Небо, сине-розовое, отрезанное неровно по нижнему краю черно-синей кромкой гор, в свою очередь нижним ее краем плавающей в киселе низких облаков.
Рассвет на верхних ночевках холоден и ветрен. Я нервно роюсь в многочисленных карманах, пытаясь спросонья определить, что именно я забыл и чем это чревато. Чтоб я совсем ничего не забыл еще ни разу не случалось и я не надеюсь, что случится сегодня.
Мысль об обреченности и одновремнное такое чувство бесшабашности: да мало ли без чего человек может обойтись.
С этим чувством и этой мыслью я просыпаюсь и до меня медленно доходит, что я не в горах, мне не двадцать лет, я ничего не мог забыть на восхождение, поскольку ни на какую гору я не иду.
Я у себя дома, в Ашдоде, Израиль, в своей маленькой полутемной спальне, мне слегка за сорок, я обременен проблемами другогo сорта.
Сегодня выходной и мне не надо идти на работу. Я сегодня буду не спеша завтракать, степенно погружусь с женой и детьми в нашу машину. Я сегодня буду гулять по теплым холмам вблизи Бейт-Шемеша, вполне себе диким и напоминающим кавказское низкогорье.
Мне уже давно не надо беспокоиться о забытом в путь, ибо что б я не забыл, в грустных горах Израиля не бывает лавин, камнепадов, обвалов ледовых карнизов, внезапной перемены погоды и везде близко дороги и люди.
Так что гулять там легко и приятно, нюхая ароматы цветущих трав, любуясь полетом птиц и насекомых, зная, что неподалеку машина, которая вернет меня домой, хоть мокрого, хоть грязного, хоть с подвернутой ногой и расцарапаными руками, к моему небольшому дому посреди зеленого двора. У нас тут другие заботы, отличные от когдатошних сборов на восхождение в ледяной темноте, не имеюсшие ничего общего с лихорадочным ощупыванием карманов, не забыл ли чего, от чего может зависеть жизнь. Легче, труднее, просто другие заботы и страхи. Но они не мешают иногда просыпаться в таком состоянии озабоченности и наплевательской бесшабашности, как сегодня. Никуда не делась, не ушла с переменой климата и утеканием лет, та рассветная дрожь и веселость.
И поэтому, в колыхании горячего воздуха над тропой, в густом запахе цветущего окончания зимы, будут мне чудиться вид рассветного неба и острые края высоких гор, режущиx его на две неравные половины.