В гости к своей университетской подруге Лене Марта была приглашена с сыном Гришенькой. Она только что приехала с сыном из Архангельска, где служил муж, и ей очень хотелось хоть как-то влиться в светскую жизнь.
Гриша был воспитанным мальчиком и обычно не доставлял проблем. Поэтому она спокойно могла взять его с собой куда угодно. Тем более у приглашающей стороны тоже гостил 4-летний Маратик.
Гришенька, c аккуратно прилизанной челкой и умытой мордочкой уже тянул за ручку двери. В гости он ходить любил и всегда старался быть центром внимания.
Марта нервничала – ей хотелось соблюсти все гостевые церемонии. Для нее этот дружественный визит с ребенком был очень важен.
Купив в магазине на углу строгие алые герберы и шоколадный набор, она крепко взяла сына за руку, и они поднялись на второй этаж, остановившись перед добротной дверью с золотой табличкой.
Заливистый звонок вызвал оживление там за дверью, и куча чужого люда, оказавшегося в прихожей, вытаращилась на них с сыном. Гришеньке эти люди крайне не понравились.
Дальше все пошло, как по маслу. Гости знакомились, пытались погладить притихшего ребенка по голове.
Когда все были приглашены к столу, Гришенька, залихватски потирая ручонки, тонким голоском прошепелявил: «А где зе водька?»
Все засмеялись, а добрый седой дядя спросил: «А вы что, без водки за стол не садитесь?»
- Нет! – ободренный вниманием радостно крикнул Гришенька, победно взглянув на забившегося в угол Маратика.
Мама при этом почему-то покраснела.
Беседа за столом потекла размеренно и скучно.
Гришенька, махнув Маратику головой, предложил уйти в другую комнату.
Маратику пришлось с опаской побрести за ним.
Они по-взрослому сели в два огромных кожаных кресла и стали знакомиться.
При этом, не забывая грызть красивые нарядные яблоки в большой хрустальной вазе.
К концу беседы все до единого, яблоки были надкушены.
- А там у вас сто? - махнул ручонкой Гришенька в сторону стеклянной двери.
- Там у нас балкон! – уже радостнее воскликнул Маратик.
- Пойдем, посмотрим! - потащил его объевшийся яблок Гришенька и приналег на дверную ручку.
Он отважно ступил с высокого порога на балкон и угодил прямо в огромное эмалированное блюдо с холодцом.
Маратик, испуганно прижавшись к косяку, таращился на своего нового товарища.
Гришенька оперся руками о порог и стал перебирать по поверхности холодца ногами, наконец, он вылез на берег.
На полу оставались жирные следы, носки промокли и скользили по полу, как по льду.
Марта, в ужасе увидев у сына на ногах какие-то остатки еды, потащила его в ванную.
Гости, вставшие из-за стола, наконец, перешли в кабинет. Где их ждала ваза с надкушенными фруктами, и скользкая липкая дорожка, тянущаяся от балконной двери.
Хозяйка, выглянув на балкон, тяжело вздохнула.
Наконец отстиранный и высушенный Гришенька был опять посажен за стол рядом с мамой.
В красивые синие кружки наливали ароматный дымящийся чай. Гришенька напрягся, вспоминая любимую бабушкину фразу, которую она, большая чаевница, все время говорила деду, купившему опять не тот сорт.
И Гришенька вспомнил! Он подул в ложку, где колебалась янтарная влага, вытянул губы и с шумом всосал в себя горячий напиток. Потом блаженно закрыл глаза и,
пытаясь сделать приятное окружающим, озвучил-таки коронное бабулино выражение: «Фу! Какой гнусный тяй!»
Больше в тот дом Марту не приглашали.
© Copyright: Ирина Юферева, 2007