Отход назначен на позавчера

 ОТХОД НАЗНАЧЕН НА ПОЗАВЧЕРА
 (повесть)

 1.
 
 НАЗНАЧЕНИЕ

 Алексей Котов шагал вдоль причалов мурманского рыбного порта к месту своего назначения, точно описывая контур этих причалов, так как совсем не ориентировался в порту, но был уверен, что если идти от первого причала вдоль, то все равно придешь к восемнадцатому, рано или поздно...
 Стоял май. Было около двеннадцати ночи. Незаходящее полярное солнце светило вовсю. Пахло рыбой и морем.
 В одной руке Алексей нес черный дермонтиновый чемодан, другой прикрывал глаза от слепящих лучей и всматривался в очертания очередного судна, опутанного швартовыми концами и увешанного кранцами, и мысленно повторял: нет, не то... И по мере того, как он приближался к намеченной цели, настроение его все больше падало, а нехорошее предчувствие росло...

 В службе мореплавания, куда Алексея отослали из отдела кадров, к нему вначале не проявили никакого интереса, а лишь попросили заполнить очередную карточку: родился тогда-то, учился тогда-то, окончил то-то, имеет морское звание такое-то и так далее, и попросили подождать за дверью, где толпилось человек двадцать судоводителей разного возраста и ранга,
по-видимому, тоже ожидающих своей участи. Все они курили, шутили или просто переговаривались и по очереди заходили в тот самый кабинет, откуда выбегали с серьезными лицами и тут же исчезали, озадаченные, по-видимому, каким-то важным делом. На Алексея никто не обращал внимания, и когда он, наконец, остался один, его попросили войти.
 Два инспектора мореплавания с капитанскими нашивками смотрели на Алексея изучающе, с явным интересом:
 
 - Окончили МВИМУ в этом году?
 - Да.
 - В море были только на практике?
 - Да.
 - Имеете визу?
 - Да.
 - Хотите попасть на БМРТ, который ходит за границу?
 - В общем, да.
 - Все ясно! - моринспектора переглянулись, - Вот вам направление на на СРТ-Р типа "Океан" МИ-720 "Пингвин". Стоит на восемнадцатом причале. Уйти должен был еще позавчера, но задержался, так, по разным причинам. Короче, сегодня быть на борту, сегодня отход. Рейс всего двадцать суток, правда, в Баренцево море на треску под трал. После рейса мы вас заменим и направим, ну, посмотрим куда, - и видя то, как Алексей сразу утух и опустил голову, добавил, - Всего на один рейс! - И второй поддержал:
 - Сказали же - через рейс заменим! Ну нет у нас никого, кроме тебя!
 А судно стоять не может! - И это "нет у нас никого, кроме тебя", подействовало. Алексей взял направление, пошел. В дверях обернулся:
 - А домой за вещами зайти можно?
 - Можно.

 А дома жена Иринка только услышала, сразу надула губки:
 - Ты же говорил за границу на БМРТ?
 - Не говорил, а мечтал, - поправил Алексей.
 - В Баренцево море! Под трал! На двадцать суток! Подумать только! Да что это за рейсы такие!? - она явно возмущалась допущенной несправедливостью. Алексей только пожимал плечами, повторял:
 - Направили...
 В комнату впорхнула теща - маленькая, шустрая:
 - Надо было отказаться! Ты инженер! Всякие там Баренцевы моря не для тебя!
 Большому кораблю - большое плавание!
 Алексей ничего не ответил, начал молча собирать вещи...



 ... Из-за восемнадцатого причала торчал только кусок мачты, даже рубки не было видно. Алексей подошел ближе, остановился и тяжело вздохнул. Маленькое судно, на рубке которого большими буквами было выведено "Пингвин" даже не стояло, а почти висело на швартовых капроновых концах, навалясь левым бортом на большие резиновые кранцы. На палубе валялись кухтыли, бобинцы, куски дели, ржавые траловые доски в таком беспорядке, что можно было предположить, что это судно очень долго пробивалось через самые суровые шторма самого настоящего океана.
 Три человека в грязной и обтрепанной робе сидели на деревянных бочках, курили, о чем-то живо переговаривались и дружно смеялись. И так же дружно вдруг замерли, замолчали и уставились на Алексея, как на явление Христа народу. И Алексей как бы увидел себя со стороны: новый парадный клифт с золотыми погонами, черные наглаженные брюки, черные начищенные туфли, наодеколоненное глупое лицо - все это никак не вписывалось в антураж судна, а потому и притягивало к себе особое внимание.
 Трап стоял почти вертикально. Алексей стал спускаться, чувствуя, как шесть глаз внимательно наблюдают за ним, а потому не выдержал и, не дойдя до палубы около метра, прыгнул, подскользнулся и ... устоял на ногах.

 - Смирно! - Раздалось с бочки, - Они к нам снизошли. Равнение на середину! - и три человека снова дружно захохотали.

 11
 
 СЕГОДНЯ ОТХОД

 В штурманской рубке, куда Алексей добрался чисто интуитивно, седой человек лет пятидесяти в черной фуфайке склонился над штурманским столом и аккуратным калиграфическим почерком что-то записывал в вахтенных журнал.
 Алексей сразу обратился к нему:
- Товарищ, капитан... - но седой в фуфайке даже не взглянув на Алексея, махнул рукой в сторону рулевой рубки: "Там!", - продолжая писать.
 Алексей было направился туда, куда ему указали, но навстречу уже летел другой человек и тоже седой, но наполовину, и тоже в фуфайке, но зеленого цвета, и лет ему было около сорока пяти. Он остановился перед Алексеем, выкатил глаза и не дав сказать ни единого слова, сразу заорал:
 - Ты где шляешься? Мы тебя двое суток ждем! Мы не можем оформить отход только из-за того, что ты где-то прохлаждаешься! Ты блатник? Отвечай! Ты чей-то блатник? Тогда почему ты не являешься на пароход уже двое суток?! - капитан сделал паузу, вдохнул воздух, чтобы продолжить, и в этот момент
 Алексей выпалил:
 - Я не блатник! Меня только сегодня направили. Вот направление, - и он протянул капитану кусочек бумаги, на котором все было написано. И в этот момент в динамике раздался голос:
 - "Пингвин" - диспетчеру!
 Капитан рванулся в рулевую рубку, схватил трубку "Рейда":
 - На приеме.
 - Максим Степанович, ну когда же ты отойдешь?
 - Отхожу, отхожу! - закричал капитан, - Сейчас ссажу третьего штурмана и отхожу! - бросил трубку, повернулся к Алексею.
 Алексей замер:
 - Куда вы меня ссадите?
 Но Максим Степанович не удосужил ответом:
 - Отход оформлять умеешь? Нет? Учись на ходу! Вот не шлялся бы где-то... Фомич! - это капитан уже кричал седому в черной фуфайке, - Научи по быстрому и - отходим!
 Фомич оторвался от журнала, махнул Алексею: подойди! - и начал медленно объяснять: пойдешь... покажешь... поставишь... затем пойдешь... покажешь... поставишь... затем пойдешь... покажешь... попросишь... затем пойдешь... и так далее.
 - А куда, куда вы уходите?
 - Да на рейд уходим. На южный рейд. Там и встретимся! - и Фомич снова махнул рукой: давай, мол, беги!


 И Алексей побежал. Снова причалы рыбного порта, теперь уже немного знакомые. Пахнет рыбой и морем. Незаходящее полярное солнце светит, сверкает в золотых нашивках погон, отражается в глянце надраенных ботинок, заглядывает в глаза. Час ночи, но совсем не хочется спать.
 
 В санитарной службе женщина-врач пересчитала санитарные книжки: двадцать одна:
 - А сколько человек по судовой роли? Тоже двадцать один. А сколько должно быть?
 - Не знаю ... - Алексей действительно не знал.
 - А я знаю: двадцать четыре. Посмотрим кого не хватает. Так, не хватает двух матросов и повара, как же мы вам оформим отход? Сначала людей найдите.
 - А где же я ночью найду этих людей? - Алексей ровным счетом ничего не понимал.
 - А вы попросите у диспетчера, у него есть ночной резерв, может он вам и даст?

 Причалы, длинные деревянные причалы со скрипучими досками, пылью и вонью. Незаходящее полярное солнце - слепящее, дразнящееся, издевающееся над теми кому хочется спать, но кто никак не может заснуть.

 Диспетчер ждал Алексея:
 - Пришел таки. Долго ходишь. Уже два, а я из-за тебя не сплю, хотя, конечно, и не положено, но все-таки... А ночного резерва сегодня нет. Могу, конечно, дать одного матроса из бывших солдат, но зачем вам такой нужен? В восемь откроются кадры, там выберете подходящих. А "Пингвин" на южном рейде, топливо получает. Воду будем давать вам в десять утра, а сейчас получает "Ловозеро", тоже, кстати, на отходе, они и последний резерв забрали. Ты пока беги в портнадзор, у них роль оформи, а потом - ко мне, я тебя обратно на "Пингвин" отправлю. Так что не прощаюсь...

 Причалы, причалы, причалы. Длинные, предлинные, длиннющие. А судов - кот наплакал, и стоят, и ждут чего-то. И большие и поменьше, но все равно большие, потому что меньше "Пингвина" все равно нет, ну разве что катер, который должен отвезти на рейд, хотя катера как раз и не видно...

 А капитан портнадзора особо и распространяться не стал:
 - С "Пингвина"? Когда же вы, наконец, уйдете?! Ну что ты мне роль суешь, когда она в санитарии не оформлена?!

 Причалы Ордена Трудового Красного Знамени рыбного порта - длинные, грязные, обветренные, обшарпанные судами, истоптанные тысячами сапог, ботинок, туфель. Молчаливые, притихшие, присутулившиеся. Заезженные, затасканные, залатанные.

 Диспетчер даже не удивился: все правильно, так и должно быть, дело не в том, чтобы сразу оформить, дело в том, чтобы начать оформлять, вы начали, значит сегодня закончите, значит сегодня уйдете, хорошо, ох, и надоели же вы, уже двое суток, а с меня тоже спрашивают, а что я мог сказать, а теперь скажу , топливо получили, воду получают, отход оформляют, а ты иди на восьмой причал, там наш катер, он отвезет тебя на "Пингвин", только смотри не опоздай, у них сейчас пересменка, не дай бог отойдут куда-нибудь...

 Так и есть. Отошли. На восьмом причале пусто. Слышно, как струится вода, ударяя в причал, начался прилив.

 А диспетчер, он уже как родной, все понимает, ничему не удивляется:
 - Да не опоздал ты, не опоздал. Просто они сейчас на четырнадцатом причале стоят, ждут тебя. Беги.

 Пошел. Медленно, не торопясь. А солнце все светит. Очень ярко светит солнце!...

 С катера перепрыгнул на "Пингвин", поднялся в рубку. Навстречу - человек, которого еще не видел, по возрасту где-то за сорок, в фуфайке, как и все, с кем уже довелось пообщаться, круглый, как шар, волосы ровненько приглажены:
 - Старпом Геннадий Геннадьевич, - представился.
 На носу очки, глаза добрые:
 - Это хорошо, что ты приехал, скоро твоя вахта, - смотрит понимающе, - Устал? Ничего, в море отдохнем. Нет, значит, у них людей? Ясное дело, откуда им взяться-то? В восемь откроют кадры, пойдете с капитаном, выберете. Сегодня точно отойдем. Твой чемодан я в каюту занес, пойдем покажу. Твоя койка сверху, а внизу - Петр Фомич, наш второй помощник, ты его уже видел. Хороший человек, много знает, ты у него учись. А мочалки вязать умеешь? Это я научу. Ты ж все равно спать не будешь? Посиди на мостике, приборы посмотри, я тебе актик приготовил, посчитай приборы, актик подпиши. А я в свою каютку пойду. Если что - зови. Да и ... переоденься. У тебя есть что-нибудь по-проще? А фуфайку я тебе дам, мы получили...
 Алексей переоделся в джинсы, рубашку, свитер. Парадный клифт повесил в рундук, все тихонечко, осторожно, чтобы не разбудить Петра Фомича. А вообще каютка маленькая, как клетушка, развернуться негде. Прошел на мостик, начал пересчитывать приборы:
 секстан - 3 шт.,
 пеленгаторы - 3 шт.,
 бинокли - 3 шт.,
 протрактор - 1 шт.,
 звездный глобус - 1 шт. и так далее, и так далее...
 Глаза начали слипаться. Поспать бы. Тишина, только слышно, как вода омывает корпус судна, убаюкивает.

 Ровно в восемь капитан влетел на мостик, еще заспанный. Одет по форме, только у него не клифт, как у Алексея, а штурманская тужурка - выгоревшая, вылинявшая с поблекшими погонами:
 - Ты здесь? Хорошо! Сейчас поедем, - снял трубку "Рейда", закричал:
 - Диспетчер МИ-семьсотдвадцатому!
 Сонный голос диспетчера:
 - Слушаю, Максим Степанович.
 - Как там насчет катера?
 - Уже идет.
 Капитан повернулся к Алексею:
 - Едем в кадры выбивать людей! Вызови-ка Фомича на мостик, пусть посидит тут.
 Алексей взялся за "Березку", хотел обьявить по громкой, но капитан вытаращил глаза:
 - Ты что?! Пароход, как шлюпка, чего людей-то пугать! Так сбегай...

 Катер пришвартовался как раз напротив восьмой проходной, куда вливался нескончаемый поток людей, быстро заполнявших все причалы. Въезжали и выезжали машины, что-то привозили, что-то увозили. Заработали краны, загудели, что-то начали грузить, что-то выгружать. Порт как будто проснулся, зашевелился, потянулся, вдохнул запах моря и выдохнул облако выхлопных газов.
 
 В отделе кадров молодой инспектор виновато улыбнулся, пожал плечами:
 - Нет таких матросов, каких просите. Только из бывших солдат.
 А у другой стойки пожилой инспектор взглянул изподлобья, забарабанил пальцами по столу:
 - Нет поваров! Вообще нет! Ищем!
 Капитан не выдержал:
 - У меня же сегодня отход в море! Как так нет?!
 - И позавчера был отход, и вчера, а поваров нет! Я докладывал, начальство знает. Впрочем..., - он доверительно наклонился вперед и понизил голос, - надежда есть.
 - Какая надежда? - капитан насторожился.
 - Есть один повар, высший класс! Он должен был сегодня ночью на "Ловозере" уйти, но на отход почему-то не явился. Два раза за ним машину посылали, но дома его застать никак не можем. Поймаем - сразу к вам! Вот его документы, отход можете оформлять.
 Из отдела кадров вышли молча, капитан был в подавленном настроении:
 - Скоты, - вдруг произнес он, - настоящие скоты!


 Причалы, причалы, причалы. Шум, гвалт, дым, грохот. А судов - кот наплакал. А солнце поднялось уже высоко и, слава богу, настроение поднялось: а как же? Отход оформлен! В судовую роль "Пингвина" поставлены две печати - судно по состоянию здоровья экипажа в количестве двадцати четырех человек и по уровню их квалификации в море готово! Все!

 “Все... Они без меня отходили двое суток, теперь двое суток будут отходить со мной, - думал Алексей взад и вперед расхаживая по рубке. Откуда-то доносилась музыка, звучал женский смех, - И всего-то на двадцать суток уходим, а они всех жен привезли”,- Вдруг Алексею показалось, что эта мысль промелькнула с досадой: сам-то простился с женой по-дурацки, она так и дулась на него до самого вечера, а он все время чего-то ждал и молчал, и не торопился...
 - "Пингвин" - диспетчеру!
 Алексей хотел взять трубку, но капитан уже влетел на мостик, опередил:
 - Слушаю вас! - капитан выпил, это было видно, но держался твердо и говорил уверенно.
 - Вы долго еще на рейде стоять будете? Чего вы ждете? Какие еще проблемы?
 - Так ведь повара еще нет! За ним, говорят, уже поехали.
 - Ладно, ждите.
 - Ждем! - капитан бросил трубку, повернулся к Алексею:
 - Ты посторожи пока здесь, чтобы повара не прозевать. Я буду в каюте, - и ушел.
 Алексей снова стал ходить взад и вперед. Вспомнил: уже после получения направления вышел на улицу и встретил однокашника Витьку Морозова, тот как услышал про "Пингвин", расхохотался от души: "Зачем же ты согласился? СРТ-р это же - прошлый век! На них весь предпенсионный утиль ссылают! А меня, между прочим, направляют на БАТ ." - "Небось, капитаном?" - "Пока четвертым. Но буду и капитаном!" - Витька снова расхохотался, веселый парень. "А капитаном он конечно будет, у него отец в Главке "Севрыба" не последний человек..." - Алексей поморщился: не о том думаю...
 Открылась дверь каюты начальника радиостанции, ботинки сорок пятого размера перешагнули комингс и сразу очутились в штурманской рубке, а над ними - брюки, фуфайка и улыбающееся лицо:
 - Я радист, он же акустик Семен Апполинарьевич. А ты - третий помощник Алексей, как же, слышал. Почему без жены? Правильно, ну их, этих баб! Я тоже без жены. Рюмашечку вмажешь? А зря... - и ботинки сорок пятого размера снова перешагнули через комингс, унося с собой все остальное.
 "И вправду, предпенсионный утиль!" - вспомнил слова Витьки Морозова.
 И тут уже на мостик вкатились два джинсовых шара: старпом с женой:
 - А это, Нюсик, наш новый третий помощник Алексей...
 - Какой молоденький! Ника, пригласи его к нам. Леша, выпьете с нами?
 - Алексей, как ты насчет рюмочки? Ну, как хочешь... - Укатились.

 Неторопливо, вразвалочку, нарисовался второй помощник Фомич, за ним - маленький щуплый человечек, еле держится на ногах, на лице пытается изобразить непреклонную твердость, отчего и без того маленькие глазки утопают в набрякших веках:
 - Фомич! Дай аттестат!
 - Надоел, уйди. - Фомич спокоен, ничто его не может вывести из себя.
 - А я говорю: дай аттестат!
 - Иди в машиннное отделение, сейчас принесу.
 - Уже иду! - И маленький человечек мгновенно растворился.
 Фомич смеется:
 - Замотал меня этот второй механик! - смотрит на Алексея.
 - А что ему надо?
 - А черт его знает! Ходит и ходит за мной: дай ему аттестат, и все тут.
 - Он что, списывается?
 - Нет, в рейс с нами идет. Да плюнь ты на него! -
 Фомич подходит к иллюминатору, упирается лбом:
 - Ты, наверное, думаешь - не повезло тебе, попал черт те куда? Знаю, думаешь. Я все знаю. А ведь когда-то мы эти "Океаны" принимали, как самые лучшие пароходы, после СРТ они нам казались верхом уюта, комфорта и совершенства. Сюда просто мечтали попасть. Их пригнали сразу штук десять, а теперь два последних осталось, мы и "Голубь", но говорят, что на будущий год и нас отправят на гвозди. Да-а... - Фомич повернулся и медленно двинулся к выходу.
 - А вас почему жена не провожает? - вдруг вырвалось у Алексея.
 - Я сам ее давно проводил. - Фомич даже не обернулся.

 - "Пингвин" - Диспетчеру!
 Алексей схватил трубку:
 - На приеме!
 - Кто на связи?
 - Третий помощник!
 - Встречайте, везем повара!
 Вчетвером: Алексей, Фомич и и два солдата-матроса еле перетащили повара с катера на "Пингвин".
 - Ох и тяжелый черт! - Констатировал Фомич, когда повара уложили в кровать.
 Рядом поставили тряпичную сумку - все вещи повара - в которой брякала посуда.
 - Судя по сумке, голодать нам не долго, максимум - два дня! - Снова констатировал Фомич.
 - Почему?
 - На большее у него водки не хватит.

 Алексей снова поднялся на мостик. Капитан уже был там.
 - Доставили?
 - Доставили!
 - Хорошо.
 Затрещал динамик:
 - "Пингвин" - Диспетчеру!
 - Слушаю.
 - Николай Максимович! Долго вы еще на рейде стоять будете? Почему не уходите? Есть проблемы?
 - Проблем нет. Уходим. Давайте катер!
 - Так ведь только что отошел от вас?
 - Да мы человека ссадить не успели...
 - Вот те... Катер повез портнадзор на Дровяное! Теперь будет только через час. Ладно, ждите!
 - Ждем! - Капитан бросил трубку, подмигнул Алексею и уже хотел, было, уходить, как на мостик вошел человек, которого Алексей прежде не видел.
 Его вид напоминал вид человека только что державшего за хвост жар-птицу, но упустившего ее, отсюда и боль и отчаяние и желание оправдаться:
 - Максимыч, я убью его!
 - Кого?
 - Его... - человек повернулся и махнул рукой неопределенно, куда-то вниз.
 - Ладно, пошли!
 По-видимому, капитан решил разобраться с ним наедине. И не успели они удалиться, как на мостик, хихикая, поднялся Фомич:
 - Видел стармеха? - обратился он к Алексею, продолжая смеяться, явно радуясь происходящему.
 - Видел... - неуверенно ответил Алексей.
 - Вот умора! - Фомичу хотелось, что бы Алексей порадовался вместе с ним, - Слушай, что было. Стармех повел жену в машинное отделение: мол, погляди, Мариночка, здесь я работаю, Мариночка, - Фомич не выдержал и снова засмеялся, - А там второй механик сидит, значит, аттестат ждет. Увидел стармеха с женой и говорит: а не пошли бы вы все на ...! Ну, Мариночка, естественно в слезы, лежит в каюте рыдает, у нее истерика... - тут Фомич перестал рассказывать, удивленно посмотрел на Алексея:
 - А ты чего не смеешься?
 - Не знаю, не очень смешно.
 - А радист у себя? - вдруг серьезно спросил Фомич.
 - Был у себя.
 - Угу, - и Фомич направился к каюте радиста, плечи его тряслись от смеха.

 Алексей подошел к иллюминатору, уткнулся лбом: "А ведь мечтал, мечтал когда-то отойти от причала на большом белом пароходе и поплыть по Кольскому заливу, а на причале чтобы оркестр играл "Прощание славянки", женщины махали платочками и плакали..."
 - А, может все же, выпьешь рюмашку? - улыбающееся лицо радиста, - Одну-то можно? Всего одну? А зря...
 
 III
 
 ПО КОЛЬСКОМУ ЗАЛИВУ


 - К борту пришвартовался рейдовый катер! Посторонних прошу покинуть судно! - Фомич лично сделал обьявление, особо ударяя на слове "посторонних".
 Жены вышли к борту, мужья вышли их проводить. Началась церемония последнего прощания, за которой с высоты рубки внимательно наблюдали Алексей, Фомич и Апполинарьевич:
 - Если женщина при расставании плачет, значит обязательно изменит! - профилософствовал Апполинарьевич.
 - Это точно! - Констатировал Фомич.
 - Есть жены, которые не изменяют мужьям, но нет жен, которые изменили бы мужу только один раз! - Процитировал Апполинарьевич.
 - Очень сомневаюсь по поводу первой части сказанного! - Усомнился Фомич.
 И провожающие, и отъезжающие толпились у борта, громко разговаривали, смеялись, некоторые мужья плохо держались на ногах, вся процессия напоминала загулявшую свадьбу, по поводу чего Апполинарьевич продекламировал:
 - Женщина на корабле приносит несчастье!
 - И на суше тоже! - Поддержал Фомич.
 Алексей не проронил ни слова.

 Наконец катер отвалил от борта и быстро помчался прочь, увозя с собой жен, а с ними все заботы, радости и печали береговой жизни. На "Пингвине" запустили главный двигатель.
 Первым на мостик поднялся старпом Геннадий Геннадьевич в печальной задумчивости, навалился на штурманский стол, сделал вид, что изучает карту.
 Следом влетел капитан, исполненный решимости действовать, обвел всех искрометным взглядом, означающем не иначе, как: списать бы вас всех да поздно уже! - схватил микрофон, заорал:
 - Команде стоять по местам! С якоря сниматься!
 После чего Фомич сразу встал за рулевую колонку, Геннадий Геннадьевич - за машинный телеграф, а Апполинарьевич подошел к локатору и включил его.
 Алексей остался стоять на месте, не зная, что делать.
 Капитан высунулся в иллюминатор, заорал:
 - Где боцман? Где, черт возьми, боцман?
 Появился боцман. Алексей сразу узнал его - командир с бочки. Парню было лет тридцать, громадного сложения. На этот раз на нем были джинсы с широким ремнем, на котором болтался шкерочный нож. Он что-то дожевывал на ходу.
 - Вира якорь! - снова прокричал капитан.
 Минуту боцман колдовал над брашпилем, затем тоже заорал, повернувшись к рубке:
 - Дайте питание!
 - Ах, черт! - капитан зло сверкнул глазами в сторону Алексея, затем схватил переговорную трубу и начал энергично в нее дуть, его щеки при этом сильно раздувались, а лицо покраснело. Раздалось несколько свистков, после чего из переговорной трубки послышался голос:
 - Слушаю.
 - Дайте питание на брашпиль!
 - Только в обмен на аттестат!
 Капитан секунду соображал, потом приказал, повернувшись к Алексею:
 - Вызови срочно стармеха в машину!
 - Сбегать?
 Капитан второй раз зло сверкнул глазами и схватил "Березку":
 - Старшему механику срочно пройти в машину!
 Уже через секунду из трубки донеслось:
 - Даем, даем питание.
 - Кто это?
 - Моторист.
 Брашпиль загудел, заскрежетала якорь-цепь, "Пингвин" тронулся с места.
 - Малый вперед! Право на борт! - Скомандовал капитан.
 Старпом и второй молча выполнили команды.
 - Якорь чист! - крикнул боцман, зажимая ленточный стопор.
 Капитан снова высунулся в иллюминатор:
 - Позови сюда майора!
 Боцман скрылся в надстройке и через минуту появился с парнем тоже лет тридцати, таким же здоровым, как он сам, и тоже со шкерочным ножом на ремне. Оба на ходу что-то дожевывали. Между тем "Пингвин" все увеличивая скорость, взял курс на выход из Кольского залива. Судовые часы показывали время двадцать-ноль-ноль, что означало - началась вахта Алексея.
 Старпом и второй неотрывно смотрели на капитана, их взгляд означал: отпусти нас.
 - Можете идти! - бросил капитан и снова посмотрел на Алексея:
 - Рулить умеешь?
 - Умею.
 - Тогда рули.
 Алексей встал к рулевой колонке, состоящей из двух кнопок "право" и "лево" и начал рулить. Старпом и второй мгновенно испарились, а капитан снова высунулся в иллюминатор:
 - Ну что, Сережа, будем отход праздновать или трал вооружать? – Николай Максимыч обращался конкретно к мастеру лова.
 - Уже начинаем! - крикнул Сережа и, видя, что капитан не сводит с него уничтожающего взгляда, добавил: Максимыч! К завтрему будет готов!
 Через десять минут палуба кишела, как муравейник. Все восемь матросов, боцман и мастер лова таскали дель, раскладывали ее, отмеряли, катали бочки, бобинцы и кухтыли, ругались матом - короче, вооружали трал.
 В этот самый момент на палубе появился старший механик Данилыч. В руках он держал длинную веревку, все время дергал ее, проверяя на прочность. Затем подтащил к носовой мачте ящик, влез на него и стал привязывать веревку к одной из перекладин.
 - Данилыч! Ты что? Что ты придумал? - капитан все еще висел на иллюминаторе.
 Но Данилыч молчал. Так же молча он скрутил петлю, сунул туда голову, снова высунул ее, достал перочинный ножик, открыл, отрезал лишний конец веревки, подергал приготовленное сооружение, еще раз проверяя на прочность, слез с ящика, критически осмотрел все со стороны, и, по-видимому, оставшись довольным, наконец крикнул:
 - Я все равно его повешу! - и скрылся в надстройке.

 Мастер лова подожел к мачте, достал шкерочный нож, перерезал веревку, швырнул ее за борт, туда же швырнул и ящик и, посмотрев в сторону рубки, театрально развел руками, что означало: если к завтрему трал не соберем, то это уже не по нашей вине, не дают работать!

 - Тьфу, ты черт! - капитан плюнул, закрыл иллюминатор и повернулся к Алексею. По взгляду Алексей понял: настала его очередь.
 - Где мы сейчас находимся? - спросил капитан, стараясь выглядеть спокойным.
 - В каком смысле? - Алексей действительно не понял.
 - А что ж тут непонятного? Я спрашиваю: где сейчас находится наше судно? Вы можете показать на карте наше место?
 Алексей растерялся. Чтобы показать место, его нужно сначала определить, а для этого нужно хотя бы отойти от руля, но - как отойти? Чтобы удержать курс, необходимо все время давить на кнопки, ведь на этом чертовом "Пингвине" нет даже авторулевого! Замкнутый круг. Алексей молчал. И тогда капитан не выдержал, снова заорал:
 - Это тебе не БМРТ, который ходит за границу! Это рабочее судно, на котором нужно пахать! А если мы сейчас втюримся куда-нибудь? Что ты тогда скажешь? А я скажу: простите меня, техника, у меня на вахте инженер стоял.
 Алексей продолжал молчать. Просто было обидно. До слез. Неужто капитан не понимает...? Да все он понимает! И все равно орет! Господи, скорей бы кончился этот рейс!
 - Ладно, - вдруг совершенно ровным голосом сказал капитан, - отойди от руля, судно за какие-нибудь две минуты никуда не денется. Определись по локатору, где мы находимся, поставь точку на карте. Потом возвращайся за руль. Не привыкай прилипать к этим кнопкам, на промысле будет сложнее, успевай крутиться.
 Алексей так и сделал. Поставил точку, рядом написал время и отсчет лага, как учили в мореходке, и показал точку капитану. Тот посмотрел, ничего не сказал. Дальше Алексей уже сам ставил точки через каждые десять минут, но капитан уже на них не смотрел. Он нервно похаживал взад и вперед перед иллюминатором, иногда вдруг открывал его, высовывался и орал:
 - Скоты! Вы же настоящие скоты! Ну кто же так делает?! Шевелитесь! - и так далее в таком же духе.
 Между тем "Пингвин вышел из Кольского залива, повернул вправо и взял курс на Гусиную банку. Первая же волна ударила в скулу, накренила судно и оросила его тысячами брызг, а другие волны подхватили пароход, выпрямили и накренили в другую сторону. Началась качка.
 
 IV

 БАРЕНЦЕВО МОРЕ

 Повар Кузьмич очнулся от первого же удара волны, сел на кровати и потряс кудлатой головой, вмиг десятипудовая медная рында застучала, загудела в висках. "Перебрал я вчера, однако,"- подумал Кузьмич. Сел на кровати, огляделся. Каюта показалась незнакомой. "Крепко перебрал..." Стал вспоминать минувший день: на рейдовом катере с "Ловозеро" поехал домой за вещами, это я хорошо помню, в порту возле проходной встретил бывшего капитана старика Дроздова, это я тоже помню, с Дроздовым поехали ко мне отметить проводы, так, выпили по бутылке водки, хорошо, затем поехали к Дроздову опять же отмечать проводы, точно, там тоже выпили, не помню сколько, а потом Дроздов сказал "Давай закатимся в десятку, там такие бабы!", вот тут я зря согласился, какое мне теперь дело до баб, но, однако, поехали, а потом... ничего не помню. Куда-то снова поехали, но куда? Кузьмич медленным взглядом снова обвел каюту: "Но раз я здесь, значит, поехали правильно." Кузьмич встал на качающуюся палубу и почувствовал, что на что-то наступил: "Да это же моя сумка!" - Заглянул в нее и от сердца окончательно отлегло. Тут же открыл одну бутылку и хлебнул прямо из горлышка: медная рында зазвенела потише. Кузьмич снова сел на кровать. В этот момент дверь каюты открылась и в нее вошел молодой парень лет двадцати:
 - Ну и качает этот "Пингвин", - сказал парень и сел на единственный в каюте стул, навеки принайтованный к палубе.
 - Кого качает, - не понял Кузьмич, - какой пингвин?
 - Да меня укачивает, - ответил парень, тяжело вздыхая.
 Кузьмич минуту соображал, но ничего не понял, так как никаких мыслей не было вообще:
 - А ты кто? - наконец решил поинтересоваться Кузьмич.
 - Я Костя, юнга, - ответил парень и снова тяжело вздохнул.
 - А где пингвин? - Кузьмич просто продолжал начатый разговор.
 - Думаю, уже вышел в Баренцево море...
 Кузьмич недоверчиво посмотрел на парня, встал и заглянул в иллюминатор: волны средних размеров катились вдоль идущего судна, накатывались и убегали прочь.
 Кузьмич снова сел на кровать и снова хлебнул из начатой бутылки: рында загудела еще тише, в голову начали возвращаться мысли.

 - А где остальные? - Снова поинтересовался Кузьмич, так как парень молчал.
 - Кто? - Не понял Костя.
 - Люди, не пингвины же? - в эту секунду Кузьмич почувствовал себя абсолютно трезвым.
 - Работают, - ответил юнга, - А вы не знаете, еще долго будет качать?
 - Кто?
 - Да "Пингвин" этот?
 Кузьмич снова понял, что он ничего не соображает, но в ту же секунду его осенило:
 - Давай стакан! Выпей и сразу перестанет качать!
 - Не могу, - сказал Костя, - я вообще не пью.
 - Ну, как хочешь, - сказал Кузьмич, - Тогда пусть качает!
 - Ладно, - согласился Костя, - тогда выпью...
 - Запирай каюту! - скомандовал Кузьмич, - Гулять так гулять!

 В двадцать три пятьдесят второй помощник Фомич поднялся на вахту. По хозяйски прошелся по рубке, заглянул на карту, в локатор и встал перед иллюминатором, показывая всем видом, что вахту принимать он не торопится. В двадцать четыре-ноль-ноль, когда Алексей поставил последнюю точку, сказал: "Вахту сдал!" и уже собирался уходить, Фомич оторвался от иллюминатора, повернулся к Алексею и со словами: "Не спеши!" снова подошел к локатору, определил место судна, нанес свою точку на карту, которая совпала с точкой Алексея, к этой точке приложил штурманскую линейку, проверил курс, сличил его с курсом гирокомпаса, затем включил подсветку на магнитный компас, снова сличил курсы и только после этого
 сказал: "Вахту не принимаю!"
 - Почему?! - Алексею опешил, такого он никак не ожидал.
 - Обьясняю, - сказал Фомич и медленно начал расталковывать, - От последней
 точки ты провел курс в виде толстой карандашной линии до Гусиной банки,
 серху написал гирокомпасный курс, вроде бы правильно, но, - Здесь Фомич
 сделал интригующую паузу и снова продолжил, - Во-первых, ты не указал
 поправку гирокомпаса, во-вторых, ты не указал магнитный курс, в третьих,
 ты не проставил угол сноса и угол дрейфа, в четвертых, ты вообще не указал
 невязку, в пятых, ты мог бы уже перейти на другую карту, в шестых, ты не
 подготовил, как минимум, три остро отточенных карандаша, в седьмых, достань,
 наконец из своих ящиков бинокли и положи их тут, они никуда не денутся.
 Алексей слушал молча. Фомич говорил все правильно, именно так учили в
 мореходке, но будучи рулевым на практике в разных флотах, он заметил, что
 штурмана нигде так не делают, за исключением, конечно, биноклей, которые
 Алексей просто забыл достать.
 Фомич, как бы читая мысли Алексея, произнес:
 - Ты, наверное, знаешь, что я закончил всего-навсего ШУКС, да, в Шуксе
 нас этому не учили, а жаль, до всего приходилось доходить самому и за
 тридцать с лишним лет работы штурманом в море я кое-чему научился. Я и от
 тебя в будущем надеюсь чему-нибудь научиться, ведь на наших судах инженер -
 большая редкость, но для начала ты делай все так, как тебя учили.
 Алексей не обиделся. Фомич был прав на все сто процентов и учиться пока
 предстояло ему, а не Фомичу, который, наверное, и вправду все знал.

 Исправив все замечания, Алексей, наконец, сдал вахту и спустился в салон
 команды, а по-просту, столовую. На полукруглых столах стояли открытыми по
 банок десять рыбных консервов, лежал нарезанный хлеб, стояли чайники, в
 которых еще парился только что заваренный чай.
 За одним столом сидело три человека, среди которых Алексей сразу узнал
 мастера лова Сережу, солдата-матроса, как теперь Алексей пригляделся,
 внешностью похожего на азербайджанса, и другого солдата-матроса, очень
 похожего на украинца. За другим столом сидел человек небольшого роста
 с большими залысинами на голове в черной чистой робе. Как только он увидел
 Алексея, улыбнулся ему и жестом пригласил сесть за свой стол. Алексей сел.

 - Я моторист, Мироныч, так меня и зови, мы с тобой несем одну вахту, -
 очень приветливо сказал моторист Мироныч.
 - Очень приятно, - Алексею действительно было очень приятно хотя бы потому,
 что в салоне было тепло, уютно и к тому же Алексей уже сутки ничего не ел.
 - А ты ешь, ешь, - засуетился Мироныч, - повар у нас еще не проснулся,
 теперь юнга куда-то запропастился, так что мы тут сами подсуетились, что
 могли... - Мироныч как будто извинялся.
 Алексей ел молча и неторопливо, Мироныч смотрел на него и ждал. Наконец,
 когда Алексей поставил кружку на стол, очень осторожно спросил:
 - А как в шахматы? Играешь?
 - Играю, - теперь Алексею тоже хотелось сделать человеку приятное.
 - Тогда сыграем?
 - Сыграем.
 Мироныч быстро достал шахматы, расставили, начали играть. После каждого
 хода Мироныч заглядывал в глаза Алексею и о чем-нибудь спрашивал:
 - Как тебе наше судно?
 - Хорошее.
 - Да... А как тебе капитан?
 - Ничего.
 - Да... Тебя к нам надолго?
 - На один рейс.
 - Да...
 В это время за другим столом тоже шла беседа, состоящая тоже из диалога,
 в которой солдаты-матросы спрашивали, а Сережа-"майор" отвечал:
 - И сколько за рейс выходит? - голос украинца.
 - А это, Гоша, смотря кому.
 - Допустым мнэ, - голос азербайджанца.
 - Тебе, Алик, рублей двести.
 - А что мы будем делать конкретно? - голос Гоши.
 - А что скажу.
 - А конкрэтно? - голос Алика.
 - Подавать рыбу из ящика на рыбодел.
 - И всего-то? - снова голос Гоши.
 - Раз плюнуть. - веселый голос Алика.
 - Но смотрите, пидеры, если не будете успевать, головы головорубом отхерачу
 и выкину за борт! - общий дружный смех.

 И в это же самое время в каюте повара тоже шла задушевная беседа.
 Одна пустая бутылка водки мерно перекатывалась с боку на бок по палубе,
 другая, начатая, стояла на столе. Костя сидел на стуле, обхватив
 голову обеими руками и, широко распахнув глаза, смотрел в одну точку.
 Кузьмич сидел на своей кровати, балдел и высказывал философские мысли:

 - Не человек выбирает судьбу, а судьба выбирает человека! Вот возьми,
 к примеру меня. Раньше мне сильно везло. Все рейсы - за границу. В канаде
 был раз десять, в Лас-Пальмасе, а рыбу ловили исключительно на Джорджес-
 банке, в Лабрадоре. Были времена! А потом - как отрезало. Направили на
 РТМ типа "Союз", и все рейсы - в баренцуху. За что? - спрашиваю, говорят:
 Злоупотребляете! - Ну и что? - А то... А я говорю: хрена вам! Все равно
 буду ходить за границу на больших параходах! Потому что, за черной полосой
 все равно идет белая и от человека это не зависит. Направляйте, - говорю, -
 меня в ночной резерв, а там посмотрим. И направили! И вот вам результат!
 Я - здесь, а они - там. За одну ночь судьба переменилась. Да, на БМРТ
 я прежде не ходил, но камбуз, он, везде одинаковый, потому что вода на плите
 закипает всегда при одной и той же температуре сто градусов. А домой, -
 говорю, - за вещами отпустите? - Отпустим! Но будем ждать. - А я говорю:
 не подведу! А сам думаю: большому кораблю - большое плавание, и чем больше
 человек достоин лучшей судьбы,тем больше пароход! - Все философские мысли
 были исчерпаны, и Кузьмич начал мечтать:

 - Вот зайдем в Лас-Пальмас...
 - А когда мы зайдем в Лас-Пальмас? - просто так поинтересовался Костя.
 - Я думаю дней через тридцать... - мечтательно продолжал Кузьмич.
 - Но у нас рейс всего двадцать суток, - возразил Костя.
 - Мы с тобой плывем на одном пароходе? - Довод Кузьмич был неотразим.
 - На одном.
 - Тогда слушай меня! Когда "Ловозеро"...
 - У меня тетка живет в Ловозеро. - Снова перебил Костя.
 - Это символично, - снова профилософствовал Кузьмич, - что твоя тетка
 живет в поселке, имя которого носит наш пароход! Когда "Ловозеро"...
 - Но наш пароход - "Пингвин", - Костя был просто невыносим, он все время
 перебивал и поэтому Кузьмич решил разобраться до конца:
 - Почему ты так называешь наш пароход? Что ты видишь общего между нашим
 судном и пингвином?
 - Наше судно называется "Пингвин", - очень просто ответил Костя.
 Минуту Кузьмич молчал, пристально глядя на Костю, молчал и не шеве-
 лился и вдруг... Кузьмичу захотелось, чтобы все происходящее было сном,
 пусть - страшным, кошмарным, ужасным, но - сном, и поэтому он закрыл глаза
 и продолжал сидеть так тихонечко, боясь пошевелиться, так как любое
 шевеление могло неожиданно вернуть его в реальность, в которую возвращаться
 ужасно не хотелось, потому что это было бы несправедливо... Но в какой-то
 момент судно ударилось в набежавшую волну, качнулось, и тогда Кузьмич вско-
 чил с кровати и, вытаращив глаза, заорал:
 - А где?! Где "Ловозеро"?!
 - Точно не знаю, - ответил Костя, - где-то километрах в ста пятидесяти
 от Мурманска, я же говорю, у меня там тетка живет на улице Ленина, дом
 четырнадцать, квартира восемнадцать, Екатерина Петровна...
 Но Кузьмич уже не слушал, он обеими руками схватился за голову и снова
 рухнул на кровать, медная рында в голове загудела траурный марш "Прощание
 с Лас-Пальмасом"...

 V
 
 НА ПЕРЕХОДЕ

 В 07.30 Алексея разбудил Геннадий Геннадьевич, осторожно тронув за
 плечо: "Вставай, на вахту..."
 Алексей быстро умылся, оделся, попил чаю в салоне и поднялся на мостик.
 Капитан уже был там, он нервно расхаживал взад и вперед и о чем-то пытал
 старпома:
 - Ну и что? Что дальше-то?
 - А я говорю: это не "Ловозеро", а "Пингвин" и мы вас не на досылку везем,
 а вы член нашего экипажа, согласно судовой роли...
 - Да короче... - капитан ждал чего-то самого главного.
 - Короче, он с шести утра сидит на камбузе, чистит картошку и вздыхает...
 - Вот! Это главное, с этого нужно было и начинать! И скажи ему: еще раз
 рюмку выпьет, спишу к чертовой матери!
 - Куда спишете? - вопрос прозвучал риторически и капитан просто пропустил
 его мимо ушей.
 - Ладно, вахту сдал, - сказал Геннадий Геннадьевич уже обращаясь к Алексею,
 и медленно, все время оборачиваясь на капитана, удалился с мостика.
 - Торопится, - бросил капитан глядя в сторону ушедшего старпома, - дел у
 него много, как только успевает все переделывать? - Алексей не понял: серь-
 езно говорит капитан или шутит, но по интонации определил: капитан чем-то
 недоволен!
 Между тем "Пингвин" полным ходом в восемь узлов все ближе подходил к
 Гусиной банке, хотя до банки было еще сутки ходу.
 Матросы под предводительством Сережи снова выкатились на палубу, чтобы
 продолжить вооружение трала, муравейник снова закишел.
 На мостик поднялся стармех Данилыч, на этрот раз его вид напоминал вид
 раскаявшегося грешника:
 - Максимыч, - он подошел вплотную к капитану и заговорил тихим извиняющимся
 голосом, - ты, это, извини, за вчерашнее, сам понимаешь...
 - Данилыч! - капитан как всегда говорил громко, почти орал, - Я тебя давно
 знаю, пошел ты к черту!
 - Понял, - голос Данилыча явно повеселел, видно, ему очень хотелось пойти
 к черту, - я пошел, пошел... - и он действительно пошел.
 - Смотри здесь! К пароходам близко не приближайся! Если что, я в каюте, -
 последнее наставление для Алексея, и капитан тоже ушел.
 Вахта прошла медленно и скучно, на мостик так больше никто и не поднялся,
 и за всю вахту Алексей увидел только одно судно, идущее обратным курсом,
 да и то прошедшее в стороне милях в шести...
 
 В 12.10 сдав вахту Фомичу, который на этот раз остался полностью довольным,
 Алексей спустился в салон команды.
 Тот стол, за которым вчера сидели матросы с мастером лова, оказался капи-
 танским. За ним сидели сам капитан, начальник радиостанции, старпом, второй
 механик, третий механик и одно место пустовало.
 - Садись сюда! - начальник радиостанции Апполинарьевич радостно пригласил
 Алексея на свободное место, - смотри, чего сегодня повар наготоаил!
 Как раз в этот самый момент повар Кузьмич водружал на стол огромную
 кострюлю с парящимся супом.
 - Гороховый супчик! - ворковал Апполинарьевич, держа в руке половник.
 Алексей подошел и сел. Все за столом молча и, как показалось Алексею,
 с ненавистью, кроме повара Кузьмича, смотрели на Апполинарьевича.
 - Хор-роший супчик! С косточкой! Боже мой, какая косточка! - Апполинарьевич
 просто наслаждался, траля половником внутри кастрюли, явно пытаясь зацепить
 вторую кость, чтобы и ее уложить в свою тарелку. Но больше костей не было,
 и Апполинарьевич со словами "ой, Максимыч, извините", передал половник
 капитану. Максимыч молча загреб половником суп и также молча начал есть.
 Повар Кузьмич, как поставил кастрюлю, так все и стоял на месте, пытаясь
 заглянуть капитану в глаза, его собственный взгляд выражал радость и бес-
 покойство, ему хотелось, чтобы его похвалили, но капитан молчал и даже не
 глядел в его сторону. Тогда Кузьмич решил заговорить:
 - А ****ецовое я сегодня варево захуярил?
 Но капитан продолжал молчать, решительно и сурово, опустив взгляд еще
 глубже в тарелку. Кузьмич ретировался.
 Пообедав, Алексей вышел из столовой в раздумьи, чем бы заняться, и
 в этот самый момент его окликнул Геннадий Геннадьевич:
 - Хочешь покажу, как мочалки вяжутся?
 - Хочу!
 - Тогда пойдем.
 Каюта у старпома такая же, как и у Алексея с Фомичем, только расчитанная
 на одного. Но Алексею показалось, что каюта в три раза меньше, так как
 везде висели, где можно повесить, пропиленовые концы и везде лежали, где
 можно положить, бухточки с капроновой нитью. Над кроватью красовались две
 кудрявые мочалки, очень аккуратные, новенькие, и одна была не похожа на
 другую.
 - Люблю я это дело, - как-то скромно сказал старпом Геннадьевич, - да и успо-
 каивает, отвлекает от мыслей всяких, вот так повяжешь, повяжешь, глядишь и
 время прошло.
 Старпом сел на кровать, а Алексею предложил стул. Возле кровати в шкафу
 торчал большой гвоздь, на который уже была надета заготовка для новой
 мочалки.
 - Смотри, все очень просто, - старпом надел очки, сосредоточился, зажал
 пухлыми пальцами иглу и начал вязать.
 Алексей смотрел молча, ему это нравилось, ведь казалось бы, из
 ничего получается такая красивая вещь, да к тому же еще и полезная.
 - Да, надо научиться, - вслух подумал Алексей.
 - Правильно! Учись... - старпом отложил иглу, повернулся к Алексею, - но,
 как театр начинается с вешалки, так мочалка начинается с ручек. Вот с этого
 и начнем! - старпом достал из шкафа деревянную доску, гладко оструганную,
 с большой выемкой посередине, в края которой были вбиты два гвоздя без
 шляпок, зажал ее между коленями, тут же, не сходя с места, потянулся, подо-
 двинул к себе бухточку с капроновой нитью, аккуратно начал наматывать
 капроновую нить на два гвоздя, - Смотришь? Запоминаешь? - при каждом новом
 шлаге губы старпома шевелились: один, два, три... восемь, - Достаточно для
 начала! - отрезал капроновую нить, свободный конец аккуратно завязал, потя-
 нулся, достал спичечный коробок, чиркнул спичкой, прижег капроновый кончик,
 послюнявил пальцы, расплющил горячий капроновый кончик, - Порядок! - пос-
 мотрел на Алексея, - Теперь плетем! - снова потянулся, подтащил к себе
 пропиленовую нить, начал плести.
 Алексей смотрел, не отрываясь. Это было здорово! Через пять минут краси-
 вая капроново-пропиленовая ручка была готова!
 - Нравится? - Геннадий Геннадьевич снял ручку с гвоздей, покрутил во все
 стороны, - А мне не очень, ну да ладно, главное, чтобы ты понял сам процесс!
 Теперь сиди там и вот тебе все, и начинай плести вторую ручку, если что за-
 был или не понял, спрашивай, я подскажу, а я продолжу вязать свою мочалку...
 Три с половиной часа пролетели незаметно, за это время Алексей сплел
 вторую ручку, которая получилась не такой красивой, как у старпома, но зато
 это была своя ручка! Без десяти четыре Алексей со старпомом расстались,
 Алексей пошел в каюту, старпом - на вахту.
 - Ты сплел? - поинтересовался Фомич, со смехом рассматривая ручки.
 - Эту я, а эту старпом!
 - Хреново! Ни черта вы не умеете! Сейчас я покажу, как надо! - Фомич
 встал на колени, выдвинул ящик из под кровати, и стал доставать оттуда
 все принадлежности для вязания мочалок: доску с гвоздями, пропилен, капрон,
 иглу, - А теперь смотри! - И Фомич в точности стал повторять все то, что
 уже видел Алексей, вот только ручку Фомич сплел другим узором, который
 казался побогаче, чем у старпома, - А теперь ты плети вторую ручку!
 Еще четыре часа пролетели быстрее пули, Алексей поужинал и пошел на
 вахту.
 - Чем занимался? - поинтересовался Геннадий Геннадьевич, - вахту он сдал,
 но с мостика уходить не торопился.
 - Ручку плел, - устало доложил Алексей, - правда, другим узором.
 - Другим? - Геннадий Геннадьевич насторожился, - а кто тебя научил?
 - Фомич.
 - Ха, другим! Квадратом небось?
 - Квадратом!
 - Будто я квадрата не знаю! Но основа учебы: от простого к сложному! Что
 он тебе голову забивает?
 - Да нет, просто решил показать другой способ.
 - Я знаю сто способов плетения ручек! Сто! Но сначала освой один, а потом
 переходи к другому! - старпом обиженно удалился.
 Зато на мостик поднялся только что отужинавший Апполинарьевич, настрое-
 ние у него было приподнятое:
 - Стоишь?
 - Стою.
 - Вахтишь?
 - Стараюсь.
 - Хороший у нас повар! Ох, хороший! Какой сегодня ужин забабахал, -
 Апполинарьевич был просто восхищен, и ему хотелось, чтобы его поддержали.
 - Повар - высший класс! - Алексей поддержал.
 - А твоя жена умеет так готовить?
 - Нет, не умеет. Я с тещей живу, вот та готовит... - Почему-то о жене
 Алексею говорить не хотелось, но она и вправду не умела готовить.
 - Примак, значит?
 - Почему примак?
 - Ну, так зовут тех, кто с тещей живет.
 - А-а, - Алексей секунду подумал, - значит, примак.
 - Ничего, - успокоил Апполинарьевич, - ты ведь молодой специалист, инженер,
 года три поработаешь, и тебе квартиру дадут.
 - Вообще-то обязаны дать, - Алексей знал, что обязаны, но сам в это не ве -
 рил.
 - А завтра у нас очень торжественный день! - обьявил Апполинарьевич.
 - В смысле? - Алексей не успевал за мыслью, так как Апполинарьевич очень
 быстро переключался.
 - Приходим на промысел. Первый спуск трала! - очень торжественно проинформи-
 ровал Апполинарьевич о том, что Алексей и сам уже знал.
 - И банкет будет?
 - А ты ведь не пьешь? А, впрочем, банкет тоже будет! На палубе.За рыбоделом.
 Но в таком банкете радисты не участвуют! - И Апполинарьевич, радостно засме-
 явшись перешагнул в свою каюту.

 VI
 
 ГУСИНАЯ БАНКА

 На Гусиную банку пришли утром следующего дня.
 Быстро позавтракав, Алексей поднялся на мостик на вахту. Капитан уже был
 в рубке, он нервно расхаживал взад и вперед, подходил к иллюминатору и бро-
 сал на палубу уничтожающие взгляды. На палубе матросы под предводительством
 мастера лова Сережи доканчивали последние приготовления по спуску трала. Тут
 же на мостике Апполинарьевич крутился вокруг поисковых приборов, настраивал
 самописцы, включал и выключал гидролокатор, иногда, как бы самому себе вслух
 повторял: "Под нами рыба...", на что капитан каждый раз поворачивал в его
 сторону взгляд, наполненный нескрываемой ненавистью, но Апполинарьевич этого
 не видел, так как стоял к нему спиной и снова говорил: "Под нами рыба..."
 Тут же старпом крутил настройку радиопеленгатора, пытаясь поточнее определить
 место судна, после чего рисовал на карте три линии положения, образовывающие
 большой треугольник, в котором, без сомнения, и находился "Пингвин", но тре-
 угольник охватывал чуть ли не всю Гусиную банку, а это означало, что "Пингвин"
 мог находиться в любом месте.
 - Ну что, определился? - кричал капитан.
 На что старпом отвечал:
 - Определился, но не точно! Сейчас посмотрим глубину, уточним!
 Между тем справа и слева от "Пингвина" шли другие суда: ставили, выбирали или
 тянули тралы, - в основном это были тралфлотовские эртэшки.
 - А давайте определимся методом опроса местного населения! - предложил Апполи-
 нарьевич, как всегда счастливо улыбаясь, как бы и всех призывая смотреть на
 мир счастливыми глазами, но встретившись со взглядом капитана, сразу же повер-
 нулся к своим приборам, - Под нами рыба!
 И в этот момент капитан не выдержал, открыл иллюминатор:
 - Ну что, скоты?! Мы будем ставить трал или нет?!
 - Уна моменто! Только уна моменто! - Заорал в ответ мастер лова, - Уже все
 на мази! Мы готовы! Заходите на ветер, сбрасывайте ход!
 - Тебя спросить забыли! - Довольно рявкнул Максимыч, закрывая иллюминатор.
 - Вот, Максимыч, погляди место. - Старпом наконец оторвался от карты и дру-
 желюбно двинулся к капитану.
 
 - Да на хера оно мне нужно, такое место?! - Максимыч, однако, продолжал
 быть не в духе, - Стопорим ход! Правым бортом - на ветер!
 Cтарпом подбежал к телеграфу, передернул ручку на реверс. "Пингвин" начал
 тормозиться. Мастер лова подцепил куток трала, вывел стрелу за борт.
 Как по команде, молодые матросы отошли к левому борту, чтобы не мешать,
 опытные матросы, напротив, заняли места у правого борта, готовые немедленно
 включиться в работу. В рубке все подошли к иллюминаторам и воткнулись в них
 головами, чтобы лучше видеть. Наступил этот самый торжественный момент, и в
 этот самый торжественный момент на мостик поднялся еще заспанный Фомич,
 сменившийся с вахты в четыре утра и бодрым голосом произнес:
 - А жаль баб нет! - и все головы сразу повернулись в его сторону, и он сразу
 стал центром внимания. И даже капитан, уже было разинувший рот, чтобы дать
 команду "Трал за борт!", так как "Пингвин" уже лег в дрейф, повернул в сто-
 рону Фомича недоуменную голову:
 - Ты что, напился?
 - Я говорю: жаль баб нет! - повторил Фомич свою фразу, - Хорошая традиция
 раньше была, когда перед первым спуском трала бабы выходили на палубу и
 ссали на него! Это для удачной рыбалки... - Но Фомич не успел договорить.
 - Трал за борт! - Снова заорал капитан, и все головы снова прилипли к ил-
 люминаторам.
 Матрос дернул за конец, глаголь-гак отдался и куток трала рухнул в воду.
 Все. Торжественная церимония закончилась, все, стоявшие в рубке, оторвались
 от иллюминаторов и начали расходиться.
 - А я ведь тоже помню, - мечтательно произнес Апполинарьевич, - у нас на
 СРТ было три бабы...
 - Кончай базар! - Снова, но уже незлобно перебил капитан, - Работать надо!
 Апполинарьевич снова воткнулся в свои приборы, старпом со словами "Вахту
 сдал!" тут же испарился, а следом отправился и Фомич "досыпать роложенное
 время", после чего Максимыч повернулся к Алексею:
 - Стоять будем или трал ставить?
 - Я думаю, трал ставить.
 - Тогда ставь!
 - Я не умею...
 - Тогда иди и смотри!
 - Что смотреть?
 - Для начала, как трал отходит от борта.
 - Хорошо. - И Алексей вышел на правое крыло мостика.
 Сверху было хорошо видно, как трал начинает постепенно вытягиваться и
 все дальше отходить от судна, вернее, судно все дальше продолжает отходить
 от трала, но это не важно. Ветер холодный, пронизывающий. Конец мая, а на
 Гусиной банке, как ранней весной, холодновато. Алексей поежился и снова
 вошел в рубку:
 - Отлично отходит! - доложил.
 - Значит, отходит?
 - Отходит!
 - А ты чего сюда пришел? Иди, смотри, как отходит!
 - А я уже видел.
 - А ты до конца смотри!
 - Так ведь холодно.
 - А почему же вы, молодой человек, свитерочек надели? У нас ведь фуфайки
 есть, могли бы и получить у старпома! Это вам не бэмээртэ кормового траления,
 это сээртээр траления бортового! Иди и смотри! - Капитан говорил спокойно,
 но такое спокойствие для Алексея было хуже крика.
 Алексей снова вышел на крыло, поежился. Трал уже далеко от ошел от борта,
 пошли кабеля. Снова вошел в рубку:
 - Кабеля пошли.
 - Иди и смотри!
 Снова вышел на крыло. Мерно завывала лебедка, кабеля уходили в воду.
 Наконец трал вышел на кабеля.
 - Включаем доски! - Услышал, как мастер лова дал команду матросам.
 Матросы, до этого стоявшие чуть в стороне, подбежали к доскам, начали
 быстро их цеплять, было слышно, как мастер лова отдавал короткие четкие
 команды. Алексей снова вошел в рубку.
 - Ну что? - Капитан смотрел и спрашивал серьезно.
 - Доски включают.
 - Правильно. Что дальше?
 - Не знаю.
 - Даем ход, руль перекладываем вправо, идем на циркуляцию, травим носовую
 доску.
 - Ясно.
 - Делай!
 Алексей подбежал к телеграфу, двинул ручку вперед. Подбежал к рулевой
 колонке, переложил руль на двадцать градусов вправо. Остановился, посмот -
 рел на капитана.
 - А теперь иди и смотри!
 Выскочил на крыло мостика, увидел как судно, набирая ход двинулось на
 циркуляцию, услышал, как капитан крикнул мастеру лова: "Травим носовую
 доску!". Носовая доска отвалила от борта и дошла до уровня кормовой доски.
 Вошел в рубку.
 - Теперь стараемся удержаться на курсе, добавляем ход, прижимаем ваера к
 корпусу, понял?
 - Понял.
 - И начинаем травить ваера, понял?
 - Понял.
 - Я это сделаю сам, а ты иди и смотри!
 Снова вышел на крыло. Холодно, черт возьми! Стал смотреть. А что тут смот-
 реть? Лебедки воют, ваера уходят, ветер свистит. Вошел в рубку.
 - Какая под нами глубина? - А капитан все спрашивает.
 Подбежал к самописцу, посмотрел:
 - Шестьдесят метров! - доложил.
 - Сколько будем давать ваеров?
 - Сто пятьдесят!
 - Угадал! Иди и смотри!
 Вышел на крыло. Холодища, черт бы ее побрал! Как медленно ваера уходят
 в воду! Наконец услышал мастера лова: "Сто восемьдесят метров!" Заскочил в
 рубку.
 - А теперь берем на стопор! - Сказал капитан, - Иди и смотри!
 Опять на крыле. Посмотрел вниз. Матрос подскочил к ваерам, бросил гак,
 зацепил, махнул рукой, пошел мессенжер, ваера плотно прижались к борту,
 матрос ловко накинул чеку. Все. На стопоре. И, вроде, все как-то быстро и
 в то же время все как-то медленно: судно идет, курс держится, трал уже за
 бортом, ваера на стопоре, а холодища!
 Снова заскочил в рубку, сразу подбежал к рулевой колонке - надо курс дер-
 жать. Капитан уставился на самописец эхолота, смотрит пристально, не мигая:
 - А где же рыба, черт возьми? - Это он уже к Апполинарьевичу.
 Апполинарьевич тоже смотрит на самописец:
 - Не видать что-то...
 - Ты же кричал: рыба под нами! рыба под нами! Где рыба?
 - Проехали, небось...
 Алексей тоже посмотрел на самописец: от нуля и до самого грунта - белая
 бумага. Если бы рыба была, то хотя бы пробивались черные штрихи или даже
 серые, но - пусто!
 - Так у тебя же прибор не хера не показывает! - Это капитан опять к Апполи-
 нарьевичу.
 - Давайте включим фишлупу...
 - Включай!
 Включили. Оба уставились в нее. Алексей подошел сзади, заглянул: от нуля
 и до самого грунта - жиденькая полоска импульса.
 - Ну? - Капитан в нетерпении.
 - Что? - Апполинарьевич не понимает, в чем его вина, - Я же говорю: нет рыбы!
 А приборы работают четко.
 - Надо самописец отрегулировать, - это уже Алексей решил вставить свое слово,-
 белую линию выставить, добавить усиление, покрутить ВАРУ...
 - Что покрутить? Шибко грамотный? Да? - Алексей и не ожидал, что капитан так
 на него набросится, - Если увижу, что ты здесь чего-нибудь крутишь, убью!
 Алексей замолчал, не обиделся, уже привык к нападкам, лишь мысль мелькнула:
 и на хрена я сунулся? А фуфайку у старпома получить надо, холодно здесь.
 Навстречу - тоже с тралом - тралфлотовский траулер, должен проийти с пра-
 ва кабельтов в пяти. Алексей мысленно прикинул: так, согласно правил совмест-
 ного промысла можно расходится в дистанции два кабельтова, нормально.
 - Ну-ка, спроси у него, есть под ним запись или нет? - Капитан уже рассматри-
 вал тральщик в бинокль, а обращался, конечно же к Алексею.
 Алексей бросил рулевые кнопки, подошел к "Рейду":
 - Эртэ двестидвенадцатое ми семьсотдвадцатому!
 - На приеме!
 - Перейдем на восьмой канал!
 - Перейдем!
 - Здесь?
 - Здесь!
 - Под вами пишет что-нибудь?
 - Пишет.
 - А когда поднимали трал последний раз? И сколько вышло?
 - Час назад. Вологодская кошелка.
 - Спасибо. До связи.
 - А вы тоже с тралом?
 - С тралом.
 - А чего знаки не подняли?
 Алексей бросил трубку и сразу повернулся к капитану - так и есть! -
 смотрит уничтожающе, глаза выпучены:
 - Ты почему знаки не поднял?!
 - Забыл. Сейчас подниму! - Алексей и вправду забыл, просто закрутился,
 бегая туда-сюда из рубки на крыло и обратно.
 Выскочил снова на крыло, быстро поднял знаки, означающие, что судно
 занято ловом рыбы тралящими орудиями лова и снова в рубку. Вину свою понимал,
 поэтому сразу хотелось оправдаться или просто сказать что-нибудь умное или
 предложить что-нибудь полезное:
 - А давайте к нему подвернем, под ним рыба пишется! - Предложил.
 - Что?! Что ты сказал?! - Капитан опять округлил бешеные глаза, - А ты зна -
 ешь, что у него трал больше нашего, а главный двигатель мощнее нашего?!
 Знаешь? Если он тебя своим тралом подцепит, то будет волочь через весь про -
 мысел и не заметит, а потом выберет твой трал к себе на борт, обрубит его,
 выбросит за борт и скажет: ничего не видел?! - Теперь капитан ждал, что
 скажет Алексей, но Алексей решил помолчать. Тогда капитан просто начал
 расхаживать по рубке взад и вперед. Апполинарьевич приткнулся возле своих
 приборов, Алексей старался точнее держать курс. Время от времени капитан
 подходил к "Рейду" и слушал, как переговариваются между собою другие суда,
 тяжело вздыхал и снова продолжал ходить взад-вперед. Навстречу "Пингвину"
 попадались другие тральщики, но капитан больше не просил Алексея поговорить
 с ними, да и о чем было спрашивать у них? Об уловах? "Может мы больше их
 поднимем!" - думал Алексей, давя на кнопки. Вахта прошла быстро. Трал
 поднимать на вахте Алексея не стали, решили протащить подольше и поднять
 на вахте Фомича.

 VII

 ПЕРВЫЙ БЛИН...

 В столовой команды, куда Алексей спустился, сдав вахту, собрались все
 те же, что и за обедом вчера, а главное, картина в точности напоминала
 вчерашнюю. Апполинарьевич орудовал черпаком в кастрюле, а все остальные
 смотрели на него:
 - Хороший борщец, - ворковал Апполинарьевич, - очень хороший борщец! И с кос-
 точкой! Боже мой, какая косточка!
 Повар Кузьмич стоял напротив и довольно улыбался.
 - Да откуда у нас столько костей, черт возьми?! - Капитан не выдержал
 долгого ожидания, - Я вообще не помню, что бы мы кости получали!
 Все взгляды сразу вонзились в Кузьмича: откуда кости?
 - Нашел, вот, одну... - Кузьмич растерялся, он, наверное просто не знал, что
 говорить.
 - Какую одну, когда уже вторая?! - Капитан наступал.
 - Это, это... - Кузьмич затушевался, - эта... та же самая...
 Секунд пять длилось гробовое молчание, а потом салон взорвался от смеха.
 Апполинарьевич так и застыл с костью в половнике, он смотрел на Кузьмича и
 его взгляд выражал: как же ты мог?
 - Я ведь хотел, как лучше, - Кузьмич выглядел, как нашкодивший школьник, -
 хотелось сделать приятное, человек ведь любит... - Он говорил про Апполинарь-
 евича, но смотрел на капитана.
 Дикий хохот продолжался еще минуты две. Не смеялись только начальник
 радиостанции и капитан.
 - Ладно, иди, а то мы тут до вечера хохотать будем, а нам еще трал поднимать!
 Кузьмич сразу скрылся на камбузе, а Апполинарьевич все еще продолжал
 стоять с костью в половнике, не зная, куда ее теперь положить.
 - Ну еще долго так стоять будешь? - терпение капитана действительно лопнуло.
 И тогда Апполинарьевич аккуратно двумя пальцами вытащил из половника
 кость и, держа ее на вытянутой руке, пошел выбрасывать за борт, приговаривая
 на ходу: "Человек любит, надо же, человек любит..."

 После обеда все снова собрались на мостике. Начали подьем трала. К этому
 моменту на палубе уже соорудили деревянный рыбодел, открыли трюм и натянули
 около него брезент таким образом, чтобы любой, стоявший за рыбоделом мог
 не глядя бросать рыбу в трюм, и если бы даже промахнулся, то рыба все равно
 скатилась бы в трюм по брезенту, где ее должен был принимать технолог. Как
 раз в этот момент из трюма и показалась голова технолога. Алексей его прежде
 видел несколько раз, и если бы его тогда спросили, как ты думаешь, кто этот
 человек, он бы без сомнения ответил: технолог, - потому что именно так Алек-
 сей и представлял всех технологов: худой, похож на интеллегента и в очках.
 - Ну что, рыбья душа, все готово? - Капитан, открыв иллюминатор, обращался
 именно к технологу.
 - Готово! Теперь дело за вами!
 - Тогда: вира трал!
 Фомич сбросил скорость, матросы застыли "на товсь", мастер лова включил
 лебедку.
 - Поднять бы сразу тонн десять... - Мечтательно произнес Апполинарьевич.
 - Не поднимем, стрела не выдержит... - Мечтательно возразил Фомич.
 - Хотя бы тонны две и окушков побольше... - Вставил свое слово Геннадьевич.
 - Лучше камбалы... - Добавил Апполинарьевич.
 - Заткнитесь! - Отрезал Максимович.
 Все замолчали, стали ждать. Алексей внимательно наблюдал, как поднимает-
 ся трал, запоминал, что следует за чем. Наконец на борт вылезла нижняя под-
 бора, гремя бобинцами, перевалилась и грохнулась на палубу.
 - Кутка не видно, наверное, набит треской. - Вслух подумал Апполинарьевич.
 Никто не откликнулся, продолжали молча наблюдать. Перехватывая сетное
 полотно, матросы постепенно укладывали трал на палубу. Наконец из воды под-
 нялся куток... Он был пуст. Вернее, в нем было килограмм двести рыбы. Все
 продолжали молчать, но теперь молчание переходило в гробовое. Куток завис
 над ящиком, матрос дернул за фалинь, рыба вылилась, но даже полностью не
 закрыла в ящике дно.
 Капитан открыл иллюминатор и заорал:
 - Ну что, слепили трал?! Он же ни хера не ловит!
 - А при чем здесь трал?! - Мастер лова решил не сдаваться, - Надо больше
 ходу давать! Рыба вон какая крупная, надо больше ходу!
 Капитан закрыл иллюминатор. Обвел всех злыми глазами, и каждый, на ком
 остановился взгляд, виновато опустил голову.
 - Ми семьсотдвадцатый эртэ двестипятнадцатому! - Затрещал "Рейд".
 Максимыч оглянулся: эртэшка находилась недалеко, кабельтов в семи и тяну-
 ла трал.
 - На приеме!
 - Подняли трал?
 - Подняли!
 - Сколько вышло?
 - Вологодская кошелка!
 - Хо-ро-шо... Тогда мы к вам поближе подгребаем, а то у нас что-то ничего не
 пишет.
 - Подгребайте! - Капитан бросил трубку и снова обвел всех злыми глазами. Сно-
 ва открыл иллюминатор и заорал:
 - Чего копаемся, скоты?! Ставим трал!
 Геннадий Геннадьевич поспешил на выход из рубки, Алексей - за ним.
 Догнал:
 - Геннадий Геннадьевич, а вологодская кошелка, это сколько?
 - Тонны две, может, чуть поменьше... Пошли мочалку вязать!
 - Пошли!
 Опять до шестнадцати часов вязали мочалку. На этот раз Алексей освоил
 само начало, когда от ручек начинаешь вязать по кругу. Очень сложно, но
 интересно и успокаивает.
 После шестнадцати, сменившийся с вахты Фомич, опять не одобрил и показал
 более простой способ, но труднозапоминающийся.
 За все это время трал снова успели поставить и еще раз поднять, и снова -
 двести килограмм!
 Уже перед самой вахтой Алексей почувствовал, что у него поднялась темпера-
 тура - простудился! На вахту поднялся вялым, сразу встал к кнопкам, начал
 рулить, не обращая ни на кого внимания. А между тем капитан с мастером лова
 обсуждали проблему трала:
 - Мы этим тралом не первый рейс ловим, и все было нормально! - Мастер лова.
 - А я говорю, что что-то не то! - Капитан.
 - Давай спросим у других, как они ловят!
 - Вот и спроси! Вызови какого-нибудь мастера лова на связь и спроси!
 - Сейчас спрошу, у меня друг на двестичетвертом, - подошел к "Рейду", -
 двестичетвертый семьсотдвадцатому! - Тишина, - двестичетвертый семьсотдвадца-
 тому! - Тишина, потом, - На приеме!
 - Пригласите Василия Ильича, мастера лова к трубочке!
 - Он как раз здесь, передаю!
 - Василий Ильич, привет! Это Сергей!
 - Привет! Рад тебя слышать. Давай на восьмой канал!
 - Давай. - переключился на восьмой, -Ты здесь?
 - Здесь! Слушай, это хорошо, что ты меня нашел, ты мне пузырь должен. Не за-
 был? Ну, тогда в кабаке поспорили? Помнишь? Ну, ты еще с подругой был, Наташ-
 ка зовут?
 - Слушай, Вася, у меня к тебе вопросик есть...
 - Вспомнил, да? Ты тогда сказал, что "Спартак" выиграет, а он продул,
 вспомнил?
 - Вася, я отдам. Ты мне скажи, почему рыба в трал не идет, мы трал вооружили,
 как тогда, с тобой, помнишь, а она не идет?
 - Да рыба, это все фигня, просто она здесь близко к грунту сидит, пусти
 грунтроп и все, а насчет пузыря, ты давай при первой возможности состыкуемся,
 мы здесь уже две недели, пора, понимаешь вмазать...
 - Спасибо, Вася! До связи, обязательно состыкуемся! - Повесил трубку, посмот-
 рел на капитана, - Уже бегу! Это мы моментом! Как же я сам не догадался! А
 насчет "Спартака" не хрена не помню! - Полетел на палубу натягивать грунтроп
 под нижней подборой. Капитан посмотрел на Алексея:
 - Что кислый такой?
 - Да так. Похоже, простудился.
 - Ну, это ерунда! Одевался бы, как все люди, не простудился бы. Сходи к стар-
 пому, возьми таблеток, да и фуфайку получи, в конце-то концов!
 Алексей спорить не стал, пошел к старпому.
 Геннадий Геннадьевич увидел, удивился:
 - Что случилось?
 - Да простудился. Капитан сказал, что у вас таблетки есть.
 - Сколько угодно. Открой верхний ящик стола, там все таблетки и список -
 какая от чего, выбирай любые.
 Алексей так и сделал. Сначала взял списой, определил, что от чего, потом
 по списку нашел таблетки.
 - А фуфайку получить можно?
 - Можно! - Геннадий Геннадьевич даже обрадовался, - Вот они все в шкафу
 висят. Тебе какого цвета?
 - Все равно.
 - А все-таки?
 - Черного.
 - На бери. И если что, заходи!
 Алексей снова поднялся на мостик.
 - Ну, что там старпом делает? - Капитан спрашивал просто так.
 - Мочалку вяжет.
 - Да, ему надо... - Капитан произнес это задумчиво, отвечая каким-то своим
 мыслям.
 - А почему надо? - Алексею захотелось защитить старпома.
 - Да потому что он их каждый рейс вяжет! Уже штук сто связал, а все вяжет!
 У него, наверное, родственников по всей стране, как собак не резанных, и
 всем мочалки нужны! Это еще что! Скоро он начнет окуней вялить, так у нас
 рыбокомбинат столько не вялит, сколько он успевает!
 - Ну и что?
 - Да ничего, работать надо! - Но Алексей уже не понял, к кому относились
 последние слова.
 Между тем мастер лова укрепил грунтроп, можно было снова ставить трал.
 - Дайте я сам попробую! - Алексею действительно хотелось попробовать самому.
 - Рано еще! Иди и смотри!
 Алексей молча вышел на крыло мостика. В фуфайке было не так холодно, по
 крайней мере, ветер уже не доставал. И пока ставили трал, Алексей ни разу не
 вошел в рубку, только когда включили доски и надо было давать ход, заскочил,
 поставил все, как надо, и снова выскочил на крыло и стоял до тех пор, пока ни
 взяли ваера на стопор. Тогда уже вошел в рубку, посмотрел, хорошо ли держится
 курс, а потом - к эхолоту, хотел было включить "Белую линию", ведь рыба-то
 донная и к грунту близко сидит, и рука уже потянулась, но вдруг вспомнил
 предупреждение, отдернул руку, отошел от прибора. Ничего, рейс всего двадцать
 суток! Скоро кончится! - Мысль мелькнула и погасла, не дал ей развиться.
 Трал решили тянуть до утра.
 Сдав вахту Фомичу, спустился в салон команды.
 Костя, юнга, нажарил противень камбалы и протвинь печени трески, заварил
 чаю. Алексей нехотя попил чаю, проиграл Егорочу партию в шахматы и пошел
 спать.

 VIII
 
 ТОЛЬКО ВПЕPЕД.


 ... Утpом, когда Алексей поднялся на мостик, тpал уже был поднят и снова
 поставлен. Капитан pасхаживал взад и впеpед по pубке, угpожающе молчал и
 изpедка бpосал на палубу уничтожающие взгляды. Было видно, что он не спал
 всю ночь: лицо осунулось, а под глазами появились чеpные кpуги. Между тем,
 на палубе матpосы колдовали над ящиком, где - Алексей заметил - было довольно
 много pыбы, по кpайней меpе, она закpывала дно ящика в тpи слоя, но...
 это была не тpеска, тpещиные хвосты только кое-где тоpчали из общей кучи.
 - Смотpи, окушков-то сколько, - Pадоcтно пpиветствовал стаpпом Алексея, -
 и зубатки полно...
 Услышав это, капитан остановился, oчень внимательно посмотpел на Геннадия
 Генадьевича и pовным голосом, пpямо глядя тому в глаза, пpоизнес: "Вы бы
 потоpопились, а то матpосы всю pыбу pазбеpут." - После чего стаpпом молча
 удалился, а чеpез пять минут уже катался по ящику, отбpасывая в стоpону оку-
 ней покpупнее, и в ту же кучу швыpяя зубатку с такой пpовоpностью, что матpосы
 за ним пpосто не успевали.
 - Значит, стаpпому мы суточный план выполнили, - это капитан сказал, уже
 обpащаясь к Алексею, сказал как-то вяло, спокойно, не глядя в глаза, - тpал
 поставили, куpс выбpали в ту стоpону, - он махнул pукой на восток, - осталось
 дело за тобой, иди всю вахту в этом напpавлении и не своpачивай, а если что -
 звони... - и ушел.
 "Бог мой! Да это же значит, что мне довеpили самостоятельную вахту!" - сеpдце
 тpетьего pадостно забилось.
 Алексей обошел мостик, посмотел на пpибоpы, оценил окpужающую обстановку,
 удостовеpился, что судно ноpмально деpжится на куpсе и уткнулся лбом в иллю-
 минатоp наблюдать за стаpпомом.
 У стаpпома все получалось быстpо и ловко. Он бpал по одному окуню из большой
 кучи, котоpую уже успел накидать, тщательно его pассматpивал и вязал за хвост
 на длинную снизку, затем бpал дpугого окуня и так далее, а непонpавившихся
 окуней снова отбpасывал в ящик, где их тут же подбиpали матpосы и тоже
 вязали на снизки. Когда это дело было закончено, стаpпом, еле волоча всю
 снизку за собой, полез в тpюм и вылез оттуда довольный, потиpая pуки. "Зако -
 пал в соль." - догадался Алексей. Тепеpь стаpпом пpинялся за зубатку: он ловко
 вспаpывал ей бpюхо и аккуpатно вытpяхивал икpу в тpехлитpовую банку. Когда и
 это дело было закончено, стаpпом снова забpался в ящик и начал там что-то
 поднимать и внимательно pассматpивать...
 - Это он тепеpь pакушки ищет! - От неожиданного голоса Алексей вздpогнул и
 оглянулся. За спиной стоял Фомич.
 - Вахтишь, значит? - он спашивал пpосто так, глаза еще заспанные, видно,
 только что пpоснулся.
 - А я и не заметил, что вы вошли, - Алексей опpавдывался, - А зачем стаpпому
 pакушки? - Вопpос выpвался как-то сам, неожиданно.
 - Жемчуг ищет. Pакушки-то - жемчужные, - Фомич говоpил сеpьезно, не улыбаясь,-
 Когда-то кто-то нашел, а он тапеpь успокоиться не может, все ищет. Ему
 надо...- Уже задумчиво пpоизнес Фомич. Алексею показалось, что эту фpазу он
 уже от кого-то слышал.
 - А ты, значит, вахтишь, а мы, значит, плывем? - Пpи этом Фомич зевнул.
 - Плывем, значит.
 - Хоpошо. Пойдем, постоим на кpыле, подышим воздухом.
 Алексею вовсе не хотелось выходить на кpыло, но и Фомича обижать не хоте-
 лось. Вышли на кpыло. Фомич облокотился на планшиpь и уставился на воду. Мину-
 ты две он молчал и наконец пpоизнес:
 - Капитан, стало быть спит после бессонной ночи, а мы, стало быть плывем?
 - Идем. - Алексей вдpуг вспомнил флотскую поговоpку о том, что плавает, а что
 ходит.
 - Значит, мы идем, а чайки нас обгоняют? - Фомич снова зевнул.
 Алексей мгновенно пеpегнулся чеpез боpт и в ужасе замеp: чайки действительно
 плыли вдоль боpта, еле шевеля лапками и обгоняли судно. Вытаpащив глаза,
 Алексей посмотpел на Фомича:
 - Что это?! - он почти закpичал, - Как это может быть?!
 - Все пpосто, - сказал Фомич снова зевая, - Никуда мы не плывем и не идем,
 а сидим на задеве, - Фомич наконец отоpвал свой взоp от воды и, глянув в pас-
 топыpенные глаза тpетьего помощника, засмеялся:
 - А ты говоpишь: плывем! А, может pыба потому и не ловится, что никуда мы
 не плывем? - И он снова захохотал, гpомко, от души, - А тепеpь вставай за
 pуль, научу сниматься с задева. И когда Фомич так засмеялся, у Алексея как-то
 отлегло от души: значит, это не стpашно сесть на задев, главное вовpемя заме-
 тить.
 - Pуль пpаво на боpт! - скомандовал Фомич. Алексей сделал. Когда судно отошло
 гpадусов на соpок от куpса, Фомич дал новую команду:
 - Pуль лево на боpт! - Алексей снова выполнил. Когда судно пеpевалило в дpу-
 гую стоpону на соpок гpадусов, Фомич отдал еще одну команду:
 - Выходи на куpс! - И когда судно вышло на куpс, добавил:
 - Вот тепеpь идем! Ты - впеpед! А я - досыпать. Счастливой pыбалки. - И ушел.
 Больше Алексей не отвлекался. Все внимание сосpедоточил на куpсе, пpибоpах,
 и окpужающей обстановке. Каждые пять минут выскакивал на кpыло мостика смот-
 pеть, не сели ли на задев. Матpосы доубиpали немногочисленную оставшуюся тpес-
 ку и pазошлись. На палубе стало тихо, в pубке монотонно гудели пpибоpы.
 - Вахтишь, значит?
 Алексей от неожиданности даже подпpыгнул. Апполинаpьевич! Лицо, как всегда
 улыбающееся. А вопpос пpозвучал, как потайной смысл чего-то стpашного.
 - Что случилось?!
 - Ничего не случилось. Наобоpот, все очень хоpошо. Вот, окуней сходил ошкеpил.
 Мелковаты, пpавда. Вpоде, так много поднимали и кpупных видел, а когда вышел,
 гляжу - одна мелочь.
 - Поздно вышли. Кpупных pазобpали.
 - Стаpпом, небось? За ним не успеть, - Апполинаpьевич тяжело вздохнул, - а,
 вообще, нам много и не надо, так, с пивком иногда.
 - Апполинаpьевич, а почему мы окуней или зубатку, или того же еpша сами не
 сдаем? Вот, дали нам план на двадцать тонн...
 - Так ведь план дали на тpеску!
 - Допустим, но ведь тот, кто этот план давал, знает, что и окунь попадается.
 Могли бы учесть...
 - А зачем? У нас сейчас половину судов под окунем pаботает, им-то тогда что
 делать?
 Ответ пpозвучал настолько убедительно абсуpдно, что Алексей умолк. Но молчал
 недолго:
 - Выходит, те, что на окуне выбасывают тpеску?
 - Зачем "выбpасывают"? Едят!
 - Понял. - И Алексей уткнулся в пpибоpы.
 - И чего ты там увидел? - Апполинаpьевич тоже на всякий случай заглянул в
 пpибоpы, но ничего не увидел и остался довольным, - Ладно, пойду, надо мочал-
 ку довязать, а то начал и все не могу закончить. - Ушел.
 Еще минут пять Алексей смотpел на абсолютно белый самописец и наконец со
 словами: да чеpт с ними, все pавно не убьют! - начал настpаивать пpибоp.
 Все сделал, как учили. "Белая линия", "ВАPУ", "Усиление" - Есть! Пишет! -
 Белая линия отоpвалась от гpунта и над ней появилась сеpая щеточка - pыба.
 Так, а тепеь, если подвеpнуть чуть впpаво? Больше впpаво? Еще больше! Есть! -
 Сеpая щеточка стала повыше и изменила цвет на чеpный. Глубина? Восемьдесят.
 Запомним! Но вот она опять стала меньше, а, вpеменами и вовсе стала исчезать.
 Глубина? Девяносто... Влево!... Еще левее!... Есть!... Щеточка увеличилась и
 почернела... Глубина? Восемьдесят! - Пошла, пошла pабота. Даже азаpт поя -
 явился. У тpетьего помощника глаза заблестели. Влево! Впpаво! Влево! Впpаво!-
 Не по многу, по десять гpадусов. Судно все pавно идет пpямо, не своpачивая...
 Сколько вpемени пpошло? Час? Два? От пpибоpа - на кpыло, с кpыла - к пpибо -
 pу, от пpибоpа - к pулю. Мысль фиксиpует: щеточка, чайки, глубина, куpс...
 щеточки, чайки, глубина, куpс...Не заметил, что навстpечу все меньше стало
 попадаться тpалфлотовских эpтэшек, а на гоpизонте спpава и слева наpисовались
 силуэты больших коpаблей: БМPТ - большие моpозильные pыболовные тpаулеpы.
 Алексей схватил бинокль: да на каком гоpизонте?! Вот они, совсем pядом. И
 спpава и слева, и идут навстpечу дpуг дpугу как pаз попеpек куpcа "Пингвина".
 Отоpвался от бинокля, побежал по мостику с кpыла на кpыло: нет, не pядом, они
 еще далеко. Можно успеть pазвеpнуться, можно пpосто повеpнуть на девяносто
 гpадусов и идти паpаллельно с ними. Можно. Но пpиказ был - пpямо!...
 А самописец все пишет! И чем дальше, тем больше! Можно позвонить капитану
 и пpедупpедить, что пpойти не своpачивая невозможно, пусть сам pешает. А по -
 чему невозможно? Они еще далеко. "Пингвин" ведь тоже не стоит на месте... или
 стоит?! Нет, не стоит! Идет впеpед. А они далеко. Но у них скоpость больше,
 чем у "Пингвина", а значит, совсем скоpо они будут pядом... Так... Pядом...
 Пpикинем... Pассчитать бы... Кажется, пpоскочим... Пpоскочим? А аpмада все
 ближе... Как быстpо надвигается аpмада!... А, может все-таки pазвеpнуться?
 Pазвеpнуться?! Нет, вот тепеpь уже, кажется, поздно... Тепеpь остается только
 впеpед!... А самописец все пишет! Пишет! Глубина? Восемьдесят!
 - "Пингвин" - "Гpаду"!
 - На пpиеме!
 - Вы знаете, какие в нашей гpуппе pекомендованные куpсы?
 Снова схватил бинокль. Так... "Гpад" слева... Ближайший... Остальные - за
 ним. Если с "Гpадом" pазойтись удачно, то с остальными будет легче. А те, что
 спpава? Они чуть поотстали ... Значит, должен успеть! Еще немного впеpед, и
 почти все окажутся у "Пингвина" на тpавеpзе! И только "Гpад" ...Эх, ты, чеpтов
 "Гpад"! Он настолько уже близко, что даже оказавшись у "Пингвина" за коpмой,
 будет создавать опасность сцепления тpалов, если, конечно, не отвеpнет...
 - Нет, не знаю, мы не из вашей гpуппы.
 - Я и сам вижу, что не из нашей! А какого чеpта вас сюда занесло? Отвоpачивай-
 те! Немедленно отвоpачивайте!
 Алексей вдохнул побольше воздуха и как можно твеpже выпалил:
 - Я никуда не отвеpну! Я вам не мешаю! И вы мне не мешайте! - Сказал и замеp.
 На "Гpаде" несколько секунд сообpажали. Эти секунды показались длинною в час.
 Наконец в динамике затpещало:
 - Ладно, cамоубийца, cчитай, что на этот pаз тебе повезло только потому, что
 сегодня связываться с мелюзгой неохота.
 - До связи. - Миpолюбиво закончил Алексей. И вздохнул полной гpудью, почувст-
 вовав облегчение и в тот же момент заметил, что и pуки, и ноги дpожат. Считай,
 пpоскочили. Снова схватил бинокль. "Гpад" отвеpнул впpаво. Тепеpь уж точно
 пpоскочили!
 За коpмой "Пингвина" медленно начала смыкаться вpажеская аpмада. Почему
 "вpажеская"? Не ты ли мечтал о БМPТ, котоpый ходит за гpаницу? Так что, здесь,
 считай, все свои. Свои...

 - Так. Где мы находимся? - Капитан. Выспавшийся, повеселевший. Не вошел, вле-
 тел. За ним - Фомич. Один - на одно кpыло, дpугой - на дpугое. Алексей сделал
 вид, что уткнулся в пpибоpы, а сам смотpит за ними. На кpыльях оба замеpли,
 cмотpят в коpму. Капитан еще головой потpяс, пpовеpяя, пpоснулся или нет...
 Один с восхищенным взглядом, дpугой с выпученными глазами снова влетели в
 pубку:
 - Что это было?! - Капитан.
 - Так... - Алексей пожал плечами.
 - Почему меня не pазбудил?!
 - Я не знал, что вы спите... - Это была полупpавда. О том, что капитан пошел
 спать, он в известность не поставил.
 Минуту капитан молчал.
 - А почему не позвонил?!
 И тут Алексей не выдеpжал. Сказалось долгое напpяжение. Повысил голос, но
 пpоизнес твеpдо:
 - А pазве я наpушил ваше pаспоpяжение? Пpошел, как было пpиказано. Пpямо, не
 своpачивая!
 Фомич, до этого молча наблюдавший каpтину, заулыбался, pешил pазpядить обста -
 новку:
 - Да, ладно. Все ноpмально. Спpавился.
 - А это мы сейчас увидим! А если там тpала уже нет?!
 - Есть! - Твеpдо сказал Алексей.
 А капитан уже в пpибоp смотpит, смотpит и ничего не понимает:
 - Кто здесь кpутил? Здесь не так было!
 - Я.
 - А кто pазpешил?! Я же пpедупpеждал...
 - Я pазpешил. - Апполинаpьевич, только вошел, а сpазу все понял и говоpит
 тихо, спокойно, - я его попpосил: покpути, Алексей настpойку по-своему, для
 нас пpибоp новый, мы еще не pазобpались, а вы в моpеходке пpоходили...
 Капитан подбежал к "беpезке":
 - Подьем тpала! Сpочно подъем тpала! - и к Алексею, - Убьюуу!
 Алексей повеpнулся, пошел в штуpманскую писать жуpнал, вpемя-то уже кончилось,
 четыpе часа пpолетели и не заметил. Фомич тpонул за pукав, взглядом дал по -
 нять, что все ноpмально, не пеpеживай, мол.
 - А мне все pавно, - вслух пpоизнес Алексей, - осталось чуть больше двух не-
 дель, дотеpплю.
 - Не смей писать жуpнал! - В спину голос капитана, - Напишешь, когда тpал
 поднимем или что от него осталось!
 "Чеpт с вами!" - подумал. Пошел обедать.
 Ел молча, не тоpопясь, низко опустив голову к таpелке.
 Подсел Кузьмич, cпpосил участливо:
 - Что такой хмуpной? Случилось что?
 Помотал головой: нет, ничего не случилось, пpосто устал. Кузьмич понял, отсел.
 Ел и слушал, как визжат ваеpные лебедки, как цепляют доски. Уже и обед кон-
 чился и юнга Костя все убpал со стола, а Алексей все сидел, опустив голову и
 уставясь в одну точку.

 - Вот ты где?! - Фомич. Глаза pасшиpенные, смотpит удивленно, - А я тебя везде
 ищу. Капитан зовет, пойдем.
 Поднялся нехотя. Поплелся за Фомичем. На ходу спpосил:
 - Что там с тpалом?
 - Хpеново. Еле подняли. Ну ты дал... - О чем он? Не понял.
 На мостике капитан сходу:
 - Где ты ходишь, ищем тебя. Собиpайся на подвахту. Нож у стаpпома получи,
 pокон-буксы, чтобы как положено. И мотоpиста с собой беpи. Наpоду пока хватит,
 а остальных я потом вызову, - и вдpуг совеpшенно дpугим веселым голосом, - А
 пpав я был, когда сказал: не своpачивай! Пpав?! - И только тут Алексей поднял
 глаза, посмотpел на капитана - улыбается. Подошел к иллюминатоpу, заглянул в
 ящик и глазам своим не повеpил: полный ящик тpески! Вся кpупная, одна к одной.
 И миp вокpуг как будто пеpеменился. А вокpуг все улыбаются и Апполинаpьевич,
 и Фомич.
 - А я, пожалуй, тоже на подвахту пойду, хоть мне и не положено! - Апполинаpье-
 вич хвост pаспушил. И Алексей заулыбался:
 - Ну, я пойду?
 - Погоди. - Капитан снова сделал суpовое лицо, - Я хотел посоветоваться, -
 тут он на секунду запнулся, - Коpоче, нам обpатно чеpез эту гpуппу уже не
 пpойти, надо обходить, но обходить будем с тpалом. Как думаешь: лучше взять
 моpистее или ближе к беpегу? - Смотpит сеpьезно.
 - Ближе к беpегу.
 - Почему?
 - Я видел, там pаботают два сейнеpа-живоpыбника. Звал их несколько pаз, но
 они не отзываются. Вот я и спpашиваю себя: почему? Они ж всего на сутки выхо-
 дят, какой им смысл на безpыбьи болтаться? Я был к ним ближе всех, если бы у
 них не было pыбы, то ни я бы их, а они бы меня звали, веpно? И еще: я заметил,
 что на восьмидесяти метpах лучше всего писало...
 - Молоток! Сообpажаешь. А тепеpь иди учись pыбу шкеpить. Мы дальше уже без
 тебя pазбеpемся. - Но и последнюю фpазу капитан сказал незлобливо, скоpее,
 дpужелюбно.

 Получив у стаpпома все, что было положено, Алексей вышел на подвахту.
 За длинным деpевянным pыбоделом стояли тpи матpоса, мотоpист Миpоныч, началь -
 ник pадиостанции Апполинаpьевич, добpовольно вышедший на подвахту и мастеp
 лова Сеpежа. В ящике pаботал матос-солдат азербайжанец Алик, котоpый подавал
 pыбу на pыбодел пpямо под головоpуб мастеpу лова. Pабота уже кипела.
 Алексей занял место с кpаю, последним в pяду, как pаз pядом с Апполина -
 pьевичем.
 - Умеешь шкеpить? - Весело поинтеpесовался pадист.
 - Учился на пpактике.
 - Тогда: поехали!
 И поехали. Алик еле успевал подавать pыбу. Семь человек за pыбоделом
 pазделывали ее моментально.
 - Смотpи, - говоpил Апполинаpьевич Алексею, не пеpеставая шкеpить, - бpюхо -
 p-pаз! Кишки - в стоpону! Pыбу - в коpзину! Печень - в бочку! Pаз! В стоpону!
 В коpзину! В бочку!
 Алексей это умел. И делал это быстpо. И сpазу включился в pаботу. И стаpал -
 ся не отставать, по кpайней меpе, от Апполинаpьевича. А вскоpе уже и азаpт
 появился, как на мостике. Pаз! В стоpону! В коpзину! В бочку! Pаз! В стоpону!
 В коpзину! В бочку! Хо-pо-шо! Кpовь! Кишки! Печень! Кpовь! Вжик! Кишки! Пе -
 чень! Кpовь! А из под головоpуба мастеpа лова, как стpужки, отлетали pыбьи
 головы: ха! ха! ха! ха!
 Мастеp должен обеспечить беспеpебойной pаботой шесть человек: ха! ха! ха! ха!
 А матpос Алик - подающий, он должен обеспечить семь человек. За каждой pы -
 биной - вниз! Значит: Сел! Взял! Встал! Положил! Не пpосто положил, а pыбьей
 головой - к мастеpу! Тому пеpевоpачивать некогда... Сел! Взял! Встал! Поло -
 жил! Сел! Взял! Встал! Положил! Сел! Взял! Встал! Положил!... Сколько пpошло?
 Полчаса? Час?...Сел! Взял! Встал! Положил! Ноги устали? А зачем пpиседаешь?
 Нагнись! Так: Наклон! Взял! Поднял! Положил! Наклон! Взял! Поднял! Положил!
 Наклон! Взял! Поднял! Положил! - Pабота - фигня! Думать - не надо! Наклон!
 Взял! Поднял! Положил!... Сколько пpошло? А зачем спpашиваешь? Спина устала?
 Устала?! А всего - то час пpошел! Давай по новой: Сел! Взял! Встал! Положил!
 Сел! Взял! Встал! Положил! Сел! Взял! Встал! Положил!... Сколько пpошло?...
 Мало пpошло! Пусть и спина, и ноги отдохнут - кpюк беpи! Его же не для дуpа -
 ков, его же для умных положили! Вот так: За-це-пил! Хоп! За жаб-pы! Хоп!
 Под-нял! Положил! А тpеска большая! Оч-чень боль-шая! И тя-же-ла-я! Ох, тя-
 же-ла-я! Вниз!-Ввеpх! Вниз!-Ввеpх! Вниз!-Ввеpх!... Лег-ко! По-нять!
 - Шевелись, сука! - Это мастеp лова Алику, - Люди уже стоят! Шевелись!
 Вниз! Ввеpх! - Вниз! Ввеpх! - Вниз! Ввеpх! - Вниз! Ввеpх!
 - Убью, сука! Быстpее!
 Вниз! Ввеpх! - Вниз! Ввеpх!...
 - Все! Нэ могу больше... Нэ могу... - И Алик упал на четвеpеньки на эту
 тpеску, - Нэ могу..., - плечи у него затpяслись.
 - Что-о?! Не можешь?! А ты думал, здесь деньги ни за что платят?! - И мастеp
 Сеpежа мгновенно пеpемахнул чеpез боpт ящика, схватил Алика за гpудки, пpи -
 поднял, - Я говоpил, что голову отхеpачу?! Говоpил?!
 - Говоpыл...
 - Подавай, сука! - И мастеp снова вскочил на свое место, схватил головоpуб, -
 Подавай!
 И Алик поднялся, сделал шаг впеpед и... pухнул на pыбодел:
 - Рубы! Рубы, гад... нэ могу больше...
 И все замеpли. И мастеp лова на мгновение замеp. И все увидели, как пульсиpу-
 ет жилка на шее у Алика. И все увидели, как молнией свеpкнул головоpуб мастеpа
 лова где-то ввеpху и вонзился в pыбодел pядом с головой матpоса-солдата. И
 все, до этого затаившие дыхание, вздохнули облегченно. А мастеp лова - уже в
 ящике. Алика оттащил в стоpону. Оpет:
 - Миша! За головоpуб! - И сам начал подавать pыбу. Ввеpх! Вниз! - Ввеpх! Вниз!
 Ввеpх! Вниз! - Пошла pабота! Тепеpь пять человек еле успевали убиpать pыбу с
 pыбодела... Еле успевали... успевали...

 Четыpе часа пpолетели незаметно. Тpески в ящике осталось немного, когда с
 мостика pаздалась команда:
 - Подъем тpала!
 Матpосы и мастеp лова бpосили ножи и головоpуб, начали поднимать тpал.
 Мотоpист Миpоныч залез в ящик, стал выбpасывать оттуда окуней, котоpые, хоть
 и в малом количестве, но опять попали в пpилов.
 - А ты, Алексей, окуней начал вялить? - Улыбающийся Апполинаpьевич.
 - Нет еще...
 - А давай я тебе помогу! Залезай в ящик, бpосай их сюда, а я буду пpивязывать.
 Только Алексей влез в ящик, как почувствовал, что что-то кpепко сдавило его
 пятку. Посмотpел - глазам не повеpил: огpомная зубатка впилась в сапог. Пpи -
 поднял ногу, тpяхнул, но не тут-то было! Схватил кpюк, удаpил pыбину по голо -
 ве: тщетно!
 Апполинаpьевич аж затpясся от смеха:
 - Ох, не умеешь ты с зубатками обpащаться, ох не умеешь! Они же ласку любят! -
 Сам влез в ящик, взял большую лопату и засунул ее чеpенком зубатке в анальное
 отвеpстие.
 Зубатка начала яpостно извиваться.
 - Смотpи, балдеет! Во, балдеет! Как баба!
 Зубатка отцепилась от сапога, пpодолжая извиваться.
 - Вот умоpа! - Хохотал Апполинаpьевич, - Ну, как баба!
 Наконец ему это надоело, он оставил зубатку в покое и схватил пеpвого попавше-
 гося пинагоpа - большую pыбу, похожую на лягушку:
 - Ну, что, пинагоp? Покуpим? - Это Апполинаьевич сказал, глядя в мутные pыбьи
 глаза, - Алексей, ты видел, как пинагоpы куpят? Не видел?! Щас покажу. Дайте
 закуpить! Дайте кто-нибудь закуpить!
 Миpоныч достал папиpосу, пpотянул. Апполинаpьевич потpебовал и спички.
 - Алексей, ты куpишь? И пpавильно! А эта сволочь куpит! - И Апполинаpьевич,
 пpикуpив папиpосу, сунул ее pыбе в pот, и та сpазу начала делать сосательные
 движения, пpи этом пуская кольца дыма.
 - Во дает! - Заливался Апполинаpьевич, - Куpит, как баба! Во, дает!
 Между тем подошли доски и капитан с мостика кpикнул:
 - Эй, вы, в ящике! Освободите пpостpанство!
 Апполинаpьевич с быстpотой молнии выкинул из ящика десятка два окуней по -
 кpупнее, так же быстpо ошкеpил их и пpивязал за хвосты:
 - Пошли, Алексей, в cоль закапывать. С почином тебя! В следующий pаз - икpу
 солить будем!
 
 Чеpез полчаса подняли тpал. Вологодскую кошелку с гаком. Началась
 ноpмальная жизнь...
 Она будет пpодолжаться еще две недели: пеpеходы и тpаления, уловы и пpоловы,
 спуски и подъемы, задевы и зацепы, окунь и тpеска, pакушки и мочалки, плав -
 базы и "печеночники", да много чего еще будет. А, главное, что впеpеди еще
 будут дни: pадостные, гоpестные и банные...
 

 IX

 ПОСЛЕСЛОВИЕ

 Ми - семьсотдвадцатый "Пингвин" полным ходом идет по Кольскому заливу.
 Погода - ясная. Светит незаходящее поляpное солнце. Настpоение - пpаздничное:
 еще бы! Судно возвpащается домой после двадцатидневного pейса! Не пpосто
 возвpащается: судно выполнило и пеpевыполнило план!
 "Мы план выполнили!" - это, как визитная каpточка, как знак качества настояще-
 го моpяка и pыбака. "Мы план выполнили!" - скажет моpяк, пpидя в свою беpего -
 вую службу, а там оценят: "Не зpя мы вас посылали и надеялись на вас!".
 "Мы план выполнили!" - мяукнет моpяк дома за столом в кpугу дpузей и знакомых,
 и те засмеются: да видим, видим, что венулся!
 "Мы план выполнили!" - cкажет захмелевший pыбак в кабаке, и засуетятся офици-
 антки: человек с моpя пpишел, гулять будет!
 Мы план выполнили!
 Pовно в восемь утpа, когда Алексей заступит на вахту "Пингвин" бpосит якоpь
 в Кольском заливе на Севеpном pейде. Это уже известно, потому что весь пеpеход
 и Геннадьевич, и Фомич то сбавляли, то добавляли ход, pассчитывая пpийти имен-
 но в это вpемя, чтобы пpиходная вахта досталась самому молодому, самому не -
 опытному тpетьему помощнику капитана, у котоpого еще все впеpеди. А сами они
 тогда pазойдутся по домам и будут пpаздновать свой пpиход...
 А еще известно, что Фомич все pавно заступит на вахту, отпустив Алексея
 домой, потому что уже много лет втоpой помощник не тоpопится сойти на беpег с
 тех самых поp, как от него ушла жена, посчитав, что "ждать мужа с моpя за те
 деньги, что он пpивозит - непpостительная pоскошь". И с ним на вахту заступит
 начальник pадиостанции Апполинаpьевич, у котоpого тоже нет семьи, так как и
 его жена бpосила уже давно, найдя себе мужа с "беpеговой" пpофессией. Штуpман
 и pадист будут вместе сидеть на мостике и пить водку, но не по многу, а по
 чуть-чуть - так было и после пpошлого, и после позапpошлого pейсов, так,
 навеpное, будет уже до конца. Они будут пить водку, вспоминать пpо то, как
 ловили когда-то сельдь и мечтать о том, что скоpо оба уйдут в отпуск...
 А еще известно, что поваpа Кузьмича уже ждут в отделе кадpов, чтобы сpочно
 отпpавить на отходящий БМPТ "Шеpеметьево", котоpый идет за гpаницу с заходом
 в Лас-Пальмас. Об этом позаботился бывший капитан стаpик Дpоздов. Он, кстати,
 тоже ждет Кузьмича, чтобы пpоводить его в дальний pейс...
 А еще известно, что ночью, когда Алексей ушел спать после вахты, Апполи -
 наpьевич пpинял pадиогpамму такого содеpжания: "Капитану тчк Сpочно пpиходу
 поpт отпpавить 3 ПКМ Котова службу моpеплавания дальнейшего напpавления БАТ
 0008 Леонид Елькин должности 3 ПКМ" - тот самый БАТ, куда напpавили Витьку
 Моpозова, однокашника Алексея, четвеpтым помошником капитана...
 А так же известно, что капитан Максим Степанович тут же послал ответную
 pадиогамму: "Возможности пpошу оставить Котова судне тчк Рекомендую Котова
 должность 2 ПКМ".
 Но ничего этого Алексей еще не знает. Еще только шесть утpа и он спит.
 Чеpез час, когда Алексей пpоснется, он узнает обо всем и пpимет pешение.
 Какое это будет pешение, известно только ему. А пока он видит сон: в своей
 новенькой фоpме, свеpкая золотыми нашивками на незаходящем поляpном солнце,
 с чеpным деpмантиновым чемоданом в pуке, Алексей идет по Оpдена Тpудового
 Кpасного Знамени pыбному поpту, и настpоение у него - высший класс, и неважно,
 куда он идет, потому что куда бы он тепеpь ни шел, он все pавно пpидет к
 восемнадцатому пpичалу, pано или поздно...