Много лет тому назад, в начале мая, затеяли мы с женой в Крым поехать. Тогда мы были еще юны, неопытны и подозревали, что отдыхать лучше компанией побольше. Поэтому мы кликнули клич среди знакомых, знакомых с нашими способами отдыхать. Тоись диким образом, с палаткой и перемещениями туда-сюда.
Такие знакомые нашлись. Их звали Андрей и Наденька, и у них был роман. Знакомы с отдыхом в палатке они были частично. Андрей был знаком, а Наденька как раз была с детских лет скрипачка. Это ничего, успокоили мы себя, что ж скрипачи не люди чтоль? Мы видели ее пару раз в КСП. К тому же она обладала чудесным голосом и милым дефектом речи, такой запинкой чтоль. И мы поехали.
Подозрения шевельнулись в нас еще в родном Воронеже, при посадке в поезд Москва-Симферополь. Наденька выгрузила из такси с помощью галантно подбежавшего Андрея рюкзак модели "зеленое безумие", из которого во все стороны торчало чего-то розовое и воздушное. "Чего он ей наплел?" - переглянулись мы с женой, но не придали значения. Юные мы были снисходительны к человеческим заморочкам.
В Симферополе на вокзале, где надо было срочно определиться с уходящей вот-вот электричкой в Бахчисарай, Наденька объявила, что она с места не стронется, пока не посетит баню. Андрей побледнел, мы с Инкой открыли рты. Наденьке была обещана целая речка кристально чистой воды, и в бахчисарайскую, полную по крышу электричку, мы ее так и запихнули непомытую в бане и полную сомнений в нашей нормальности.
В Бахчисарае мы предупредительно сунули Наденьке в руки бутылку пива и шашлык, и так и погрузили ее в автобус до Соколиного. В Большой Крымский Каньон мы спустились не там где предполагалось при выборе маршрута, а где завиднелась речка, а то Наденька уже волновалась, не надули ли мы ее, а вместе с ней начинал волноваться и Андрей. В купальник Наденька впрыгнула с поражающей воображение сноровкой и, издавая звуки восторга, долго плескалась в бурных ледяных струях Кок-козки.
"А она ничего" - переглянулись мы с женой. Вечер прошел спокойно. Мы пили вино, трепались и были вполне счастливы. Утром у Наденьки обнаружились сопли примерно по колено, но мы ее уболтали целебным солнцем, аккумулируемым стенками Каньона и таки повели на экскурсию. Андрей нервничал, порывался нести Наденьку на руках, в одной из Ванн Молодости утопил фотоаппарат, спасая его сам намок и все вился вокруг Наденьки на манер коршуна, так же клекоча. В целом вылазка произошла к всеобщему удовлетворению, разве что Наденька наотрез отказалась пить речную воду, прозрачную и холодную, а утоляла жажду водой, набранной в андрееву фляжку из симферопольского вокзального крана. Надо заметить, и в момент наполнения фляжки сутки назад, не амброзией попахивавшей.
"Высокие, высокие отношения" - переглянулись мы с женой и посоветовали Андрею втихушу долить во фляжку нормальной воды. Не хватало нам расстройства желудка в самом начале анабазиса.
Придя к палатке, мы затеяли на обед суп из консервов и макарон и Наденька обреченно глядела, как мы погружаем в речку котелок. Человеку с консерваторским образованием непросто привыкнуть к мысли, что вода для супа может черпаться из речки. Как и для чая. И для всего остального. Вечер прошел идиллически. Наденька делала маникюр, а Андрей веселил нас рассказками из жизни учреждения, где он служил. Я забыл сказать, он был майор. Может он нас чем секретным развлекал, не знаю. А ночью у меня сперли кроссовки.
Перемещаясь в Судак, я терпел жестокие муки, поскольку был обут в кеды жены, на два размера меньше чем мне надо. Отоварившись в Судаке кедами подходящего размера я испытал прилив счастья, равных которому за всю мою жизнь не наберется более десяти. Мы стояли лагерем из двух палаток под Болваном, на границе заповедной зоны и владений пансионата "Сокол", поэтому к нам не приставaли ни лесник, ни завхоз пансионата. На пляже "Сокола" оказался душ и Наденька сказала, что из этого, хоть и неважной красы подобия рая она никуда не двинется. И спросила Андрея, куда она сможет надеть прихваченные с собой вечерние платья. Андрей покраснел, а я спросил ее, не шокирует ли ее мой вид в драных спортивных трусах. И неприлично заржал. Впрочем, бар "Старая Крепость" она вполне одобрила, хотя портвейн там был дорогущий.
Они оставались с нами еще дня три. Все было в порядке, Наденька старалась, грех ее ругать, но все было не то. Тогда, в этом крымском отпуске, я начал понимать, что долгое нахождение рядом с людьми не одной с тобой крови затруднительно. Не потому что они плохие, а потому что они другие. Им надо к примеру ресторан с крахмальной скатертью и кофе в постель. И воду из крана, это очень важно, вода из крана. И стены с потолком.
Проводив счастливую пару на автовокзал, (им надо было вернуться в Воронеж раньше нас) с нами случился пароксизм свободы. Мы каждые день ходили то в Новый Свет, то на Алчак, то в город смотреть кино, то еще куда. Ловили бычков с причала, я нырял за мидиями. Мы ели что попало, иногда прямо из консервных банок. В Крыму тогда было полно овощных консервов жуткой вкусноты и за копейки, посуду мыли морской водой и не отгоняли от лагеря ежиков и ящериц. Нас не пугала дикая природа поблизости от нас. Это была отличная неделя.
В Харькове у нас кончились деньги. Собственно они у нас кончились еще при посадке в Симферополе. Билеты были только в фирменный вагон и мы предпочли заплатить за это. На оставшуюся мелочь я купил два здоровенных пирога с каким-то вареньем и бутылку лимонада.
Попутчики, пожилая чета, с постаревшей Наденькой в главной роли, смотрели на нас с ужасом и интересом. Как на редких хищников. "Бедная девочка" - шепнула она ее мужу об Инке, думая что я не слышу. И муж закивал готовно.
"Не понял?"- поднял я бровь в сторону бедной девочки. "Да ладно..." - пожала она плечами.
Итак, у нас кончились деньги, но мы счастливо столкнулись с инкиной однокурсницей и стрельнули у нее десятку. Я уже говорил о нашей феноменальной везучести. Остаток путешествия был отмечен даже некоторой роскошью и излишествами. Мы даже на какой-то концерт сходили, выбрав из багажа по чистой майке и надев самые целые из имеющихся штанов.
Старушка-билетерша смотрела на нас с одобрением. Она была наш человек, без вопросов.
Роман Андрея с Наденькой прекратился в конце лета. Видимо, трещина, нанесенная диким отпуском не сумела зарасти. Да и женат же он был.