Дай Бог, настанет лето - снова начну искать лесную реку. Может быть, снова удастся заплутать, иначе ее не найти.
Сперва мне понравились рассказы моего друга. Они мне понравились до того, что у меня захватило дух от их красоты, и я любовался ими, словно прекрасной лесной рекой с ее ровным, полным спокойной силы течением. Она уверенно несет тебя вперед над залегшими в прозрачной глубине камнями, мимо поросших древним лесом берегов и приткнувшихся к ним коряг; а там, среди стволов, мелькают платья фей и слышатся их похожие на звон серебряного колокольчика голоса.
Это было неожиданно и хорошо. Но затем (это случилось, когда я прочитал десятый или двадцатый рассказ) я почувствовал что-то неладное. В его рассказах уже не было прежней прелести и влекущей вперед силы потока, которой отдаешься и веришь и так страстно пытаешься найти в себе. Мне больше не хотелось заглянуть в прозрачную глубину реки и в свою душу и найти в ней хотя бы отголосок тайны, что зовет и манит и с робкой надеждой просит рассказать о несбыточной, но ласкающей тебя мечте.
Я увидел, что эта река - обман; она никогда и никуда не впадет; она всегда несется вперед, открывая за поворотом поворот; она прекрасна вечером и таинственно-волшебна утром, окутанная фатой тумана, сквозь который блистают золотые лучи рассвета. Но она не разольется и не взбунтуется. Эта река – обман, она всегда - лишь одна из тех истин жизни, суть которых известна a priori, а итог вызываемых ими споров всегда одинаков.
Мне хочется, чтобы мой друг крикнул: «Мне уже тридцать пять лет, а я еще ничего не создал»; мне хочется взять его за плечи и рассказать ему о том, как я верил в него и как он меня обманул; но я знаю, что никогда не скажу ему, что его искусство – нелепая мазня; возможно, мы оба никогда не скажем друг другу правды. Мы слишком интеллигентны для этого. Если мы когда-нибудь встретимся, чтобы обсудить наше творчество за бокалом вина, мы наговорим друг другу много чуши; возможно, мы проведем целую ночь на кухне и придумаем вместе много новых сюжетов – новых поворотов прекрасной лесной реки.
Камю сказал, что ночные мысли отличаются от дневных. Поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что чуши будет сказано слишком много. Мы будем сидеть на кухне до тех пор, пока в окно не заглянет солнце, пока нам не станет неловко смотреть друг другу в глаза.
Но, в конце концов, «какую бы ты чушь ни нес, в ней всегда есть крупица правды. Горькой правды». (Dali).