История требует жертв.
История осени – трагедия мыльной оперы, замкнутый стержень пространства, от яркого солнца вначале, до промокшего от луж асфальта туда, ближе к развязке. Вплоть до конца, когда сама себя покроет коркой льда, покатит на санках и опять отвалит не тот кусок пирога.
Было бы наивно полагать, что каждому воздастся по заслугам в данной спирали хаоса взаимоотчуждения. Как пара ионов, зависших в пробире, в дебрях электролиза между анодом и катодом - мы с тобой между … и гордыней – двумя полюсами галлюцинаций полушарий, как говно в проруби, совершаем конвульсивные движения туда-сюда.
Слов не хватает, не хватает катастрофически, да и не было вовсе, когда сжимал твою руку своими, пока тебя не было, когда вгрызался зубами в губы твои и, нащупав вкус крови, силился понять, что внутри тебя спрятано, когда затих, вглядываясь в беспозвоночный горизонт твоей спины. Когда, занеся ногу, всячески отталкивал себя от шага за ту черту, за которой начинается привязанность, от которой рукой подать до того, что иные называют тем самым.
А после, на руинах самосозерцания, останутся лишь две пары сточенных бивней.