Аида Петровна

 
 АИДА ПЕТРОВНА.
 Отрывок из повести «Возвращение».
 
 Самуил Минькин.

 Нели Фридман в своих лекциях по астрологии, высказывала мысль, что характер человека это его судьба. Наглядным примером может служить жизнь Аиды Петровны.
 
Аида Петровна Кузнецова (по первому мужу Хохлова), пришла в отдел в том же 1960 году, когда пришёл я, но на месяц раньше. Внешне она была очень привлекательна, хорошо сложена, красивые ноги, одевалась не броско, но со вкусом, подчёркивая свою индивидуальность, держалась достойно. Она знала, что хороша собой, её сразу выделяли среди других, и она охотно кокетничала, особенно с начальством. С нами простыми смертными ей было не интересно. С первых дней было видно, что она напориста, неуступчива, обладает качеством лидера, стремится настоять всегда на своём.

 Аида окончила отделение "Литейное производство", и придя в отдел её определили в бюро печей к Борису Пинхосевичу. Борис был требовательный, грамотный инженер, требовал, чтобы проекты были выполнены только так, как он сказал, никакой самодеятельности не допускал, и чтобы никакие вопросы не решались через его голову. Такое положение ущемляло самолюбие Аиды, с ее самовольным характером, когда нужно было ежедневно по восемь часов сидеть за кульманом, а душа у неё рвалась к активным действием, когда она привыкла командовать и делать всё посвоему. У неё началась конфликтная ситуация с Борисом. После каждой стычки, когда Борис выходил из отдела, Аида говорила, что он ничего не знатт и не понимает, хотя Борька был одним из ведущих и грамотных специалистов.

 Когда в конце 1961 года, Пинхасевич и все его бюро перешло работать ГСПИ, Аида по неизвестным причинам осталась работать на заводе, она осталась единственным конструктором по печам, и теперь она развернула бурную деятельность. Некому было её осадить, все вопросы она решала через голову Ползова, начальника отдела.
 
 В отделе был один телефон, и её беспрерывно нужно было приглашать к телефону. В отдел часто стал заходить начальник мартеновского цеха Киричик, и часами мог сидеть в отделе около стола Аиды. Зам. главного металлурга Малкин, зам. директора по коммерческой части (старый козел). Со всеми она любезничала и кокетничала, причём у неё был исключительно деловой вид. Она стала требовать, чтобы ей поставили персональный телефон, и вскоре через зам. директора пробила этот вопрос, хотя на АТС не было свободных номеров.
 
       Аида всех подминала под себя, её напористость сочеталась с и вседозволенностью и наглостью она знала, что благодаря своей привлекательности ей все сходит с рук. Она вступила в партию, и добивалась, чтобы её сделали начальником печного бюро. Аида не была в моём вкусе, я предвидел в ней акулу, которая не с чьими интересами не считается, только всё себе. Вскоре я столкнулся, с её наглостью и у меня с ней произошла стычка.
 
 Секретарша, утром в восемь часов забирала со стола пропуска, а в четыре, в конце рабочего дня выкладывала на стол. Я очень спешил, схватил пропуск, сунул в карман и побежал, не посматрев, что взял пропуск Аиды. Аида, уходя увидела, что её пропуска нет (у нас были номера рядом), а мой лежит, деваться ей было некуда, и она взяла мой. Такие случаи иногда у нас случались, но с простыми людьми, которые понимают, что произошл ошибка недоразумение, мирно обменивались, расходились.

 Когда на следующий день после работы моего пропуска не оказалось, я стал давить на секретаря, где мой пропуск? Она стала мне доказывать, что моего пропуска не было, и она не поставила мне рабочий день. Я точно помнил, что пропуск положил. Нужно было заказывать новый пропуск, процедура длительная и унизительная. Нужно получить выговор по заводу, месяц ходить с разовым, и только тогда бюро пропусков через месяц выдаст новый. Целую неделю Аида держала мой пропуск, а я переживал, везде его искал. Когда она мне его отдавала, то заявила:
- Скажи мне спасибо, что не выбросила.
Что она убеждена, будто я умышленно схватил её пропуск. И как потом выяснилось, она по моему пропуску в рабочее время уходила с завода.

       Ещё у меня с ней была стычка, когда меня избрали председателем общества ВОИР в отделе Аиду моим секретарём (всесоюзное общество изобретателей и рационализаторов) оказывать помощь рационализаторам. Я практически ничем не занимался, а Аида узрела, что там можно выколотить какие-то деньги. Она стала усилено заниматься работой в ВОИРе, и выбила на отдел 70 рублей. Аида всё провернула втихаря, я мог бы и не знать, но ведомость которую она составил нужно было подписать мне.
 
 Деньги она распределила так, мне председателю 30 рублей, себе секретарю 40.
- Почему мне председателю 30 руб.? А тебе секретарю 40?" – спросил я.
- Потому, что я провернула эти деньги, а, Ты, ничего не делал.
- Это неважно, так дело не пойдёт. Пиши новую ведомость, по червонцу, и нам с тобой, остальные кому положено – активным рационализаторам.
Аида долго презрительно на меня смотрела, сказала:
- Дурак – швырнула мне ведомость.
 Я сам составил новую ведомость, всем по червонцу.

 Обычно начальник отдела ходил на совещания к гл. инженеру и директору, затем приходил, давал нам задания. Аида добилась, чтобы по её вопросам приглашали её. Она добилась, что её назначили начальником бюро, и она где-то целыми днями пропадала. Аида разгромила в пух и прах у руководства завода, работу главного специалиста по термообработке литья из отдела гл. металлурга Толика Комарова, и требовала, чтобы его перевели к ней в бюро. Толик узнал, что его переводят в подчинение к Аиде, подал заявление на увольнение. Тогда спохватились, а кто же будет внедрять технологию, и следить за термической обработкой изделий на заводе? Приказ отменили.

       Аида оказалось очень пробивной в командировках, она выбивала, всё, что только необходимо было заводу. Она стала курить дорогие сигареты, все мужики у неё ходили на цыпочках. Однажды директор во время рапорта, ругал начальника отдела снабжения, и по селектору на весь завод сказал:
- Ты бы поучился работать у Аиды Петровны.

 Аида Петровна стала недосягаема. Поговаривали, что зам. директора по коммерческой части требует, чтобы Аиду Петровну назначили начальником отдела снабжения. На работу Аида Петровна стала приезжать на директорской чёрной Волге. В то время, когда мы шли на работу, к подъезду подкатывала Волга, из неё вылезала Аида, и с серьёзным деловым видом, ни на кого из нас не обращая внимания, шла в отдел.

 Мать Аиды, учительница проживала одна в большом доме на Петровской улице. Когда Аида вышла замуж, вначале с мужем и дочкой жили у матери. Её муж Хохлов Виктор, на год раньше окончил БИТМ. Высокий красивый мужчина, в институте был комсомольским деятелем, быстро продвигался по службе, к этому времени был директором монтажного управления, выбил на Макаронке однокомнатную квартиру, в новом доме, куда они переехали жить.
 
 Шофер директорской Волги, утром, прежде всего ехал в Брянск, на Макаронку привозил к восьми на работу Аиду. Затем ехал за директором. Мы считали, что директор на сей счёт дал указание, возить Аиду, и диву дивились, как Аида всех заткнула за пояс, и завоевала недосягаемый авторитет и как быстро продвигаться по службе.

 Неизвестно чем бы это всё кончилось, но Хохлов Виктор пришёл к нашему директору с претензией, почему его жена постоянно находится в командировках, и почти не живет дома. Директор вызвал Полозова, и тот сообщил, что Аида Петровна взяла на неделю отгулы, за переработку. Хохлов еще больше возмутился:
- Как не в командировке, если она мне показывала командировочное удостоверение, и жаловалась, что она не знает, как ей быть, что её всё время гоняют по командировкам.

 Стали разбираться, оказывается, никто Аиду в командировку не посылал, командировочное удостоверение никто не подписывал. Командировочное удостоверение взяла в бухгалтерии, написала себе сама. Шофёр сказал директору, что машину ставит на капитальный ремонт. Директору с автоколонны дали другую машину и другого шофёра. В конечном итоге, когда разобрались, то оказалась, что Аида с шафером директора метнулись на директорской машине в Ригу на неделю.

 По возвращению из Риги, директор, прежде всего выгнал шофёра. Аида, дня два, после приезда появилась в отделе вся поцарапанная, избитая, в синяках. Сидела на своём месте, тихонько ни с кем не разговаривала. Как выяснилось потом, Хохлов избил Аиду, забрал свои личные вещи, оставил ей дочку и квартиру и ушёл навсегда. Весь завод знал о этом пришествии, знакомые постоянно спрашивали, всем было ужасно интересно.

 Аиду освободили от должности начальника бюро. Полозов вызвал меня и сказал, чтобы принял Аиду и её группу в своё бюро. Я отлично понимал, если она будет в моём бюро, то кончилась моя спокойная жизнь. Я категорически отказался, и ушёл, но по приказу пришлось подчиниться. Аиду оставили конструктором первой категории и со всей ее группой перевели в мое бюро.

 Парторг отдела Юра Кузнецов, сын зам. директора завода Виктора Ивановича. Юра работал в моём бюро, учился на третьем курсе института. Все лабораторные и курсовые проекты выполнял на рабочем месте. С утра он приносил кипу газет, и первым делом просматривал прессу. На мои замечания он не реагировал, и говорил, что сидит он здесь в отделе временно, пока не кончит институт. Когда я к нему подходил, он откладывал газету или курсовой, начинал чертить. Я отходил он откладывал чертёж и брал газету. За весь день он мог провести одну смачную линию. Жаловаться было некому. Полозов говорил:
- Сидит ничего не делает, пускай сидит.

 Зато, выступая на партийных собраниях, он брал так глубоко и поднимал такие пласты, что все восхищались его выступлением. Он критиковал и разделывал беспощадно всех под орех, что зал начинал хлопать. Он не мог пройти мимо поступка коммуниста Хохловай, и в разговорах во время перекуров, говорил, что за такой проступок, за обман и разврат, она не достойна, быть коммунистом, и должна быть исключена из партии.

 Была выпущена стенгазета, где под карикатурой Аиды, сидящей на чемодане, из под которого выглядывают придушеннее мужчины. Юра сочинил острые стихи. Мы стояли на лестничной клетке, курили, прошла мимо Аида, Юра сказал:
- Противно на неё смотреть, это же надо так опуститься, Витька, такой классный малый, её муж.
 Перед началом партийного собрания отдела, Полозов собрал всех коммунистов и начальников бюро. Он только что пришёл от директора, который его вызывал и предупредил, что у них на Урале был подобный случай, и после партийного собрания женщина покончила собой. Он просил, чтобы собрание проводили на более низких тонах. Если что случится, то может здесь оказаться прокуратура. Юре это предупреждение не понравилось, он готовился выступить во всю свою мочь.

 Полозов и все не члены партии вышли из кабинета. Юра сел в кресло начальника отдела. Пригласили Аиду. Не смотря предупреждение, всё равно Юра выступил довольно резко. Он сказал, что Хохлова скомпрометировала себя как руководителя, как коммуниста, опозорила отдел, завод, об этом происшествии был разговор даже в райкоме партии. Юра внёс предложение исключить Хохлову из партии, сказав:
- Таким людям, позорящим честь и совесть нашей партии нет места в наших рядах.
Ещё некоторые члены партии, и алкаш Волчков, который работал у неё бюро, так же выступили, клеймили позором и требовали исключить.

 Аида сидела у самых дверей, ни на кого не смотрела, упёрлась глазами в пол, не реагировала на выступления. За эти дни она осунулась, похудела, так влипла, что вся жизнь у неё теперь перевернулась. Мне стало её жалко, в голову пришли такие мысли:
- Ну, чем она виновата, что у неё такая окаянная натура, беспредельное количество энергии, она не может жить обыкновенной, нормальной жизнью. Она не может остановиться, хотя бы она этого и хотела. Её бы энергию да направить бы в нужное русло.
 Юра спросил:
- А чего это Минькин молчит? Теперь она твоя подчинённая, поведай нам, коммунистам как будешь с ней работать.
Юра знал, что я не хотел брать ее в свое бюро. По-видимому, рассчитывал, что буду требовать исключения из партии. Выступая, я сказал, что Хохлова и так уже наказана, что все это происходило на наших глазах, что и партийная организация и все мы в некоторой степени сами виноваты, и надо было предвидеть, что такое ее поведение добром не кончится, и предложил ограничиться строгим выговором. Во время выступления, я перехватил её взгляд, в котором можно было прочесть её благодарность. Один только я за неё заступился. Аиде вынесли строгий выговор с занесением в учётную карточку.

 С приходом Аиды бюро моё значительно увеличилось. Началось передвижение столов, чтобы мои конструктора сидели в одном углу, и мне не ненужно было бегать по всему залу. По какой-то случайности, а может быть закономерности, Юры и Аиды стол оказались рядом.

 Как я и ожидал первый проект, который дала мне Аида я вернул ей на переработку. Принцип работы у неё был таков. Она из аналоговых чертежей, всё что ей было понятно брала, передирала, а что не знала оставляла, и затем сидела в цеху и дорабатывала вместе м мастерами. Я потребовал, чтобы все прорабатывалось за доской, а в цеху делать нечего. Что непонятно будем решать вместе.

 Аида вспылила:
- Что, Ты, тут вводишь новые порядки, я все время так работала, я сама буду ходить в цех и решать все проблемы.
- Нет не будешь, твоё место здесь, а не в цеху, и не доработанные чертежи подписывать не буду, не нравится, переходи в другое бюро. Я не хотел с тобой работать, меня силой заставили, – заявил ей я.
Она бегала к Полозову, но пришлось ей смериться, стала подзывать меня к своей доске.

 Все начальники, которые раньше сидели около Аиды часами исчезли, перестали появляться. Я стал замечать, что Юра и Аида часто мирно беседуют, улыбаются друг другу. Аида приносит из дома что-то вкусненькое и подкармливает Юру.

 Тот год была отличная зима, было много снега, и мы говорили, чтобы в выходные дни всем отделом пойти покататься на лыжах. Инициатором таких массовок был Юра. Желающих было много, но приходили и собирались два – три человека. Я предложил собрать по рублю купить водку закуску, и после катания перекусить.

 Коллективный выход получился на славу. Все до одного, кто сдал по рублю пришли. Мы сели на электричку и поехали в Соловьи. Мы катались с гор, дурачились, погода была замечательная. Аида и Юра были неразлучны. Съезжая с горы, я увидел, Аида сидит в снегу, Юра снял ей ботинок и бережно трёт ногу. Я подъехал. Оказалось, что Аида подвернула ногу. Мы уже катались несколько часов, и поступило предложение перекусить.

 Разожгли костёр, развязали вещмешки, разложили содержимое. Юра привел хромающую Аиду. Выпив водки, я почувствовал, как тепло растекается по телу, как приятно и радостно стало на душе, мы уже замёрзли, разговаривая, расходиться не хотелось. Юра стал спрашивать у меня разрешение помочь Аиде добраться домой. Я сказал, что конечно нужно помочь, и все стали уговаривать Юру помочь Аиде. Мы отправились на электричку, а Юра стал подниматься в гору на Макаронку, неся свои и Аидыны лыжи, и помогая хромающей Аиде.

 Эту ночь Юра остался ночевать у Аиды. Теперь они постоянно были вместе, Юра теперь частенько ночевал у Аиды. В отделе и на заводе шли всякие разговоры. Некоторые пробовали отговаривать Юру, но он всем говорил, что это не их дело, и что Аида замечательный человек. Я по своей наивности, тоже со своим глупым языком также стал недругом.

 Мы были на ДНД и с Юрой дежурили в Новом городке. "У кого что болит, тот о том говорит". Ходили вдвоём по улицам. Юра стал мне говорить, какая Аида хорошая, какая хозяйка, как хорошо готовит. Муж её Виктор был настоящий тиран, он издевался над ней, бил её, ходил по бабам.

       Я слушал, слушал Юру, не выдержал и сказал:
- Ну, что, Ты, мне мозги компостируешь, что я не знаю Аиду, я уже знаю её лет двенадцать, между нами говоря, она акула, сожрёт любого с потрохами, сам не хуже меня знаешь. Ты молодой намного моложе её, красивый, симпатичный, кругом полно интересных, красивых молодых девченок, будешь своих детей воспитывать, а не чужого.
- Вы все побесились со своими мещанскими взглядами, Аида прекрасный человек, что вы понимаете? Она женщина энергичная, пробивная, но с другой стороны она заботливая хорошая мать, чистюля, ни то, что наши квакуши – защищал Юра Аиду.
- Ну, если тебе она очень нравится, то будь мужчиной и женись, я думаю, что больше трёх лет ты с ней не проживёшь.
Мы пошли домой, каждый остался при своём мнении. После этого разговора отношения наши стали напряжёнными.

 В доме Кузнецовых начались грандиозные скандалы. Мать Юры считавшая себя интеллектуальной, интеллигентной женщиной, которая в доме была абсолютной хозяйкой, и всем руководила, особенно негодовала, что Юра встречается с Аидой. Она ему строго настрого запретила с ней встречаться. Но когда Юра дома заявил, что они с Аидой решили пожениться, мамочка слегла. Она его просила и молила не делать этого. Юра продолжал ходить ночевать к Аиде.

 Как-то Юра собрался уходить. Мамочка заявила, чтобы не смел, ходить, только через мой труп, и легла вдоль порога. Юра просил её встать, и перестать командовать, что он уже взрослый человек и сам может, решает свои проблемы, и жениться будет на том, кто ему нравится. Мамочка лежала вдоль порога, и говорила, что если он пойдёт, то когда вернётся, найдёт ее труп. Не сумев уговорить мать, он перешагнул через неё и пошёл к Аиде. Через три дня мать умерла от разрыва сердца. После смерти матери они расписались, свадьбы не было, из отдела никого не было.

       Отец Юры, Виктор Иванович, смерился, что Аида стала его невесткой. Он остался вдовцом, когда ему было 52 года, один в огромном благоустроенном доме, работал постоянно в команде директора завода. Ему предлагали познакомиться с интересными женщинами, женщины молодые и пожилые сами приходили, напрашивались в жены, но Виктор Иванович так и не женился. Однажды, спустя лет десять в Синезерках, Виктор Иванович сидел, ловил рыбу. Я подсел к нему, разговаривали, я спросил его, почему он не женится? Он ответил, что никто ему не нравится, и что лучше бывшей его жены нет никого на свете.

 Юра окончил институт, перешёл работать технологом в первый цех, там стал парторгом цеха, перешёл инструктором Бежицкого райкома партии. В райкоме партии он получил однокомнатную квартиру. Две однокомнатные квартиры Аида с Юрой обменяли на двухкомнатную квартиру в новом доме на втором этаже на въезде в Бежицу.

 Юра успешно продвигался по службе, стал зав. сектором промышленного отдела. Это было та работа, к которой он всегда стремился. Говорили, что у него хорошая перспектива стать вторым секретарём райкома партии. Приезжая к нам на завод на черной волге, он прямо шёл, минуя секретаря, в кабинет директора. К нам в отдел он теперь не заходил. Аида продолжала работать в моём бюро. Она снова всплыла, подняла голову и начала качать права, с ней страшно теперь стало связываться. Она ходила к начальнику Полозову и требовала, чтобы её снова назначили начальником печного бюро. Полозов обещал начать работать над этим вопросом. Так как директор был друг семьи, дал указание провести в отделе реорганизацию, и снова Кузнецеву сделать нач. бюро.

 Три года было сравнительно тихо и спокойно. Я стал замечать, что Аида постоянно шепчется со своей лучшей подругой Валей Прудниковой (в дальнейшем они стали злейшими врагами). Стали просачиваться слухи, что Юра увлёкся женой Зернова, которая работала инструктором райкома (Зернов работал технологом на нашем заводе во втором цеху). Аида бесилась от злости, как это так её, которая могла завлечь любого мужика, вдруг отвергли.

 Началась слежка, большую услугу ей оказывала Прудникова. Юра был пойман с поличным. Аида избила соперницу. Она наговорила Зернову, в обеих семьях начались грандиозные скандалы. (В дальнейшем из-за семейных неурядиц, и переживаний, повлияло на психику, Зернова, и он в конечном итоге оказался в психиатрической больнице.)

 Юра и другие просили Аиду успокоиться, разобраться, но она была не угомона, её эмоциональная взрывная натура не могла спокойно перенести это, простить она не могла. О примирении не желала слушать. Юра не мог смериться с её поведением. Каждый считал себя правым. Юра вынужден был уйти жить к отцу. Аида в отделе ходила хмурая, как туча. Она заявила:
- Я этого засранца, уничтожу.
Ее продвижение по службе приостановилось. Она пошла на приём к первому секретарю Бежицкого райкома партии требовала освободить Кузнецова от занимаемой должности, как аморального типа. Что такие люди не имеют никакого морального права быть в руководящих партийных органах. Это посещение её не удовлетворило, ее эмоциональная, неугомонная натура, требовала дальнейших действий, остановиться она уже не могла. Она пошла на приём к первому секретарю обкома Крахмалёву.

 У Юры начались неприятности, его освободили от должности зав. промышленным сектором, оставив рядовым инструктором райкома. Репутация его была подмочена, он понимал, что продвижения здесь у него теперь, не будет. Он решил отомстить Аиде, снова разменять двухкомнатную квартиру на две однокомнатные, и вернуть себе квартиру, полученную в райкоме, что бы это ему не стоило.

 Буквально несколько недель назад, два близких человека, которые любили друг друга, и спали вместе, вдруг стали злейшими врагами. Аида, не смотря на то, что Юра продолжал работать в райкоме партии, и у него имелись солидные связи, решила стоять до конца не отдавать квартиру.

 Работать ей теперь было некогда, изучала законы, писала письма, консультировалась у юристов. Было семнадцать судебных заседаний, к каждому заседанию тщательно готовилась и выиграла дело.

 Юре здесь с испорченной Аидой репутацией, делать было нечего. Он ухал в Кременчуг на Крюковский сталелитейный завод, где вначале работал технологом, потом парторгом цеха, секретарём парткома, и говорили, пробился до первого секретаря райкома. Женился на молодой хохлушке, которая родила ему двух дочек.

 Окончательно разделавшись с Кузнецовым Аида купила "Жигули" и с сигаретой в зубах, стала гонять на машине. Она ударилась в калым, и стала в виде таксиста в свободное время возить пассажиров от железнодорожного вокзала Брянск 1 в Дятьково, Почеп, Унечу и пр. Обычно калымила ночью, днём была сонная муха. Я не хотел с ней связываться, особых претензий ей не предъявлял. В этот период наши отношения стали относительно лучше. Она признала меня, как начальника, ей плохо давалось проектирование механизмов, я у неё забирал и отдавал другим конструкторам. Зато она хорошо разбиралась в планировках, технологических процессах. Уважала и прислушивалась к моему мнению, соглашалась с моими идеями. Я стал замечать её заботу обо мне, как начальнику.

 На заводе производилась тарификация инженерных кадров. Были подняты оклады инженерам в зависимости от разряда. По штатному расписанию, на бюро положено была одна первая категория, которую мы отдали Романову, и соответственно подняли ему оклад. Он был один из ведущих конструкторов. Аиде Петровне, снизили категорию, но сохранили оклад. Аида возмутилась, устроила мне скандал, я ей объяснил, что это не от меня зависит. Аида пошла по инстанциям, и добралась до директора. Директор, как друг семьи Кузнецовых, в связи с тем, что ситуация изменилась, позвонил Полозову и потребовал, чтобы Аиде ни при каких условиях не давали первую категорию.

 Аида в кодексе законов о труде, отыскала действующий закон за 1938 год, где было сказано, что произвольно снижать категорию запрещено, лишь при особом обосновании. Аида подола на завод в суд. Защищать интересы завода, директор назначил Полозова. Было 15 судебных заседаний.

 Полозов не был адвокатом, перед каждым судебным заседанием он переживал и волновался, бегал к юристам завода консультироваться. На последнем 15 заседании судья спросил Полозова:
- Так Кузнецова по работе соответствует первой категории?
Полозов, который придерживался принципа: «Чтобы волки были сыты, и козы были целы», здесь при Аиде, произнес роковое:
- Да соответствует.

 Аида выиграла процесс. Директор узнав, что Аида выиграла, вызвал Ползова и сказал ему, чтобы немедленно отправлялся на пенсию, что он не справился с таким пустяковым делом. Полозов ходил хмурый, он расставался со своим креслом, как будто с жизнью. Он решил для нас работников отдела устроить вторые проводы на пенсию. На этот раз он решил устроить скромные проводы, не в ресторане и не в клубе завода, как предыдущий раз. Хацкевич предложил провести проводы в его двухкомнатной квартире.

 Полозов собрал нас троих, с кем он проработал многие годы, чтобы помочь в организации, и сказал, чтобы никаких подарков не покупали, а за собранные деньги купили ковёр 2 х 3. Тогда я спросил:
- Борис Петрович, где же мы сможем купить такой ковёр, ведь это ужасный дефицит? Полозов ответил:
- Я укажу вам магазин, он уже там стоит свёрнутый. Если у вас малость не хватит я вам добавлю, и пожалуйста оттащите ко мне домой.

 Мы хорошо выпили, Полозов мне жаловался, что он ещё чувствует себя хорошо, найдёт себе работу, он всю жизнь работал и без работы жить не может. У него много друзей, и хорошие связи, и он может еще сесть за доску. Здесь всё равно работа была напряжённая нервная (он сидел ни хрена не делал, осуществлял только общее руководство). Если есть желание, то можно найти много хороших работ для пенсионера.

 Года через полтора я как-то встретил Полозова, он шёл выхоленный в новом сером костюме. Мы постояли, поговорили, Я спросил его:
 - Где, Вы, работаете?
 - Нигде не работаю, и работать не хочу – с хитрецой, лукаво улыбнулся.
- Как хорошо быть пенсионером, утром встаю, не нужно никуда спешить. Сколько хочу, тружусь в саду.
У него был большой ухоженный сад, и море цветов. Сам сажал деревья, сам прививал, сам выращивал цветы.
- Днём иду в кино за 25 копеек, могу полежать, отдохнуть.
Он жил около кинотеатра "Победа". А там три зала, и каждую неделю менялись фильмы.

 Аида третий раз вышла замуж за Виктора, намного моложе её. Ему деваться было некуда, он ушёл от одной жены с ребёнком, к другой жене с чужим ребёнком. Первая жена была еврейка, жил с её родителями, которым он устраивал весёлую жизнь. Когда ушел от первой жены, семья «перекрестилась». Аида его приютила. Виктор, невысокого роста, ужасный эгоист, с тяжёлым требовательным, вечно недовольным, неуступчивым характером. Работал контролёром в троллейбусном парке. Здесь у Аиды ему были предоставлены идеальные условия, вдвоём в двухкомнатной квартире, чистота накормленный, отутюженный машина всегда в его распоряжении.

 Аида беспрекословно ему подчинялась, выполняла все его требования, она понимала, что больше ей уже не выйти замуж, у неё появились хронические заболевания, и может остаться совсем одна, с дочкой были сложные отношения. Дочь из-за Виктора, и из-за ее эгоизма, ушла из дома, они не общались друг с другом.

 Аида только судилась 32 раза и выиграла суды, каждый суд стоил ей массу переживаний и здоровья. Всевозможные ссоры скандалы, всё должно было быть, так как она хотела, растратила здоровье, из-за своего характера. Постоянные нервотрёпки, не прошли даром, к пятидесяти годам, Аиду парализовало. Рот перекосило, правый глаз полузакрылся, левый выпучило, сгорбилась.

 Из привлекательной и красивой женщины, стала похожа на Квазимодо. Воевала, воевала и в конечном итоге осталась ни с чем, из-за своего окаянного, эгоистического неуступчивого характера. И другие люди то же пострадали. Не зря говорят, что нервные клетки не восстанавливаются. А еще говорят, что каждый получает то, что заслуживает.

 Самуил Минькин.