Нам на работе дали сверхурочное задание по очистке и запуску бассейна циркуляции воды, но мы эту работу выполнили в основное время, а получили премию в три тысячи рублей. И я почувствовал себя Ходорковским. В это время стук в дверь, и какая-то женщина сомнительного происхождения с грязным чувством обмана в глазах самого низкопробного содержания предлагает мне купить три литра мёда.
Но это я потом уже сообразил, что с таким же взглядом грузчик на холодильнике тащил налево с производства брикеты с мясом.
А потом с таким же взглядом хотел проникнуть на территорию церкви. Охранник побежал за дубинкой, и только тогда этот тип сделал обратную рокировку на своё место в сторону от церкви.
В тот момент во мне жил дух предпринимательства, того, что я, заработав за так три тысячи рублей, по сути, второй Ходорковский. И потом, цена на мёд была смехотворна – триста рублей за трехлитровую банку. А мёд сверкал, отдавая симпатичной желтизной сгустка полезных свойств, и я подумал, в порыве предприимчивости, что у женщины, должно быть, пасека, мёда много – надо скорей продать. Потом и соседка с первого этажа уже купила банку. И я поддался соблазну в духе своей предприимчивости. Но лучше продавать нефть. Она чёрная, блестит и идёт для переработки. А мёд желтый, янтарный и идет во внутрь.
Я всё еще жил в радужных надеждах удачливости. Удача ведь как и беда не ходит одна. А тут в гости к матери пришла тетя, и я решил угостить её своим мёдом. Тетя была дока по части мёда, в сортах разбиралась. А тут стала пробовать, и разобраться не может. Тогда мать сказала про меня: «Он этот мёд с рук в подъезде купил. Я не стала есть. Ещё отравишься».
Тетя поперхнулась мёдом, отодвинула его от себя, и больше не стала пробовать. Даже пошла в туалет и прополоскала горло.
Я посмотрел на банку. Это, то, что называлось мёдом, уже не отдавало золотистой желтизной, а потемнело и выглядело не притягательно, а скорее пугающе. И я почувствовал себя прогоревшим коммерсантом, неудачником. Банкротом. Но потом захотел было всучить этот мёд сестре: она жадная до халявы. Что хочешь съест. С кашей.
Для верности сам несколько дней ел этот, так называемый, мёд. Попробую, запью чаем и жду, какое он окажет действие на организм. Ведь не отравить же меня хотела та женщина? А так, разжиться на халяву, намешав в банку каких-то побочных продуктов. Но когда позвонил сестре, та с вызовом ответила: «Что, отравить меня хочешь?»
Я поперхнулся в своей радужной надежде сбыть мёд сестре, а потом мне даже стало немного стыдно за себя, а вдруг там действительно такого намешали в мёд, что сестре станет очень плохо? А она ведь такой может устроить скандал, до милиции дойдёт. Может даже, и не от мёда ей станет плохо.
Ведь время такое, что не знаешь, откуда ждать напасти. Вот у нас на работе у бригадира заболело горло, так он принял лекарство «Аэроб Оль», которое по всем каналам усиленно рекламировали, и как: убийца уже занес над жертвой нож и… А в это время реклама, и девушка с самыми сентиментальными мечтами в глазах советует вам от горла этот «Аэроб Оль». И медсестра на участке тоже посоветовала ему этот самый «Аэроб Оль».
Бригадир принял, правда, как всегда, с похмелья, и его так пронесло, что пострадал хуже, чем от горла.
А знакомый врач так сказал нашему бригадиру: «Вы что, с ума сошли принимать эту отраву?»
Бригадир удивился: «Но ведь по всем каналам рекламировали?»
Тогда врач с не меньшим предубеждением сказал: «А вы что всему, что показывают, верите?»
Но, чтобы быть честным, я сказал сестре: «Но ведь я-то ел этот мёд, и со мной ничего не случилось?»
Сестра со злорадством ответила: «Пока не случилось. А вдруг то, от чего что-то случится, лежит на самом дне банки?»
И я представил себе сестру. Наконец-то ей выдался случай поиздеваться надо мной. И уже есть этот, так называемый мёд, становилось для меня невыносимым испытанием. Нет, я не жадный. Я и нищим подаю. Но самое мучительное в жизни чувствовать себя дураком. Я так и видел перед собой эту торговку с выражением превосходства надо мной. Я ел мёд, давясь им и испытывая при этом мучительное беспокойство оттого, что травлюсь им.
И так же как мысль о насмешке сестры для меня были невыносимы мысли о Ходорковском и Чубайсе, что тоже обманывали меня, перепродавая общественное достояние в виде недр народу, а выручку кладя в свой карман. Мать советовала вылить этот мёд и не мучиться.
Выручила племянница. Она знала шесть языков, работала с фотомоделями, держала себя в форме, и ей был нужен мёд мазаться от целлюлита. Я вздохнул с облегчением и отдал ей этот мёд. Он уже совсем потемнел и выглядел просто зловеще. Для облегчения души я сказал племяннице: «Ты только не ешь этот мёд. А так он качественный».
Племянница ответила: «Ну что ты. Я мёд совсем не люблю. Мне он нужен только для кожи».
И я успокоился.