В любом деле перестраховывался, насколько было возможно. Лучше всего он знал, как договориться с конкурентами и прочими «деятелями», и если было необходимо, мог вести противостояние. А здесь для него были все методы хороши, вплоть до радикальных. Зная изобретательность и тонкий склад ума этого человека, многие его боялись.
На этот раз, Костя приехал за цветами, по случаю праздника. Сегодня в обед он должен был встречать жену с поезда. Она на недельку ездила к маме, в Омскую область. Вот только столь ранний визит на рынок, на первый взгляд был необоснованным. До прибытия поезда было как минимум шесть часов, а езды до вокзала, не более полутора. Зная Костю, и как он дорожит каждой минутой свободного времени, особенно в выходной день, можно было предположить важность тех часов, которые были в запасе.
Поздоровавшись со всеми, кого знал, он тут же принялся что-то говорить, и конечно, громко смеяться. Через считанные минуты, благодаря таланту отменного рассказчика и юмориста, уже увлек слушателей интересной темой. На этот раз он старался без очереди взять цветы. Костя куда-то спешил. Кроме того, периодически просматривал очередь, в надежде встретить кого-нибудь из руководства пожарной охраны. Случайная встреча была лучше официальной и запланированной. Ведь она практически ни к чему не обязывала и предполагала решение важного вопроса. Ему необходимо было получить резолюцию пожарников, для продления договора на использование торговых площадей. Но в этот раз никого не встретил. Поэтому довольствовался тем, что с улыбкой и байкой, здороваясь, приближался к началу очереди.
Удивленные «Серый» с товарищами следили за ним, и понимали, что в ближайшие минуты он приобретет цветы, обойдя всех. Офицеру запаса было досадно, что он стоит тут практически самого утра, а какой-то балагур его обойдет. Но ввязываться в новый конфликт он не хотел, понимая, что на этот раз, продолжение праздника может пройти в КПЗ. К тому же он видел, что этот огромный человек здоровается и шутит почти со всеми представителями разных ведомств и служб. Тяжело было мириться с такой несправедливостью. Но, понимая, что тот все равно пройдет без очереди, безмолвно созерцал происходящее. Стопович заметил удивление Сергея и растерянные взгляды компании, но не подал вида. Он понимал, что если бы эти люди могли, уже разодрали бы его в истерике и ненависти. Он знал, что их раздражает ни сколько его поведение, сколько присутствие вообще, да еще и что ведет себя не так, как им кажется правильным. Контингент таких «современных пролетариев», Костя считал неудачниками и бесполезными для общества. Что любого человека преуспевшего в жизни, они бы ненавидели и стремились уравнять вместе с собой. Константин понимал настроение таких людей и знал, что эти простолюдины на данный момент представляют собой разрозненную, озлобленную толпу. Но в глубине души, он боялся их больше всего. Стопович был умным человеком и хорошо знал историю. Он понимал, к чему приводит катастрофический разрыв между классами общества. Знал он и то, что взрыв народных масс очевиден, все дело времени. Но подобные мысли наводили на него мрачное настроение и безысходность.
В ответ на немой протест «Серого» с компанией, махнул им рукой в знак приветствия и мимикой дополнил вежливый жест. «Серый» конечно ничего не ответил, но этот шаг и раздражения не вызвал. А байки сменились реальной историей из жизни.
История произошла с ним перед армией, на международном сборе студентов средних специальных учреждений. Ему понравилась французская девушка, которая была старше на два года. Она почти не знала русский язык, он совсем не знал французский. Однако, благодаря его смекалке и чувству юмора, они общались все две недели, которые иностранцы были в России. Он придумал более трехсот рисунков, которыми мог выразить основные мысли. А что не получалось, превращал в шутку и переводил тему.
Эта история всегда была козырной, потому что любая публика с удовольствием ее слушала. Все жадно ловили каждое слово и задавали множество вопросов. Этот раз так же не был исключением. Некоторые товарищи из очереди, давно знающие Костю, уже неоднократно слышали эту историю, но с удовольствием смеялись и верили очередной версии. Стопович и сам уже точно подзабыл, что было правдой, а где вымысел. Он видел реакцию слушателей, и ему этого было достаточно.
Предположения «Серого» сбывались. Через пару минут Константин был уже первым в очереди.
А Вадик тем временем продумывал тактику дальнейших действий, и сначала даже не заметил, как перед ним появилась спина большого человека. Поглощенный своими мыслями, краем уха он слышал последнюю историю. И так же как многие, был заинтригован. В голове крутился один вопрос: «Ну что же было дальше?».
Однако, продолжение услышала только Лена. Облокотившись на окошко павильона, в приватной беседе, он рассказал, чем все окончилось.
Продавец вместе со всеми слушателями, была во внимании. Рассказ, возможно, был ничем особенно не примечателен. Можно сказать, обычная страничка жизни почти любого студента. Однако исполнение, добавление некоторых пикантных подробностей, шарм и необычное обаяние рассказчика, заставляли ему верить. В силу своей эмоциональности, Лена как маленькая девочка перед сказочником, ловила каждое слово и спешно задавала встречные вопросы. Детский восторг ее наполнял.
Номер снова удался. Очередь особо не придала значение тому, что он оказался впереди всех. А Елена Сергеевна уже и забыла, что совсем недавно ей кто-то испортил настроение.
И только Костя в отличие от своих слушателей, проводил расчет и невзначай поглядывал на часы. Успел внимательно просмотреть весь ассортимент цветов, и остановил свое внимание на одном собранном букете и композиции сиреневой орхидеи с зеленью. К букету даже успел подобрать ленточку по своему вкусу. Ценники были на цветах, поэтому он посчитал, сколько все должно обойтись. Получалось ровно тысяча шестьсот пятьдесят рублей. Но Стопович не спешил сразу выкладывать сумму.
Вообще, на той комбинации, что он выбрал, продавец ничего не могла уступить. Цена была фиксированной, даже если цветы начинали немного вянуть. Уступать можно было лишь с разрешения хозяина. Но в данный момент это были свежие, несколько часов назад завезенные цветы. Поэтому, каким образом она продала Стоповичу эти букеты за полторы тысячи, притом, что орхидеи были в единичном экземпляре, было не понятно.
Теоретически конечно уступку можно было компенсировать на продаже других цветов, где допускалась скидка. Можно было также упаковочный целлофан отрезать более экономно, растягивая рулон на большее количество букетов. Именно такой прием она использовала, когда только начинала работать, но уже давно этим не пользовалась. В крайнем случае, могла сказать, что при разгрузке случайно сломали стебель и очень хорошо, что кто-то вообще купил. Ведь хозяин приветствовал такую практичность и знал, что выручка Лены в любом случае будет высокой. Так что она не переживала.
Но ради чего она могла пойти на такой шаг, на первый взгляд было не ясно. Невнимательности быть не могло. Она наизусть знала цены и любую сдачу давала, когда деньги клиента были уже в руках. На самом деле, она действительно сразу не обратила внимание. Когда она посчитала деньги, сразу поняла, какую скидку он захотел, но ничего не сказала. Почему так получилось, можно было только догадываться.
Возможно, он что-то наобещал, как обычно но, скорее всего, взял обаянием и красивым словом.
За короткое время в условиях нервозной обстановки и совсем не праздничного настроения, он смог превратить публику во внимательных слушателей. Заставил представить и поверить своим байкам. Лена и без того была впечатлительной, а интрига была почти в каждом слове. Образ строгой, порою резкой женщины куда-то исчез. Она стала собой, и уже не стеснялась выражать удивление, смех, волнение. Зрачки больших глаз бегали чуть заметно, постоянная легкая улыбка сменялась детским смехом или искренним сожалением. Она забылась настолько, что по дурной привычке снова стала грызть ногти и потирать пальцы, как это было в детском садике когда-то. В то время она еще пальчиком накручивала прядь волос и невольно открывала ротик, когда была так увлечена. Кто знает, может и еще какие детские привычки вспомнились, если бы Стопович продлил бы свою конференцию. Но он заторопился.
Конечно же, Лена понимала, что это самые обычные истории, которые происходят в жизни каждого человека, и что есть более интересные и увлекательные темы. К тому же, позже она вспоминала и немного сомневалась в правдоподобности всего, что он рассказал. Но это было не важно. Также было не важно, кто этот человек, откуда такой талант рассказчика, и для чего ему это нужно. Ей не хватало приятных переживаний и легкого состояния. Ведь в повседневной жизни приходилось прятаться за холодной маской обыденности. А это так угнетало. Детская беззаботность и озорной нрав были частью ее души.
Костя продолжал смеяться и беспрерывно что-то говорить. Он аккуратно взял цветы из окошка, поправил шелестящую упаковку с нарядными ленточками и вдохнул аромат букета. Затем бережно уложил их на левую руку и сменил тему, чтобы скорее уйти.
(СК) – Я вот все думаю, где же я Вас мог видеть? Мы случайно раньше не встречались? Кого-то Вы мне напоминаете, Леночка. А на элеваторной Вы не работали в позапрошлом году, где-то в августе-сентябре?
(Л) – Нет, нет, Вы обознались. Я все время только здесь работаю.
(СК) – Получается, обознался! В таком случае говорят, что долго жить будете. И все же, кого-то Вы мне напоминаете. Ну да ладно, не буду задерживать очередь. Вон, кажется, у кого-то может настроение испортиться. Народ нынче резкий пошел, да и с нервишками не все в порядке. (Посмотрел на часы) Ох, уже сколько времени! Помчусь! Пора уже! С праздником еще раз! Спасибо за цветы! Здоровья и богатства желаю! И как можно больше того и другого.
Костя снова громко засмеялся. Затылок вытер платком и кому-то махнул рукой. Это он сделал специально, чтобы немного разрядить обстановку и заставить мужиков обернуться. Затем ловким движением шагнул к высокому хмурому человеку, и как у своего приятеля спросил, где здесь туалет поблизости. Тот поперхнулся в дыму своей папиросы от неожиданности и даже не успел сообразить, что ответить. Но Стоповичу его ответ не нужен был, он засмеялся и так же тихо спросил, не военный ли тот. Похлопал его по плечу и легкой походкой пошел в обход толпы. На ходу, доставая ключи от машины и вытирая прослезившиеся от смеха глаза, принялся расстегивать дубленку. В машине все равно нужно было снимать. Пока прошел всю очередь, еще с тремя незнакомыми людьми заговорил. У одного сигаретку попросил, другому сказал, что в этом павильоне самые свежие и недорогие цветы, а третьему шепнул, что у того расстегнута ширинка. Еще за руку поздоровался с двумя знакомыми. С поговорил, даже что-то записал в блокнот. Человекам десяти махнул рукой в знак приветствия, а некоторых приветствовал под козырек, но так же широко улыбаясь. Бабку, что торговала квашеной капустой, попросил на минутку подержать букеты, пока уберет кошелек и вытрет пальцы от воды с цветов. Бабка, конечно, обомлела, но пока что-то успела сказать, он уже забрал букеты. Пенсионерка только открыла рот что-то сказать, как он неожиданно напомнил, что со следующего месяца повышают пенсии, и что об этом сказали только вчера в новостях. Но уточнил, что это повышение будет незначительным, а в сентябре снова повысят. Она ничего не успела сказать, успела, лишь немного улыбнулась.
Увидев в окне хлебной палатки знакомую девушку, Костя тут же громко и весело ее поприветствовал. Очередь там была небольшой, и все удивленно повернулись. А девушка-продавец хоть была и не в самом лучшем настроении, тоже весело крикнула: «Здравствуйте». На что Стопович тут же попросил буханочку самого свежего хлеба и сушек с маком. Катя заулыбалась, сказала, что все есть и пригласила. Он продолжал громко шутить и говорить, что в праздничный день девушки должны отдыхать, Предложил прямо сейчас ее забрать с собой. Это он рассказывал, открывая машину и укладывая цветы на заднее сидение. Дубленку также оставил в машине, шапку кинул к заднему стеклу. А по дороге к палатке, стал напевать песню и подшучивать над девушкой. Все это он делал громко, сменяя улыбку смехом, и слегка ее смущая. Хлебная палатка была не далеко от машины, поэтому он совсем скоро стоял у окошка. Покупатели вообще не понимали, кто он и почему так уверенно и шумно себя ведет. Но Стопович не смущался. Подошел и не переставал говорить, отодвинул широкой спиной щупленькую бабушку, которая хотела батон положить в сумку. Она начала возмущаться. А Константин как будто ждал. Он попросил девушку положить все в пакет и, напевая русскую народную песню, про то, чтобы мороз не морозил, обнял бабушку и поцеловал в щечку.
(СК) – Ох, бабуля, какие наши годы?! Да мы им всем еще покажем!
– Кому? Ты что это без очереди?!
(СК) – Правильно! Семьдесят лет народ призывали к борьбе за равенство, справедливость, нерушимость! И что? Точно! До сих пор мы честно боремся, и будем бороться, как завещал великий…
– Константин Дмитриевич, вот возьмите, – не сдерживая смех, перебила Катя. – Двадцать семь рублей с пакетом.
(СК) – Держи, кареглазая! – протянул деньги и снова обратился к бабушке – Так я ж не против, моя дорогая соратница!
Он снова наклонился и поцеловал ее в обе щеки.
– (отмахиваясь) Да вы посмотрите на него!
Люди вокруг уже стояли и улыбались. Катя заливисто смеялась и на общем фоне шума все же окликнула его, чтобы дать сдачу три рубля. Костя не прерывая речь, взял их, изобразил воздушный поцелуй девушке и торжественно сдачу положил «соратнице» в ладошку со словами:
(СК) – Вот тебе мать за старания, упорство в борьбе и непоколебимость! Так и надо! Пусть знают наших!
Бабка рот открыла от удивления. А вокруг уже некоторые смеялись вместе с Катей. А Стопович с этими словами снова что-то напевая, пошел к машине.
Подбежавшему охраннику он показал какое-то удостоверение, но так быстро, что тот ничего не успел прочесть.
Белая Toyota отъехала. Еще раз махнул рукой девушке, и через секунды машина скрылась за поворотом.
(В) – (продолжая) …понимаете, девушку поздравить хочу, очень люблю ее. Да еще позавчера поругались, гадостей там наговорил в пылу. Три дня не виделись, уже просто невыносимо, скучаю…. Вот и хочу подарить самую красивую розочку, тем более, ее любимый цвет. Надеюсь, поймет и может….
Вадик замолчал и повернулся через правое плечо, почти назад. Вся очередь туда тоже обратила внимание. Прервались все разговоры. Лена, которая обычно без особого внимания и интереса смотрела на все происходящее, тоже замерла. Она увидела два черных джипа, на большой скорости влетевших на площадь. С визгом тормозов они остановились посреди дороги, напротив цветочного павильона. Столб пыли поднялся из-под колес. Ритмичная танцевальная музыка доносилась наперебой из каждой машины. Казалось, автомобильные динамики глушили огромные колонки пункта проката кассет. У джипов были включены фары, с едким, белым галлогеновым светом. Первый был Mercedes, второй, Grand Cherokee.
Из автомобилей вышла группа людей в дорогих длинных пальто. Почти все были коротко стрижены, крепкого телосложения. У некоторых были шрамы на голове, и даже на лице. Кое у кого из-под расстегнутого пальто выглядывал кожаный корсет, который обычно используют милиционеры для ношения оружия. Группа быстрым шагом направилась к магазину.
Впереди шли двое невысокого роста. В разговоре не упоминалось ни одного имени. Изредка проскакивающие клички, слышались невнятно. Один все время руки держал в карманах, и озирался по сторонам. Второй – смуглый, с аккуратной прической, вел себя более раскованно, много
шутил и громко говорил. Походка у него была вразвалочку, под мышкой барсетка, на пальцах – кольца. Ярче всех блестел крупный камень на левом мизинце. На ребре левой ладошки была цветная татуировка в форме звезды или буквы. Это был шеф Рашид Шарафович.
Несмотря на то, что очередь к тому времени была не меньше тридцать человек, мужчины шли прямо, словно никого на пути и не было. К тому же на площади было много прохожих помимо очереди, которые тоже создавали толпу.
Группа двигалась организованно, быстро, в форме кольца. В центре было трое, остальные - по окружности. У каждого был передатчик в ухе. Их лица выражали сосредоточенность серьезность. По-сравнению с окружающими людьми из очереди, они казались богатырями. Один из трех в центре, был с расплющенным носом. Взмахом руки в беспалых перчатках, он расставлял всех остальных по местам. Этот человек был рядом с шефом и его компаньоном. Он находился чуть впереди и слева, метрах в четырех от охраняемых персон. Левой рукой руководил, а правая была все время на уровне внутреннего нагрудного кармана, в пальто. В миниатюрный микрофон, еле слышно, давал указания кольцу оцепления.
Из первого джипа, со стороны делегации, были приоткрыты черные окна. Лиц не было видно, лишь блеск очков и тонкой струйкой дым сигарет. Двигатели автомобилей работали. Водитель первого джипа, молодой накаченный мужчина, в строгом дорогом костюме и черных очках, стоял у своей открытой дверцы. Левой рукой придерживал ее, а правая была на рукоятке табельного пистолета, расположенного на корсете под пиджаком.. Водитель подчинялся шефу, но в случаях координации маршрута передвижения (таких, как этот раз), еще начальнику охраны. В нештатной ситуации обязан был четко и незамедлительно выполнять приказы, в отношении любых лиц. Ценой своей жизни должен был защищать шефа, а в случае его гибели – немедленно уничтожить автомобиль со всеми ценными вещами. Однако это был скорее случай исключения. В его джипе постоянно находились на дежурстве два опытных стрелка. Они никогда во время дежурства из машины не выходили, постоянно держали шефа в поле своего зрения. Это были сотрудники секретной службы охраны. Их лица и настоящие имена никто, кроме шефа не видел и не знал. Они работали независимо от основной группы охраны и были всегда безмолвны. То, что впереди и сзади уже образовалась пробка сигналящих автомобилей, водителя вообще не волновало.
Водитель другого джипа был в салоне своего автомобиля, тонированные стекла были закрыты. У него были свои инструкции. Сколько человек было в его машине, тоже оставалось тайной.
Повышенные меры безопасности были не случайны. Дело в том, что Рашид Шарафович был криминальным авторитетом в девяностые годы, во времена становления олигархов и приватизации. Успел отсидеть семь лет за мошенничество. А когда вышел на свободу, уже набравшись опыта, стал соучредителем нелегального нефтеперерабатывающего завода. Это было сделано под видом развития малого бизнеса. Сеть кафе и складских помещений у него давно были в собственности. Но теперь шла война за две АЗС, которые находились на окраине города. С одной стороны Рашид был не прав в том, что это была не его территория, но с другой – не менее 80% топлива поставлял именно он. По сильно завышенной цене, неоднократно предлагал выкупить заправку. Однако хозяин АЗС из принципа не соглашался. Поэтому необходима была третья сторона, рассудить спор. Пока шел поиск третьей, уважаемой обоими, стороны, во всю шла междоусобица. Методы войны оставались неизменными. Как водится, с покушениями, заказами, подрывами, угрозами, перестрелками.
И все было еще ничего. Рашид Шарафович решил в своем районе, на парламентских выборах выдвинуть свою кандидатуру, причем с силами, поддерживаемыми нынешней властью. Поэтому, шансы на победу были довольно высоки. А это сильно волновало уже других конкурентов. Вот именно поэтому, шефа стремились снять с предвыборной гонки любыми методами и средствами. А поскольку уговоры и предложения не помогали, способов оставалось не так-то и много. В общем, врагов у него хватало.
Они подошли к цветочному павильону. Тот, который был седоватым, впервые вытащил правую руку из кармана. Она была татуирована картинкой, продолжение которой уходило под пальто. На среднем пальце виднелась красивая массивная печатка, напоминающая голову зверя. Вытянув пальцы вперед, он живо стал показывать на две верхние полки цветов. Рашид, кивал головой, соглашаясь, и тоже на что-то указывал. Несколько минут мужчины совещались. Говорили хоть и вполголоса, но до того невнятно, что даже Лена, находящаяся ближе всех к ним, слышала лишь отрывки фраз и слов. Она уже догадывалась, что речь идет не о букете, а о количестве как минимум, кратном ведру.
(РШ) – Лапочка, здравствуй! С праздничком тебя! Пусть все у тебя получится в жизни!
(Л) – Ой, как приятно-то! Спасибо большое!
(РШ) – А как зовут тебя, красавица?
«Лена» – сказала она и кокетливо отвела глаза в сторону, поправила прическу.
(РШ) – Леночка, скажи, пожалуйста, какие цветы у тебя свежие? Самые свежие!
(Л) – Ну почти все! Вот здесь, вот эти все полностью, вот эти! Да почти все. Сегодня, несколько часов назад привезли.
(РШ) – Хорошо! А сколько у тебя тюльпанчиков всего? Меня интересуют все, что есть!
(Л) – Думаю, штук сто тридцать есть. Но если хотите, сейчас посмотрю в накладной, скажу точно.
(РШ) – Нет, не стоит! Значит так, давай все, что есть. Можно просто в пакет, аккуратненько…
В этот момент то-то из очереди, пришел в себя от неожиданного зрелища и закричал: «Ты что не видишь, здесь очередь стоит! Все стоят, а ты что самый умный?! Что, если на крутой тачке и перстнями, значит все можно?! Буржуй проклятый! Всю страну уже разворовали! Свои морды откормили, земли под ногами не чувствуете и жиреете дальше! А простому честному человеку приходится от зарплаты до зарплаты перебиваться! Ну, ничего – ничего, дождетесь! Будет, как в семнадцатом году. Народ на вас с вилами и топорами пойдет! Может, тогда поймете, но будет поздно! Как паршивых псов вас «замочат», и правильно будет! А ну-ка, в очередь вставай….»
Шеф обычно не реагирующий на подобные выступления, вдруг повернулся. Не найдя взглядом «оратора», обратился к очереди, но продолжал искать глазами самого активного.
(РШ) – Не понял, а что случилось?! Лично я Вам, что плохого сделал? А то, что денег у Вас мало, я не причем! Работайте, кто мешает?! То, что я без очереди, во-первых, беру оптом, во-вторых, наверняка у Вас выходной, а у меня каждый день занят работой, сильно спешу сейчас. На счет оскорблений и угроз – это уже хамство! Вы же взрослый человек, как-то не по-мужски! Да и не к лицу это мужчине.
- «Ах, не к лицу?! Не по-мужски…. Это ты-то мужик?! Кого учишь ты, м...к?! Я бы с тобой по-другому поговорил, если бы не было этих «быков» рядом. Занят он, работает…! Это где же ты работаешь, интересно нам знать, чем так сильно занят? Чего отвернулся? Отвечай, когда спрашивают! Страну обворовываешь, да?! Щас ты договоришься! Мужиков соберу, прям здесь «порешим»! Покупай, покупай цветы, может на венки и поминки хватит!
Толпа постепенно начинала выкрикивать оскорбления и угрозы. Люди с негодованием высказывали все, что накипело. Кто-то уже кулаком над головой грозился. Чувствуя единство во взглядах и похожее положение в нынешней жизни, с пролетарской ненавистью, мужики винили Рашида в своих проблемах. Конечно, это были пустые угрозы. Но людям более всего было неожиданно и приятно, что впервые в новейшей истории России, они, вот эти самые мужики, собрались одним фронтом. Обыкновенные выпивохи, электрики, котельщики, учителя, студенты, военные и многие другие, наконец-то снова объединились. В тот момент было не так важно, о какой проблеме шла речь. Не важно было против кого конкретно, и во имя чего они пошли. Было важно, что эти люди снова стали восстанавливать единое общество из разрозненной толпы. Все понимали, что только так и не иначе они смогут вновь заявить о своих правах и вернуть то, что им принадлежит.
Вот только старания мужиков никого, кроме зевак, не интересовали. Рашид с компаньоном увлеченно продолжали выбирать и обсуждать, какие цветы кому подарить. Лена охапками упаковывала в полиэтилен, перехватывая уголки степлером. Ведра освобождались одно за другим. Лилии, шеф попросил упаковать по веточке отдельно, в разные букеты. Необходимо было семнадцать букетов. Видя запыхавшуюся Лену, и понимая, что вся процедура занимает много времени, остановил её и сказал:
(РШ) – Леночка, солнышко, давай лучше все вместе сложим, как и те. Бумагу, целлофан, ленточки, бантики и все остальное, лучше отдельно в коробку сложи. Там наши девочки все оформят, все равно ничем не заняты, шарики уже давно надули, а банкет только в пять часов.
Рашид снова обратил внимание, что толпа не собирается успокаиваться. Оцепление уже не справляется безответно сдерживать давление. Он вышел на связь с начальником охраны, который ожидал распоряжений шефа.
(РШ) – Ну что там у вас?!
– Рашид Шарафович, уговоры не помогают! Как с цепи сорвались! И «мочить» как-то жалко. Тем более, Вы сами говорили, в поселке никого не «валить». В общем, этот, видите, вон тот в клетчатой кепке самый активный! Это он Вам больше всех орал!
(РШ) – Степа, ну что без меня не можете решить?! Очень хорошо, что вы помните мои указания, но не до абсурда же теперь доходить! Колеса проткнут и «тачки» перевернут в два счета! Это они про вилы и топоры не шутят, ума хватит! Уймите активных и отодвиньте толпу на три метра в стороны! Я скоро! Выполняйте!
Начальник охраны моментально повернулся к бойцам. По его выражению лица они поняли, что шеф не доволен. Сосредоточив внимание, бойцы оцепления приготовились к новым указаниям. Не говоря ни слова, он сделал пальцами левой руки жест. Через минуту, коридор, по обе стороны которого была толпа, расширился не меньше, чем на пять метров. Лицо Степана, без того в шрамах и следах былых побоев, стало еще страшнее. Из-под хмурых бровей, зоркий взгляд, пронизывал любого, кто попадал на его пути. Лицо потемнело, широкие ноздри стали еще шире. Он прошел по коридору несколько метров и внимательно оглядел толпу. Опытный взгляд определял, насколько организована протестующая группа людей. Визуально определял возможных активистов, тщательно искал признаки возможной диверсии. Толпа слегка притихла, видя суровый взгляд страшного лица. Он подошел обратно, на свое место к шефу, и кому-то из подчиненных дал команду. Но даже не повернулся, проконтролировать ее исполнение. На всякий случай снял с предохранителя оружие и такую же команду дал водителю.
Широкоплечный молодой человек, в зеленом пальто находился ближе всех к «активисту в клетчатой кепке». А Савельич все продолжал орать и размахивать кулаками, видя, что окружающие его поддерживают. Его речь была хорошо поставлена. Сказывался большой опыт службы политруком. Еще в советские времена Савельичу доверяли проводить партийные собрания, как лучшему оратору. Ему это успешно удавалось.
Боец в зеленом пальто, был такого огромного роста, что почти вся очередь была на голову меньше его. Савельич и без того был низким, а на фоне бойца и вовсе терялся. Одним шагом тот оттолкнул двоих мужиков, чтобы ближе подойти. И уже через секунду Савельич оказался на высоте примерно в метре от земли. Огромные ручища бойца держали оратора за потертую кожаную куртку, из которой тот едва не выпадал. Толпа моментально замолчала. Савельич испугался, тут же отрезвел и попытался определить, сколько метров до земли. Однако все попытки были безуспешны, он ничего не увидел. Обзор закрывал поднятый ворот куртки. А еще через мгновение он лежал на асфальте в свободном коридоре. Исказив лицо, от боли после падения, он ухватился за поясницу. Радикулит напомнил о себе. Лучший друг Савельича, Михей, стоявший неподалеку, сделал отчаянную попытку пробиться, чтобы помочь товарищу, но был жестко отброшен обратно. Возмущенная толпа продолжала волнения и требовала отпустить Савельича. Левой рукой, боец вновь поднял его за ворот. Он сказал, что если шум не прекратиться, он снова бросит оратора на асфальт. Посоветовал всем стать обратно в свою очередь и успокоиться. Скуластое лицо бойца с узкими серыми глазами, было серьезным. Савельич, задыхался на воротнике и спокойно висел. Уловив хищный взгляд огромного человека, больше никто из присутствующих не посмел ослушаться. Все застыли на месте, поглядывая на картину, которую раньше видели только в кино. Люди понимали, что бойцы вооружены, и что численным преимуществом с ними не справиться. Волнения стихли. Некоторые только перешептывались между собой.
Савельич сидел на коленях, склонив голову и потирая шею. Его брюки промокли от сырого асфальта. В свободном коридоре он был в центре внимания. А тем временем «Седой» уже умалял Сторожевого как-нибудь помочь:
(С) – Алексей Михайлович, что же это такое твориться?! Средь белого дня какие-то мордовороты наших товарищей обижают. Вы же милиция! Сделайте что-нибудь! Ну, к кому же еще обращаться?! Ведь сегодня он, а завтра любой из нас может оказаться жертвой бандитов! Что же это за жизнь настала?!
(Ст) – Забоев, тебя послушаешь, такой бедный, беззащитный, все вокруг обижают! Лучше думал бы, что и кому говорить, а о чем промолчать. И друзьям своим объяснил бы!
Такие времена нынче настали, Сережа, понимаешь?! А я что сделаю? Сейчас не та милиция, как раньше. Они, вон эта группа вооружены лучше, чем все наше отделение. А бойцы у таких группировок, почти все служили в спецподразделениях, многие не в одной горячей точке были. А у нас.… Сам знаешь, кто нынче в милицию идет. Одним просто деваться некуда, а всех остальных, чуть ли не по объявлению набираем. Тем более, покровители у таких вот, «новых хозяев жизни», в министерствах сидят. Вот и попробуй с ними тягаться. Помалкивали бы уже! Это тебе не КПЗ, где снег почистил и свободен. С ними шутить не стоит. Они много не говорят, пулю в голову получишь и найдут в канаве грибники, и то, если повезет. Жизнь нынче такая настала! Меньше нос свой в чужие дела суешь - дольше проживешь, может быть.
А кто виноват? Мы с тобой, и все кто сейчас выкрикивает и угрожает ему. Сами виноваты, что допустили их к власти, дали развалить страну, и позволяем разворовывать. И может быть, он тут совсем не причем. Вот представь, когда-то он и многие такие же, как он, при Союзе жили примерно так же, как и мы с тобой. Работа, зарплата, член партии, короче вместе с нами, он был товарищем. В период хаоса оказался в нужном месте, в нужный час. Просто отвалился ему лакомый кусок, а он не отказался. При том, наверняка знал, что это не законно или сомнительно, ведь на глупого человека он не похож. Наверняка его первые богатства связаны не только с беззаконием, но с человеческими судьбами и жизнями. Кто-то хотел помешать, кто-то не пошел на сделку со своей совестью, а кто-то просто оказался в тот момент конкурентом.
Ты тоже так хочешь жить? Это не очень сложно. Надо быть умным, обладать более-менее деловыми качествами и уметь быть лицемерным, чтобы дружить с такими же как он. Однако есть еще один момент, пойдешь ли ты против своей совести?! Сможешь убивать или отдавать приказ убить, воровать, наживаться на несчастье других, заниматься например наркобизнесом, зная, сколько людей от этого гибнет?! Вот это вопрос. Но, однажды став на этот путь, покоя у тебя больше не будет. Станешь как он, из дома выходить с ротой охраны, вооруженной до зубов и бояться каждого взгляда. Но будешь продолжать убивать и отмывать преступные деньги, потому, что если не ты, значит тебя.
Ты лучше на себя посмотри. Офицер, спортсмен, успешный состоявшийся человек в прошлом. А теперь что? Алкаш ты и друзей таких же нашел. Да еще регулярный «клиент» в отделении. Позор! Вот и посмотри на свою жизнь! Что ты со своими друзьями сделал, чтобы они уважали вас?
Я тоже виноват в том, что сейчас твориться в стране. Но в отличие от тебя, стараюсь добросовестно выполнять свою работу, и жизнь лучше сделать, но не себе – ему (потрепал по головке сына) и его поколению. У меня каждый день наполнен смыслом. Я считаю, что когда каждый будет заниматься своим делом на своем месте профессионально или более-менее качественно, жизнь измениться к лучшему. И тогда таким элементам, как он, не будет места в обществе. Но если при этом восстановиться хотя бы былая нравственность и воспитание, страна выздоровеет. Так будет лучше если не всем, то большинству.
Но пока ты и твои единомышленники будете пьянствовать не просыхая, кричать, какие вы были заслуженные и обещать, что скоро исправитесь, ничего не изменится. Вы только создаете головную боль участковому и пополняете неблагополучный контингент.
Нечего кричать о равенстве и справедливости, размахивать кулаками и грозиться расправой. Это называется нарушением общественного порядка и преследуется по закону. Ты сам, когда станешь полноценным членом общества, и сможешь своим друзьям объяснить, что завтра может стать поздно и нужно исправлять положение сегодня, чтобы хоть через недельку стало лучше, тогда что-то изменится. Когда у вас вновь появится здравый смысл жизни, и снова сможете стать примером для подражания молодым, а не позором всего поселка, тогда сами сможете заявить о своих правах. Но для этого есть законные и, кстати, более эффективные методы.
Получается, ты в своей жизни не можешь навести порядок, а пытаешься навести его в обществе. Так не бывает! Подумай, Сергей! Это очень хорошо, что ты еще не все мозги пропил, что не безразличен к судьбе своей страны.
Так что не по адресу пришел жаловаться. Для начала уйми своих «кентов», сам успокойся и не забудь попросить прощения у Лены! Понял? Иди и веди разъяснительную работу, если согласен со мной. Пока мы не сами не можем организоваться и понять причины своих проблем, вот они (снова указал на бойцов) занимают наше место. А это тоже закон: «Свято место пусто не бывает».
«Серый» ничего не ответил. Впервые за столько лет он по-другому задумался над тем, что происходит вокруг. Ему одновременно было стыдно и обидно, что человек по возрасту моложе, которого он презирал только за то, что он милиционер, сегодня открывал ему глаза на жизнь. Он конечно все и сам понимал, но отказывался верить. Опуская руки, предпочитал правду заливать водкой. Ему было проще жить прошлым, озлобляясь и опускаться все ниже. Все это время он убеждал в этом товарищей и соглашался с ними, что все потеряно.
Мысли перепутались в голове. Стало стыдно, что давно сдался перед трудностями, которыми жизнь его испытывает каждый день. Ведь все былые заслуги в офицерской карьере были благодаря упорству и оптимистическому настрою. В прошлом он был смелым и самоотверженным человеком, не даром долгое время считался местным героем. Люди его уважали. А теперь, за себя, за свой нынешний авторитет и ту жизнь, которую нынче ведет, было горько обидно. С комом в горле и накатывающими слезами вспоминал былое время, когда мог с уверенностью сказать, что живет не зря. А теперь боялся осознать, во что превратилась сегодня его жизнь и он сам. Даже спортивные достижения были наглядным результатом его целеустремленности и активной жизненной позиции. А стать мастером в любом виде спорта, удается не каждому, скорее единицам из спортсменов.
Ему выть хотелось от безысходности. Больнее всего было оттого, что все это он понимал. Сторожевой лишь напомнил, надавил на больную мозоль. Алексей Михайлович знал что делает, он знал, каким способом на кого можно эффективно воздействовать. Возможно поэтому, «Серый» с компанией, подсознательно его боялись. Правда в глаза, была намного мучительней, чем любые побои в отделении и словесные унижения.
Со своей болью в глубине души, он жил уже давно. И справиться с ней в одиночку был не в состоянии. Поделиться мог только с женой, да и то, частично. Больше никому не доверял и не открывал свой внутренний мир. Быть может, он доверился б любому человеку, который мог, пусть даже не понять – просто выслушать, пожалеть, посочувствовать, посоветовать по-человечески. Чтобы, как ребенка обнял бы, сказал, что все хорошо, жизнь прекрасна и ничего не поздно, что нет безвыходных ситуаций, просто всему свое время. Не хватало того, кто поддержит хотя бы одним теплым словом, кто заставит снова поверить в свои силы, поможет встать и вновь ощутить красоту и вкус к жизни. Таких людей у него не было никогда. Его внутренний мир богат и красив, но по каким-то нелепым причинам, практически не реализован. Всю жизнь, в глубине души он был одинок.
Он безумно любил жену. «Серый» готов был открыть и поделиться всем, что наполняет душу но, к сожалению, она его практически не понимала. Она тоже его любила и доверяла все без исключения. Проблемы, все трудности, счастливые и трудные минуты, они разделяли вместе. Даже когда после глупых ссор расставались, оба места себе не находили, и винили каждый себя за непонимание и несдержанность. В их отношениях не было лицемерия, двойной жизни, подлости. Возможно, таким отношениям многие бы позавидовали. Он понимал жену во всем, мог проникнуться и дать самый точный и необходимый ответ в сложившейся ситуации. Порою казалось, что жил ее жизнью. И она всегда очень хотела понять мужа, не была равнодушна к тому, что происходит в его душе. И все же для нее осталось тайной, что заставляет его иногда сидеть на крыльце у дома всю ночь напролет, играть веточкой с собакой и со слезами на глазах что-то рассказывать. Только собака разделяла тоску и могла выслушать все, что не смогла дослушать и понять жена. Она очень старалась выслушать, но невольно засыпала. А потом, утром, она находила его замерзшего и несчастного, обнявшего верного пса, дремлющего на нижней ступеньке крыльца на холодном фундаменте. Безысходность и обида одолевала ее, что ничем не может помочь. Ей даже нужные слова в тот момент трудно было подобрать.
А теперь жены не стало. От горя «Серый» запил. Первое время пил каждый день напролет. Однажды после очередной пьянки, уснул на мокрой траве у своего забора и скатился в канаву, где стояла тухлая вода. Сердобольные соседи, узнав своего Серегу, вытащили, вызвали скорую, и общими усилиями откачали его. Сначала думали, что отравился некачественной водкой, стало плохо, когда шел домой. Тогда еще никто из них не знал, что «Серый» крепко выпивает, и ему не хватает элементарного человеческого внимания, после перенесенного горя. Позже, неоднократно видя его в подобном состоянии, вызывали милицию, постепенно перестали здороваться и уважать. Еще позже и вовсе перестали обращать внимание на соседа. Равнодушие охватывало их сердца. Несмотря на то, что еще полгода назад был местным героем, которого все боготворили и говорили много лестных слов, теперь презирали. Никому в голову не приходило поговорить с ним, постараться помочь. Личность разрушалась на глазах. И без того ранимый, он был потрясен такой жестокостью окружающих. Друзья-собутыльники, каждый со своим грузом проблем, часто меняющиеся сожительницы, весь штат отделения милиции и верный пес – стали кругом общения «Серого» после смерти жены.
Однажды, в сговоре с кладовщиком продовольственного магазина, вынесли ночью несколько ящиков дешевого портвейна, когда уже пить было нечего. Поэтому, воровать бывшему офицеру тоже приходилось. Но сесть в тюрьму он не боялся, ему было все равно. Шло время, а милиция ничего не предъявляла, дело ушло в давность.
А на этот раз Сторожевой «зацепил за живое». Да так, что «Серому» совестно стало ни сколько перед ним, но перед собой, а главное, перед женой. Он представил, как бы ей было неприятно видеть его в таком статусе.
Из глубины подсознания выплывали черты былого характера и чувство собственного достоинства. Блеск появился в глазах, наполняла решимость сделать этот день вновь переломным.
Подавленный и растерянный он побрел к своим товарищам. Думал больше не о себе в тот момент, о каждом из них: «Фонаре», Савельиче, Михее, Лысом, Коляне, и обо всех, кого в этот день не было рядом. Решил, что сначала расскажет, как со Сторожевым уладил конфликт, а потом еще подумает, что скажет каждому лично. «Серый» хотел, чтобы разговор закончился не как обычно, а чтобы каждый задумался над своей жизнью. Он очень хотел, чтобы вновь появилась цель, и они заняли достойное место в обществе. Хотел, чтобы со временем могли гордиться не только безвозвратным прошлым, а настоящим.
(РШ) – Так, Леночка, еще кустовых розочек. Ну, давай штук сто сорок, пусть будет немного с запасом. Тоже, в общий пакет, отдельно с рулоном упаковки и ленточками. Кстати, как ты думаешь, с лилиями в букете, как оформление, они пойдут?
(Л) – Думаю, будет очень красиво! Правда, я таких комбинаций не делала, но думаю, букетик преобразится. И травка обязательно нужна.
(РШ) – Ах да, совсем из головы вылетело, хорошо, что напомнила! Конечно, трава нужна обязательно! Так, ну давай вон то ведерко мы заберем, только так же их упакуй отдельно. Так, что еще?!
(Л) – Да Вы что?! Тут травы больше, чем на тысячу букетов! Зачем Вам столько? Скажите, сколько примерно у Вас будет букетов? Я упакую, сколько надо, даже с запасом, если хотите.
(РШ) – Да я не знаю. Ну, давай штучек восемьдесят. Там разберемся.
(П) – (слегка склонив голову к шефу, чуть слышно) А может, ленточек больше возьмем? Надо же еще зал и оба входа оформить. Там девочки бантиков нашлепают, все ж наряднее будет. Надо не забыть еще за шариками заехать. И ты хотел еще благовоний взять.
Компаньона шефа звали Платоном, но в криминальных кругах, он был известен, как «Стелс». Точно так называются американские военные самолеты, которые выполняют боевую задачу, оставаясь невидимыми противнику. Сравнение с самолетом-невидимкой, было более чем точное.
Он был известным аферистом и мошенником, но ни разу за это не отбывал срок заключения. Максимальное наказание, которое он получил, была условная судимость. И то, его вина была практически не доказана.
Он проходил по делу, как соучастник. Ввиду общественной огласки громкого уголовного дела, все обвиняемые понесли ответственность, правда, сел только один из восьми, который оказался просто «козлом отпущения». Но в реальности, к вменяемым преступлениям, он был не причастен. Но даже этот человек, скоро был амнистирован.
Платон начинал свою карьеру спекуляцией иностранцам краденого золота. Он состоял в совете директоров крупного российско-американского концерна. Уже успел побывать депутатом законодательного собрания. На имя сына оформил четыре гектара в заповедной зоне земли с редкими породами деревьев и кустарников. После нашумевших скандалов с взятками и превышением служебного положения, среди высших должностных лиц, где его имя также фигурировало, сменил пост «народного избранника», на первого помощника своего подельника, вновь избранного депутата. В новом качестве, используя служебное положение и связи в криминальных кругах, на фиктивном аукционе, купил 25% акций действующего крупнейшего в стране мясоперерабатывающего завода, по цене обанкротившегося предприятия. По случайному совпадению, в должности помощника депутата, занимался как раз вопросами национальной безопасности, и выступал за возвращение государству всех стратегически важных предприятий. Так же выступал за пересмотр незаконной приватизации девяностых годов.
Талант этого человека был безграничным. Он был спокоен, хладнокровен, расчетлив.
Шеф был одним из немногих, кому «Стелс» доверял. В бизнесе их ничего не связывало, но в былые времена, шеф лично дважды спас ему жизнь.
Первый раз случайно, когда Платон с бандитами отдыхал в загородном ресторане. Шеф позвонил и попросил срочно встретиться по какому-то вопросу. В то время шел передел собственности между криминальными группировками. Так случилось, что ресторан в тот вечер взорвался вместе со всеми, кто там отдыхал и находился. Взрыв был такой силы, что осталась лишь двухметровая воронка, а на близлежащей стоянке сгорели почти все машины.
Второй раз «Стелс» оказался в провокационной ситуации, когда были убиты два человека из его же группировки. По стечению обстоятельств, все подозрение падало на него. На экстренной сходке, решался вопрос о его наказании. Практически все были уверены в его причастности к убийствам. Однако ситуация была четко подстроена кем-то из своих. Ввиду того, что его влияние заметно возрастало, это многих не устраивало. По криминальным законам, его ждала только смерть. За убийство своих же полагалась мучительная и позорная смерть, в присутствии всех, от авторитетов, до рядового звена. Такие законы распространялись на любого, независимо от статуса. Правда, были некоторые исключения, но не в этом случае.
Мнения разделились, но большинство склонялось к страшному наказанию. Однако, неожиданно для всех и самого обвиняемого, после нескольких выступлений уважаемых авторитетов, с резкой критикой обрушился шеф. Его речь сводилась к тому, что при высоком авторитете и уважении, которое заслужил «Стелс», из-за «дешевой» провокации, свои же, не разбираясь, готовы лишить его жизни. Речь настолько всех шокировала, что в зале стояла гробовая тишина. Никто не смог ничего поставить против. Таким разъяренным шефа еще никто не видел. В конце выступления он спросил, есть ли у хоть у одного человека из собравшихся, доказательства к обвинениям. Ответ не последовал. Минутную паузу ожидания нарушил тот же суровый голос. Резюмировал он тем, что если так дальше дело пойдет, то через месяц их всех не станет, потому что без суда и следствия, сами друг друга и перестреляют. Выступление оказалось решающим.
Со временем «Стелс» стал еще более весомой фигурой. Теперь подозревать, его больше никто не смел, уже он вершил судьбами многих, в криминальном мире.
Рашиду было не важно, кто оказался бы на его месте, его возмутил подход и равнодушие в решении вопроса о жизни своего товарища. «Стелс» все помнил и был безмерно благодарен, но почему тот так отнесся к нему, он не знал. Не знал он и то, как отблагодарить.
Рашид Шарафович был одиноким «волком», никого близко к себе не подпускал. Но жизнь обернулась так, что много времени спустя, после выхода из тюрьмы, когда не было ни кола, ни двора, ни копейки в кармане, «Стелс» сам нашел его, хоть это было не просто сделать, и сам протянул руку помощи. Он безвозмездно предложил солидную сумму. Помощь оказалась кстати. Благодаря старым связям, буквально через год, шеф вновь стал успешным бизнесменом. Дружба со «Стелсом» с того времени только укрепилась.
На этот раз, их встреча была назначена на праздник. Поэтому Рашид пригласил его на банкет. Гостей было не меньше тридцати человек, не считая весь штат своих сотрудников. Праздник ожидался на славу. Покупку цветов на оформление залов он не доверял никому. Несмотря на то, что надо было провести две встречи до банкета, лично отправился в цветочный магазин. Мнение «Стелса» было для него важным, к тому же по пути было время кое-что обсудить. Вот поэтому, они вместе отправились за цветами.
(РШ) – Ах да, да, насчет благовоний еще напомни, когда поедем. А шарики ребята уже взяли, правда не хватает, но забрали все, что были в округе. Как думаешь, вон те ромашки стоит брать?
(П) – Думаю, не стоит. Да на кой они нужны?! Веники из них, что ль на голову плести?! А это что, правда, ромашки? Я вот думаю, тюльпанчиков маловато. Еще надо бы желто-красные где-то взять. Будет очень кстати.
А вообще, думаю, все что надо, уже взяли. Все равно чего-то не хватит, как обычно. Но это все мелочи, там по ходу разберемся. Ладно, давай будем закругляться, еще дела и времени нет. К тому же, эта демонстрация меня уже напрягает. Как псы взъелись!
(РШ) – Да это хрен с ними! Ребята их сейчас уймут. В крайнем случае, бахнем парочку, остальные сами разбегутся. Не волнуйся братан, все под контролем. Откуда только этой черни сбежалось?! Ума не приложу! Ну ладно (посмотрел на часы), о уже сорок минут здесь «торчим»!
Да, ты точно заметил, времени уже нет. Так, все! Что взяли, то взяли. Не хватит, значит, по дороге возьмем. Все, пора, пора! - К Лене. - Так, Лапуля, давай скорее этот упаковывай и считай, что там у нас получается. Слушай, а зачем мне эти ромашки собрала?
(Л) – Так Вы же сами сказали, какие есть, - все упаковать. А эти очень хорошо освежают! Вот смотрите, какой букетик нарядный получается с ними! И вообще, на самом деле…
(РШ) – Ладно, ладно, понял! Завязывай их и хватит! Ехать уже пора, застряли мы здесь, и так уже нет времени! Считай, сколько мы должны. (в передатчик, почти беззвучно) Седьмой, прием! Внимание! Вдвоем, быстрее! И сложите там аккуратно, чтоб не сломать!
Двое бойцов, которые завершали коридор оцепления со стороны джипов, спешно направились к павильону. Синхронно шагая, они не сводили взгляд со Степана, в ожидании новых вводных. Пальто обоих огромных молодых мужчин, развивались, как плащи у богатырей. Рассеченный воздух оставлял шлейф приятного дорогого парфюма. Толпа наблюдала за происходящим. Савельич, сидящий на асфальте, оказался между проходящими бойцами, лишь края пальто скользнули по его плечам и ушам. От запаха одеколона, резко ударившего в нос, он еще больше испугался. В тот момент он думал, что это последний день в его жизни.
«Стелс» начал давать указания, как бережней взять цветы и разместить в машине. Рашид соглашаясь, кивал головой. Бойцы могли взять лишь по две охапки, которые и так были до подбородка. Коридор оцепления усилил внимание к толпе, чтобы активисты не смогли рассыпать, забрать или сломать цветы. Но смельчаки, видя участь Савельича, не решались. Пришлось несколько раз вернуться к павильону, чтобы забрать покупки. Вскоре, все букеты были бережно уложены в багажнике первого джипа. Вскоре они вновь заняли привычное место в оцеплении.
Разложив перед собою накладные, Лена спешно набирала что-то на калькуляторе. Она выписывала на бумажку и суммировала каждый вид цветов, что-то еле слышно проговаривала и оглядывалась на пустые ведра, чтобы ничего не пропустить. Окончательно подсчитав, обнаружила, что полученная сумма больше, чем ее месячная зарплата. Но, обратив внимание на полупустое ведро с рулонами упаковки, ленточками, и прочими украшениями, вспомнила, что еще их не посчитала. В итоге, сумма увеличилась еще на порядок.
(Л) – всего получается одиннадцать тысяч триста восемьдесят рублей. Но т.к. Вы взяли оптом, я могу сделать скидку.
(РШ) – Сделай, сделай, Леночка! И скажи, а какой букет ты выбрала бы, как для себя? Вот среди тех, которые на витрине?
(Л) – Вы знаете, вот лично мне нравится этот, из голландских белых роз, оформленный густой зеленой травкой, в золотистой упаковке. Это конечно, лучший букет, для торжественной обстановки и просто так можно подарить. Он семьсот пятьдесят рублей. Но если конечно, Вам дорого, можно из хризантем, тюльпанчики мне тоже очень…
Рашид Шарафович уже отсчитывал необходимую сумму, продолжал переговариваться со «Стелсом», и уже не слушал, что она говорит. Пересчитав купюры еще раз, положил на прилавок со словами:
(РШ) – Тут двенадцать тысяч. Сдачи не надо. Ты обещала сделать скидку, вот и возьми ее себе. А тот букет, в золотистой упаковке, тебе подарок, в честь сегодняшнего праздника. Денег надеюсь, хватит?
Лена ожидала чего угодно, но только не такого поворота. Ей стало безумно приятно. Ведь букет ей действительно очень нравился. Дело было даже не в нем. Ведь еще никто не дарил её цветы именно так, на работе, да еще самые любимые. Она растерялась, щечки порозовели, в руках появилась нервная дрожь. Даже голова снова разболелась, но таблеток уже не было.
Скидка была не больше трехсот рублей, часть из которых пошла на стоимость букета. Она даже и не думала оставшиеся деньги брать себе, решила, что добавит, если кому-то не будет хватать (а такое было постоянно).
За весь день ей больше никто не подарил цветы. До конца рабочего дня, она смотрела на эти розы, и не могла поверить, что вечером заберет их домой, и еще несколько дней аромат будет наполнять ее комнату. Ей показалось, эти розы стали еще красивее и выразительнее. А дома, вместо ожидаемых нескольких дней, букет стоял почти две недели. Каждый день, просыпаясь и после работы, вечером, она разговаривала с каждым цветочком, вдыхала аромат, наслаждалась и бережно их прижимала к груди. Порою ей казалось, что эти розы самые дорогие из всех цветов, что её когда-либо дарили.
От неожиданности и удивления, Лена не знала, как себя вести.
(Л) – Ой.… Как приятно! Конечно, денег хватит! Но совсем необязательно мне дарить… Он такой дорогой… Букет мне, конечно, очень нравится, но как-то неловко принимать такой… Может, все-таки не стоит…
Лена проглатывала окончания слов и фраз от волнения, язык становился непослушным и предательски способствовал невнятной речи. Она даже не допускала мысли, что этот человек вдруг послушает и заберет букет обратно. Все, что она говорила, было скорее из приличия. Достаточно было ограничиться искренним «Спасибо», и улыбкой. Но с другой стороны, сказать просто «Спасибо», ей показалось недостаточно, ситуация для нее была слишком нестандартной. Ведь это был совершенно чужой человек, чтобы она могла так просто принять дорогой букет. Да и не в ее правилах было принимать от незнакомых людей, тем более, от мужчин, какие-либо подарки. Но в этом случае, она почувствовала, что цветы были преподнесены с бескорыстными намерениями. Она позже решила, что по большому счету, подарившему, это ничего не стоило. А при мысли, что такие букеты он может дарить кому угодно, ей стало еще спокойнее. В какой-то момент, она поймала себя на мысли, что этот деловой человек настолько занят своей работой, что возможно не придал никакого значения подарку, что просто так к слову, взял и подарил. «В конце концов, есть же среди богатых людей пусть не романтики, а хотя бы те, которым приятно преподносить сюрпризы и подарки» – размышляла Лена. Она решила, что, скорее всего, этот человек был галантным и обходительным с женщинами. А цветы подарить, ему действительно ничего не стоило.
В глубине души, она радовалась, как ребенок. Ее однообразная жизнь была расписана поминутно. Чай, работа, домой, ужин (по желанию), телевизор, спать. Наутро снова такой же сценарий. В выходные магазины, стирка, глажка, уборка, чтение журналов и все тот же телевизор. Очень редко посещала вечеринки, танцы, дни рождения. Утром, после таких мероприятий всегда чувствовала себя не выспавшейся, «разбитой», раздраженной и утомляемой на протяжении всего дня. Поэтому, за последние годы, предпочитала находить множество причин, чтобы отказаться от вечеринок и прочих застолий. Но если ситуация требовала неотлагательного участия, старалась скорее поздравить и заранее ограничиться двумя-тремя часами нахождения. При этом почти не употребляла спиртное. Однако, всегда была в центре внимания, рассказывая забавные случаи из своей жизни или последние сплетни, в кругу продавцов-коллег.
Романтики в ее жизни практически не было. Несмотря на то, своей жизнерадостностью и оптимизмом, она всегда создавала впечатление счастливого человека и особо ни в чем не нуждающегося. Но это было не совсем так. Лена действительно была в целом довольна своей жизнью, и крайней нужды ни в чем не испытывала. Вот только счастья в личной жизни не было. Она всегда мечтала, чтобы рядом был надежный, внимательный, добрый, любимый мужчина. Она устала быть одна. Хотелось быть беззащитной, как маленький котенок, за сильной спиной своего мужчины. Но такого человека она не встретила в своей жизни. Поэтому, ей приходилось наслаждаться каждым красивым мгновением и бесконечно мечтать…
Примерно так было и в этот раз. Лена стояла за прилавком, в руках с только что подаренным шикарным букетом белых роз в одной руке, другой – перебирала складки на кармане халата. Она улыбалась и была счастлива.
Лена даже не заметила, что Рашид с компаньоном и бригадой бойцов уже ушел. На какое-то мгновение она мысленно отключилась от всего происходящего. Задумчивый взгляд с легкой улыбкой был устремлен в одну точку, сквозь толпу многочисленных людей. Эмоции переполняли. Каждая мышца на лице была ощутима. Она бережно держала букет, плотно обняв у основания.
Позже она вспомнила, что с таким же трепетом держала в детстве куклу, которую в пять лет, подарили родители, на Новый Год. Среди всех игрушек, это была самая дорогая кукла. Каждый день маленькая Лена ее укладывала спать в игрушечную кроватку. Утром причесывала и снова усаживала на полочку, на самое видное место в комнате. Когда Лена стала немного старше и научилась кое-что кроить и шить, первое платье, которое она старательно сшила, было для любимой куклы. А со временем, эта игрушка стала своеобразным талисманом. Кукла всегда была на письменном столе, аккуратно причесанная и периодически в новых платьицах и костюмчиках. Лена глубоко верила в то, что все успешно сданные экзамены были во многом, благодаря этой игрушке.
И вот теперь, с такой же любовью, она держала букет. От волнения ладошки вспотели и проскальзывали по гладкому целлофану. В таком состоянии, она находилась меньше минуты. Гул толпы вскоре снова донесся до ее внимания.
Обаятельный студент, перед которым произошла вся эта картина, снова подошел ближе к окошку и что-то уже говорил. Но Лена не сразу услышала.
(В) – …но дело в том, что я еще вчера обратил на неё внимание. А вообще, Вы знаете, она очень любит розы, ну, наверное, больше, чем все остальные цветы. Я даже стихотворение Катюшке к празднику сочинил. Там есть рифма с белой розой. А красная никак не подходит. Надо теперь все четверостишие переписывать. Даже не знаю, успею ли теперь?! Мы через два часа встречаемся. Эх, лучше бы не спрашивал, какой она любит цвет. Просто надо было, когда в кино пойдем, подарить букет белых.
А Вы не смотрели, позавчера вышел новый фильм на широком экране?! Мне друзья рассказывали, там почти все молодые актеры играют. И развязка очень даже неожиданная. В общем, тоже сегодня хотим…
Вадик продолжал свою тактику. Как полководец проводил отвлекающий маневр. Старался расположить к себе продавца. Он собирался в решительный момент попросить отсрочку, чтобы принести недостающую сумму.
Вот только Лена была еще слишком рассеяна, чтобы вникнуть в его рассказ, поэтому сначала его не поняла.
(Л) – Что? Что Вы говорите? А, стихи? Это очень хорошо. Думаю, девушке будет приятно. Фильм? Вы о каком говорите? Нет, нет, я не смотрела. Ну это потом. Я постараюсь.
(В) – Так этот фильм уже месяц рекламируют. Сейчас, как же его.… Эх, забыл название. Ну, помните, анонс еще был такой, деревья, потом вдруг гром, и дождь начался, и музыка такая пронзительная начинается.
(Л) – Нет, я не видела. Да как-то времени нет у меня.
(В) – Так я и хотел рассказать. Я его только сегодня посмотрю. Там столько спецэффектов! Ух! Ну надо же, наконец-то и у нас научились делать качественное кино. А знаете, знаете кто там режиссер? Сами попробуйте угадать! Он единственный такой. Это знаменитый человек, да он и сам снимается. Вспомнили? Настоящая легенда нашего…
(Л) – О, я в них не разбираюсь. Да как-то и не интересуюсь. Мне нравятся советские фильмы добрые, наивные, красивые. А то, что сейчас показывают, я не понимаю. Конечно, может и есть хорошие фильмы сейчас – не спорю, но я их не смотрю. Может, как-нибудь посмотрю его, если получится.
Ну ладно, я, конечно, люблю поболтать, но как-нибудь в другой раз. Вон, посмотри какая очередь. Надо работать. Спасибо за поздравление.
Лена повысила голос, и со строгим выражением лица крикнула в сторону очереди: «Следующий! Заказывайте!»
(В) – Так, я же,… Вы же сделали мне,… Вон моя…
Александр Александрович Шиманский, стоял за Вадимом. Однако, на призыв, обращенный к следующему покупателю, тут же оборвал надежды студента напомнить о своей розочке. Вадим вовсе не собирался его пропускать, и был очень удивлен. Никому из окружающих до этого не было никакого дела, да и почти никто это не заметил. Студент настолько был погружен в мысли с отвлекающим маневром, что невольно оказался отодвинут. А Шиманский вел себя спокойно, но чрезвычайно нагло. «Серый» увлеченно спорил о чем-то с приятелями, отойдя немного в сторону от магазина. Он лишь изредка поглядывал на студента, не прошла ли его очередь.
Вадиму было досадно, но он все же промолчал. Почти не отрывая взгляда, из-подо лба поглядывал на Шиманского. А в знак протеста, стал так близко к нему, что тот, не церемонясь, нагрубил. Отругал и слегка оттолкнул юношу со словами: «Ну, чего ты уставился? Сказать хочешь? Скажи! Не видишь, что мешаешь мне! Вон, отойди подальше и стой себе спокойно!». Повернулся к Лене и продолжил: «Ну, молодежь пошла! Никакого уважения к старшим! И что только из них получится в жизни – не знаю». Снова повернулся к Вадику, чуть исказил лицо и сквозь зубы процедил: «Ух, я тебе сейчас.… А ну-ка… (легонько ударил в плечо упертого студента и одарил крепким словечком)». У студента ком обиды подкатил к горлу, но обидчику не ответил и на пару шагов отступил в сторону. Молодой человек решил, что все – равно ничего не добьется конфликтом. Он бы конечно мог ему треснуть, как следует или провести захват, как его учили на секции Каратэ. Однако Вадим усвоил важные правила восточной мудрости, на которых воспитывались и становились великие бойцы, многим из которых не было равных в мире. Особенно запомнилось, что настоящий воин не развяжет бой по своей инициативе, за исключением случаев смертельной опасности. А в минуты несправедливости, великие бойцы терпели унижения, оскорбления, предвзятое отношение и трудности. Все это только закаляло их дух. Вадику становилось спокойнее от таких мыслей. Так же вспомнилась летучая фраза его дедушки, что молчание – это золото, в любой ситуации. Однако если бы Шиманский продолжил прессинг, наверное, мудрость отошла бы на второй план, и сподручный левый кулак юного бойца сломал бы дорогие очки вместе с переносицей обидчика. Философия философией, а обида была такой, что никакой силы духа не хватало сдержать ее.
Но все обошлось. Студент взглянул на время и снова погрузился в мысли. А Шиманский в свою очередь уже улыбался Лене и что-то кричал в трубку мобильного телефона, периодически смягчая тон и закрывая рукой микрофон, при обращении к продавцу.
Поведение этого человека казалось неестественным. На первый взгляд, обычный человек, упитанный мужчина лет 32. В толпе людей он так же был неприметен. К тому же, от него до этого времени никто слова не услышал. К набросанным окуркам и плевкам он так же не имел отношения. Он не курил вообще, да и выпивал-то очень редко. Зато в хмельном состоянии моментально проявлялась сущность этого человека. Наблюдая за ним, можно было заметить несоответствие делового образа, которому пытался подражать и крайне заношенной старой одежды с ног до головы. Он производил впечатление клоуна. Стоит отдать должное за отличные актерские данные и манеру публичного разговора. Но все по – порядку.
Первое, что явно бросалось в глаза, это самая дешевая куртка на вьетнамском рынке, да еще с затертыми рукавами. Тренировочные брюки блестели с отвисших колен и выше. Летние кроссовки были почти симметрично треснуты на местах сгиба. В предательской щели были видны то ли синие носки, то ли прокладка, разделяющая носки и улицу. На передней части обуви неравномерно была отлуплена «кожа», а подошвы добросовестно были стерты наружу. Перчатки были дутые и очень похожи на хоккейные. Должно быть, в них не удобно было держать телефон, но видимо он как-то приноровился. Бросалось в глаза еще и то, что на поднятой к уху руке, запястье и чуть выше запястья, было синим. Не зная реальной причины, врач смело мог бы поставить неутешительный диагноз. Но Саныч уже привык приходить домой и мыть руки по локти. Причем синева лучше всего смывалась хозяйственным мылом или стиральным порошком. Просто куртка на местах соприкосновения с кожей, постоянно и стойко красилась. А он соответственно не удивлялся, уже привык. Сан Саныч особых надежд на куртку не возлагал, покупая за триста пятьдесят рублей. Зато ему очень нравилась аккуратная нашивка на месте левого нагрудного кармана. Перевод иностранного слова «Cheese», его не интересовал, главное, карманы были глубокими. А вот капюшон он уже давно снял и вообще не пристегивал после одного случая. Два с половиной года назад попал под сильный дождь. Он как раз возвращался с гаража, ну и накинул капюшон. А пройти надо было, минут двадцать. С крыльца, он перепрыгнул большую лужу и оказался в подъезде. На первом этаже как раз стояли соседи Они ждали прекращения или когда дождь меньше станет. Промокшего соседа не все сразу узнали. Ошарашенные взгляды встретили его. Как только за его спиной захлопнулась дверь, по стечению обстоятельств, послышался раскатистый гром. Лампочка была покрашена в красный цвет, чтобы не свинтили. Люди с ужасом расступились, прижались к стене и перилам. Разговоры стихли, установилось безмолвие на фоне дождя. Подростки, обычно веселые и шумные, даже поздороваться забыли, затаив осторожный взгляд. Кто-то из бабуль перекрестился. А Палыч с четвертого этажа, что всегда был навеселе, поздоровался как обычно, стал что-то рассказывать, а потом, приглядевшись, спросил: «Слушай, Саныч, а что у тебя с лицом?» А потом повернулся к соседям и добавил: «Так я же вчера слышал по телевизору, что будут радиоактивные дожди. Нельзя выходить на улицу! Надо же, к нам все-таки принесло это облако!» Шиманский сам чуть в обморок не упал, когда пришел домой и посмотрел в зеркало. Струи дождя, стекающие с капюшона, оставляли густые синие полосы. Морщины на лбу, вокруг глаз, кончик носа и губы тоже были синими. Такой грим не в каждом фильме ужасов можно было увидеть. После этого случая, Саныч больше не одевал капюшон. Да и куртку на дожди, и мокрый снег старался одевать другую.
Вообще, внешний вид этого человека оставлял желать лучшего. Но самым интересным даже было не то. Если бы кто-то из не знакомых людей увидели его сегодня и через два дня, точно подумали б, что два разных человека.
На работу он одевался совсем по-другому: побритый, уложенная прическа, терпкий аромат, дорогой костюм, стильная рубашка, фирменный галстук, туфли из крокодильей кожи, сигары, два массивных перстня. Автомобиль Renault на широкой резине, с модными литыми дисками. Отработанная походка, дорогой телефон (исключительно на «парадный» случай) и специально заученный сленг, были непременными атрибутами Сан Саныча Шиманского в образе делового человека.
Он работал в консалтинговой компании. Быть может, он никогда бы туда не попал, если бы не жена. Ее старший брат, ведущий специалист юридического отдела, по постоянной просьбе сестры «пристроить» того хоть куда-нибудь, пошел навстречу. Однако не прошел еще испытательный срок, как он пожалел, что связался. По складу ума, Сан Саныч не выделялся ни в какой области и мог быть исключительно исполнителем, причем на среднем уровне. Но подчеркивающее самомнение преобладало над всеми достоинствами этого человека. Работа обязывала приобрести и носить строгий гардероб. Машину он взял в кредит, выплатить оставалось чуть меньше половины. Почти всю зарплату тратил на костюмы, самые дорогие рубашки, пальто, галстуки и т.д. Причем увлекался настолько, что без особой необходимости приобретал обновку. Жена пыталась объяснить, что есть более значимые потребности, что есть много проблем, которые нужно решать более рациональным распределением денег. Но Саныч считал по-другому. Расходы на машину и себя были основными, лишь премии и остатки получки отдавал жене на домашние нужды. Каждый раз, разговаривая по телефону в общественном месте, подчеркивал важность беседы и старался привлечь к себе внимание окружающих. Зато перед начальством всегда проявлял лояльность, угодничество, мило улыбался и с удовольствием докладывал, что происходит в коллективе за его спиной. Друзья у Саныча были такие же. Друг друга сполна закладывали и подставляли, где только можно, но обоюдно признавались, что самые лучшие друзья. Но были и другие люди в его окружении. Они искренне желали Сан Санычу самого хорошего и говорили в глаза все, что думали. Но тот никогда не желал слушать критику и замечания в свой адрес, лишь похвалы, лесть, восторг.
Жену Саныч любил, но по-своему. Вообще-то последний раз говорил ей об этом в медовый месяц, лет восемь назад. Считал, что незачем повторять, если она и так уже знает. Тем более придерживался такой точки зрения, что подарками и цветами два раза в год, сполна доказывал свои чувства. Букеты цветов он тоже преподносил в своем стиле. Приносил их домой, ставил в вазу на кухне или в комнате и ни слова больше. Жене, конечно, было приятно, но ни поцелуя, ни теплых слов, ни разнообразия, ни романтики. Сан Саныч занимался привычными делами, умышленно делая вид, что он к цветам отношения не имеет. Она вдыхала приятный аромат, улыбалась и пыталась от мужа добиться хоть ласковое словечко. Санычу было не по себе в такие минуты. Он тут же начинал куда-то названивать или увлеченно, сморщив лоб и перекосив лицо, что-то читать. Подарки чаще всего тоже не дарил – подбрасывал, и делал вид, что совершенно не причем. Жена поняла лишь несколько лет спустя, что такая форма проявления нежности необходима, прежде всего, ему. На самом деле, преподнося, таким образом цветы и делая безучастный равнодушный вид, он внимательно следил за реакцией и каждым словом супруги. Ему важна похвала в свой адрес. Он думал, что ей до того должно быть приятно, что весь вечер, а лучше и следующий день, должен был слышать непрекращающиеся комплименты и то, какой он внимательный муж. Так было постоянно. Ошибки не признавал, гордость не позволяла что-то в себе менять и быть более естественным. Саныч был закомплексованным и довольно ограниченным человеком в проявлении любых чувств. Юмор тоже редко понимал. Он до сих пор стеснялся собственную жену. Агрессивное, «деловое» поведение было своеобразным щитом, прикрывающим комплексы. Жена это понимала и неоднократно пыталась наладить диалог, помочь избавится от стереотипов и научиться жить по своей сущности, а не по шаблону. Для него подобные разговоры всегда были сущей пыткой, и становилось страшно. Где-то очень глубоко в душе он с ней соглашался, но изменяться даже не думал. Любому своему поведению находил объяснение, и всегда такой разговор обрывал скандалом. Жена не отчаивалась – привыкла уже, но руки не опускались. Он был неисправим.
Однажды, он отмечал день рождения с коллегами на работе. В подарок, от всех сотрудников преподнесли красивую ручку какой-то фирменный зажим для галстука и записную книжку в кожаном перелете с надписью «Очень важная персона». Саныч просто на «крыльях парил» от такой надписи, даже напился в этот день от счастья. Ведь немногие могли предположить, что именинник расценит это серьезно, как истинное уважение к себе и авторитет в коллективе. Ведь большинство даже не воспринимали «важного» коллегу. А Шиманский первое время даже к жене стал более высокомерно относится после такого подарка. Записная книжка всегда лежала на видном месте. А когда он играл на публику в общественном месте, кричал в трубку, и начинал перелистывать «Очень важную персону», как будто там что-то искал.
И вот, одевшись по-домашнему, Сан Саныч отправился на рынок за цветами. Жена еще отдыхала, но проснулась, когда он собирался. Она знала, что не стоит показывать вид, что уже не спит, иначе муж может весь день ходить серьезным и «деловым». Саша готовил сюрприз по случаю праздника, а поскольку настроение могло измениться в любую минуту, ему лучше было не мешать. Но, зная его изобретательность, была почти уверена, что рассчитывать больше, чем на три маленькие розочки не приходилось. Ведь месяц назад, на годовщину свадьбы, ему вдруг захотелось подарить жене колечко. Кстати, оно не подошло ни на один палец, он до сих пор не знал, какой у нее размер. Но муж так и не догадался об оплошности, она смогла договориться в магазине и поменять на подходящее. Тем более, что найти этот магазин было не сложно. Саныч был закоренелым консерватором. Более дорогой букет в этот раз повлек бы соответствующие расходы. Она и это понимала. Ведь лимит щедрости мужа на этот год был почти на исходе. Ее особенно не заботили, какого цвета будут цветочки, но точно знала, что возьмет подешевле. Да ей и без того хватало забот в свой праздник. С утра надо было пробежать по магазинам, пока муж отправится за цветами, а потом почти весь день у плиты готовить на стол. Саша пригласил гостей, но как обычно, не посоветовался с женой. Хорошо, что хоть вчера об этом сказал. Да еще и компания ожидалась не знакомая между собой. А кроме готовки, обязательно нужно было убраться в квартире. Ведь это была только ее работой. С него толку не было в домашних делах, да впрочем, как и почти во всех остальных. Но он тоже хотел быть причастным к организации праздника. Что именно нужно делать, Саныч понятия не имел, и как обычно ждал указаний от жены. Однако, далеко не обо всем его можно было попросить. Например, с бабками из соседнего подъезда в одной очереди он не желал стоять. Запах в мясомолочном отделе вызывал у него отвращение. К фартукам продавцов он настолько брезгливо относился, что мог вообще ничего не купить. За хлебом мог сходить, но только если небольшая очередь. А уж мусор выносить, он считал унизительной работой для себя. Чистку картошки и готовку, а также мытье посуды, он и вовсе считал сугубо женской обязанностью. О глажке, стирке и уборке ему даже не стоило напоминать, чтобы не было скандала. Но если все-таки иногда приходилось почистить лук на суп, почти сразу требовал заслуженный отдых из-за стресса для глаз. Вот поэтому, жене приходилось хорошо подумать, прежде чем задействовать «помощника», чтобы случайно не обидеть и не испортить себе настроение. На этот раз она придумала ему занятие. Сказала, что в сорока минутах езды на электричке, продается самый свежий и вкусный майонез. Время подобрала так, чтобы он попал в обеденный перерыв. Но строго наказала мужу купить только там, зная, как он критически относится к сомнительному качеству продуктов. Поездка должна была занять не меньше трех часов. А этого было достаточно, чтобы могла спокойно сделать все дела и не поссориться с мужем. Сашу этот вариант тоже устраивал. Ведь, при всей демонстрации желания помочь, старался растягивать любое поручение или всячески устраниться от нелюбимых дел. Так он посчитал и в этот раз, поэтому охотно согласился съездить.
Отругав упертого Вадика, Саныч по-прежнему держал телефон у уха, и для важности живот старался больше выпячивать вперед. Это ему удавалось отменно.
(СС) – Елена…, как Вас по отчеству? Что-то вылетело из головы!
(Л) – Да ладно Вам, не стоит. Можете называть меня Леной, без отчества. В данном случае это не имеет значения.
Он сделал сосредоточенное лицо, кивком принимая каждое слово собеседницы. – «Это уже как Вам удобно. Не поверите Лена, столько забот, сплошные проблемы! Не могут без меня там даже в выходные. Так и хочется все бросить и ближайшим рейсом махнуть в Рио или скажем, в Венецию. На гондоле никогда не приходилось ощущать качку волны, пролетающей мимо яхты? Ммм…! Это знаете, в прошлом, нет, в позапрошлом году я с итальянскими компаньонами отдыхал в плавучем ресторане. Но что там гондола, дайвинг – вот это уж незабываемо!»
Саныч увлекался. Удобно облокотившись на прилавок, Шиманский эффектно прищелкивал языком, стараясь преподнести рассказываемое, как нечто неземное и не достижимое для «простых смертных». Покачивал головой, периодически, по ходу рассказа вытягивая губы и без причины ухмыляясь. А когда чувствовал, что интерес к его рассказу ослабевает, неожиданно повышал тон и на чем-то акцентировал внимание. Саныч выставил правую ногу чуть вперед, в сторону, притопывая в такт рассказу. При этом было видно, что тренировочные на месте щиколоток, стерты до дыр. Пальцами он теребил по прилавку, демонстрирую печатку. Было досадно, что маленькое окошко не позволяло «засветить очень важной персоной» и пером с каким-то фирменным наконечником. Он был в неописуемом восторге, когда слушатель проявлял внимание и кротко что-то переспрашивал или просил что-либо подробнее рассказать. Тогда он становился еще важнее.
Однажды жена его водила в какой-то музей, где Саше больше всего понравились изображения фараонов на вазах и чашках. С тех пор он начал отрабатывать новый элемент своего поведения. Так было и в этот раз.
Лена задала всего один вопрос по его рассказу. И этого оказалось достаточно, чтобы он почувствовал свою значимость. Саныч эффектно повернул голову в анфас, приподнял подбородок чуть выше горизонта (как рассказывала экскурсовод), и начал играть взглядом. Вообще-то Лена его почти не слышала. Она присела на корточки и принялась копошиться под прилавком, что-то раскладывая. Пользуясь общительностью покупателя, она искала новую коробку с рулонами упаковки. Но он – то думал, что его рассказ чрезвычайно интересен женщине, поэтому потихоньку «распускал перья». Лена лишь иногда из-под прилавка поддакивала или вместе с рассказчиком удивлялась, вообще не вникая, о чем идет речь. А Шиманский уже не знал, чем еще «блеснуть». Сделав вид, что стало очень жарко, снял шапочку – петушок и, помахивая перед лицом, продолжил рассказ. Ведь трюк заключался в том, он старательно демонстрировал ей аромат нового одеколона, который ему подарили на день рождения.
(СС) – … а вообще Вы знаете, подводная природа необычайно красива. Однажды лоб в лоб столкнулся с крабом (смеется). И что бы Вы думали, он только увидел меня и так перепугался, что стал боком удирать (снова смеется). Морские звезды прямо как с картинки. Вот помните, открытки у нас на почте долгое время продавались с каким-то поздравлением? Там разные были, но среди них были и изображения морских звезд. Вот именно такие мне пришлось встречать и должен Вам признаться, нас не обманули, они в реальности точно такие же (он это сказал экспертным тоном). А медузы знаете, какие бывают (руками показал диаметр, разведя ладошки почти на вест проем окошка)?! Вот такущие! Так интересно даже и как им только удается так сильно жалить? Не понятно как они вообще живут при 99% воды (лицо стало удивленно – сосредоточенным)?! Но однажды в Новой Зеландии, с моим хорошим другом и пловцами за жемчугом, мы отправились на промысел (снова анфас, ностальгический тон, игра губами и складками на лбу). На завтрак всегда был свежевыжатый сок маракуйи или молоко кенгуру. Кстати, очень рекомендую, там незаменимые микроэлементы и высокие антибактериальные свойства. До жемчужниц я конечно не доплыл, слишком уж было глубоко, да и акваланга не было под рукой. Зато кораллы фотографировал прямо под водой, даже ногу поранил. Знаете, какие они острые?! Ой, да что там говорить…
Он сообразил, что одним из козырных номеров он еще не отличился. Решил, что Лена должна обязательно увидеть, какой модный у него телефон. Обязательно нужно было показать, какие появились новые картинки и мелодии. К тому же, без демонстрации работы GPRS никак нельзя было обойтись, несмотря на то, что сам еще до конца не разобрался. Вальяжно он выложил трубку на прилавок. Открывая и закрывая крышечку, показал, как здорово она работает. Все это делал как бы между причем, вроде бы ему это не интересно, и открывает по необходимости. Быстро нашел в меню музыку и стал включать одну за другой. Причем начал со своей любимой. Спешно нажимая кнопки, он продолжал сохранять важный вид, хоть получалось неубедительно. Саныч выглядел смешно. Лена была абсолютно без внимания к его рассказам о звездах, медузах и кораллах. Она и не видела, что он там демонстрировал. Лишь громкая музыка телефона начинала раздражать. Зато за это время она успела найти и выложить из нее новые рулоны. Лена навела порядок под прилавком, поправила и обрызнула цветы в ведрах. А Саныч не унимался и принялся объяснять что такое ИК-порт и беспроводная гарнитура, которой он всегда пользовался за рулем. Но внезапно для самого знатока, вместо ожидаемой мелодии, вдруг зазвучал его любимый звонок. Это был входящий вызов. Звонила жена. Конечно же, ее номер определился, и разговор должен был занять не больше 30-40 секунд, но точно не больше минуты. Вот только это был бы не Сан Саныч. Тем более, ему уже показалось, что Лена поражена его эрудицией, поэтому, перед ней он просто не мог не поважничать. Разговор длился больше семи минут.
– Да, слушаю Вас внимательно! Алло!
– Сашенька, ты далеко? Майонез надо бы купить. Помнишь, где ты в прошлый раз брал? Там самый вкусный и густой. Курочка уже готовиться.
– Алло, да, да, я понимаю! Я все понимаю. Но я не планировал сегодня эту поездку. Неужели без меня не можете обойтись хоть сегодня?
– Сашуль, ну что за проблемы ты снова придумываешь? Давай, давай, до перерыва еще две электрички. Надо успеть!
– Т.е. как это срочно?! У меня до обеда еще две неотложные встречи. Если только к 15 – 15.30 смогу подъехать. Раньше никак. Неужели такое горящее дело? Ну в самом деле, не понимаю Вашу неотлагательность. У меня сегодня выходной, в конце-то концов. Я пытаюсь разделить Вашу озабоченность, но разве Вы не знаете меня?! Сказал, значит сделаю! А в следующий раз, если хотите пораньше, заранее обращайтесь. Я просто заранее спланирую, это мероприятие и вопросов не будет. И так, уже иду Вам на встречу. Даже ума не приложу, как теперь отменять и переносить под разными запланированные мероприятия. Это серьезно изменяет моим принципам и подходу к работе, а главное, к коллегам и партнерам. А вообще, есть вариант. Поскольку срочное дело и требует срочного решения, я сейчас подумаю и кого-нибудь отправлю по Вашему вопросу. Ах да, Вам же необходимо мое личное участие! А, в общем, ничего удивительного, как всегда самые срочные дела требуют повышенной ответственности и не терпят сбоя. Я очень благодарен, что заслуживаю Вашего доверия, но сиюминутно просто не в силах решить Вашу проблему. Поэтому, придется немного подождать! Как освобожусь, сразу займусь. Так как Вы говорите? Что именно необходимо (он вынул ежедневник, ручку с фирменным пером. Прижав трубку к уху, принялся делать вид, что быстро записывает)? Так, понятно. А какое количество, говорите? Так и записываю, срочно, лично, с доставкой на дом. Я скоро буду!
– Саша, ты, что уже выпил? Ну что ты за бред несешь? Мне еще квартиру убирать, готовить, в магазин еще раз нужно сбегать, а ты время отнимаешь и сам можешь опоздать на электричку!
Конечно, она понимала, что он снова перед кем-то утверждается. В таком стиле у него почти все телефонные разговоры происходили. И все же было три варианта. Либо он с мужиками в пивной уже слегка выпил, либо от безделья мается, либо выставлял себя на показ перед женщиной. В последнем случае обычно он особенно старался. Жена все это понимала, давно привыкла, старалась не обращать внимания и тонкими уловками «управлять» мужем.
Она продолжила: «Дорогой, ну хватит, давай скорее! Тебе еще стол собирать и гостей встречать. Они же дорогу к нам не знают!
– Еще раз повторяю, не волнуйтесь! Мое слово – закон! Сказал, как отрезал. Откуда столько сомнений у Вас появилось в последнее время? Вы же меня знаете! А что касается остальных дел – не переживайте, обязательно все успею. Еще ни разу компаньонов, а тем более, товарищей не подводил!
Жена уже думала, что он прекратил балаган. Но, слыша последние реплики, почти убедилась, что муж устроил концерт перед женщиной. Беспрерывно и так беспредметно он не болтал бы перед друзьями, от безделья тоже не станет тратить деньги на пустые разговоры. Но перед понравившейся женщиной ему всегда «море было по колено», денег он не жалел. Вот и понесло. Она опасалась, чтобы не был пьян. В таком случае, Саныч мог пропасть даже на пару дней. Мог звонить каждый час и деловым тоном объяснять, что находится в служебной командировке. И пока деньги на счету не закончатся или трубка не разрядится, он не успокаивался. А потом неоднократно оказывался в отделении милиции или дома у какой-нибудь женщины.
В это раз речь была связной и привычной. Поэтому жена догадывалась, что еще пил. Она ожидала от него все что угодно, в том числе, что про гостей и майонез может забыть, срочно улетев в очередную «командировку». Надо было срочно брать ситуацию под свой контроль.
– Сашенька, какой ты у меня не внимательный. Сегодня женский праздник, а ты даже не поздравил любимую жену. Ай-яй-яй, как же так получилось?! Наверное, ты совсем меня не любишь, да? А еще и домой, совсем не спешишь.… Вообще-то сегодня у Светки собираются наши девченки с работы. Меня приглашали. Но я сказала, что у нас с мужем гости. Ты же знаешь, стол я сама не прикручу, и вообще, достать сил не хватит. Сам же понимаешь, на последний момент лучше не откладывать. Тебе еще надо успеть помыться и переодеться. А времени не так уж и много.
– О да, конечно, я все понимаю. Прошу прощения, совсем замотался! Примите мои искренние поздравления с наилучшими пожеланиями! Вот как раз сейчас этим вопросом я и за…
– (перебивая) Дорогой, я жду тебя как можно скорее! Два майонеза, батон, буханку черного, и возьми еще два сока на свой вкус. Все, целую. Давай скорее.
Саныч еще бы мог продолжить «деловой» разговор. Он как раз придумал пожелание, но короткие гудки оборвали надежды поговорить. Он был готов. Просто замолчать было не в его правилах, да и «статус» не позволял. В общем, еще около полминуты он болтал с короткими гудками.
– Хорошо, хорошо, уже собираюсь! Прекрасно! Тогда до скорой встречи! Очень был рад с Вами пообщаться. Надеюсь на понимание с Вашей стороны и дальнейшее сотрудничество. Да, да, взаимно! Очень приятно. Спасибо, спасибо. К сожалению, у меня больше нет времени, спешу. Дела не ждут, сами понимаете. Еще раз с праздником и всего самого наилучшего! До скорого! Ага. Совершенно верно! Да, в 15 – 15.30 я у Вас. До встречи!
Разговаривать с «немой» трубкой ему приходилось уже не впервой. Жена к подобным диалогам уже привыкла и понимала, что перед мужиками он особо не будет умничать – могут засмеять. А вот перед женщинами – сколько угодно. Ведь он изо всех сил старался быть героем. Ее уже давно не удивляли выходки мужа, было интересно, когда он, наконец, поймет и научится быть собой. Она всячески старалась объяснить, что таким поведением он ничего не добьется, кроме насмешек и неуважения. Но все было бесполезно.
(СС) – Ну вот опять! Снова без меня не обойтись. Работаю и без того почти круглосуточно, так еще и без выходных. Сами видите, ни минутки отдыха. Срочно вызывают на деловую встречу. Вечер расписан по минутам, а до этого еще ряд вопросов нужно решить. Ну, просто растерзали меня со всех сторон. Нет, точно моих сил не хватит в таком ритме вкалывать. Вот точно, однажды махну на все рукой, и в Альпы, на лыжах кататься. Или нет, все же лучше в Рио, пожалуй. Вы знаете, какие там карнавалы проходят?! У-уу, нам такое и не снилось! Кстати, Вам не приходилось поваляться на песочке курорта Убатуба? Это сказка! Или скажем, на океанском лайнере в круиз по странам Латинской Америки отправиться…
Лена уже утомилась от его болтовни, но почему-то он еще не раздражал. Она уперлась обеими руками в прилавок. С немигающим взглядом и легкой ухмылкой на лице. Она глядела на Саныча и думала, сколько это все может продолжаться. А тот уже с что-то про мексиканских магов начал объяснять, но продавец его перебила:
(Л) – М-да, кому что! Ну что за народ! Вам, наверное, общения не хватает?! Мне конечно очень интересно, какие там аномалии происходят, но я здесь продаю цветы, а не веду беседы на свободные темы! Вот оглянитесь и посмотрите, сколько еще людей за Вами. Если я буду столько времени тратить на каждого, сегодня и треть этой очереди не пройдет. Вам бы книги писать! Один футбольные архивы поднимает и готов убить любого, кто с ним не согласен. Другой – любитель бразильского отдыха, каких-то экзотических развлечений, и круглосуточно чем-то занят. Ох, да с вами не соскучишься! Но все же меня больше интересует, что заказывать будете.
(СС) – Так я же, как раз и хотел рассказать. На прошлом чемпионате мира по футболу, я почти со всей сборной Бразилии познакомился. Это же чемпионы мира! Вообще, в Бразилии почти каждый мальчишка, с раннего детства гоняет мяч во дворе. Они мастерами становятся, часто еще не достигнув совершеннолетия. А футбольная школа, там какая! Вот если хотите…
(Л) – (перебивая) Нет! Не хочу! Хватит с меня! Про футбол я уже сегодня на всю оставшуюся услышала! Про карнавал, живые тени и эльфов мне тоже не интересно!
(СС) – Да меня, если честно это тоже не удивляет. Вот совсем другое дело ночевка в пустыне Сонора. Там днем за пятьдесят градусов жары, а ночью заморозки. Это незабываемо! А скажем, крокодилье мясо на шашлыке когда-нибудь пробовали? Вовсе не в ресторане – на берегу Колорадо. Или например…
(Л) – Нет, нет, и еще раз нет! Можете даже не продолжать. Я же говорю, меня экзотика вообще не интересует. Знаете ли, дом, работа, супчик, картошечка, квашеная капусточка, мне как-то ближе. Но и об этом сейчас не стоит. Цветы меня больше всего сейчас интересуют. Именно те, которые Вы собираетесь покупать. Внимательно слушаю Вас. Какие желаете и на какую сумму?
Саныч немного сник. Ему так хотелось продолжить. Но он послушался. Из дыры внутреннего кармана куртки достал очки. Крошки, волоски и клочья синтепона пришлось смахивать с дорогих очков. Носовой платок оказался незаменим в этом деле. Правда и он был не первой свежести. Эти очки были дороже, чем два его выходных костюма. Как он их приобретал, тоже был концерт.
Случайно зашел в салон элитной оптики. Зазвонил телефон. Саныч как обычно «блеснул» деловитостью перед продавцами-консультантами. На предложение обратить внимание на новую коллекцию, он охотно стал умничать и изображать, что цена его вообще не интересует. В итоге он остановил свое внимание на очках, что были одними из дешевых в коллекции. Но лишь при оплате выяснил, что сумма на ценниках не в рублях. Пришлось снимать почти все, что было на двух карточках. Хорошо, зарплату получил накануне.
С тех пор, Саша Шиманский стал обладателем элитных очков. Но если уж посмотреть объективно, зрение было, в общем-то, нормальное, «-1» на оба глаза. Но ведь и консультанты проходили подготовку, как убедить клиента в покупке их товара. Как бы там ни было, с тех пор, он носил их практически везде, как и «Очень важную персону». Вот только на футляре решил сэкономить. Обычно их носил в дешевом очечнике или во внутреннем кармане пиджака. На худой конец оставался дырявый карман «бессмертной» куртки.
И все же, пожалуй, самым интересным было то, что Сан Саныч за рубежом был всего один раз. Два года назад его взяли на конференцию в Италию. В составе делегации своих коллег, ему действительно приходилось ужинать в плавучем ресторане. Это была деловая встреча с итальянскими компаньонами. Так получилось, что Саныч не рассчитал свои силы и перепил. А что было дальше, на следующий день уже рассказывали товарищи. Оказывается, распевание русских народных песен, было его самым безобидным занятием на деловой встрече. За разбитую посуду коллегам пришлось неустойку платить и бесконечно извиняться перед удивленными итальянцами. В том же ресторане он и видел проплывающую гондолу, которая колыхалась на огромных волнах от катера. А сам он не то чтобы в гондоле, в обычной лодке никогда не плавал. С детства, Сан Саныч панически боялся воды, а уж плавать тем более не умел. После этой зарубежной поездки, его больше никуда не приглашали. На переговорах даже в России, старались всячески избегать присутствия Шиманского.
На работе он познакомился с одним товарищем, который был в разных странах, и регулярно продолжал путешествовать. В свободное время от работы, этот человек интересовался историей, культурой, особенностями народов разных стран. Он много делился впечатлениями и случаями из своей жизни с Сашей Шиманским. Саныч и сам очень интересовался разными странами, но особенно, африканским континентом и Австралией. Но в отличие от товарища, пополнял свой багаж знаний из энциклопедий и научно- экспедиционных передач. Поэтому, он предпочитал все услышанное, увиденное и почитанное выдавать за свое. С Бразильской сборной по футболу он тоже перестарался. Саныч тоже был заядлым болельщиком, как ни странно. Обычно болел за победителей, кем бы они ни были. А после очередного чемпионата мира, в котором победили бразильцы, стал собирать любую информацию об игроках. Ему очень хотелось с ними познакомиться, но так все и осталось в мечтах. Карнавал одно время его тоже интересовал. В надежде когда-нибудь попасть на такое зрелище, долго и упорно заседал за словарями и энциклопедиями, изучая язык. Про мексиканских магов Саныч прочел в подшивке журналов за прошлый год. Статья настолько его потрясла, что ночью он решил провести эксперимент, как там было описано.
Старый мексиканский маг обучал своих последователей не бояться темноты. Там было написано, что необходимо достичь особой концентрации, чтобы перестать бояться оступиться и столкнуться в темноте с другими предметами. После продолжительных тренировок, у некоторых учеников действительно получалось достичь результата. Они уверенно могли ориентироваться ночью в лесу, не хуже, чем днем. Сам учитель-маг, как бы быстро не бежали ученики, всегда оказывался рядом, не запыхавшийся и удивительно спокойный. Как ему это удавалось, подробно было описано в следующей подшивке, которой не оказалось в библиотеке. Но Саныч не расстраивался, он решил усвоить первый урок.
Процедуру начал вечером, после ужина, вернее во время ужина.
Жена делала пюре, заправляла оливье. Муж должен был вот-вот с работы придти. Как обычно, собиралась его покормить. Но «последователь» великого мага уже готовился к предстоящему уроку. Возвращаясь, домой, он специально купил сушеный финики и экзотический нектар. Решил строго следовать инструкции и поужинал четырьмя финиками с двенадцатью глотками нектара манго. Он надел повязку на лоб и оголился по пояс. В одних только шортах сел на коврик в углу комнаты, скрестив ноги, и прикрыл глаза. Вспоминая слова учителя, он попытался представить лазурный берег и расплывающуюся точку над горизонтом. Но получалось как-то не очень. В итоге, ноги затекли, да и нос все время чесался, как назло. Он решил перейти к основной части тренировки. Около двенадцати ночи поднял уставшую жену и попросил расставить большие предметы по комнате. Затем нужно было выйти оттуда и выключить свет. А сам он не должен был знать, что где стоит. Луч просветления должен был подсказать, как обойти препятствия.
Вообще Саныч уже серьезно задумывался. Он решил, что если эксперимент удастся, то уже в качестве учителя соберет мальчишек и начнет их тренировать бегать по ночному лесу. Даже название секции придумал, и с оплатой почти определился. Оставалось только последнюю подшивку журналов найти, и тогда все можно было начинать. Однако это были пока мысли и планы. А эксперимент между тем продолжался.
Но то ли он что-то невнимательно прочитал, то ли сказалась усталость за день или энергия фиников не так распределилась, но тренировка напрочь не удалась. Разбив напольную китайскую вазу – подарок на свадьбу, одной табуреткой заметно поцарапал полировку на стенке. Отбив рога у деревянного оленя, зацепился за вторую табуретку и с грохотом полетел в тумбу с телевизором. На шум прибежала жена. Вазу, конечно, жалко было, но в тот момент было не до нее, нужно было мужа спасать. Со всего разгона он вывихнул мизинец на ноге и, падая, врезался головой в батарею. Телевизор чудом не упал на него, хорошо, антенный шнур сказался коротким и удержал его.
Оставив Саныча с компрессом на голове, она еще час убиралась в комнате. А Шиманский еще долго думал о причинах неудачи и вспомнил самое главное, что сразу не учел. Оказывается, женская энергетика в таком эксперименте недопустима. В очередной раз, убедив себя, что все беды от женщин, смочил компресс, навернул картошечки, прям со сковородки и пошел спать.
Ввиду того, что плавать Сан Саныч не умел и боялся воды, рассказы о подводной фотоохоте, кораллах, крабах и медузах, были сплошным вымыслом. Где-то он, конечно, читал о пловцах за жемчугом, кое-что видел по телевизору, но все выдавал за случай из своей жизни. Что касается молока кенгуру, он точно не знал, можно ли употреблять его в пищу, а насчет полезных микроэлементов, опять же где-то прочел.
В общем, Сан Саныч был как всегда неотразим. Но самое главное, чаще всего его рассказам верили, как ни странно. Произвести впечатление у него бесспорно получалось. Только вот у всех собеседников оно было разным. Сам же Шиманский после подобных бесед чувствовал себя героем. Порою, он сам верил в свои рассказы, если конечно не доходило дело до абсурда. Еще он любил представляться бывшим дипломатом в Габоне, либо научным сотрудником археологической экспедиции, либо братом фермера с Австралии, занимающегося выращиванием жемчуга. Шиманского явно тянуло на романтику, экзотику, и даже на авантюризм. Он с большим интересом познавал особенности других культур, современных и древних народов. Поэтому, часто проводил время в библиотеке и в общении со знающим коллегой по работе. Несмотря на то, что был дилетантом во многих вопросах, это никогда не признавал. Выглядеть глупее кого-то или неосведомленным, было не в его правилах. Уроки жизни и старания жены были бессильны внести изменения в его характер и заставить чуточку больше уважать и прислушиваться к окружающим.
У Шиманского была мечта хоть однажды в жизни побывать в любой стране Латинской или Северной Америки.
Он бы еще рассказать о новой коллекции марок, которыми также увлекался, о технологии проведения лотерей, об угрозе таяния ледников, и даже о мутантах, обитающих в озере Онтарио, которых будто бы он сам видел. Саныч и не думал спешить на электричку, если бы продавец проявляла интерес к его рассказам. Тем более ежедневник «Очень важная персона» еще не попал в ее внимание, с подробными комментариями владельца. Все это было бы, но уставший и строгий взгляд Лены шансов не оставил.
На удивление Шиманский замолчал. Повторный вопрос, а вернее тон, с которым она его задала, заставил Саныча сообразить, что если поторопится, то еще успеет за майонезом.
(Л) – Какие цветы желаете? На какую сумму?
Элитные очки только мешали смотреть ему. Оставшиеся крошки на внутренней и разводы от платка на внешней стороне линз, заставляли его щуриться. Он открыл ежедневник, и как будто начал искать какие-то записи по цветам. Опустив очки на край носа, и облизывая пальцы, резким движением стал перелистывать.
(СС) – Так говорите картошечка и капусточка Вам ближе? Ну, это хорошо! если честно, я тоже больше предпочитаю нашу кухню. Родное всегда ближе. Так-с, (продолжал листать, не поднимая глаз) ну где же она написала?! Ничего не понимаю! Представляете, взял недавно новую секретаршу, так уже замучился! Ничего толкам сделать не может. Вот попросил записать, что жене купить. И где это можно было записать, ума не приложу!
(Л) – Так Вы сами не можете сделать своей жене подарок?! Зачем секретарь и какие-то записи?!
(СС) – А вот-вот нашел, наконец! Ха-ха. Записала не в цветы, а в раздел «подарки». Ну, дает! Я же ей говорил,… Но ничего-ничего, молодая еще, надо всему учить. Так я люблю все планировать, заранее составить список, чтобы потом не держать в голове лишнюю информацию. Я человек очень занятой, везде надо успеть, все сделать. Понимаете…
(Л) – (перебивая) Ладно, ладно, подробности меня не интересуют. Это Ваши заботы, делайте как Вам удобно. Так что будете заказывать?
Лена уже заметно нервничала. Голос был повышен, выражения лаконичнее. Уже показалось, что Саныч просто издевается над ней. Притом, что действия казались логичными, покупатель явно переигрывал. Она успокаивала себя тем, что задержка очереди была не по ее вине. Но больше всего ей хотелось в тот момент, чтобы кто-то из покупателей вмешался и поторопил или «подвинул» разговорчивого любителя экзотики. Она решила, что если снова он переведет тему диалога, то она уже точно выскажет, что думает по этому поводу и пригласит следующего покупателя. Однако и Шиманский понимал, что интерес к нему и при всех стараниях на больше, чем вынужденный, потому нужно срочно переходить к цветам. А категоричный тон продавца серьезно унижал достоинство и бил по его самолюбию.
Но из очереди никто не собирался вмешиваться. Мужики были увлечены своими разговорами. Лишь изредка поглядывая на часы. Саныч тоже взглянул на время. Он прикинул, что если поторопится, то можно успеть на последнюю электричку перед перерывом. Успевая на нее, до встречи гостей еще оставалось время попить пивка с мужиками в дежурной разливной. В противном случае, надо было сразу с электрички торопиться домой, быстро стол собирать и выполнять нелюбимые поручения жены.
Шиманский заторопился. Конечно же, он знал, что будет покупать. В кармане было всего двести восемьдесят рублей. Двести должны были пойти на цветы, а восемьдесят предполагал оставить в пивной. Но покупка майонеза и уж тем более, сока с хлебом не входило в его планы. Поэтому, на пиво оставалось не больше полтинника, да и на цветы рублей сто семьдесят.
Очки настолько мешали читать, что приходилось не только щуриться, но смотреть поверх линз. Он перевернул еще две странички и сделал вид, что нашел именно то, что искал. Переложил закладку и перевел взгляд из-под очков на витрину. Блестящей ручкой стал указывать на ведра с цветами и обратился к Лене:
(Л) – Будьте любезны, Елена, подскажите, пожалуйста, какие розы сегодня есть у Вас в ассортименте? Меня интересуют декоративные сорта культур, и конечно, отечественного производителя.
Я, знаете ли, к привозным предвзято отношусь. Необоснованно дорогие они, и опрыскивают их непонятно какой гадостью. А наши отечественные выросли в своей климатической полосе, поэтому и стоят дольше. Да, в конце концов, запах у них какой – не сравнить с импортными.
(Л) – Ох не знаю, какие ваши, наши, как пахнут и чем поливают! По восемьдесят - обычные розы по шестьдесят рублей средней длины. Вон, в ведре мелкие кустовые розочки по сорок. А здесь шикарные крупные розы на длинной ножке, по сто двадцать. Их три цвета: красный, розовый, белый.
(СС) – Ну а запах, у каких отчетливее?
Саныч уже точно знал, какие цветы купит. Но надо было еще проявлять интерес ко всем предложенным.
(Л) – Да я откуда знаю? Вот сами возьмите и понюхайте! Только быстрее!
Лена уже не сдерживала эмоции. Шиманский достал ее. Она догадывалась, что вряд ли он возьмет голландские. Дело было даже не в том, что цветы импортные – он не собирался тратиться. В глубине души она искренне посочувствовала его жене. И в очередной раз убедилась в том, что нужно много раз подумать и узнать человека в разных ситуациях, прежде, чем связать свою жизнь с ним.
(СС) – Ммм! Какой замечательный приятный аромат у этих милых цветочков. Вот интересно, а будут ли они также пахнуть в течение недели? А эти хоть и большие, но какие-то «холодные», почти без запаха. Сразу видно, в искусственных условиях выращены. Они и стоят, наверное, плохо, да? Ну, а вот эти слишком обычные, без изюминки. Вот смотрите, у них даже листья сами по себе отлетают. Пахнут они конечно приятно, но слишком быстро распустятся и облетят.
(Л) – Так, какие будете брать? Сколько?
(СС) – Будьте добры, вот эти упакуйте, пожалуйста! Кустовые они называются, да? Это, пожалуй, самые интересные цветочки из всех остальных. Ну, давайте три штучки упакуем. Только самые пышные выберите, будьте добры. Целлофан можно простенький. Мне все равно нужно будет только до дома донести и поставить в вазу.
Лена не верила своим ушам, неужели он наконец-то заказал?! Она заторопилась, упаковывая заказ. Кустовые розочки в ведре были все одинаковые, поэтому она не выбирала. Взяла первые попавшиеся и уже подравнивала их на столе. Вообще-то было четыре расцветки этих цветов. Но она решила не говорить, чтобы вновь не начался монолог по этому поводу. А тем временем Саныч продолжал.
(СС) – Вот Вы знаете Елена, роза – это самый благородный цветок. Да еще и содержит все полезные вещества. Даже делают варенье из лепестков розы. А косметологи, например, научились получать полезные выжимки из этого цветка. Еще он широко используется в нетрадиционной медицине.
Саныч все это рассказывал, а сам украдкой поглядывал на часы. Очки до того мешали, что пришлось присматриваться к циферблату. До электрички оставалось двадцать минут. Обычным шагом нужно было идти не меньше десяти, но прежде нужно было еще купить свой букет. В тот момент он думал, сколько денег сэкономил. Прикинул, что вся покупка обходилась не больше ста тридцати рублей, поэтому еще сорок добавлялось к пивным. Саныч обрадовался, что хоть пивка сегодня вдоволь попьет.
(СС) – А вообще Вы знаете, все это пустая трата времени и денег. Ну, зачем вам, женщинам цветы?! Что с ними можно сделать? Стоят себе в вазах, вянут потихоньку. Не понимаю! Есть множество приятный и полезных подарков. Но почему все вы ждете цветы? Только посмотрите, сколько мужиков стоит в очереди, теряют свое время, чтобы купить срезанный цветочек и отнести его женщине. А ведь через пять дней эти же самые цветы окажутся среди мусора. И сразу возникает вопрос, для чего все это нужно? Так самое интересное, все женщины знают, что им сегодня подарят букет, но при этом говорят, как неожиданно, как приятно. Что ж тут неожиданного, если каждый год одно и то же. А приятного - то, что в этих умирающих растениях?! Вот я, например, свою жену не балую. На восьмое Марта, на день рождения и хватит. Зачем лишний раз тратиться?! Нужно рационально подходить к расходам.
(Л) – С Вас сто тридцать рублей.
(СС) – О, как красиво! С таким букетиком теперь и домой не стыдно придти. Хоть будет, что вручить. Вот возьмите, здесь без сдачи.
(Л) – (положила деньги в коробку под столом) Да уж! Кому что в этой жизни! Вы что-то начнете понимать, когда хоть капельку полюбите свою жену и научитесь меньше думать о себе. Тогда может и Вас кто-нибудь сможет понять.
Саныч ничего не понял, но переспрашивать не стал, уже времени не было. Он взял букет под мышку и быстрым шагом направился в сторону электрички. На ходу надел колпачок на ручку и убрал ее вместе с ежедневником во внутренний карман. Очки тоже сказались во внутреннем кармане, но уже с другой стороны. Они сразу провалились в синтепон, крошки и мусор. Но теперь хоть щуриться не приходилось. Нужно было спешить, электричка могла раньше приехать, но важность не позволяла немного пробежаться.
Студент озлобленно посмотрел ему вслед и подошел к окошку.
(В) – Елена Сергеевна, Елена Сергеевна, это снова я. Так Вы же мне уже упаковали красную розочку, но нас прервали, а потом еще этот. Я все никак не куплю ее.
(Л) – Ох, дорогой ты мой, что ж ты молчал?! Я и вообще забыла. Надо было просто подойти и громко сказать. Тем более что твоя очередь уже была. Что ж теперь всех пропускать, что ли?! Ну, надо же, какой скромный мальчик! Это очень хорошо, но надо быть немножко смелее. Я и вообще не вспомнила бы о тебе. Мало ли для кого она упакована! Мы обычно так заранее подготавливаем букеты, чтобы потом время не тратить. Хорошо, что хоть сейчас подошел и напомнил.
(В) – А посчитайте, пожалуйста, сколько я должен.
(Л) – Так, роза – сто двадцать, и упаковка сорок. Ого, а почему такую дорогую взял?
(В) – Да она мне больше всех понравилась. Там красивый узор, да еще и приятный фиолетовый оттенок есть. А это любимый цвет моей девушки.
(Л) – Ясно. Получается сто шестьдесят рублей.
Вадик сделал сосредоточенное лицо и полез в задний карман джинсов. В одном не было ничего. В другом, – всякие бумажки и проездной. В передних карманах тем более не могло быть денег. Конечно, он это знал. Он вообще знал, что с собой только сто рублей, но надо было сделать вид, что должны быть еще деньги. В карманах куртки тоже ничего не оказалось. И внутренние карманы так же были демонстративно проверены. Но под обложкой паспорта оказалась новенькая аккуратно сложенная пополам десятка. Он уже и сам забыл, что она там есть. Находка оказалась приятной и как нельзя, кстати, хоть и положение не спасала. Да, честно говоря, эта десятка была даже не столько купюрой, сколько сувениром. Новенькая все-таки, хрустящая. Все карманы были проверены. Но в итоге на тарелочке лежала потертая сотня и десятка.
Вадик немного поднял глаза, но на Лену не решился посмотреть. Ему было неловко, что не хватало даже на один цветочек. А впрочем, из горсти мелочи можно было собрать еще десятку, но все равно ситуация сложилась не из приятных. Он еще раз взглянул на купюры, потом на цветы и сказал:
(В) – Ну надо же, кошелек дома выложил! Елена Сергеевна, вот сто десять рублей, остальные занесу. Честное слово! Завтра отдам. Сегодня уже не получится – скоро уезжаю. А завтра точно. Я приеду завтра после обеда, на трехчасовой электричке. Только забегу домой за деньгами, и сразу к Вам. Пятьдесят рублей принесу. А если хотите, могу часы оставить, чтобы Вам было спокойнее. Это отцовский подарок. Уж за ними я точно вернусь. Ну, понимаете, уж больно красивая упаковка, как раз то, что надо, да и розочка такая, как я хотел. Я еще вчера ее приметил.
Вадик волновался. Он допускал, что Лена может не поверить и просто не продать. В итоге пришлось бы брать среднюю розу за шестьдесят рублей, более короткую и не такую пышную. Но это было бы уже не то. Хотя конечно такой вариант был бы логичным, при нехватке денег. Но он предпочел выпрашивать в долг, потому, что было не все равно, что дарить.
(Л) – Да не волнуйся ты так! Пятьдесят рублей не хватает – так завтра занесешь! Правда, меня не будет, но я запишу. А ты придешь, скажешь, как тебя зовут, что покупал и вернешь долг. Это очень хорошо, что ты переживаешь и не равнодушен к подарку своей девушке. Но в следующий раз нужно быть внимательнее и собранней, когда идешь в магазин. Ну и конечно, смелее. В любой ситуации может оказаться каждый человек, главное не теряться и всегда сдерживать слово. Ведь доверие и человеческие отношения, прежде всего, остальное приложится. А часы оставь себе и никому их в залог не оставляй, раз это дорогой для тебя подарок. Как тебя зовут?
(В) – Вадим.
(Л) – Записываю. Завтра, после обеда Вадим принесет пятьдесят рублей. Долг за розу в упаковке. Общая стоимость сто шестьдесят рублей. А теперь забирай и торопись к своей девушке!
(В) – Ой, огромное Вам спасибо! Я обязательно завтра занесу. С праздником Вас, Елена Сергеевна!
Счастливый студент убежал с перевернутой розой в руке. Он представить себе не мог, что так хорошо все получится. Но больше всего его поразило, насколько важно в жизни доверие.
У Лены тоже остался приятный осадок. Она поверила молодому человеку. В крайнем случае, недостачу можно было чем-то перекрыть. Она не волновалась.
Хмурый человек в серой кепке и поднятом воротнике до этого времени молчал. Он постоянно курил Беломор, терпеливо ждал своей очереди, и казалось, все происходящее вокруг его абсолютно не интересовало. Темно-серое пальтишко было не по сезону. Однако, торчащий толстый ворот свитера развевал предположение, что он замерз. Руки были постоянно в карманах, вытаскивал их только чтобы прикурить очередную папиросу. Лицо было покрыто русой щетиной. Ничем он не выделялся из толпы, разве что взгляд был холодный, требовательный, пронизывающий. Аккуратные брюки из грубой полушерстяной ткани и теплые ботинки военного образца дополняли его портрет. Подмышкой был серый пакетный сверток, напоминающий скрученные бумаги. Он не сводил взгляд с продавца и витрины.
Это был ни кто иной, как Косачук Борис Ильич, подполковник запаса ВС РФ. На вид ему было лет 55. Высокий, худощавый, поджарый. На левой щеке, почти от внешнего уголка глаза до подбородка был рубец. Во время службы практически с лейтенанта до самого окончания службы прослыл, как палач и уничтожитель человеческих судеб. Только ему было известно, что в действительности случилось с сотнями офицеров и солдат, чьи имена значились в официальных документах, как «расстрелян при побеге», «без вести пропал» или «погиб при исполнении служебных обязанностей». Даже теперь, на склоне лет, те, кому когда-либо приходилось с ним иметь дело, опасались и старались обойти стороной. Но международный женский праздник привел и его на рыночную площадь за цветами.
Борис Ильич еще со школы мечтал стать военным и заниматься воспитательной работой в войсках. Дисциплинированность, беспрекословное выполнение поручений, тяга к юридическим наукам, скрытность и пугающая многих немногословность, отличали Борю еще со старших классов. Командиры офицерского состава сразу заметили в нем строгого и непреклонного лидера, способного иногда без слов заставить подчиненного выполнять приказание. Очень скоро он стал командиром учебной группы. У него не было «любимчиков» и друзей. Все отношения с подчиненными строил посредством требований Устава. Его группа была лучшей по всем нормативам. Многокилометровые марш-броски в свободное время, оттачивание знаний статей воинского Устава и учебных дисциплин, ежедневные тренировки на плацу, были обычной практикой группы сержанта Косачука. Результатам и упорству поражались офицеры. Но в то же время, росло недовольство среди подчиненных. Их угнетал жесткий режим и невозможность компромисса с командиром. В то время как сослуживцы ехали в увольнение и отдыхали в свободное время, его группа, порой под проливным дождем, отрабатывала нормативы в спортгородке. Время на отдых он давал только в случае необходимости и по своему усмотрению. Однако сговор курсантов и рукоприкладство ни к чему хорошему не привели. Будучи в отличной физической форме, смог дать яростное сопротивление бунтовщикам. В результате, после выписки из санчасти, двое курсантов были отчислены, а группа оказалась еще в более жестких условиях. Начальство стало на сторону сержанта, и вскоре повысили его в должности и звании, до старшины курса. Но в новом качестве он был всего несколько дней. По общей письменной просьбе курсантов он был освобожден от этой должности. Однако, такой вариант был удобен Косачуку и в первую очередь, начальнику курса. За полгода до окончания училища, его временно ставили на любой курс, где дисциплина оставляла желать лучшего. За считанные дни был виден результат его работы с любыми коллективами. Нового старшину не смели ослушаться.
Но не обошлось без громкого инцидента, после которого Боря впервые оказался в затруднительной ситуации. Курсант четвертого курса был лишен увольнения новым старшиной. А его родители, ехавшие к сыну на встречу попали в аварию. Отец погиб, мать попала в больницу, только сестра не пострадала. А курсант расценил, что если бы Косачук не лишил, его увольнения аварии бы не было. Обида была такой, что молодой человек взялся за нож. В очередном перерыве между занятиями, он спровоцировал публичную ссору и напал на командира. Косачук до последнего сохранял спокойствие и всячески уклонялся от драки. Устав не позволял таких отношений, но выбора не было. Он оказался повален на пол разъяренным курсантом и только ладонью смог в последний момент отвести ножевой удар. Острие воткнулось больше, чем на два сантиметра в доски пола, такой силы был удар. Но после нескольких ударов головой о стену, нападавший был срочно доставлен в санчасть. Срочная госпитализация не помогла, он скончался на операционном столе.
После громкого судебного разбирательства, за которым следила вся все общественность, старшина был признан не виновным, за отсутствие состава преступления. Военные полностью были на стороне Косачука, но гражданские организации были возмущены решением. Они требовали, чтобы наказали старшину за жестокое обращение с подчиненными. Но это были эмоции. Сам Борис много думал об этом случае и понял, что сложись ситуация по-другому, и если бы обвинение нашло хоть один аргумент его вины, лишение свободы было бы неминуемо. А ведь он всего лишь защищал свою жизнь.
После окончания училища, лейтенант Косачук почти сразу был назначен заместителем начальника гауптвахты. С тех пор направленность его карьеры была предопределена. Зная его категоричное и буквальное отношение к Уставу, его назначали на должности, требующие, прежде всего дисциплины от подчиненных. Но со временем, верность прописанным законам стала немного «притупляться». Помня, что, соблюдая Устав, сам однажды случайно избежал заключения, он научился отходить «острые углы» двусмысленных статей законов, и склонять ситуацию в свою пользу.
Заочно окончил юридическую академию, и долгое время работал над диссертацией на тему «Преступность в армии». Борис вносил свои рекомендации после тех или иных происшествий и чрезвычайных ситуаций в подразделениях. Неоднократно принимал участие в составе специальных комиссий по их расследованию. Его выводы оказывались острыми, объективными и всегда близки к реальным причинам происшествия. Со временем его заключения рассматривались как основные. Поэтому, командиры, зная, что в составе комиссии будет Косачук, старались всячески «договориться», чтобы результаты не были слишком неожиданными. А ему работать в своих интересах тоже понравилось. Были случаи, когда гибель и легкие увечья списывались на несчастные случаи, произвол некоторых командиров – на случайный совпадения, а любой суицид – не проблему семейных отношений. Однако для себя всегда ставил пометки истинных причин.
Позже, Борис уже возглавлял комиссии по расследованиям, а еще позже, уже звании майора, его деятельность изменилась. С повышением должности, формально занимался инспектированием штрафбатов и гауптвахт, проверял законность обращения с личным составом, учитывал пожелания и жалобы арестантов в дальнейшей работе. Его доклады были лично заместителю министра обороны и имели существенный вес при разработке директив, иных документов. Реальную задачу майора Косачука сослуживцы не знали. Он лично контролировал уничтожение или заключение отдельных офицеров и солдат, не угодных высшим чинам. Борис блестяще справлялся с этой задачей, имел огромное влияние и свободу действий. Прекрасно знал законодательство, свои полномочия и способы выполнения поставленных задач.
Одним их первых его специальных поручений было аннуляция появившейся статьи в газете о вооруженных силах. Молодой журналист опубликовал статью об испытаниях нового бактериологического оружия. В статье говорилось, что испытание проходит в режиме строжайшей секретности, об увечьях солдат, как будто на учениях и о заражении близлежащих полей. Там много чего было описано, и почти все подрывало авторитет армии.
После короткого телефонного разговора с журналистом, его пригласили для дачи каких-то показаний в милицию. Борис Ильич всего два раза приходил к задержанному, который уже был в камере. О чем они говорили, осталось неизвестным, но после второго раза, майор ушел с новой статьей журналиста. В этот раз там говорилось, что предыдущая статья не соответствует действительности, что информация оказалась не проверенной. Косачук отдал статью на печать, которая появилась уже в следующем номере, а журналиста в тот же день отпустили. На следующий день Борис Ильич принес руководству свежий выпуск газеты и доложил о проведенной работе. Вот только молодой журналист до этого дня не дожил, в тот же вечер дома он повесился.
Но это еще пустяк по сравнению с задачей, которую ему поручили в экстренном порядке, когда нужно было сработать четко, тайно, эффективно.
Дезертировавший состав караула в одной из сибирских частей задержали спустя четыре месяца. Грандиозное ЧП произошло в одной из образцовых частей Сибирского военного округа. Найти и задержать беглецов в кратчайшие сроки, было делом чести военных. Однако командование оказалось не в силах справиться с этой задачей. Для расследования в часть направилась комиссия из представителей генштаба, прокуратуры, психологов. Косачук тоже был в комиссии. Он получил задание любым путем найти и задержать беглецов в течение десяти дней. Пока должностные лица проводили дознавания, снимали командиров с должностей, привлекали их к ответственности, вели запутанные психологические беседы, Борис Ильич работал в своем направлении за пределами части. Он выяснил, где находятся родственники всех пятерых преступников, и установил за ними наблюдение. В задушевных беседах за чаем, он объяснял матерям, отцам, братьям и сестрам об ответственности за укрывательство. А тем временем наружное наблюдение доложило о контакте родственников двоих солдат и их посещение дачи на окраине города. Милицию не стали вызывать. Оперативно сработали сотрудники спецподразделения, которыми руководил Борис Ильич. Были взяты два дезертира и отец одного солдата. Брат другого был убит при оказании сопротивления. Уже вечером с обоими солдатами беседовал майор Косачук. Показания были «выбиты» после изнуряющих пыток в сыром холодном подвале и обещаний расправы со всеми родственниками. Оказалось, что ребятам действительно почти ничего не было известно о местонахождении остальных беглецов. А ночью продолжилась беседа с родственниками скрывающихся военнослужащих, но уже в качестве допроса, правда, без необходимых официальных санкций. Майор добился и от них новой информации. Уже в обед следующего дня три оперативные группы выехали на задание. К концу шестого дня все дезертиры были задержаны.
Вскоре солдаты предстали перед трибуналом. Суд, приговор, длительные срока лишения свободы. Но второе задание по этому делу, Косачук еще было не выполнено. В камеры к осужденным подселили провокаторов. Охрана дала возможность воспользоваться «шансом», и уйти из-под стражи. Ведь до этапирования оставались считанные дни. В массовом побеге было двенадцать человек. Едва только они преодолели последнее препятствие, открылся шквальный огонь. Погибли пятеро, остальные помылись, переоделись, получили поощрения от Бориса Ильича, и вместе с начальником отправились рапортовать о выполнении задания.
Методы работы майора Косачука были просты, бесчеловечны и изощренно жестоки. Исполнительность и удивительная преданность своему делу каждый раз поражала руководство. Он всегда начинал любое задание с детального и глубокого анализа. Бесстрашно выполнял любые приказы и заранее имел несколько вариантов развития событий.
Так получалось, что психологическое давление с индивидуальным расчетом, были его козырями на протяжении всей карьеры. Каждый раз Борис Ильич изучал биографию, личные дела, привычки, круг знакомств, родственников и друзей своих потенциальных жертв. В особо важных делах сам принимал участие. Все остальные задания организовывал, планировал, инструктировал своих сотрудников. За свою карьеру он возглавлял отдел собственной безопасности, позже, группу «С», а уже потом особый отдел. Но суть оттого не менялась, в любом случае это был карательный секретный орган. За успешно проведенные операции он получал кроме повышения по званию, должности, огромные для того времени премиальные суммы. Сотрудникам денег не жалел. Но отбор в штат проводил лично. Среди подчиненных зарекомендовал себя замкнутым, хитрым, опасным, но справедливым человеком. Чтобы добиться его расположения, приходилось верой и правдой служить по нескольку лет. И даже среди приближения, его опасались, и каждый раз не знали, что ожидать. В самих коллективах, которые он возглавлял, было все очень сложно и запутано, хоть на первый взгляд это было не видно.
Нередко офицеры самого отдела бесследно исчезали. Причем закономерности и явных причин никто не мог понять, хоть и почти уверены были, что не обошлось без участия начальника. Одни пропадали после очередного задания, а другие не участвовали вообще никогда в операциях, но тоже пропадали. А если сотрудник не выполнял поставленную задачу, знал, что это будет стоить ему жизни. И это ни для кого не было секретом, потому, что сам Борис Ильич говорил об этом прямо. Поэтому, некоторые, уходя на задание, на всякий случай прощались с родными. Майор считал, что это элитное подразделение и любые ошибки недопустимы. За свою карьеру он стремился построить эту структуру, как опорную для руководства страны. Считал, что благодаря работе его системы, установится порядок, а каждый человек будет осознавать ответственность за свои дела.
В отделе были такие люди, которые, предчувствуя гибель, пытались сбежать и всячески предать огласке, что там происходит. Но такие попытки пресекались в первую очередь. С ними расправлялись жестоко и оперативно, как с предателями, шпионами, изменниками. Но таких отчаянных товарищей почти, что не было. Да и никто не обладал полной информацией по отделу, лишь так, частично. На самом деле, каждый человек был пешкой в сложной комбинации. Вся работа строилась на доносах, сборе компрометирующих фактов, недопустимости дружественных отношений между сотрудниками. Борис Ильич добивался, чтобы каждый был сам по себе и никому не доверял, кроме него самого. От самых непокорных он сразу избавлялся или расправлялся. Считал это нормой и гарантом успешной работы. Весь отдел делился на три группы: первые доносят на вторых, вторые на третьих, а третьи на первых. Были еще и приближенные офицеры, которые круглосуточно следили за каждым человеком из отдела и готовы были в любую минуту выполнить приказ майора. Но это было еще не все. Приближенных соратников контролировали сотрудники тайного подразделения «Тени», которое создал сам Косачук в целях личной безопасности. О его существовании никто не знал, даже сами сотрудники считали, что они работают в одиночку. Но и им не было известно, кем являются «объекты наблюдения». Они владели только информацией о слежке. Вот такую систему создал Борис, и каждый ее элемент работал четко, отлажено, заинтересовано для себя. Сам Косачук никогда не расставался с оружием.
После неоднократных покушений давал своим подчиненным противоречивую информацию о своих планах и дальнейшем местонахождении, чтобы сориентироваться, кто был противником. За все время ни одному сотруднику не пришло в голову, что они постоянно в поле зрения, и об их намерениях он узнавал раньше, чем они решались на какие-либо действия. Поэтому все свою жизнь он прожил под колпаком собственной системы.
Случаев, когда он лично участвовал в операциях уже, будучи начальником, не мало. Но примечателен один из них, где по ходу задания нужно было в корне менять план, чтобы удержать ситуацию под своим контролем.
Однажды, он получил задание сопровождать этап с осужденными. Там было много военных преступников, в том числе среди бывших высокопоставленных офицеров. Однако под видом некоторых заключенных ехали бойцы спецназа разведывательного подразделения. У них стояла задача устранить майора Косачука и захватить как можно больше его людей. Такое часто бывало, особенно в среде карательных органов. К тому времени он становился практически неконтролируемым для руководства и, безусловно, отдел был одним из лучших. В то же время, нештатная ситуация была серьезной проверкой реальной боеспособности этого подразделения.
Ночью к конвоирам спецэтапа присоединились сотрудники отдела «С». Косачук сразу же ознакомился с сопроводительными документами и списками личного состава осужденных. По инструкции он должен был лично убедиться в наличии и соответствии каждого лица в поезде. Борис Ильич предупредил начальника состава, что на следующей станции намерен провести поверку личного состава. Это оказалось полной неожиданностью для него. Обычно этим занимался конвой, но не отдел специального сопровождения. А конвой в свою очередь знал о готовящейся операции и должен был содействовать разведчикам. До ближайшей остановки не доехали полчаса, состав остановился в глуши. Штабной вагон был третьим. Косачук поинтересовался, почему незапланированная остановка. Начальник поезда ответил что, наверное, красный свет. Борис не нарушил дружелюбную обстановку и вышел будто бы покурить, а сам быстро направился к машинистам. Впереди вообще не было ни одного светофора, машинисты не смогли дать ясный ответ на вопрос начальника отдела «С». Одного машиниста уложил лицом на пол, а другой, с пистолетом у виска вызвал начальника поезда по рации. Косачук тут же дал команду своим офицерам привести оружие в боевую готовность и перекрыть проходы между вагонами. Посыльного отправил с машинистом вдоль состава, отсоединить половину вагонов. Прибывшего начальника поезда, он жестоко избил в кабине машинистов и под силовым давлением вынудил рассказать о реальной обстановке. Тот много не знал, лишь в общих чертах. А тем временем спецоперация разведчиков началась. Офицеры, перекрывшие переходы первыми вступили в конфликт с конвоем. Напрасно Борис Ильич пытался связаться с руководством и доложить обстановку. Связь была блокирована. В предпоследнем вагоне началась перестрелка. Смертельно раненый лейтенант выполнил инструкцию и в последний раз доложил, что это спланированная акция. Перепуганные зэки ничего не понимали, что происходит. А поезд стоял на запасных путях, и по плану никуда отправляться не собирался. Хоть и операция началась несколько раньше, она проходила по намеченному плану. Майор приказал срочно отъехать, когда получил доклад, что состав отцеплен. Прикрываясь пленным начальником поезда, в тяжелом бою, первая часть поезда оказалась под контролем Косачука. Многие разведчики и конвоиры сдались и были жестоко избиты. Заключенных перегнали в середину состава, освободив полностью один вагон. Многие попытались воспользоваться ситуацией и бежать, но все попытки были пресечены. Стреляли по всем нарушающим строй, и даже тем, кто оступался и падал. В отцепленной части эшелона завязался продолжительный неравный бой. Погибли почти все сотрудники, немногие попали в плен. Но, окружив вторую часть состава, майор Косачук объявил, что ему не нужны находящиеся там зэки и пленные офицеры. Отдал приказ расстреливать любого, кто выйдет. Осада длилась несколько часов, почти до рассвета. Бойцы сопротивления несли потери. Косачук приказал противнику сдаться, в противном случае обещал забросать грантами. Операция разведчиков полностью провалилась. Видя, что прорыв бессмыслен, многие предпочли сдаться безумному майору. Штурм очень скоро закончился. К оставшимся зэкам он поставил охрану из своих офицеров, приказал ждать подкрепления и военную прокуратуру. А сам, на головной части поезда, в окружении нескольких человек, отправился на ближайшую станцию. Там он связался с руководством, доложил о чрезвычайной ситуации и срочно вызвал подкрепление. Еще до прибытия следственных органов, все заложники были перевезены на армейских грузовиках в заброшенный подвал близлежащей деревни. А их родственники в этот же день были оповещены о сумме выкупа. Времени отводилось пять часов. Кто пытался обратиться в милицию – погибали, кто выкупал, – вынужден был навсегда изменить место жительства и уехать подальше от цивилизации. А кого не смогли выкупить, – вывозились обратно в лес неподалеку от отцепленных вагонов, отпускались и расстреливались. Пока проводились следственные мероприятия на месте боя, работали фотографы и, проводилась поверка заключенных, новый конвой сменил сотрудников отдела «С». А тем временем Косачук уже докладывал начальству подробности провокации.
Его рассказ и холодный блеск в глазах наводили ужас на бывалых полковников. Они догадывались, что майор успел провести свое расследование и вычислить их причастность к операции. Однако сам Борис Ильич всячески старался не верить, что это все спланировано руководством, хоть и догадывался. Демонстрировал преданность своему делу и этим людям. Он сделал все правильно, а то, что учинил самосуд, все это было недоказуемо. Он блестяще знал законодательство.
Отдел «С» был расформирован почти сразу. Никто не мог предположить, что в подготовленной операции погибнет столько профессионалов – разведчиков. Майор был переведен в особый отдел, который очень скоро и возглавил. Все офицеры бывшего отдела «С», которые начинали тесное сотрудничество с любой силовой структурой, – уничтожались. Внешнее наблюдение не подводило Бориса Ильича, сотрудники четко выполняли его инструкции.
Но самым опасным покушением было уже во время службы особистом.
Молодая красивая женщина, которая всегда симпатизировала осторожному майору, должна была стать его палачам. Она была завербована сотрудниками собственной безопасности после того, как она стала вдовой. Ее муж был шпионом и взят в ходе проведения операции, которой руководил Косачук. Предатель работал с прибалтийскими странами, передавая секретную информацию. В нечеловеческих пытках он все рассказал, но выжить не смог. Молодая женщина осталась с сыном. Ей сообщили, что он получил ранение и утонул в реке в ходе выполнения боевой задачи. Она не поверила, а когда узнала, что он был замучен пытками жестокого особиста, решила отомстить. План действий разработали сами вербовщики, и выбрали один из самых лучших вариантов.
Ввиду того, что женщина и Борис Ильич были знакомы, она была вхожа к нему в кабинет. Они виделись очень редко, поэтому Косачук всегда старался быть гостеприимным. Но кроме симпатии, он не проявлял никаких чувств. К тому же, взялся помочь с путевкой ребенку в пионерский лагерь. В этот день их встреча была запланированной.
Уже в кабинете, она сымитировала потерю сознания. Майор тут же подхватил падающую женщину. Ловким движением она достала из рукава опасную бритву и молниеносно полосонула ему по лицу. Она хотела по шее, но Косачук успел увернуться. С диким криком она принялась проклинать его за мужа и бросилась добивать. Кровь залила стол, кабинет и одежду майора. Борис Ильич проявлял такое спокойствие, как будто ничего не произошло, и он не был ранен. Одним движением он отобрал бритву и сильным ударом грубой ладони по лицу, отбросил нападавшую. В тот момент ей действительно стало плохо с сердцем. Ворвавшиеся не крик и шум офицеры отдела вызвали скорую, милицию и задержали женщину. Прибывшая скорая увезла обоих: истекающего кровью майора, и женщину с сердечным приступом.
Следственные мероприятия много времени не заняли. Уже была известна дата суда. Все аргументы защиты были неубедительны, и то речь шла о смягчении срока заключения. Но накануне суда, Косачук забрал заявление и объявил, что претензий к этой женщине не имеет. Ход был неожиданным.
А в госпитале он провалялся с общей сложности более трех месяцев. Щека оказалась прорезана практически насквозь. Пришлось проводить ряд сложных пластических операций. Это было тяжелое время в его жизни. С тех пор был заметен косой шрам от глаза до подбородка.
Позже особист сам начал расследование. Он пригласил ее в кафе и попросил рассказать, за что не самом деле хотела его убить. Он успел выяснить, что ее мужем занимался особый отдел, но Борис Ильич подозревал, что это полуправда. Он задал всего один вопрос, на который просил честно ответить. А именно, кто предложил ей пойти на убийство. Искренне заверил женщину, что этот разговор конфиденциальный, и никаких последствий для нее иметь не будет. Он действительно хотел разобраться и не держал на нее зла. Просил рассказать все, как есть и обещал защитить, если понадобиться, предлагал денежную помощь. Он рассказал, что те люди, которые предложили ей совершить расправу, уже предали ее и ни к чему хорошему их укрывательство не приведет. Женщина очень пожалела, что связалась со спецслужбами, но сделала удивленный вид и отказалась продолжать разговор.
С той самой минуты она оказалась в поле зрения группы «Теней». Отслеживался каждый шаг, прослушивались телефонные звонки. Очень скоро были установлены все контактирующие лица. Они были проверены и подвергнуты допросам. Уже никто из них не вернулся. Вскоре и женщина оказалась похищена. После неоспоримых фактов она все рассказала. Часа беседы с Косачуком хватило, чтобы до смерти перепуганная женщина собрав необходимые вещи, с сыном уехала в неизвестном направлении. Разведка доложила, что она остановилась в далекой заброшенной деревне, в стареньком доме. Никто из родственников о ней больше ничего не слышал. Через два года она умерла от сердечного приступа. Агенты Бориса Ильича привезли ребенка бабушке и сообщили о месте захоронения.
На протяжении всей службы Косачук выполнял любые поставленные задачи. Лично расстрелял и замучил в подвалах десятки человек, отдавал тысячи подобных приказов. Матерям, отцам, женам, сестрам и братьям продавал их детей, мужей, родственников. Проводил кровавые чистки в своем аппарате. Уничтожал случайных свидетелей, пускал под откосы машины, автобусы, даже вагоны. Любой ценой умный и хитрый майор выполнял приказы и еще больше требовал от подчиненных. Он считал, что все это маленькие жертвы ради построения единой нерушимой мощной системы. Верил, что те люди, которые оказались под колесами его карательной машины были преступниками, предателями, опасными для общества. Но, продавая родственникам преступников, он ставил условие, чтобы никогда больше этот человек не появлялся в его внимании. Считал, что дарил им вторую жизнь, а значит и шанс все переоценить.
За много лет такой практики, он стал обеспеченным человеком. А свои сбережения хранил в золоте и драгоценных камнях. Причем, все оформлял, как наследство от бабушки.
В личной жизни ему не везло. В силу своей работы он был недоверчив ко всем, и в первую очередь, к женщинам. Считал что жена – это слабое звено. Ведь любой противник мог воздействовать на него самого, используя жену. И все же, у него было три официальных брака, от которых пятеро детей. А всего было двенадцать детей. Только об этом он узнал намного позже. Жены сами уходили от этого фанатичного человека. И никто не смел требовать алиментов и публичной огласки развода. Одни боялись его, другие старались понять. Внебрачные дети росли в семьях с другими отцами и почти ничего о Борисе Ильиче не знали.
Так и протекала его жизнь. Больше он не собирался жениться, и даже не представлял себя в роли семьянина. Одинокая холостяцкая жизнь клеймом легла на его судьбу. Периодически женщины появлялись в его жизни, но не надолго.
Зато звания он получал без задержек. 23 февраля перед праздничным концертом на торжественной части вручали медали, объявляли благодарности. Среди прочих офицеров, майору Косачуку присвоили очередное звание подполковника. Но концерт посмотреть не удалось. Прямо в зал прибежал дежурный со срочным донесением. Двое дезертиров-убийц были обнаружены в мужском монастыре. Борис Ильич извинился и тихонько покинул мероприятие.
Оперативная группа была готова к выезду. Косачук тоже отправился на операцию. К утру, особисты были на месте. Они блокировали все входы и выходы из монастыря. Как раз проходила в храме служба. Нищая бабушка у ворот не признала в крепких мужчинах прихожан. Она увидела что, находясь у стен, ни один из них не окрестился. Сказала, что по всем вопросам нужно обратиться к настоятелю. Борис Ильич один вошел на территорию монастыря и присел на лавочке, в ожидании окончания службы. Не прошло и получаса, как увидел очень пожилого дедушку с густой бородой и в церковном облачении. Его сопровождали молодые монахи. Дедушка был, слеп и очень доброжелателен. Остановившись возле Косачука, он отпустил ребят и присел рядом. Он спросил, почему тот так невежественно себя ведет и курит на территории монастыря. Борис Ильич был сражен спокойствием и властным голосом, и тут же затушил папиросу. Тогда старец сказал, что поможет решить любую проблему, которая его сюда привела взамен на его истинные намерения. Косачук не спешил с ним разговаривать. Но дедушка сказал, что с оружием здесь быть недопустимо. Борис был снова удивлен, ведь оружия не было видно. Он невольно решил, что старец агент. Но когда дедушка стал говорить, что тот погряз в тяжких грехах и, желая совершать благо, творит бесчеловечный преступления, Косачук растерялся. Он попросил старца продолжить разговор.
Дезертиры действительно оказались там и вскоре сами сдались. Старец попросил для них справедливого суда. Борис Ильич пообещал, что все для этого сделает.
Машины особистов уехали, а Косачук еще ночь провел в беседе со слепым дедушкой. Наутро он не сказал ни слова и уехал.
А через три месяца подал рапорт на увольнение, чем шокировал подчиненных и руководство. Уговоры остаться, были бессмысленны. Подполковник принял окончательное решение. На смену ему пришли мягкие и ведомые руководители. Но Борис Ильич для всех был и остался неразрешимой загадкой. Хмурая эпоха жестокого особиста закончилась.
Косачук еще много раз наведывался в храм, и стал еще молчаливее. Он и дома целыми днями сидел один. Старец отвечал на все вопросы и все меньше укорял «кровавого» офицера, видя его стремление осознать свою жизнь и покаяться. Он видел, что совесть непрерывно мучает этого человека. Но Крещение Борис принять отказался – не к лицу это было в то время, тем более ему. Но каждый раз каялся перед слепым старцем и задавался вопросами о смысле дальнейшей жизни. Так продолжалось около трех лет. Затем старца не стало. Косачук еще раз приехал, посидел на той лавочке, где впервые встретил его, и больше никогда не приезжал туда.
Теперь он работал в юридическом центре. Занимался работой с призывниками. Помогал решать спорные вопросы. Но система сложилась так, что все решалось за взятки. Однако при всем своем богатстве и немалых доходах, жил скромно, практически только на пенсию.
Он смог разыскать всех своих детей. Многие уже стали взрослыми и самостоятельными. Весть о родном отце мало кого обрадовала. Только трое детишек второй жены его всегда любили и ждали. Так мама их всю жизнь учила. Борис Ильич решил, что все свое богатство постепенно раздаст детям, хоть многие отказывались, не желая его знать. Он открыл двенадцать счетов на каждого ребенка и регулярно стал перечислять небольшие суммы. С теми, кто желал, он стал часто видеться. Борис не требовал ничего взамен: ни любви, ни уважения, ни признания, просто помогал, как мог.
Жизнь хмурого человека клонилась к закату. Совесть терзала ночными кошмарами, а осознание того, что не сделал, не давало покоя, но не позволяло отчаиваться. Изредка он посещал местную старенькую церквушку.
А недавняя приятная знакомая внесла в его жизнь больше ярких красок, оптимизма, понимания того, что он еще кому-то нужен. Они встречались редко, но каждая встреча обоим давала большие надежды, что отношения становятся серьезными и красивыми.
Сегодняшний визит за цветами был только ради этой женщины. И поскольку она приезжала домой только вечером, Борис Ильич весь день готовился и приводил в порядок давно забытый костюм, который висел в самом дальнем углу шкафа. Встреча намечалась у нее дома. Борис собирался все необходимое приготовить и взять с собой, чтобы ей пришлось меньше волноваться и накрывать на стол.
(Л) – Слушаю Вас! Заказывайте!
(БИ) – Добрый день! С праздником Вас!
(Л) – Спасибо!
(БИ) – Мне нужны розы. Красивые большие белые розы, – лаконично, с легкой улыбкой произнес Косачук.
(Л) – Вот замечательные голландские розы. Несколько часов назад их привезли. Но только это все, что осталось.
(БИ) – Очень хорошо! Давайте пять, нет, лучше семь! Так вроде букетик объемнее.
(Л) – Так может, уже все заберете? Тут девять осталось,– Лена приподняла ведро и показала все белые розы.
(БИ) – Да я вот думаю, а зелень к такому букетику можно добавить или только все испортим?
(Л) – Конечно можно! Сейчас переложим веточками зелени, бутончики обернем, упаковку подберем, и будет Вам изумительный букет. Вот только если Вас стоимость не ограничивает?!
(БИ) – Сделайте, пожалуйста, как можно наряднее. О стоимости не беспокойтесь. – Как всегда кратко и строго ответил он, и краем глаза взглянул направо.
А там как раз Савельич смотрел на Косачука и что-то говорил Серому.
(Св) – Смотри-ка, кажется это фраер все розы забирает! Ни фига себе, богатый Буратино, что ли? Сейчас проверим, пусть только отойдет!
(С) – Братан, ты кажется, перегрелся. Хватит уже! На кой он тебе сдался? Берет себе цветы, и пусть берет! Пусть хоть все забирает! Мы точно без цветов не останемся.
(Св) – Так он еще и впереди нас влез! Мы тут до вечера всех пропускать будем, да? Делать мне больше нечего! Пусть для начала очередь соблюдает, а потом я подумаю, что с ним лучше сделать.
(С) – Хорош! Ты сегодня точно на кого-то нарвешься! Вот откуда он может знать, что впереди нас влез?! Мы тут стоим, а очередь вон где! Да мы и не сказали ему ничего. Вот пускай затаривается, и мы сразу пойдем. Только давай уже ближе станем, хватит базарить!
(Св) – Не, ну ты посмотри на его наглую рожу! У этого-то, откуда такие бабки, что целую охапку берет?! И вообще, кто он такой, почему я не знаю? Не местный что ли?
(С) – Савельич, да чего ты привязался к нему? Ну, покупает мужик своей жене букет цветов на праздник! А тебе какое дело до него и его бабок?! Предлагаешь теперь каждого пасти... Постой, постой! Видишь шрам на щеке?
(Св) – Ну и что? Уже нарвался где-то! значит, я правильно говорю, мочить таких надо!
(С) – Да какой мочить! Он сам нас с тобой так замочит, что никто и никогда об этом не узнает. Я слышал, что это особист. Столько народу перевалил, нам с тобой и не снилось! Он покруче того упыря, что тебе чуть мозги не вышиб. Слушай, так я думал, что его давно замочили! Ну надо же! Если это и вправду он, отвернись в сторону, пока тебя не запомнил! Его пожизненно разведчики охраняют. Вот пройдет время, и сам увидишь, книги о нем будут писать. Он в страхе держал своих командиров и подчиненных, даже шпионские сети как-то раскручивал. Хотя, может это и не он, но все равно отвернись на всякий случай, – одернул друга за рукав и отвел взгляд.
(Св) – Да? Ну ни фига себе! Разве такие бывают? Ну ладно, ладно, молчу, – Савельич отвернулся и стал собирать по карманам мелочь на цветы.
А Лена тем временем, бережно окутывала бутоны прозрачной широкой ленточкой, с орнаментом по верхнему краю. Пышные зеленые веточки разбавили белую массу раскрывающихся цветов. Цвет орнамента и тон целлофана были идентичны. Легкое золотистое напыление лепестков обогатило общий внешний вид. А золотистые ленточки, свисающие с краев упаковки вовнутрь букета, создали иллюзию переливающегося дождика. Целлофановый купол с бантом наверху, завершил композицию. Он держался на скобах, которые были незаметны под окружной ленточкой. Букет оказался таким необычным, что даже многие свадебные композиции не сравнились бы.
В узкое окошко он не проходил, пришлось его передать через дверь.
(Л) – Вот возьмите, пожалуйста! Я постаралась его украсить насколько возможно. Вариант с дождиком подходит не ко всем оттенкам цветов, здесь он смотрится отлично!
(БИ) – Потрясающе! В жизни не держал подобных букетов! Сколько я должен?
(Л) – Так, получается девять по сто двадцать, сто рублей полностью все оформление, и три веточки по сто пятьдесят. Всего получается тысяча четыреста тридцать рублей.
(БИ) – Вот тысяча. Раз, два, три, четыре, это четыреста. А вот держите пятьдесят. Сдачи не надо. Спасибо большое! До свидания.
Косачук прикурил, на предплечье левой руки уложил букет и поправил сверток подмышкой. Он отправился мимо остановки, таксистов и всей рыночной суеты, по неприметной дороге, где даже машины не ездили.
На том конце поселка была его квартира, где до самого вечера готовился к ожидаемому свиданию.
Рыночная площадь оживленно шумела. Атмосфера выходного дня была насыщена весенним дыханием женского праздника. Люди толпились у торговых лотков, палаток, павильонов. Покупали все: продукты, одежду, сувениры и т.д.
Бабки с цветами выстроились в длинный ряд. Машины заняли все свободное место. Остановка располагалась чуть в стороне. Там было скопление народа, в ожидании рейсового автобуса. Таксисты рядом предлагали подвезти, порой назойливо напоминая о своих услугах. Они бросали недоверчивый взгляд на останавливающиеся машины, которые забирали своих знакомых.
Милицейский Уазик стоял на повороте, там, где торговали квашеной капустой, солеными огурцами и прочими соленьями. Сержант что-то набирал на своем телефоне. Напарник сидел за рулем и курил. Проходящие мимо трое мужчин с пакетами в руках, тут же были окликнуты. Проверка документов продолжалась в салоне машины. Рабочие из Молдавии оказались без необходимых документов, кроме паспортов. Разговор был недолгим. Хорошо, мужики недавно получили зарплату и сейчас собирались домой.
У ларька с яйцами две женщины ругались из-за того, кто первый пришел и занял очередь.
Компания студентов, слева от милиционеров, стояла кругом. Они громко смеялись, пили пиво и были не по погоде легко одеты.
У палатки с табаком очереди почти не было, но практически каждый покупатель почему-то брал сигареты блоками. За полчаса лишь один мужчина взял пачку и побежал в сторону электрички.
На всю площадь играла музыка. Павильон с кассетами и дисками привлекал к себе подростков, и всех желающих погреться за просмотром интересующей музыки. Причем, с одной стороны было слышно ритмичную молодежную музыку, а с другой – классическую инструментальную. Второй магазин с кассетами был вдалеке от основных палаток, но работал круглосуточно.
Мужчина, торгующий обувью со своей машины, между соседей с капустой и деревянными ложками, что-то кричал в рупор. Но, несмотря на все его старания, дискотечная музыка заглушала.
Еще дальше по ряду бросалась в глаза картонная табличка с надписью «распродажа». Она стояла на двух рядом стоящих торговых столах, заваленных вязаными перчатками, варежками, шапочками. Табличка была некрасивой, да еще и с заметным исправлением второй «а» на «о». Вьетнамка что-то непрерывно говорила, употребляя неверные русские слова. Но строгая покупательница с сосредоточенным выражением лица, пыталась найти этикетку.
А дальше были целые ряды с одеждой, газетный киоск, магазины с пиротехникой и многое другое. Раздавали рекламные журналы и газеты.
Громко кричала бабка с семечками и орешками, косо поглядывая на полную спокойную конкурентку на другой стороне. Ведь у нее всегда были вкусные семечки, почему-то долго не отсыревали, да и торговля у нее всегда была лучше.
Мужики обступили выезжающую с парковки машину, и каждый по-своему жестикулировал, указывая, куда выворачивать руль.
А плешивый приблудный пес дежурил у мясной лавки и с удовольствием облаивал некоторых прохожих. Как он их определял, было неизвестно, но почему-то чаще попадались нервные и слишком самоуверенные люди. Пес обычно неожиданно выскакивал из-под лавки и с ходу начинал облаивать, на чем свет стоит.
На углу гастронома стоял знаменитый на всю округу ларек «Соки-воды». Его витрина была зарешечена полосовым железом, облезлый синий цвет создавал удручающее впечатление. Ассортимент тоже там был не особый, зато всегда покупателей было достаточно, вернее клиентов. Кому три по сто пятьдесят, кому бутылочку портвейна с просьбой сразу открыть, а кому и четвертушечку с собой про запас. Публика там толпилась соответствующая. Милиция только в крайних случаях туда обращала внимание.
Люди непрерывно хаотично передвигались в общей массе. Был заметен пролет в плотном ряду магазинов. Его заполнили несколько женщин с молочными продуктами. Прямо на бидонах были разложены расфасованные баночки и пакетики. Они всем предлагали домашний творог, сметану, ряженку, простоквашу и т.д. А за их спинами, метрах в двадцати, небрежно оттянутый, стоял тот самый недостающий павильон. Дверь была настежь, окна выбиты, внутри все выгорело. Вообще, это место было каким-то несчастливым. Сначала арендаторы не могли разобраться между собой, потом пьяные выходки подростков заставили менять стекла, а теперь вот сгорел «случайно». В общем, решили больше не ставить его, пролет все равно не пустовал.
Вино-водочный отдел гастронома бойко торговал. Водка и полусладкое вино расходились лучше всего. Корейские салатики были хоть и дороговаты, но тоже активно раскупались.
До предела набитый автобус, с трудом перевалившись на одну сторону, отъехал с остановки. Спешащие мужчина и женщина, с сумками и пакетами наперевес, все-таки не успели. Крики, удары по обшивке крыла не помогли. И теперь они внимательно изучали расписание, тяжело дыша.
Бабуля с тележкой в руках громко всем предлагала семена и эффективные средства от крыс и грызунов. Окидывая взглядом торговые ряды, быстрым шагом проходили девушка с молодым человеком. Девушка держала букет бордовых роз, который он ей подарил. А молодой человек нес аккуратно упакованную коробку в пакете. Они кого-то искали, и видимо очень спешили.
Дедушка уговаривал продавца продать ему сто пятьдесят грамм сала, а тот отказывался такой маленький кусок отрезать.
Фургон с весенними пальто стоял посреди площади. Молодые красивые девушки в образцах моделей, завлекали покупателей. Вывески и флажки с наименованием производителя верхней одежды выделялись среди других торговых точек. Было много людей у фургона, но в основном зрителей.
Аптека на колесах стояла неподалеку. Очереди там не было, но постоянно что-то покупали.
Длинная очередь стояла у невзрачной палатки. Там даже не видно было, что написано. Оказывается, там были самые дешевые овощи и фрукты, в том числе, битые, перемороженные, подгнившие. Но раскупали там почти все.
Рядом с молочной лавкой выстроились в ряд несколько пенсионеров. Они продавали то, чем богаты. Один дед-алкоголик отдавал за бесценок отличный слесарный инструмент, самодельные резаки и стамески, кованые изделия. Бабуля принесла старые потрепанные книги, сломанный утюг, плитку, два будильника и кое-какие вещички покойного мужа. Подружка ее рядом стояла с вареньем и нитками. А вот следующего деда с самого утра гоняли соседи с места на место. Он приволок с собой двух козочек, кроликов на тележке и петуха на продажу. Публика получилась шумной, да еще соответствующим запахом.
Пьяненький мужик кружил по площади и поздравлял всех понравившихся женщин. Он такие «душевные» слова говорил, что дамы предпочитали обойти его стороной. А приятель его тем временем «цеплял» прохожих, но уже с просьбой дать, кто сколько сможет. Собрав минимальную сумму, окликнул друга, и вместе отправились еще к одному приятелю. А тот сидел «инвалидом», у входа в гастроном, с трогательной табличкой и пустой шляпой. У того всегда деньги были. Они вместе отправились за первачком к бабе Мане и, праздник отмечать.
Компания подростков из неблагополучных семей тоже вскоре отправились отмечать. Но «инвалидами» и неимущими становиться не приходилось, у прохожих, рубль-два тоже не просили. Почти каждый из них был специалистом по карманным кражам и воровству у уличных продавцов.
Красивые витрины гастронома были ярким напоминанием о празднике. На плакатах и фасадах были изображены картинки с шарами, ленточками и цветами. В самом гастрономе больше было людей более солидно одетых. Кондитерские изделия, особенно торты в этот день были раскуплены почти за два часа. Девочки в одинаковых накидках и кепочках, улыбчиво раздавали всем рекламные буклеты и приглашение на дегустацию колбас и пельменей. Другие девочки так же улыбчиво раздавали женщинам поздравительные открытки и предлагали сыграть в беспроигрышную лотерею. Подарочные наборы и молодая обаятельная девушка-продавец в отделе косметики, привлекали мужчин. Многие покупали красивые наборы, несмотря на то, что цены были завышены. Шумную армянку с ведрами цветов, охранники уже неоднократно выгоняли на улицу. Но она их продавала так дешево, что и так уже почти все распродала. Автомат с мягкими игрушками оккупировали дети и некоторые увлеченные мамы. Уж больно манила надпись, что за две игрушки третью, на выбор в подарок. А сосредоточенный невысокий мужчина один за другим утапливал пятаки в игровом автомате и жал на большую кнопку. Только что привезенный горячий хлеб тут же поманил запахом. Свежие булки и батоны обжигали руки первым покупателям. Некоторые не удерживались и уже жевали отломанную горбушку. Мужики набирали пиво, кто в баклажках, кто бутылками. Но некоторые брали ящиками, считая, что лучше сразу, чем потом бегать, докупать.
Второй этаж гастронома был с одеждой. На рынке можно было купить дешевле, но многие предпочитали одеваться именно там. Женщины кружились в новых весенних курточках перед зеркалом. Мужья безучастно или одобрительно кивали, держали пакеты, сумки, и поглядывали на часы. Прижимаясь к правой стороне, счастливые покупатели спускались по лестнице вниз.
Жизнь кипела. Багажники припаркованных машин заполнялись полными пакетами. Многие машины прогревались. Некоторые мужья предпочитали подождать. Место отъехавших автомобилей почти не пустовало, заполнялось новыми посетителями рынка. Не успевали пассажиры выйти из салона, как тут же повалялся охранник с ручкой и листком бумаги под стекло. Хоть это была не стоянка и не оборудованная парковка, все-таки приходилось платить.
А выходной день между тем продолжался. Рынок собой объединял все классы населения и был своеобразным местом встреч. Одни приходили купить, другие продать или прогуляться. Там можно было узнать о последних новостях в поселке, услышать и обсудить новые сплетни. Для многих рынок стал неотъемлемой частью выходного дня, а отдельные граждане даже предпочитали там жить.
Несмотря на то, что людей без определенного места жительства с каждым годом становилось значительно больше, право занимать эту территорию принадлежало избранным. За палаткой «Соки-воды» было классическим местом их сбора. Вечером и ночью они проверяли все урны и мусорные баки. В течение почти всего дня группа грязных неухоженных людей сидели поодаль от торговых палаток, на бревнах в тряпье, в зеленой зоне. Зимой они предпочитали размещаться у теплотрасс, на люках, в подвалах и канализациях. К такой прослойке населения уже давно привыкли. К ним относились брезгливо, презрительно, с опаской. Даже бабули, которым всегда все нужно, научились сдерживать себя в нравоучениях к этой публике, зная, что можно услышать в ответ. Но сами они уже давно взяли за правило собираться на рынке и от души обсуждать молодежь, власть, сетовать на здоровье. Местом их сборов обычно была захудалая государственная аптека и новый медицинский центр, где первую консультацию можно получить бесплатно.
Богатая и азартная часть населения на последних марках дорогих автомобилей, с неимоверными суммами наличных денег, собиралась в казино. Туда приходили и те, кто с блеском в глазах и последними сбережениями надеялись выиграть фантастическую сумму и начать новую жизнь. Это казино появилось недавно, в здании обувного магазина, который успешно выселили за нерентабельностью.
Палатка «Пиво в розлив» было еще одним центральным местом. Дешевое разбавленное пиво было скорее поводом для встреч, а для некоторых, оздоровительным началом дня. Деды обычно занимали два единственных стола для домино. А за стойками можно было увидеть как взрослых опоздавших пассажиров, так и подростков, озирающихся по сторонам.
В общем, рынок давно стал больше, чем просто место для покупок.
Дворники бойко откалывали подтаявшие пласты наледи. Одни беспрерывно долбили, другие с лопатами тут же подчищали и сгребали на бок, чтобы потом мог забрать трактор. За спинами людей в оранжевых жилетах, увеличивающимися пятнами подсыхал убранный асфальт. Несмотря на то, что дело было полезным, бабки активно ругали уборщиков. Не глядя под ноги, они цеплялись тележками за скол льда и спотыкались.
Погода стояла весенняя. Солнышко незаметно двигалось по голубому небу. Мороза уже не было, нагретые уличные термометры показывали выше нуля. С крыш капали сосульки. Поверхность снега становилась рыхлой, пористой. Как будто сама природа поздравляла женщин. На лицах людей было больше улыбок.
Во многих домах этот выходной день переходил в праздничный вечер. Несмотря на суету и торопливость покупателей, можно было встретить много женщин с цветами, которых уже успели поздравить мужья. Но еще больше было мужчин с цветами, которые предназначались любимым. Поэтому, даже если не знать какое было число на календаре, можно было без труда догадаться о весеннем женском празднике.
Ну и конечно, центральным местом событий была покупка цветов. У уличных продавцов тоже букеты покупали, но в основном те, кто спешит, не хочет стоять в очереди или кому, в общем-то, все равно, что дарить. Самая большая очередь была в цветочный павильон, где Лене приходилось непрерывно работать. К двенадцати часам подъехала напарница. В такой день вдвоем просто необходимо работать, хоть до обеда и пришлось одной. Под музыку любимого радио и еще веселее пошла работа. Женщины непрерывно обрезали, подбирали, заворачивали, упаковывали, закручивали ленточки.
Некоторые подвыпившие мужчины еще начинали беседы, но не надолго. Чаще всего их покупки ограничивались одной или тремя розочками. Поэтому на этот случай, женщины уже подготавливали такие букеты, чтобы не затрачивать много времени на болтовню. Очередь стала двигаться быстрее. Многие мужчины брали по нескольку букетов, которые потом раздавали приятелям, стоящим еще далеко. Но некоторые и с собой брали охапкой несколько букетов. Перерыв на обед в этот день не предвиделся. Не до этого было. Людей было много, да и выручка за полчаса была ощутимой. Поэтому, хоть Лена уже изрядно утомилась, работа продолжалась быстро и слаженно. Любимые песни разбавляли напряженность общения с отдельными клиентами и сил придавали. Вскоре пришла дочь напарницы. Девочке было всего двенадцать лет, но уже ловко управлялась с ножницами и упаковкой. Она регулярно помогала маме и могла работать наравне с взрослыми. Лена поставила чайник и, любуясь на свой букет, присела немножко отдохнуть. Время быстро пролетало. Так втроем они доработали до шести вечера. А в начале седьмого она ушла домой. Напарница с дочерью остались до конца рабочего дня.
Праздничный вечер состоялся практически в каждом доме. В одних домах нарядные и «вкусные» столы потчивали званных гостей. У некоторых были и незваные, кто случайно, кто сознательно. В других домах праздник ограничивался семейным кругом, необычным, но скромным ужином и теплой домашней обстановкой. Зато песнопения и бесконечные тосты за женщин, объединяли, пожалуй, каждую компанию. Кому-то пришлось отмечать праздник в сугубо женской или мужской компании. Но большинство таких мужских компаний отмечали все праздники, независимо, мужской он или женский. Компании мужчин, вынужденно оказавшиеся не за домашним столом, по мере возможности организовывали застолье и тоже поднимали бокалы за женщин. Среди женских компаний были одинокие женщины, а также те дамы, у которых не сложилась семейная жизнь. Но некоторые компании собирались в этот день, потому что была помехой суточная работа мужей или работа их самих.
Без семейных ссор этот праздник тоже не обошелся. Элементарный повод тут же мог стать причиной скандала между супругами. Из-за не такого рисунка на тарелках, расставленных на столе, можно было услышать взаимные упреки. А если вовремя кто-то не вмешивался, можно было услышать, кто содержит семью и перечисление негативных качеств родственников, в том числе и тех, кого уже нет в живых. Только гостям оставалось остановить ссору и напомнить о празднике.
И, конечно же, каждый дом, где отмечался женский праздник, был украшен красивыми, шикарными, скромными, строгими и нежными цветами.
Студент Вадик все-таки успел переделать свое стихотворение, и красная роза уже рифмовалась с общим текстом. Фильм ему очень понравился, что нельзя было сказать о девушке. Но для нее это было не столь важно. Она была очарована вечером. Шикарная красная роза и пронзительное стихотворение были первыми в жизни такими теплыми и столь дорогими для нее подарками.
Молодой офицер с женой отметили праздник в гостях у тещи с тестем. Но после четвертого тоста начались выяснения отношений с «мамой». В итоге, подаренный ей цветок оказался на его лице. Вечер подошел к стихийному завершению. Под шквал упреков и оскорблений, вместе с женой уехал обратно в общежитие.
Николай Алексеевич мило и трогательно провел этот праздничный вечер со своей женой. Но очень скоро уснул прямо за столом. Спиртное было не причем. Сказались нервное напряжение и эмоциональный всплеск, когда говорил тост. А так же, двойная доза сердечных капель тоже дала о себе знать. Получилось так, что он принял капли, но забыл и снова выпил.
Димон «Паштет» опозорился. Он долго колебался, надевать костюм в гости или нет, но спортивный повседневный стиль взял верх. Слегка заношенные джинсы, кроссовки, толстый джемпер, какая-то шапка, куртка и конечно, динамовский шарф, были для него привычной одеждой. Даже на свидание он не изменил своему стилю. Но просто так он мог придти, нужно было «принять» для смелости. А для этого всегда была местная компания единомышленников и фанатов. Димон был не пьющий, а тут налили две полные стопки с водкой. Ему так хорошо стало, но смелость все равно не появилась, только речь местами несвязной стала. Пришел он к любимой, а там компания, веселье. Катя сама открыла дверь, но его увидать ожидала меньше всего. А Димон не ожидал, что у нее еще кто-нибудь будет. В общем, обомлел, пьяная речь не позволила сказать что-то внятное, хорошо, хоть цветы не забыл отдать. Потом еще месяц не мог поднять на нее глаза, стыдно было. Кате было очень приятно его внимание. А цветы действительно простояли дольше всех остальных. Димон считал, что все только испортил, но даже представить себе не мог, что оставил приятное впечатление.
Сан Саныч в своем стиле поздравил жену. Ни поцелуя, ни теплого словечка. Зато майонез купил и даже вынес мусор. Стол собрать не успел, но хорошо посидел с мужиками в пивной. Вечером пришли гости. Общими усилиями собрали и накрыли стол. Праздничный вечер удался и прошел в приятной компании. Жена хоть только и познакомилась с гостями, но сразу отметила тактичность и скромность этих людей. Женщины быстро нашли общий язык, мужчины больше смотрели телевизор, общались и выпивали. А Саныч стал заметно выделяться, когда уже хорошо захмелел и начал песни петь. В целом вечер всем понравился, а когда все расходились, Шиманских пригласили в следующие выходные, на шашлыки.
То, что Стопович с двумя букетами умчался на встречу с юной незнакомкой, до приезда жены, было не удивительно. Но то, что Сторожевой купил два букета, это уже было интересно. От сына и себя, жене вручил большой букет хризантем, а насчет розовой розочки, сказал сыну, что нужно подарить сотруднице. Как бы то ни было, отвезя ребенка к дедушке, Алексей Михайлович должен был съездить на работу за подарком. На работе он действительно взял набор с кулоном, кольцом и серьгами, но домой вернулся гораздо позже. Сослуживицей оказалась студентка-практикантка, которая работала в делопроизводстве. В этот день она ждала капитана Сторожевого. Он заехал за ней, и сослуживцы вместе отправились в уютное маленькое кафе, подальше от поселка.
Борис Ильич в этот вечер был одет строго, элегантно, со вкусом. Романтичный вечер проходил при свечах, со своей возлюбленной у нее дома, и сочетался с тактичностью, обаянием, правилами этикета. Женщина была примерно его возраста. Она хорошо выглядела и была одета в открытое черное вечернее платье. Она осталась, восхищена праздничным ужином и благородным поведением своего спутника, который всем казался хмурым и неприятным человеком.
Станислав Юрьевич или Владислав Юрьевич заранее свой день распланировал. Он сразу как пришел домой, подарил жене цветы, нашел повод и поругался. Но этим не удивил. Она уже догадывалась, что у мужа другие планы на вечер, поэтому не расстроилась и пригласила к себе двух подруг с работы. Она знала, что завтра он приедет, они помирятся и следующий вечер будут вместе. Знала, что обязательно он придумает какой-нибудь сюрприз. Так все и получилось. Восьмое Марта он отмечал в сауне с друзьями, а к обеду на следующий день приехал домой. Позвонил в дверь, а когда она открыла, муж лежал на полу в одних кальсонах и рубашке с табличкой «Каюсь». Они помирились. Юрьевич был отличным актером. Вечер прошел в ресторане. А когда поздно вечером они вернулись, вся спальня была в белоснежных тонах и полностью усыпана лепестками роз. Как он это сделал и когда, оставалось тайной.
Его дочь возвратилась с вечеринки поздно вечером и, нашла на своем столе красивый букет цветов. Внутри была записка. Папа написал искренние поздравления, и как обычно, чуть с юмором.
«Серый» даже не напился в этот вечер. Он полностью провел его со своей сожительницей. Скромный стол, бутылочка вина, нежный цветочек в вазе, и бесконечные разговоры о новой жизни, о том, что не сделано, что нужно успеть. Перед сном они погуляли полчасика по поселку. Вернувшись, домой он почти сразу уснул. Новое амплуа было более привычным для него, хоть и давно забытым.
А вот компания его погуляла, как обычно. Лысый посчитал свои деньги и решил на словах поздравить жену, без всяких цветов, лирики, выдуманных слов. Ведь нужно же было на что-то отмечать! Савельич принес три гвоздички, поздравил. Но долго не был дома. Вскоре пришли друзья, которых жена на порог не пускала. Он сказал, что через полчасика придет, но вернулся утром, как обычно. «Серого» им вытащить не удалось, поэтому без него отмечали в «Соках-водах». А потом дома у «Фонаря», которого под утро забрала милиция за драку с соседями.
Рашид Шарафович устроил грандиозный пир со своими сотрудниками и коллегами. Залы были украшены цветами, лентами, шарами, свечами. Получился светский насыщенный вечер. Выступали артисты, фокусники, клоуны. Разыгрывались подарки, главным из которых был музыкальный центр. Столы были заставлены изобилием блюд русской, грузинской, итальянской кухни. Живая музыка постоянно поддерживала настроение гостям, а молодой скрипач виртуозно владел инструментом. Весь зал ликовал на его выступлении.
Позже праздник продолжался в узком кругу, в виде вечеринки. Такси развозило гостей по домам, а снятые номера для отдельных гостей, позволяли никуда не спешить и продолжать отдых. Сам организатор уехал глубокой ночью, когда основная часть гостей разошлась. А оставшиеся друзья и коллеги уже раскрепостились и отдыхали в узкой компании. В сопровождении охраны, он с женой отправился домой. Загородный особняк его был в тридцати километрах от поселка.
Лена в этот вечер была дома. Многие знакомые звонили, поздравляли, приглашали к себе. Но сил, да и особого желания идти в гости не было. Она искупала цветы в ванной, вновь собрала их в букет и поставила у своей кровати в красивую вазу. Затем сама приняла ванну и устроилась перед телевизором. День был тяжелым, хотелось посмотреть концерт и спать. В итоге концерт получилось посмотреть отрывками.
Сестра накрыла стол и позвала ее немножко отметить. Зашла еще одна подруга, и они втроем расположились на кухне с ликером и домашними блюдами. Хоть Лена и устала, но вечер ей понравился, было замечательное настроение. Она досмотрела концерт, и спать, а сестра с подругой еще куда-то в гости пошли. У соседей и за стеной слышался шум гуляний.
Праздник подходил к логическому завершению. С вечера уже прихватывал небольшой мороз, но с каждым днем все отчетливее ощущалось веяние приближающегося тепла.
Рыночная площадь опустела. Уже и дворники успели подмести, лишь кое-где оставались коробки с мусором. В ожидании последней электрички, у автобусной остановки стояли таксисты. Неподалеку две бабки допродавали подмороженные цветы. Было видно круглосуточный музыкальный павильон. А еще дальше работала закусочная, где клиенты были в любое время суток. На фоне горящих фонарей заметен был падающий мелкий снежок. Но ему было не суждено долго пролежать. Днем весна вступала в свои права.
Восьмое Марта – любимая и ожидаемая дата в России. Любой праздник, который принимает русская душа, становится национальным событием. А если кому-то умом Россию и русского человека не понять, просто нужно самому побывать на любом народном празднике. Ведь где еще можно увидеть и почувствовать столько открытости и неподдельного отношения к жизни?!
Безусловно, женщины виновницы торжества. Но в пивных, забегаловках, среди компаний в электричках, в застольях и барах, мужчин оказывается больше. И это не удивительно. Ведь официальный праздник – это убедительный повод, а без повода праздник уже сложно выдумать. И даже, несмотря на то, что иногда оправданием нетрезвого состояния может быть букет, купленный по дороге, в российском женском дне есть более глубокий смысл. Для многих людей, эта дата является первой страничкой новых отношений и надежд. Ведь кто-то с глубоким волнением и трепетом в этот день впервые признается в чувствах. А кто-то с не меньшими переживаниями, очередной раз подтверждает свое первое признание десять лет назад.
Но, пожалуй, все мужчины страны, в этот день солидарны в поздравлениях, пожеланиях, во внимании к дорогим женщинам, и конечно, в преподнесении главного атрибута праздника - цветов!