Быть видимой, обласканной, интересной, замечаемой, отмечаемой, восхваляемой. Тщеславие и гордыня интеллигенции, ее грех и родимое пятно. Передозировка работой, людьми, общением, начальством, властью, переходящая в болезнь. Становиться ими, измерять их глазами, ушами, интонациями, превращаясь в место общего пользования. Они оставляют в тебе своих заложников – тело, чувства, вину, память, чтобы никогда не отпускать, чтобы ломать и вновь возвращать к себе.
Сначала начинает ныть и оживать тело, требуя ласки, тепла, нежности. Оживают синяки и раны, оставшиеся от взглядов и прикосновений, расплывшиеся в радужной оболочке тоски, невыносимой, грызущей и разрывающей на части. Рука тянется к телефону, глаза наполняются слезами, сердце – воспоминаниями. Грудь сжимается, ноги подкашиваются. Меня нет, я исчезаю, растворяясь в избитом, изъеденном, окровавленном, разбухшем месиве. Коросты, шрамы от ударов и любви разом оживают, заставляют служить им и лелеять, жалеть себя, искривляют позвоночник. Превращаюсь в вечного должника, банкрота жизни, неудачницу, одинокую и брошенную.
Потом исчезает энергия, моя кровь, воля, они перетекают в них, перестаю сопротивляться, противостоять, по мне ползают вши, мою душу заполняют человеческие миазмы и нечистоты, тону в них. А дерьмо не тонет! Оно превращается в спасательный круг. И снова – на поводке, в клетке, в капкане, в плену. Снова телевизор, новости, суждения и осуждения, возбуждение и возмущение, борьба за справедливость обиженных и униженных, хлам, помои, экскременты души и тела. Ненавижу себя, его, других, теряю улыбку, забываю, когда и как она появляется, чувствую низ, прошлое. Все, от чего убегаю, ухожу, оставляю, преодолеваю, – снова здесь, во мне. Значит – предел, пора возвращаться!