Мама мне в детстве говорила: лень вперед тебя родилась. Чего она имела в виду, я до сих пор не понял, но явно не чего-нибудь одобрительное, да. Я не стал с возрастом любить труд сильней, но к нему привык. Как привыкают к своему цвету глаз, волос и комплекции сложения. С комплекцией вообще отдельная песня, как я к ней привыкал, но привык, теперь не удивляюсь особенно, когда вижу изображение в зеркале. Осталось еще перестать расстраиваться при узнавании, но я думаю, это дело времени.
Отклонился от темы.
Так значит, мама мне говорила: лень вперед тебя родилась, когда я вместо чего-нибудь сделать, о чем-нибудь думал. Или что-нибудь созерцал. Пустое созерцание и сейчас меня привлекает больше, чем любая возможная работа. С моей любовью к созерцанию может соперничать только моя же любовь к отвлеченным размышлениям. Чтоб им не соперничать, я стараюсь совмещать эти два удовольствия. Пялиться на что-нибудь и одновременно чего-нибудь обдумывать. Желательно еще чего-нибудь при этом есть или пить, но не будем привередливы, три забавы одновременно конечно слишком хорошо для мира, в котором мы вынуждены жить. О вполне возможном для совмещения с теми тремя удовольствии трепаться, я сознательно умалчиваю, чтоб не показаться уж совсем ненасытным в удовольствиях.
Надо заметить, я давно думаю, что мир, который мы привыкли считать нашим, он не создан для нас и не соответствует нашим природным склонностям. Вот к примеру, пресловутые птицы небесные, которые не сеют, не жнут и не тому подобное. Им этот мир явно родной, они себя чувствуют в нем привольно и радостно поют свои песни. Всякий зверь тоже не имеет привычки точить для прокорма гайки, или просиживать штаны в конторе. Да и в штанах птички и звери, во всяком случае известные мне, не нуждаются, а напротив сильно возражают, если их попытаешься одеть в штаны. А нам нельзя без штанов. Малоприспособленный мир всячески уязвляет наши бесштанные иномирные задницы. Холодом и ветром, колючками, да и стыд наготы свойственен нам, чужакам, чего среди коренных обитателей нет и в помине.
Опять же, живут звери и птицы на просторе и приволье, не строя замысловатых коробок, со всякими устройствами для облегчения существования в неродном пространстве. Наверное в нашем родном мире, наши далекие тепрь братья жывут в норах, или в мягких и нежных зарослях сильнопахнущих растений, не зря наше обоняние ткое слабое для этого мира, но чутко улавливает неприятные нам запахи, на которые принюхавшиеся аборигены не обращают внимания вовсе. Самоназвание опять же. Мы называем себя людьми, в отличии от коренных обитателей, которых мы называем животными, или если политкорректней, дикими обитателями Земли.
А, вот муравьев забыл и трудолюбивых полосатых пчелок. Они да, трудятся не покладая чего у них вместо рук. Добывают и складируют еду, расширяют свои жилива, строят обшества со сложной иерархией и разделением труда, общаются между собой, координируя усилия по выживанию. Прям все как у нас. Пытаются приспособиться к окружающему хаосу как могут. Похоже их тоже забросило вместе с нами из другого мира, где они и мы питались бы чем-нить более подходящим, чем здешняя флора-фауна с долгой и сложной переработкой для наших заковыристо устроенных организмов, жили б в естественных нам, предусмотренных самой природой норках и занимались бы, как положено местным обитателям созерцанием и размышлениями, с перерывами на поспать, поесть и заделать веселое и беззаботное потомство. Ну, наверное тоже иногда б затевали поработать какую работу, но не так часто и подолгу, как сегодня. Как сегодня это ж никуда не годится, в самом деле. Бедные, мы бедные человеки, пчелки и муравьишки, оторванные от своих истинных корней!
Блин, опять отвлекся.
Я часто отвлекаюсь вообще-то, жена другой раз жутко ругается, что я перескакиваю с одного на другое и могу выдать вслух окончание какой-нибудь тирады, начало которой произносил про себя. Не то чтоб я рассеяный какой, но генетическая память более удерживает меня вне этого дурацкоого мира и я сбиваюсь с несвойственного мне ритма жизни.
Вот она, кстати, лучше меня приспособлена к этому миру. Она, к примеру, умеет делить свою работу на части, между которыми передыхает, а я нет. Я такой ленивый, что пока все, что мне надо сделать не закончу, не могу остановиться. Из-за этого меня некоторые считают трудоголиком и сторонятся. Неизвестно чего ждать от человека, который в работу, если уж затеял поработать чего, кидается с обреченностью героя какого, бросающегося с шашкой наголо в конную атаку. Выражение лица зверское, волоса спутаны и частью прилипли ко лбу, тело подано вперед и напряжено.
Ясно, что людей такое дело пугает, я б сам испугался, видя такое со стороны, но поскольку я сам этого не вижу, я счастливей их. Я уж себя сколько раз уговаривал, нельзя тут так, не ломись ты как ужаленный, засадят тебя рано или поздно в психическую за такое неадекватное, прямо скажем животное поведение, да пустое все. Ладно уж, буду пока так. Жить хамелеоном-перерожденцем.
Да, так все-таки о забавах. Никак не могу добраться до них, столько по пути интересного.
Жена вот любит забавляться с пряжей и нитками, называет это вязанием и действительно, очень ловкие она заплетает из той пряжи теми спицами фигуры. Которые черт и знает чего означают. Ни разу не видел, чтоб все эти завораживающие взор сплетения нитей превратились во что-то законченное и имеющее смысл по моему разумению. По мне так это что-то вроде танцев, но менее подвижное. Все ж, за недостатком места, в наше жилисше было б непросто выделывать аналогичные пируэты и прыжки ногами.
так что она пальцами потанцует-потанцует и успокаивается, здорово говорит расслабляет такая ручная микродискотека. Я ей лет, не соврать чтоб, еще до дочкиного рождения, купил несколько мотков пряжи. На, танцуй, говорю. Она и танцует. Раз почти до готового свитера для дочери добралась, я уж затаил дыхание глядеть на финиш многолетних заморочек, но дочь как водится в нашем мире, как-то рывком подросла, жена свитер распустила обратно в мотки, и я даже вздохнул с облегчением.
Закончи она свитер, она б без доступного в любой момент привычного удовольствия оказалась, а так затеяла чего-то по новой. Хорошая пряжа, столько раз туда-сюда перевязана-распущена и ничего ей не делается. Ни комков никаких, не запутывается, не рвется. Много лет еще прослужит. Все довольны, процесс стабильный
Так я чего вообще? Вранье все, что мы созданы для труда. Мы созданы для забав и развлечений, может даже для полета созданы. Про труд, это пропаганда сломавшихся в борьбе с этим миром, желающих в него влиться и перевоспитаться. Но они неправильный метод избрали. От противного. На на самом деле, в него можно влиться как раз созерцая и размышляя, не крутя носом от свойственных ему запахов и приняв его эстетику. Вот дети, пока им голову не забьют воспитанием трудолюбия, живут как птицы небесные и чувствуют себя прекрасно. И побольше нашего работают, они ж еще не умеют как мы, тяжело и с отвращением, и все с удовольствием, с огоньком, я б сказал, с задором. От приятного у них метод. Потому что не знают, что в душе, мы за жизнь понаслушавшись песен о радости труда и сравнив с ощущениями от него ж, труд презираем, а только говорим, как хорошо трудолюбивому. Ага, здорово ему, все на нем ездют или свою работу переваливают. От работы кони дохнут, думаем мы. Работа не волк, думаем. Хлеб - всему голва, говорим мы вслух и добавляем скромно про себя: а труд - всему жопа. Так что надо конечно привычку иметь.
Во блин, занесло меня куда. Забыл уж, чего в самом начале хотел.
Да ничего небось особенного не хотел. Хотел как все, немного любви и получать удовольствие от жизни. Привыкнуть, что такая, с бесперырывными трудами, туды их, и получать удовольствие.
Чего тут такого особенного? Нормальное дело. А вам будто другого хочется. Вот и я тоже.