По заснеженной узкой тропинке, поздним вечером, брела Марья Кирилловна, горько размышляя о своей судьбе. Остатки пенсии были проиграны в автомате. Призрачное счастье крупного выигрыша мелькнуло перед носом цветастым хвостом и внезапно исчезло, оставив мечты о новом телевизоре. В погоне за этой разноцветной птичкой были истрачены все деньги с книжки. До получения пенсии оставалось еще две недели.
- Это ж как же я могла так опростоволоситься. Эх, чуня, все деньги, коту под хвост. Занять бы у кого... Федоровна не даст – она баба прижимистая, по каталогу себе все выписывает, миллион выигрывает. Врут они, каталоги эти, а иногда боязно, вдруг выиграет и куда она с этим миллионом. Разве что гроб из красного дерева, да бархатом обитый. Эх, а у меня теперь и на крест-то денег не хватит, вдруг помру завтра. И как это я так могла голову потерять… У Афанасьевны нету, как связалась с этим астрологом, так все деньги туда и вылетают. У Михалны сын-пропойца все до копейки отнимает, уж она-то горемычная прячет-прячет, а все равно выследит и отымет, ох, горюшко. Петровна…
Резкий толчок отшвырнул старушку в сугроб, прервав ее размышления. Не понимая, что с ней случилось, бабулька оглянулась и в медленно идущей и шатающейся фигуре признала своего соседа Димку.
- Ты пошто бабку-то толкнул? А, Димк? Тебя спрашиваю! Поганец! – заголосила она вслед мужчине. – Старого-то человека, всяк обидеть может, а еще культурный.
Как бывшая гардеробщица драматического театра, она причисляла себя к работникам искусства и ценила в людях такое качество, как культурность.
Димка подошел к пенсионерке нагнулся над ней и, сверля ее безумным взглядом, прорычал:
- Он мне отдаст! Он все мне отдаст!!!
Ткнув пальцем в старушку, Димка быстро зашептал.
- Запомни, отдаст. Никому больше, только мне. Это ты останешься ни с чем. Это другие останутся. А мне отдаст. Вот сейчас возьму деньги и, все будет мое.
Ткнув еще пару раз, для убедительности, бабушку в грудь Димка отошел на пару шагов. Обернувшись и погрозив кому-то кулаком вверх, пошел прочь, оставив судорожно крестящуюся, мелкими взмахами, бабку в сугробе.
Кряхтя и охая, Кирилловна выбралась из сугроба на тропинку и, придя в себя поспешила в магазин, где по обыкновению в это время собирались старушки. На фоне такого вопиющего поступка, своя беда немного стерлась и утихла.
- Ой, бабоньки, что делается-то. Димка, сосед мой, сейчас меня в сугроб шарахнул. И вроде не пьяный. Наклонился надо мной и страшно так говорит: «Он отдаст. Он отдаст», не иначе как наркоманом стал. А я-то его культурным считала. А как швырнет меня. Интеллигент, твою тишку! – позволила себе, в кои-то веки, грязно выругаться служительница Мельпомены.
- Да ты, что! Давно за ним наблюдаю. В тихом омуте, как говорится... И жена-то у него странная, пробежит мимо, буркнет: «Драссти» и дальше бежать – подхватили подруги.
Обсудив происшествие, пенсионерки поспешили, каждая к своей скамейке разнести новость дальше.
При подходе к дому, Марье на встречу попалась «скорая».
- Уж не Анна ли Матвеевна? – заволновалась старушка – давече жаловалась на давление.
У подъезда стояли «милиция» еще одна скорая и несколько, что-то оживленно обсуждающих, пенсионерок. Марья Кирилловна заторопилась к скамеечке, чувствуя, что пропускает, нечто важное. Увидев подругу, те на перебой начали рассказывать.
- Сосед-то твой, что натворил. Вон, Пашку только что медики увезли...
- Маринка домой приходит, а Димка сына смертным боем бьет. Она и вызвала «милицию» и «скорую»…
- Надо же, изверг, за пять рублей пацаненка избил. Проиграл зарплату в автоматах, в долги влез. Все отыграться хотел. А Пашке-то днем, после школы пятачок дал, пришел домой и начал требовать вернуть, да только тот пирожок купил…
Тут дверь открылась и под любопытно-осуждающее молчание старушек, провели Димку в смирительной рубахе. Перед машиной он заупирался, кинул взгляд на бабулек и закричал
- Он мне еще отдаст! Проклятый автомат! Он мне все отдаст!!!