2. ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА АДВОКАТА
Семинар проходил в помещении администрации Нижнего Новгорода, местный совет которого пребывал на зимних каникулах. К услугам приехавших со всей России участников мероприятия был огромный конференц-зал, несколько небольших кабинетов, столовая с вкусной едой и вся гостиница, находившаяся неподалеку от здания администрации. Делегация москвичей, приглашенная читать лекции по практике применения нового гражданского кодекса и разных других правил и норм, которые важно знать для успешной защиты прав наших граждан (об уголовном праве здесь речь не вели), размещалась там же.
Утро наступало всегда неожиданно. Казалось, оно идет сразу за вечером, опережая ночь. Спать было некогда. Первую половину дня невыспанная Галина боролась со сном на лекциях, читаемых ее спутниками перед аудиторией. Большую часть слушателей составляли тетки средних лет и размеров с перманентами на головах. Типичные чинуши! Что-то пишут и все время не успевают, как студенты, уточняя друг у друга окончание фразы. Галине было проще: она еще не распрощалась со студенческой скамьей и успевала если не слушать, то записывать так, чтоб ничего не упустить. А как же, иначе, зачем она сюда ехала!
После обеда участники семинара разбивались по секциям, где каждый адвокат вел что-то похожее на семинарские занятия: отвечал на вопросы, рассказывал об проведенных судебных делах, помогал составлять документы. Галина успевала везде, попутно обрастая знакомствами, связями и конечно, - материалом, которого с одного семинара ей хватит на минимум шесть номеров.
Но на одну лекцию одним утром Галина все-таки опоздала, и ей досталось лишь крайнее место возле прохода. Когда она осмотрелась, то увидела перед собой Дашу и Ника. Докладывала Марианна, но они не слушали, о чем она говорила. Болтали, смеялись и перешептывались, общались записками, стараясь не мешать окружающим. Но у них это не выходило. Да и не трогало это их, по большому-то счету, они были заняты только собой, счастливы и влюблены. Галина смотрела на них с улыбкой, а на душе скребли кошки. Много бы она отдала, чтобы сейчас оказаться на Дашином месте. «А ведь ты бы могла», – напомнил язвительный внутренний голос. И ее настроение тут же испортилось.
Она уже было погрузилась в свои размышления, но одернула вдруг себя: она же совсем не слушает Марианну! Надо было послушать, но пересесть подальше от этой парочки было некуда. Чтобы лучше расслышать, что говорит Марианна, Галина приблизилась к их головам, склоненным над листом бумаги. И – о, любопытство! – увидела, как Ник дописывал окончание фразы из песни Антонова:«Ты отдай мне в невесты Настю Дай мне в жены Анастасию».
Галина тут же отпрянула, покраснев. Подглядывать, пусть и случайно, все же было нехорошо, особенно такое. Сердце ее куда-то упало в этот момент, дыхание сбилось. Ей хотелось заплакать.
Но заплакала Даша. Она вдруг вскочила, и, выстрелив в Ника острым: «Дурак! Шут! Я не верю!» - выбежала из аудитории. Ник улыбнулся, опустил голову, и …остался дослушивать Марианну.
«Надо же, как далеко у них все зашло!» - подумала с грустью Галина. - Впрочем, Нику я тоже бы не поверила на Дашином месте. Но, черт возьми, я действительно много бы отдала, чтобы также сейчас обидеться вместо нее. И также отреагировать, и прочитать то, что он написал. Он меня зацепил чем-то, себе все-таки не соврешь!»
В конце недели наиболее активные представители зрительской аудитории семинара и адвокаты собирались "играть" судебный процесс, подготовке к которому были посвящены все совместные вечера. По этому поводу ежевечерне после шести московская делегация собиралась в чьем-то гостиничном номере. Обсуждали предмет спора, распределяли роли, обговаривали детали суда-спектакля, даже писали слова. А когда возникали разногласия, последнюю точку в споре обычно ставил Дима, - руководитель делегации адвокатов, молодой аспирант МГУ. За плечами у Дмитрия еще был торговый институт. Но торгаш из него не получился, и путем каких-то хитросплетений судьбы он в конце концов оказался в Москве, поступил на юридический и одновременно начал практику. Консультировал, в основном, обманутых вкладчиков. Окончив «школу», как многие птенцы гнезда Ломоносова называют между собой МГУ, Дмитрий сдал квалификационный экзамен и стал адвокатом.
Дима руководить не стремился. Он молча собирал отчеты каждого о проведенных занятиях, с советами не влезал, не контролировал, чем занимаются с аудиторией - доверял.
Секции Дмитрий не вел, и свободное время они с Галиной проводили в кафе, занятые подготовкой совместного материала о семинаре и особенностях судебной защиты прав потребителей. За это время они здорово подружились. Но их разговоры их всегда были очень конкретны, без флирта.
Дмитрий признался, что уже имел опыт подготовки нескольких статей о своих судебных делах. Но куда бы он их не направлял, - не печатали. Или печатали в обработке кого-то другого, что чаще всего приводило к путанице и искажению сути. И когда он видел это в газете, результат его чаще всего не радовал, а огорчал. После нескольких неудачных опытов в этом плане Дмитрий писать завязал.
Выслушав это, Галина сказала ему:
- Напрасно. Дима, подумай, какая у тебя богатая практика! Судя по тому, что вы здесь говорите на семинаре, наша отечественная практика по защите прав граждан за какой-то десяток лет складывается куда успешнее, чем, например, правозащитная практика, накапливаемая десятилетиями. Но при этом из-за незнания своих прав граждане все равно «попадают» на их нарушения, хотя, скажем, видя явный обман, уже на стадии знакомства с условиями продажи товара или оказания услуг они могли бы просто от них отказаться. А не отказываются. Та же история с банками. Не знают люди, соломку где подстелить, так надо рассказывать это им. И не в специальных изданиях, которые читают главным образом профессионалы, а в массовых. Хотя нашей «Юриспруденции» для поднятия тиража такие вот материалы очень не помешают. Поэтому писать надо!
- Я сам знаю, что надо. И интересно это не меньше, чем всякие там криминальные сводки с убийствами. Только грамотно надо писать.
- Слушай! А давай так: мы можем ведь это делать и вместе, правда? Я могу слушать тебя с диктофоном, а потом принести почитать материал. Если я чего-нибудь не пойму или напутаю, ты исправишь. Или ты можешь принести мне «болванку» - суть дела, и ссылки на законодательство, а я обработаю. Гонорар пополам. Идет?
- Девушка! Гонорар меня мало интересует: мой гонорар на несколько порядков денежных единиц отличается от твоего. А вот если мы действительно сможем вместе что-то толковое написать, и это будет опубликовано, я только рад буду!
- «Еще один есть! - с удовлетворением отметила Галина. Что же, я приближаюсь к вечной мечте нашего главного: сидеть на своей попе, и ждать, когда информация сама к тебе приходить будет. Теперь - и по защите прав потребителей».
- Договорились. Вот тебе моя визитка. Давай твою, созвонимся в Москве после приезда, а там и начнем, помолясь!
После этого разговора на семинаре, только они прибыли в Москву, Дмитрий стал постоянно наведываться в редакцию. Первый его визит ознаменовался знакомством с Галиным шефом Аркадием, и между ними была достигнута договоренность о том, что помимо их совместных с Галиной статей в журнале будут публиковаться и главы его будущей диссертации. Галине была вынесена благодарность за привлечение авторов, и с тех пор Дима не упускал случая навестить журналистов, очень довольный своим первым удачным контактом с прессой.
Когда бы он не пришел, всегда приносил что-нибудь к чаю. После краткого обмена любезностями и обсуждения дальнейших планов, Дмитрий с Галиной склонялись над экраном компьютера за очередным черновиком их будущей статьи.
- Сегодня о чем?
- Посмотри. Мне кажется, это будет интересно.
- А что это?
- О-о! Это потрясающая история о том, как наш суд признал международный чартерный рейс рейсом внутреннего сообщения.
- То есть, как это? Я не поняла?
- Я тоже не понял сначала, что это не шутка. В общем, дело было так. Супруги отправились отдохнуть за границу, но конкретно куда, - мы не будем писать. Дело было в октябре месяце, улетали в пальто. А все пляжные вещи и легкая одежда была в чемоданах, которые потеряли. Да-да. Представляешь, каково в теплых странах ходить две недели в пальто! Чтобы не париться, они вынуждены были покупать одежду, а не тратить отпускные деньги на развлечения и удовольствия. По приезде в Москву они пришли ко мне, и мы предъявили иск к авиакомпании. Ты знаешь, наверное, что по нашему ГПК такие иски предъявляют исключительно по местонахождению ответчика. Если бы это была зарубежная авиакомпания – вот обломилась бы мне командировочка! Только никто ее оплачивать бы не стал – дорого, дороже, чем сумма иска. А удовлетворят или нет – открытый вопрос". –
Развеселившийся было Дима снова вдруг приуныл:
- Ну, да ладно. Предъявили мы иск нашим «Н-ским авиалиниям». «Закон о защите прав потребителей» процитировали, понятное дело, а для острастки я попросил возместить ущерб согласно документу об ответственности компаний, действующему при международных авиаперевозках. Так что ты думаешь! По нашему законодательству ответственность за это дело куда меньше, поэтому суд делает «финт ушами»: признает рейс Москва-, скажем, Анталья, рейсом внутреннего сообщения, и взыскивает ущерб в пределах, указанных в нашем внутреннем законодательстве!
- А кассацию ты не пробовал подавать?
- Пробовал. Мосгорсуд усилил это решение, полностью подтвердив решение суда первой инстанции. Теперь собираюсь в Верховный суд, подавать надзорную жалобу. И практику заодно хочу посмотреть: может быть это «не лыжи не едут, а я – идиот?» Знаешь такой анекдот?
Статья про эту историю вызвала отклик читателей, в числе которых Дмитрий нашел единомышленников и стал вынашивать планы обращения в Конституционный суд РФ с требованием устранить законодательную коллизию в этом вопросе.
Однажды Дима пришел в редакцию без предварительного уведомления о своем появлении - он обычно звонил сначала Галине, она заказывала ему разовый пропуск и планировала свой день так, чтобы выкроить время для их совместной работы. В этот раз Галина вернулась с задания и через открытую дверь в кабинет шефа увидела Дмитрия. Он тоже увидел Галю, после чего, наскоро попрощавшись, вышел от шефа и устремился к ней:
- Здравствуй. А я тебя жду.
- Я бы раньше вернулась, Дим, если бы знала, что сегодня мы будем работать.
- Не сегодня, а завтра. Я тут…
- Но завтра же выходной!
- Дай мне договорить! Я уже час жду тебя, чтобы пригласить на уик-энд в одно дивное место.
- Очень мило. Мы там будем работать? Вообще я стараюсь в выходные все-таки отдыхать. Знаешь, мы все так перегружены информацией, а тут недавно болезнь одну выявили психическое расстройство на почве переизбытка информации. Слышал? Не хотелось бы занедужить, а риск есть, с моей-то профессией! Перегружусь, а потом лет десять ни строчки из себя выдавить не смогу, как же я тогда, бедная, на хлеб зарабатывать буду?
- И это тоже я, в принципе, и хотел с тобой обсудить в предстоящие выходные. – Дима помялся немного, потом отвел ее в сторону так, чтобы их разговор происходил тет-а-тет, и продолжил: - Галина, работать в уик-энд я тебе не предлагаю. Тут другое. И другой разговор… В общем, завтра я и мои друзья решили выбраться отдохнуть в один подмосковный пансионат, и я пришел пригласить тебя с нами. Девушки тоже будут, не бойся, ты не одна… А еще я хотел бы с тобой там поговорить… В общем, подумай, я еще позвоню. Домой. Ладно?.. Пока.
Совсем раскрасневшись, Дима просто сбежал от нее после этого монолога. Галина, задумавшись, улыбнулась. Она, конечно, предполагала, что Дима здесь появляется не только из-за ее с ним совместных материалов. Но тем не менее не ожидала, что между ними возможны другие контакты помимо рабочих. А потом, он был все-таки не в ее вкусе.
Дома она рассказала маме об этом смешном разговоре. Та, усмехнувшись, сказала, что если он адвокат, то хорошо зарабатывает. А раз приглашает на отдых, - вероятно, желает перевести их общение из деловой в плоскость личных взаимоотношений. И добавила, что она как родительница не возражает, чтобы ее дочь не только писала о юристах, но и встречалась бы с юристом: они весьма небедны, и зачастую обладают собственной жилой площадью. Так что пусть Галя едет, выяснит, что к чему, а там хоть замуж выходит.
Галина задумалась. Шутки шутками, но ей не хотелось обнадеживать Диму. Не будет она с ним встречаться! Наверно. Не думала она об этом. Да и не хочется. А потом, вряд ли у них может что-нибудь получиться. Но, с другой стороны, в эти выходные ей совершенно нечего было делать. Никаких планов. Так, может, поехать, развеяться? Где наша не пропадала, вдруг все еще обойдется!
Когда Дима позвонил, Галина ответила, что согласна. И тут же заснула. Ей приснился завтрашний поезд, мчавший ее со случайным попутчиком навстречу чему-то новому. И это был такой дивный сон! Наутро Галина проснулась в хорошем настроении, вспомнила сон и поверила, что все будет хорошо, ничего неприятного не случится в этой поездке, и с еще большей решимостью начала собираться в дорогу.
После встречи на вокзале Дима взял в одну руку Галин багаж, а другой сжал ее ладошку и сказал: «Поспешим, электричка скоро отходит». До отхода электропоезда «47-й километр» действительно оставалось чуть больше полуминуты. Но скоро будет другая. Это было Галино направление, и она знала, что электрички по нужному им маршруту отходят довольно часто. Ну да бог с нею, с электричкой: может, они на встречу с Димиными друзьями опаздывают.
Обещанный разговор с Галиной Дима начал прямо в дороге. Он волновался. Сначала он попросил: «Расскажи мне немного про себя. То, что хочешь. Мне интересно, я ведь ничего о тебе не знаю». Галина стала рассказывать о семье, о своей маме, двоюродной сестре, бабушках-дедушках, тетках, которыми она была очень богата. Дима сказал: «Наверное, хорошо иметь так много родственников. Сядете вместе за общий стол, и вам всем приятно друг друга видеть. Само по себе это, наверное, придает в жизни сил. А я очень рано остался без матери, а отца своего никогда и не знал. Вырос с бабушкой, она и сейчас жива, но очень много болеет в последнее время».
В отличие от нее, Дима рассказывал о себе очень подробно. И долго. Его монолог продолжался все время пути до пансионата, а дальше, после удачного размещения в двухместном номере, они уютно устроились на балконе, с которого могли наблюдать за калиткой, ведущей к главному входу в пансионат, и ожидать обещанную компанию.
Выкурив одну за одной всю пачку сигарет в течение нескольких часов, Галина слушала Диму, не решаясь прервать, и боясь помешать его исповеди. Жалела, что не взяла диктофон. Хотя, чтобы все записать, ей понадобилось бы несколько пленок. Она слушала, не перебивая, но иногда, по привычке задавала уточняющие вопросы. Дима отвечал, не смущаясь, а потом продолжал. Это их времяпрепровождение и впечатлило и озадачило Галину одновременно. Не переставая следить за ходом Диминого рассказа, она пыталась понять, зачем он это ей говорит? Зачем перед ней – посторонним, вообще, человеком, - он открывается столь откровенно, не утаивая ни промахов, ни стремлений, ни фактов своей личной жизни?
Само по себе выслушивание этого монолога уже обязывало Галину какой-то пока ей не очень понятной причастностью к его жизни, к нему самому. Откуда такое доверие? И зачем? Почему именно ей? Может, он хочет предложить ей очередной совместный проект? Например, мемуары? Да нет, это не то. Тут явно другое. Скорей всего, именно то, о чем она так боится и поэтому не желает думать. Дима выбрал ее не только слушательницей, но и еще одним фактом своей биографии, и всей своей длинной речью давал ей понять, что посвящает ее в свою жизнь не случайно, поэтому и такое доверие и откровение.
Только Галина об этом подумала. Дима сказал:
- Ты, наверное, давно уже хочешь спросить, зачем я тебе все это рассказываю? Ну, что же ты стушевалась, я вижу, ты просто не хочешь меня перебить. У тебя есть одно замечательное достоинство Галина, ты умеешь слушать своего собеседника. Спасибо тебе за это большое.
Я отвечу на этот вопрос. Я никому никогда еще не рассказывал то, что сегодня услышала ты. Не потому, что у меня не было этой потребности, - ты поняла, наверное, что в этой жизни я человек одинокий и даже замкнутый. Мне не с кем об этом было поговорить. Мне в жизни холодно и неуютно. А когда я увидел тебя, начал с тобой общаться, ко мне постепенно пришло ощущение того, что я встретил женщину, которая могла бы составить мне пару, понимать меня, делить со мной мою жизнь. Мне очень нравится то, как мы вместе работаем, ты понимаешь, что я хотел бы написать, и мастерски оформляешь мои мысли в слова. Ты понимаешь меня Галина, понимаешь мою профессию. Я могу доверить тебе или обсудить с тобой некоторые вопросы, касающиеся моей работы. Мне нравится твоя профессия, я принимаю ее, и горжусь твоими успехами. Это все очень важно, но это не главное. Ты – привлекательная женщина, ты не можешь не нравиться. Мне ты нравишься очень, и я хотел бы, чтобы такая женщина была со мной.
Возможно, ты об этом не думала, еще более вероятно, что чувств моих ты не разделяешь. Но я не тороплю. Я все тебе рассказал про себя, все, что хотел, - тебе предложил. Подумай, я буду ждать. Столько, сколько для этого нужно. Я уже выбрал тебя, а если ты по каким-то причинам не можешь ответить мне сейчас, я подожду, пока они перестанут быть нам препятствием.
- Дима… То, что ты говоришь, действительно меня потрясло. Я правда не думала, что ты так ко мне относишься.
- Ну, хотя бы догадывалась, что я появляюсь у вас не только ради совместной работы с тобой? Ты же женщина, Галя, ты чувствовала это, признайся.
- Признаюсь. Но ты так умело скрывал свое отношение ко мне, свои намерения, что не только я, но и кто-то другой вряд ли догадывался…
-Я присматривался к тебе, поэтому вел себя осторожно.
- Присмотрелся?
- О, да. И очень рад, что то, что я видел, никогда не огорчало и не смущало меня. Я любовался тобою. Всегда.
- Но ты же не знаешь обо мне очень многого! А если вдруг выяснится, что предмет твоего обожания вращается в юридическом мире, например, для того, чтобы консультировать своего любовника с уголовным прошлым, криминальным настоящим и незавидным будущим?
- Я же сказал: я подожду, пока твои обстоятельства перестанут тебя отвлекать от меня... И никогда потом ни в чем тебя не упрекну. Ты мне нужна Галина, поэтому тебя я приму любую, даже с бывшим любовником-уголовником. Я отложу цивилистику и начну вспоминать уголовное право, подниму свои связи, чтобы помочь этому человеку справиться с его проблемами, потому, что это – твое, часть тебя, и своим благородным поступком заставлю тебя отправить эту часть твоей жизни в архив и не возвращаться к ней больше.
Галина опустила глаза. Никакого уголовного элемента в ее личной жизни, конечно же, не было. Она проверяла Дмитрия. И он эту проверку прошел. Но Галина могла бы поклясться на Конституции, что он понял ее этот ход, и весь свой ответ просчитал с восхитительной точностью. Он знал, что надо было сказать в такой ситуации, и сказал именно то, что могло бы произвести впечатление!
Вообще все время Галиного молчаливого размышления, происходившего во время прослушивания длительного монолога Димы внутри нее поселилась какое-то странное ощущение, еще не оформившееся в слова. И пока она не разобралась, что это есть, ответить что-либо определенное Диме Галина не собиралась.
Но он и не торопил. Продолжая удивлять своим благородством и дальше, Дима признался, что никаких друзей он не ждет, так что она может, в принципе, не смотреть с ожиданием в сторону калитки. Он придумал всю эту историю, чтобы получить возможность пообщаться с ней вне работы, сказать то, что сказал, и если после этого она не желает оставаться здесь на ночь, они могут сейчас же ехать домой.
- Я, конечно же, очень хотел бы остаться с тобой здесь, и завтракать вместе. Но я же сказал, что не тороплю, и не хочу не оставлять тебе выбора, если ты к этому не готова сейчас. А потом, тебе, наверное, надо переварить все то, что я говорил, поэтому мы действительно можем уехать.
- Дим, мне жаль тебя огорчать, но сейчас, правда, нам лучше вернуться в Москву. Ты все понимаешь сам, так что давай уедем отсюда.
- Как ты хочешь.
Всю дорогу домой они ехали и болтали об отвлеченных вещах. Галине нравилось это. И то, что Дима если это было к слову, сопровождал истории, которые они обсуждали, правовыми комментариями. Истинный юрист! Она давно замечала, что эти представители юридического мира, с которыми она общается по работе, не умеют иначе оценивать происходящее. И этим их качеством Галина всегда от души любовалась.