Я заворачиваю своё сердце в обёрточную бумагу. Она коричневая и хрустит.
Я солгала бы, если бы сказала, что несу его тебе. Осторожно оглядываясь, я кладу небольшой свёрток на середину дороги, на белую пунктирную линию, и тихонько ухожу. В эту ночь фары будут гореть особенно ярко.
Ты приходишь ко мне, целуешь и спрашиваешь, куда я девала своё сердце, пугаясь отсутствия знакомых мерных ударов у тебя под рукой. Я отвожу глаза. Я не хочу, чтобы тебе было больно.
Ты роняешь куртку и розу, кидаешься на улицу, врезавшись в дверь, как будто ещё не поздно, как будто можно что-то вернуть... Я устало гляжу тебе вслед.
Ты падаешь на колени и раскачиваешься, раскачиваешься взад и вперёд, обняв голову руками, посреди дороги, и машины сигналят тебе, оттуда доносится брань. Перед тобой ошмётки того, что некогда было во мне.
Я стою, прислонившись к дверному косяку, а Шляпник всё рисует и рисует на хрупком коричневом листе косые лиловые полоски. Я не сказала бы сейчас, что он так уж безумен.