*Адажио (итал. adagio - медленно), - медленная часть танца, сопровождющаяся музыкой напевно-лирического характера… (БСЭ)
Неонатальный (лат. пеопа-tus — новорожденный) период — период новорожденности: от рождения до 28-го дня жизни включительно. (Большой мед. словарь)
Граффити (итал. graffiti, буквально - нацарапанный), посвятительные, магические и бытовые надписи и рисунки на стенах зданий, металлических изделиях, сосудах и т.п (БСЭ)
…………………………………………………………
Я думаю, первые штрихи этого рисунка появились на моём сердце ещё в неонатальный период. У времени не только не получилось свести их на нет и хоть как то заретушировать, а, более того, рисунок год от года становился глубже, насыщеннее, выразительнее. И настолько он был хорош, что наверняка замечательно жил бы сам по себе где-нибудь в другом месте, если бы … если бы уже в первые минуты биения прочно не угнездился на моём неразумном, нежном и незапятнанном ничем сердечке.
Это рисунок города, в котором я родилась.
Москва.
Потом менялись контуры городов, цвет и изгибы их рек, менялся язык, на котором разговаривали мои друзья, и лишь уголок сердца, отведённый под этот рисунок, оставался неизменным. Из граффити его щедрых мазков невозможно было вытравить даже небольшие штрихи.
Как нервный курильщик тянется к сигарете, как заблудший странник в пустыне рисует в воспалённом воображении оазисы, полные влаги, так и я с какой-то маниакальной настойчивостью пытаюсь вернуться к нему снова и снова. Возможно, это происходит потому, что этот город помнит мои первые шаги, моё первое «почему» и моё первое «дай». И моё первое «ненавижу» тоже помнит…
Целебным бальзамом питают меня воспоминания звуков его площадей, очертаний домов и этот неповторимый запах Московского метро… Но, шагая по его улицам, я начинаю заболевать. Потому что точно знаю, что скоро обязательно наступит расставание.
И вот очередная встреча. Привет, Мой город.
Москва в ноябре особенно притягательна ночью. Завораживают не столько удачные подсветки строений, не столько скрытость унылости межсезонного города, сколько малочисленность его куда-то вечно спешащих прохожих. Тогда создаётся иллюзия, что этот город принадлежит только тебе. Есть Он и я.
Я благодарна его мудрости и долготерпению. Надеюсь, он помнит любознательную девчушку с редко заживающими сбитыми коленками, но продолжающую лихо осваивать различные велосипеды? Ту, которая либо терялась в его каменных лабиринтах, либо тонула в его водоёмах, либо отчаянно, до синяков, боролась за свою детскую самостоятельность и напролом шла за справедливость? Его целебный воздух залечивал мои ссадины тогда и не отказывает в кислороде сегодня.
Мне никогда не бывает в нём одиноко. Он был, есть и будет. Единственный. И вот к нему прихожу я. Нас сразу становится двое. Причём, этим двоим никогда не бывает скучно друг с другом.
Я люблю разглядывать встречные лица. Тех, с кем разговариваю, с кем мимолётно встречаюсь взглядом, да и просто тех, кто куда то спешит по своим делам. О чём они думают? Какие они? Москвичи, эти куда то вечно спешащие жители столицы, они живут во всё ещё том, Моём городе, или уже превратили его во что то своё?
Коренного москвича сразу можно отделить от толпы приезжих. У него такая же, полная достоинства поступь и такой же внимательный взгляд: ничто и никто не должны навредить нашему городу. И ему, коренному, я могу простить если не всё, то многое – он такая же часть моего города, как и я. Но приезжих столько, что и на них невозможно не обращать внимание. Часто я смотрю на окружающих через видоискатель фотоаппарата. Так даже мелочи фокусируются в более значимые объекты, и я не боюсь чего то не заметить.
В конце ноября в Москве уже начали устанавливать ёлки..
Гуляя очередной вечер по центру Москвы, я почему-то подумала, а не написать ли мне письмо Деду Морозу? Вот возьму карандаш в левую руку, выключу ночью свет – письма надо обязательно писать ночью, когда ничего не отвлекает, да и начну выводить большие печатные буквы. Напишу для начала, что мне, лет, скажем, 6 и я очень хочу… Пока я думала, чего бы мне попросить, от Кремля получилось догулять до Болотной площади, как раз напротив кинотеатра "Ударник", и упереться в скульптурную группу Шемякина "Дети – жертвы пороков взрослых". Хотя, если быть честной, прогулка была именно к ней. Очень хотелось разобраться, кто есть кто в этой куче фигурок животных и людей? Кто тут: Невежество и Нищета, Война и Садизм, Жестокость и Равнодушие, Воровство и Детская Проституция, Детский Труд и Наркомания, Пьянство, и Безответственность науки? И где же, наконец, Пропаганда насилия? Кстати, почему то, только этот город даёт мне возможность чувствовать себя по настоящему свободной, то есть быть собой. Взгляд упорно съезжал на две детские фигурки в центре композиции: мальчик и девочка тянули руки друг к другу. Я стояла и понимала, что волшебный Дед мне не поможет. Взрослый мир настолько въедлив своими пороками, что стать счастливым можно, если только иногда хотя бы на время попробовать забыть о его сложностях.
В Москве именно это со мной и происходит. Я возвращаюсь в город своего незамазанного детства. Возвращаюсь, чтобы на время стать счастливой.
Этот город почему-то не устаёт дарить мне встречи с новыми ощущениями. Он сохраняет старых знакомых, и всегда даёт шанс приобрести новых. Тех, которые становятся настоящими друзьями и принимают меня такой, какая я есть.
Мои девчонки-москвички…. Ведь это благодаря именно им и произошла эта зимняя встреча .И с каким бы придыханием я не относилась к Моему городу, без добрых лиц моих друзей в нём было бы всё таки не так комфортно. Наши встречи добавили в граффити моего рисунка свежие и чистые краски. Не буду рассказывать обо всех, но на двух остановлюсь.
Диня – мой постоянный спутник в этой поездке и главный друг. Я смотрю на её чистое открытое лицо и почему то сравниваю нас, часто гуляющих вместе, с Дон Кихотом и Санчой Панса. Куда бы нас не забрасывала нелёгкая, она, как настоящий Санчо, всегда безотказно таскала молча всё моё оружие: сумочку с фотоаппаратом и всевозможные пакетики с книгами и покупками. Именно с ней я чувствовала и чувствую себя защищенной в любой ситуации и с любым, даже минимальным, арсенальным набором.
Оля - мудрая вдумчивая внимательная Олька. Случайное виртуальное пересечение привело сначала к рифмам, а потом к уже не первой встрече:
Я для тебя шо хошь, проси:
Звезду там с неба или чё..
Дождь расстреляю, пусть не моросит
Ах да, о чём же я? О чём?
Коня на скаку, что сплюнуть,
Могу в избу, что пламенеет синевой,
Могу куда то даже дунуть,
Наверное, тут что с головой..
Время в Моём городе текло как то быстро и на удивление смешливо. «Почему то хочется хихикать», - как то заметила Оля. Наверное, улыбка – это просто атрибут чего то хорошего?
Смеясь, мы делились, у кого необычнее фобия. Что там мои шнурки на ботинках, которые вечно развязывались, и я боялась не заметить, как их затянет в эскалаторе метро? Что там Динина боязнь наступить на разбитую лампочку? Я даже уточнила: «Что, уже наступала?», «Да нет. Просто страшно, заранее». Первое место получила вот эта фобия: «.. В детстве я боялась не удержаться и выйти на сцену Большого театра, чтобы во время действа дёрнуть за пыльную штору в центре». Потом, со словами «Мочи тост» мы слушали и другие фобии, но первое место так никто и не потеснил. Даже фобии в моём сердечном рисунке выглядели весело.
И ещё одна краска моего граффити: концерт Сургановой. Получается, что и она, моя любимая исполнительница, постоянно живущая в Питере, тоже стала частью Моего города?
Да, Москва - это Мой город. Но я часто его ненавижу. Я готова выть от безнадёжности очаровываться другими, не менее красивыми местами. Но у других шансов нет никаких. Уж я то точно знаю.
Наверное, я просто ... очень его люблю.
………………………………………………..
Фото ночной Москвы здесь:
http://dixiufa.livejournal.com/13162.html
И ещё немножко фото:
http://dixiufa.livejournal.com/13544.html
Спасибо за вдохновение сопёрышникам по Прозе, которые подарили немножко счастья в Моём любимом городе:
Раневской, Оле Чука, Анно Домини, Газетному Никрологу.