Я не хочу, говорю я. Пустите, говорю я. Зачем вы меня здесь держите?
У меня на коленях книга. У неё грустный финал. Я уже читал её, я прекрасно помню эту последнюю страницу с самой главной строчкой, которая оборвалась на середине и повисла в бумажном воздухе недоумевающим многоточием.
Я ненавижу грустные финалы. Я боюсь их, это такой комплекс, нечто вроде фобии, если вам угодно. Я не хочу читать эту книгу. Я знаю, как она закончится.
Глупый, говорят мне. Ты что, совсем ослеп, сердятся они и нагибают руками мне шею, открывают глаза, заставляют читать дальше, переворачивать тонкие страницы. Может, похожа, шепчут они с двух сторон мне в уши, может, совпало так. Но это - не та книга. Другая. Та давно в огне, неужели ты не помнишь, как сам её жёг, лист за листом?
Я вглядываюсь внимательнее и убеждаюсь: да, действительно другая. Текст - слово в слово, но этого пунктира здесь раньше не было, да и оглавление в той стояло в конце, а здесь - сразу после титула.
И я сам, сам, по собственной воле, дочитываю её до конца, на один короткий миг захлёбываюсь знакомым оборванным многоточием и, послушно опуская ресницы, скольжу взглядом дальше: "Типография... заказ номер... тираж..."
Вот и молодец, говорят они, забирая книгу и ставя её на полку к тысяче таких же. Вот и умница, ласково улыбаются они, закрывая за собой дверь.
И я остаюсь один в этой огромной пустой комнате, на железном стуле и с яркой электрической лампой, и понимаю, что разучился даже плакать.
Это так страшно.