Здравствуй!
Дорогой мой, здравствуй!
По щеке Елены скатилась светлая слезинка и упала на розовую щёчку маленького чуда, завернутого в пелёнки и лежащего у неё на руках. Губки скривились. Чудо секунду подумало и распахнуло свои глазёнки. То ли голубые, то ли синие, то ли зелёные…
Елена всматривалась в это родное личико, и слёзы уже просто лились по её щекам.
- Прости меня! Прости меня, мой родной!
Чудо хлопнуло своими ресничками, и маленькие губки растянулись в улыбке. Елена замерла.
- Он улыбается, - чуть слышно прошептала.
- Да не умеют они еще улыбаться! И видят всё вверх ногами. – Тяжёлая грузная женщина, сидевшая на кровати напротив, держала свой свёрток у груди и смотрела по сторонам.
- Да нет же! Улыбается! – Елена не могла оторвать взгляд от своего чуда. Губы помимо её воли продолжали шептать:
- Дорогой мой! Дорогой!
И трудно, невозможно было поверить, что ещё некоторое время назад она никак не хотела этого дня. Не любила она это чудо, живущее в ней. Не мечтала об этом крохотном комочке, прильнувшем сейчас к её груди, сладостно посапывающим и покряхтывающим.
***
Елена стояла в тамбуре и курила. Нервно подрагивали тонкие пальцы, сжимавшие сигарету. Она смотрела на пробегающие за окном деревья и слышала не перестук колес, а голос Вадима. Ласковый, убаюкивающий, требовательный… Облачко дыма рассеивалось, оставляя в воздухе еле ощутимый приятный запах. Как же ей хотелось, чтобы также рассеялись её тревожные мысли. Поезд дёрнулся, качнулся на повороте, чуть заметно сбавляя скорость, прогрохотал по мосту, и опять понеслись вдаль деревья, поля, дома.
Елена вернулась в купе. Пассажиров в вагоне было мало, и попутчиков у неё пока не было. Немного радуясь этому обстоятельству, девушка забралась на верхнюю полку. Закутавшись в одеяло, она провалилась то ли в дрёму, то ли в забытье…
…Лёгкий теплый ветерок нежно обдувал её лицо, путался в прядях распущенных волос, ласково обнимал за плечи. Елена смотрела на корабли в морской дымке, стоящие далеко на рейде, на белых чаек, ныряющих в волны, слушала шорох волны, набегающей на гальку. Ей до сих пор не верилось, что она здесь, на тёплом юге, что у ног плещется море. Вот оно, большое синее, и кто додумался назвать его Чёрным?
Когда Юрий Петрович, заведующий отделом технологий, предложил Елене недельную командировку в Новороссийск, она не поверила. Командировка в Новороссийск? В бархатный сезон? На неделю? Да не может такого быть! Но вот она здесь. Первые три дня Елена проводила на производстве большую часть суток. Добиралась до гостиницы затемно, валясь с ног от усталости. А вот сегодня – нечаянный выходной, и она решила прогуляться по пляжу. После серого стылого неба в её далёком северном городке, южное дышало синью и теплом. На пляже было ещё довольно многолюдно. Елена долго не раздумывала. Сбросив одежду, она, чуть волнуясь, вошла в воду; набежавшая волна заставила её охнуть.
- Да Вы не бойтесь! Море любит смелых, – услышала она за спиной приятный, чуть хрипловатый голос. Обернувшись, Елена увидела темноглазого молодого человека, смотревшего на неё с лёгким прищуром и весело улыбавшегося.
- Я и не боюсь, - ловко вскинув руки, Елена поплыла. Она хорошо плавала, и действительно не боялась воды. У себя дома каждую неделю ходила она в бассейн. Это была её отдушина. Заплыв подальше от людей, барахтающихся в прибрежном прибое, Елена, раскинув руки, легла на спину и засмотрелась в далёкое небо. Волны нежно и убаюкивающе покачивали её, гомон людей и крики чаек как-то сразу стихли, и возникло ощущение, что она одна в этом мире. И этот мир любит её и бережёт.
Вернувшись на берег, она увидела неподалеку того самого молодого человека. Он смотрел в морскую даль, и, казалось, был полностью погружён в свои мысли. Усмехнувшись, Елена неожиданно для себя покраснела. Разве могла она тогда представить себе, чем закончится эта нечаянная встреча, какие грозы пронесутся над её головой, какая тяжесть ляжет на её хрупкие плечи, и какое неведанное счастье ждет её, в конце концов…
***
Два месяца Вадим звонил ей каждый день, и счастливая Елена, купаясь в любви и грёзах, не могла до конца поверить в это своё счастье. Как могло так случиться, что один день перевернул всю её жизнь? Один день и одна ночь… Та единственная и неповторимая ночь, что даётся каждому из нас один только раз…
Девушка! Что с Вами? Вам плохо? – какой-то мужчина, подхватив её под руки, усадил на скамейке в парке. Елена потрясла головой, ничего не понимая. Вокруг собралось несколько человек.
- Скорую надо вызвать! Зелёная вон какая!
- Да уже вызвали!
- Такая молодая, а смотри…
- А всё экология…
- Да помолчите вы! Не видите, человеку плохо!
Елена слышала только звон в ушах, плохо понимая окружающих. Звук сирены, белые халаты, что-то больно кольнуло её в плечо. Когда она вновь открыла глаза, то увидела белый потолок и лицо, склонённое над ней.
- Ну, слава Богу! Очнулась.
- Где я? – Елена попыталась приподняться.
- Лежи, милая, лежи. Сейчас доктора позову, - и видение в белом халате упорхнуло за дверь.
- Ну, что тут у нас? - пророкотал бас над её ухом. – Полегчало?
Кто-то взял её запястье, считая пульс.
- Ну, неплохо, неплохо. И как это Вас, милочка, угораздило? Такое давление, а вы гуляете? Это же форменное безобразие. Это такая безответственность…
Елена вытаращила глаза на бородатого крупного мужчину в белом халате.
- Вы еще скажите, милочка, что ничего не знали о своей беременности?
- К-какой б-беременности? – заикаясь, еле проговорила Елена.
- Ну и молодежь нынче,.. - заявило за спиной давешнее видение, и попятилось назад, встретившись взглядом с доктором.
- Ну и ну, - Вы что, в самом деле, не знали, что беременны?
Елена молча помотала головой.
- Ну и ну, - еще раз пророкотал доктор. - Ладно, сейчас лежите, отдыхайте, а все разговоры завтра.
Наутро Елена проснулась с чистой свежей головой. Вчерашнее событие казалось ей каким-то далёким и нереальным. Беременность… Лёгкий испуг, новизна ощущений. Сомнений не было. Пока ещё не радость, но явное её присутствие рядом.
- Здравствуйте, милочка. Как спалось? Как сегодня чувствуем себя?
- Хорошо, доктор. Всё хорошо. - Елена приподнялась на кровати. – У меня всё в порядке. – А домой… можно домой? - Её неудержимо тянуло туда, где они с Вадимом вместе будут ждать свою радость, где всё ещё случится, где…
- Да пойдёте, пойдёте домой! Проведём обследование и домой. А пока, милочка, задержимся здесь дня на три-четыре.
Оказалось, что ничего страшного у неё нет, просто так бывает иногда в начале беременности. Елена с нетерпением выслушивала последние рекомендации доктора. Домой она шла неторопливо, боясь поскользнуться на недавно выпавшем снегу. Всё вокруг радовало свежестью и чистотой. Так же светло и чисто было и на душе Елены. Она думала, как сообщит Вадиму такую важную для них новость. Вот сейчас, сразу, как только придет домой, позвонит ему и скажет. Нет, так нельзя. Надо сказать, глядя в глаза. Она хотела увидеть радость, которая отразится в них. Нужно ехать к Вадиму.
И скорый мчал её навстречу неушедшей осени.
- Привет!
- Привет! – Вадим поцеловал её холодными губами. В руках он держал поздние осенние хризантемы. Где-то в глубине сознания лёгкий укол. Елена даже не осознала его. Она прижалась к Вадиму, чувствуя непреодолимое желание рассказать ему сейчас же, сию минуту, ради чего она примчалась сюда.
- Вадь!
Он посмотрел на неё очень внимательно.
- У меня… у нас… будет ребёнок.
Опять лёгкий укол в сознании, но уже гораздо ближе.
- Леночка! Милая! Я очень рад. – Вадим взял её под руку, ведя к машине. Где-то не так далеко шумело невидимое море. Осенний напоённый солёной влагой воздух отчего-то напоминал слёзы.
Уже потом, сидя в гостинице и перебирая в памяти слова, жесты, взгляды Вадима, она пыталась понять, что же произошло. Но смысл всего был один – ребёнок не нужен. Рано. Не ко времени. Позже.
А на следующее утро тот же самый скорый вез её обратно. В прежнюю жизнь, изменившуюся, ставшую чужой.
И полетели долгие ненужные семь месяцев. Она одна. Нет любви. Нет радости. Нет желаний. Вначале было одно. Острое, резкое – вернуть назад время, вернуть Вадима. Потом была любовь к началу новой жизни. Потом такая же страстная нелюбовь к ней же. А потом не стало ничего. И Елена просто жила, каждый день, глядя на отмеченную красным дату в календаре.
***
Одинок. Каждый одинок. Каждый одинок в этой жизни. От рождения до смерти. Несмотря на наличие родни, знакомых, друзей, любимых… Душа бьется в силках жизни одинокой птицей. Вырваться на свободу. Свободу от жизни? Куда вырваться-то? И зачем? А затем, что больно и страшно биться одной. Родня, знакомые, друзья, любимые… А душа одинока. Пусть и чувство-то это не постоянное, а лишь иногда приходящее. Может быть, и приходящее на мгновение раз в жизни, но… приходящее… Елена замычала от боли и проснулась. Сердце билось в груди тревожно и ранимо. Дрожащими руками взяла она со стола календарик, где красным кругом была отмечена дата. 5 июня. Дата чего? Жизни? Смерти? В глазах ещё плескалась тоска. Невидимые щипцы, сжимавшие сердце и душу, отпускали медленно и неохотно. Елена встала и побрела на кухню. Поставила чайник, прислушиваясь к себе и со страхом улавливая что-то необычное, непонятное. Боль опять пронзила её. Вот оно что. 5 июня.
Скорая неслась по пустынным улицам городка взрывая его предутреннюю тишину рёвом сирены.
- Тише, тише, мамочка, спокойнее. Скоро приедем. Всё будет хорошо. Совсем немного осталось. - Молодой врач, держа Елену за руку, говорил мягко и убедительно. Она искусала себе все губы. Боль была такой острой, невыносимой, и Елене казалось – нескончаемой. Дальнейшее она плохо помнила. Вот несут её на носилках куда-то. Вроде бы раздевают, кто-то в белом склонился над ней.
- Потерпи, милая, потерпи.
- В операционную! Быстро!
Душа Елены не билась больше раненой птицей, она порхала, плыла. Безмятежность и покой, которых так давно не было, пришли и прочно поселились в ней. Свет и тепло. И нет боли. И кто-то рядом с ней. Кто-то дающий ей силу, надежду. И хочется быть рядом с Ним всегда, вечно.
- Позволь?!
- Нет, милая, нет! – Чуть заметна усмешка. – Тебе надо быть там, на земле, рядом с ним!
Елена хотела крикнуть, остановить уходящего, но свет начал рассеиваться.
***
- Открывай, открывай глазки, милая. Всё хорошо! С сыночком тебя!
Чья-то теплая рука протирала Елене лицо влажной салфеткой. Она еще цеплялась сознанием за тот ускользающий свет и покой, где так было радостно и хотелось остаться навсегда. Но жизнь настойчиво пробивалась к ней.
Одинока. Нет! Что-то новое, пока необъяснимое, заставляло чувствовать иначе.
- Сыночек! Он!
Елена вглядывалась в сморщенное красное личико, и где-то далеко-далеко, на самом краю сознания мелькнуло:
- Одинока?
- Нет!!!
Чудо в белых пелёнках закряхтело у неё на руках, и палату вдруг огласил громкий здоровый плач. Не вытирая своих слез, улыбаясь всей душой, Елена поднесла чудо к груди. Засопел приноравливаясь, и громкий плач сменило удовлетворённое тихое почмокивание.
- Здравствуй!
- Дорогой мой! Здравствуй!