В тот август фортуна потеряла к нам всякий интерес. Съёмочная аппаратура непрерывно отказывала, и мы, вместо того, чтобы «утюжить профиля», сутками копались в электронных кишках приборов. Зарядившие дожди превратили милый, звонкий ручеёк, даривший нам необыкновенно вкусную живую воду, в мутного, грозно ревущего зверя. В довершении всех неприятностей кончились сухие дрова, и растопка буржуек стала напоминать адские сумерки, почти по Босху. В общем, «тушите свет, сушите вёсла»…
Но, как бы то ни было, запланированный объём работ мы, наконец, выполнили и страстно желали поскорее убраться с гиблого места. Хорошо бы попасть на базу, сходить в настоящую баньку. Дело упиралось в транспорт, но вертолётчики ждали хорошей погоды, а её в ближайшие три недели по прогнозу не предвиделось. Начальство, в силу производственной необходимости, не могло мириться с нашими затянувшимися каникулами и выслало вездеход. Мы сидели по палаткам и писали нескончаемую пулю.
В этом месте я позволю себе сделать маленькое отступление от прямой линии повествования. Обычно, спустя несколько дней после установки палаточного лагеря, появляются «домашние» животные и птицы, привлечённые кухонными отбросами. В прилегающих к палаткам кустах начинают тусоваться белки, бурундуки, зайцы и прочая таёжная живность. Однажды я рано утром потихоньку вылез из палатки и увидел, как вокруг столовой прогуливалась стая глухарей. Как курицы, только размерами с хороших индюков.
Итак, дня через три после нашего прибытия в окрестностях лагеря была замечена пара воронов – семейка, вероятно. Я хорошо рассмотрел их в бинокль: здоровенные, иссиня чёрные птицы с громадными клювами, вызывающие своим видом почти мистический страх. Они с любопытством наблюдали за нашей суетой и скоро начали с удивительным сходством имитировать различные звуки. Репертуар пародистов постоянно рос. Не повезло студенту Павлу Николайчуку. Мы обычно звали его «Паш!». Вороны мастерски овладели этим зовом, и несчастный студент уже не знал, действительно ли он кому-то срочно потребовался, или это опять шутки зловредных птиц. Пришлось переименовать его в «Сергеича».
Так вот, сидим мы в кают-компании, каковой у нас являлась шатровая палатка-столовая, топим печку, играем в преферанс и вдруг слышим металлические удары. Так могла звучать только кувалда, которой забивают выскочивший из трака гусеницы вездехода «палец». Мы бросились под дождь и почти километр бежали в предполагаемом направлении. Дождь усиливался, а звуки смолкли. Покричали, пустили пару ракет – безрезультатно. Вернулись в лагерь и снова услышали звуки, но уже с другой стороны. Ну, конечно, это вороны решили немного нас поразвлечь. Начальник отряда Ратников с криком «Всё, гады, конец вам!» побежал за карабином, а мы возвратились к картам.
Ратников вернулся через час, злой и насквозь промокший. Развешивая над печкой одежду, он рассказал, что вороны научились каркать «Твою мать!» и только что всласть над ним поиздевались, затеяв игру в прятки. Только он с карабином на изготовку бежит на «Твою мать!» в одну сторону, как тут же эта «Мать» раздаётся сзади. Так и не удалось ему приблизиться на расстояние прицельного выстрела.
Все расползлись по своим палаткам. Я тоже забрался в спальник и скоро задремал. Приснился мне вездеходчик Лёха. Он макал сырые подосиновики в соль и отправлял в рот со словами «Ну и сони! Так вы апокалипсис к чертям проспите…» Я проснулся и наяву увидел Лёху. «Горазды же вы спать, господа, – заявил он, – или решили здесь на зимовку остаться?»
Выяснилось, что вездеход действительно застрял в болоте в трёх километрах от нас. И вороны успели слетать туда и пополнить свой артистический арсенал новыми звуками. Так что первый раз мы действительно слышали, как Алексей с напарником пытались «обуть» вездеход. А уже потом вороны устроили комедию. Они и ему успели исполнить пару номеров – и «Паш!», и «Твою мать!», приведя в полное недоумение.
На следующий день погода, как нередко случается в день отъезда, наладилась. Загрузив с верхом вездеход, мы присели выкурить «на дорожку» по прощальной папиросе. И – на тебе! – с неба раздалось лягушачье кваканье, а затем, вперемежку, почти весь репертуар наших артистов. Имитаторы дали заключительный концерт.
Потом они некоторое время провожали вездеход, залетая вперёд и усаживаясь на нижние ветки. Расстались мы на краю болота – дальше вороны не полетели. Видать, не их территория.