Витя
У кинооператора Фёдора Фёдоровича Леонтовича была собачка по кличке Витя.
Витя был водолаз, ростом с годовалого телёнка и обучен был охранять и защищать хозяина. Выгуливал Фёдор Фёдорович Витю три раза в день: рано утром, днём - после обеда и на ночь, часов в 10 -11 вечера.
Жил Фёдор Фёдорович около Арбатской площади, и когда выгуливал Витю на ночь, то приходил на Арбатский скверик, садился на скамейку и закуривал, а Витя бегал в кустах по своим собачьим делам.
Однажды, когда Фёдор Фёдорович поздно вечером сидел на скамейке, к нему подсели три жлоба, видно, не из местной арбатской шпаны. Они притиснулись к Леонтовичу вплотную, с явным намерением пошарить у него в карманах.
- Ребята, - сказал Фёдор Фёдорович, - лучше отойдите от меня, а то я Витю позову.
Эта фраза развеселила шпану.
- Давай зови своего Витю, - сказал один из них, - мы и его малость пощупаем, может, и найдём у него что-нибудь нужное.
- Ну, смотрите, - сказал Фёдор Фёдорович, - я вас честно предупредил насчёт Вити. - И тут же подал команду, - Витя! Ко мне! Фас!
Умный Витя отреагировал быстро и весьма эффективно: в два прыжка он оказался около своего хозяина, с ходу прыгнул на одного из жлобов и на лету откусил ему ухо. Впрочем, откусил не до конца: ухо повисло на клочке кожи. Затем Витя обратил внимание на второго приятеля и так тяпнул его за правую руку, что прокусил её до кости и вырвал изрядный шмат мяса. Третий друг, видя, что события принимают не совсем приятный оборот, повернулся с явным намерением убежать. Да вот беда - не успел: Витя прыгнул ему на спину, и жлоб упал, уткнувшись носом в землю, а Витя сел ему на спину и так зарычал, что у того закатилось сердце и задрожали все поджилки.
- Ну как, ребята?, - спросил Фёдор Фёдорович, - всё поняли или попросить Витю продолжить ваше обучение?
Полумертвые от страха жлобы стали хором просить извинения, клятвенно заверяя, что впредь ничего подобного делать не будут.
- Ладно, - сказал Леонтович, - убирайтесь ко всем чертям и больше на глаза мне не попадайтесь, да и дружкам своим скажите, чтобы выбирали место для прогулок в другом районе Москвы. Результаты воспитательной работы, проведённой Витей, сказались немедленно: с Арбатской площади и прилегающих к ней переулков шпану как ветром сдуло.
Верный
Инженер Евгений Власьевич Прилуцкий жил в Бауманском районе Москвы, который законопослушные жители столицы называли «Шанхай» и без особой надобности в темноте там не появлялись. Было известно, что жители «Шанхая» изящным манерам обучены не в институте благородных девиц, и попавший к ним незнакомец, редко уходил без серьёзных телесных повреждений, сохранив при этом кошелёк.
Однако Прилуцкий жил в «Шанхае» спокойно. У него был пёс - немецкая овчарка по кличке Верный. Пёс обладал серьёзным характером и очень не любил, когда в комнате в отсутствие хозяина появлялся незнакомый человек. Однажды, когда Прилуцкого не было дома (а дверь он не запирал), к нему зашёл какой-то незнакомец из местной шпаны с намерением чем-нибудь поживиться. Потом этот незнакомец две недели ходил в поликлинику на перевязки.
Жил Прилуцкий в одноэтажном домишке, в комнате с верандой. Метрах в двадцати от веранды был маленький однокомнатный домик, в котором жил человек, друживший с Прилуцким. Иногда Прилуцкий заходил к соседу поговорить за жизнь и пропустить по «стопке чая». Приходил Прилуцкий всегда в сопровождении Верного и, естественно, что умный пёс решил, что жильё друга хозяина тоже должно находиться под его опёкой.
Однажды случилось так, что в один и тот же день приятель Прилуцкого уехал на месяц в отпуск, а из мест не столь отдалённых, а точнее - из лагеря строгого режима, сбежал отпетый бандит, в послужном списке которого среди многих уголовно-наказуемых дел были и «мокрые» дела. Когда судили этого бандита, судья, искренне сожалея о запрещённой в то время «вышке», от всей души влепил ему «четвертак». Отпетый понимал, что проще всего укрыться и на некоторое время «залечь», не показываясь на людях, в большом многонаселённом городе, где сотрудникам уголовного розыска найти его будет трудно. Поэтому он добрался до Москвы и уж тут спросил у своих дружков, не знают ли они «хазы», где можно отсидеться не меньше месяца, пока уголовка не прекратит усиленные поиски.
- Есть такая хаза, - сказали дружки, - в «Шанхае» один малый, живущий в однокомнатной хибарке, уехал на месяц в отпуск. Залезай туда и носа не высовывай, а харчи мы будем приносить тебе регулярно сами. Так что на этой хазе ты будешь в полной безопасности.
В общем, дружки учли всё, кроме характера Верного. В тот вечер, когда нелегальный постоялец явился на тайную квартиру, Евгений Власьевич сидел у себя на веранде и читал книгу. Верный дремал, примостившись у ног хозяина. Вдруг Прилуцкий услышал, как вдали что-то тихонько звякнуло. Как потом выяснилось, это незваный гость проник в домик друга Прилуцкого, осторожно выдавив стекло на веранде. Верный же, услышав этот звук, которому его хозяин не придал никакого значения, вскочил на ноги, чутко прислушался, потом спрыгнул на землю и куда-то убежал. Через несколько секунд после этого Прилуцкий вдруг услышал, будто кто-то со стоном произнес «о-ох». Верный скоро вернулся и, сев на свое место, долго облизывался.
На другой день, когда сотрудники уголовного розыска, напав на след бандита, окружили хибарку и ворвались в неё, чтобы повязать беглеца, то увидели картину, заставившую их, людей повидавших многое, содрогнуться. Бандит лежал на полу, на спине с вырванным горлом. Такое мог сделать или дикий зверь, или большая свирепая собака.
Сотрудники уголовного розыска составили протокол об увиденном, и стали спрашивать у близживущих жителей, нет ли у кого-нибудь из соседей большой собаки. Соседи сказали, что такая собака есть у Прилуцкого. Пришли к Прилуцкому, посмотрели на Верного и спросили у хозяина, не заметил ли он поздним вечером накануне чего-нибудь необычного в поведении его собаки.
Прилуцкий рассказал, что пёс ненадолго куда-то убегал, а после того, как ему послышался какой-то звук, похожий на вздох, пёс вернулся и долго облизывался.
- А хозяина хибарки ваш пёс знал? - спросили сотрудники уголовки.
- Знал хорошо, - ответил Прилуцкий, - он часто приходил ко мне, да и я с Верным неоднократно бывал у него. А на днях он уехал в отпуск.
Услышав такой ответ, сотрудники уголовного розыска быстро составили подлинную картину происшедшего. Верный, учуяв чужого в хибарке, которую считал под своей опёкой, кинулся туда, увидел незнакомца, прыгнул ему на грудь и в мгновение ока расправился с ним.
- Ну, а теперь, сказали сыщики, - пойдёмте с нами и увидите, что «откушал» Верный и почему он долго облизывался.
Когда Прилуцкий в сопровождении сотрудников уголовного розыска вошел в домик своего друга и увидел ужасную картину, то в первый момент испугался.
- Боже мой! - воскликнул он, - это сделал мой Верный! Что же теперь будет со мной?! Что меня ждет?!
- Не волнуйтесь, - успокоили его спутники, - этот тип - наш старый знакомый. Стенка по нему давно плачет. Мы бы его и сами с радостью «прислонили», да наши гуманные законы не позволяют. А Вас, товарищ Прилуцкий, - добавили они, - ждёт благодарность Московского уголовного розыска. От больших хлопот вы нас избавили. И Верный Ваш верно выполнил свой долг. Замечательного пса Вы вырастили.
Файта
Файта была благородных кровей. Её родителей вывезли из собачьего питомника Германа Геринга, а известно, что этот деятель забирал в свою собственность только то, что представляло особую ценность.
Мне Файту подарили, когда она была щеночком, и пока она не научилась есть самостоятельно, я поил её молоком из бутылочки с соской.
Когда Файта выросла, то стала классическим подтверждением расовой теории о преимуществе нордической расы над всеми другими. Немецких овчарок с такими классическими данными - ростом, экстерьером, окрасом - по мнению кинологов, в Москве было не больше пяти-шести экземпляров.
Специальной дрессировки и обучения с Файтой не проводили, но она многое знала и умела делать, что подтверждает теорию о генетическом наследстве. В частности, она не допускала, чтобы кто-нибудь из пришедших, уходя, уносил с собой какой-нибудь предмет, бывший в доме до его прихода.
Обычно Файта сидела или лежала на своём месте - на коврике около двери и внимательно смотрела на входившего. Когда гость уходил, Файта, не шевелясь, провожала его равнодушным взглядом.
В соседней с моей квартире жил человек, изредка заходивший ко мне. Мы не были особенно дружны, а были просто, как говорится, добрыми знакомыми. Иногда я заходил к нему потрепаться, а иногда он заглядывал ко мне с такой же целью. Файта его знала и на его приходы и уходы никак не реагировала.
Однажды сосед зашёл ко мне, мы поговорили «за жизнь», пропустили по маленькой, покурили и сосед встал из-за стола, чтобы уйти. Но едва он сделал первый шаг к двери, как Файта вскочила, зарычала и так оскалилась, что я испугался, как бы она его не загрызла. Сосед испуганно попятился и сел на прежнее место около стола. И Файта успокоилась, легла на своё место, но глаз с соседа не сводила.
Не понимая, что случилось с собакой, которая его спокойно впустила в комнату, а теперь не выпускает, сосед спросил меня, что же делать, ему пора уходить, а Файта не разрешает. Я тоже не понимал, что случилось с Файтой, но вдруг догадался.
- Слушай, - сказал я, - ты ничего не взял в комнате?
- Ты что, сбрендил? - возмутился сосед, - конечно же, ничего не взял, карманы у меня пусты, можешь сам убедиться в этом. - С этими словами он вывернул карманы брюк и из одного из них выпал коробок спичек. Этот коробок лежал на столе до прихода соседа. А когда мы закурили, сосед механически положил спички в карман, что не укрылось от внимательных глаз Файты. Как только сосед положил спички на стол, агрессивность Файты как рукой сняло, и она спокойно смотрела, как сосед уходил, поглядывая на Файту с большой опаской.