Почему во всех цивилизованных странах всегда военные люди, прежде всего офицеры, считались и считаются цветом, элитой общества? В этом, видимо, сказывается много самых разных факторов.
В первую очередь, это, конечно, уважение к огромной ответственности, которая на них лежит, и чрезвычайной опасности, которой они подвергаются в процессе выполнения своих служебных обязанностей, а так же надежда на то, что в случае необходимости именно они первыми, своей грудью защитят всех остальных.
Во-вторых, это, безусловно, дисциплина, строгость и организованность, без которых их деятельность просто немыслима.
В-третьих, это способность, опять-таки вытекающая из необходимости, не упускать из внимания ни одной, даже самой незначительной на первый взгляд, детали, анализировать складывающиеся ситуации и условия, просчитывать возможные варианты действий и предполагаемые результаты и последствия, умение принимать решения, добиваться их реализации и, наконец, решительность и небоязнь брать на себя ответственность.
Но все это невозможно, если человек, который должен проявлять все выше перечисленные качества будет недостаточно образован. Поэтому еще одной отличительной чертой офицеров, разумеется, является высочайшая образованность.
Но образованность – это не только наличие диплома, или даже нескольких, о высшем образовании. Это нечто значительно более широкое и высокое, подразумевающее эрудицию, культуру, контактность, кругозор и массу других качеств, делающих человека не только приятным собеседником, но и тем, на кого хотелось бы ровняться.
Поэтому подготовке офицерского состава всегда уделялось повышенное внимание. И особенно это относилось к Военно-Морскому Флоту. Думаю, никто не возьмет на себя смелость оспаривать, что морские офицеры, не в обиду другим будь сказано, во все времена считались элитой даже среди всех других офицеров. И не только за красивую форму и особую романтику, а именно за то, что в полной мере отвечали всем выше перечисленным требованиям. Среди них трудно, и даже, наверное, невозможно было найти капитанов Тушиных (не по их человеческим, разумеется, качествам).
Чего греха таить, ведь у нас в свое время существовала огромная масса средних училищ, готовивших офицерские кадры для практически всех родов войск, за исключением Военно-Морского Флота. А во время войны летчиков вообще готовили ускоренным способом, прозванным «взлет-посадка». Был, правда, один момент, когда пытались ввести средние училища и на флоте, но от этого очень быстро отказались, поскольку сама флотская служба этого не допустила.
Больше того, когда в других родах войск продолжали готовить офицеров по средней программе, в военно-морских училищах, помимо высшего образования из будущих офицеров делали действительно культурных и всесторонне развитых людей.
Война внесла много изменений в нашу жизнь во всех ее аспектах, в том числе и в подготовку офицерских кадров. Поэтому уже даже не дожидаясь ее окончания, как только появилась первая же возможность, этому вопросу в нашей стране было уделено особое внимание.
А поскольку было очень много мальчишек, чьи родители погибли при исполнении воинского долга, было решено убить сразу двух зайцев: с одной стороны, проявить заботу о них, а с другой - сделать на них в определенной степени ставку в подготовке достойной смены старому офицерскому корпусу. Для этого и была создана целая сеть Суворовских и Нахимовских училищ.
Со временем принцип приема в них сирот и полусирот, чьи родители погибли на фронтах Великой Отечественной войны, отпал, а вот сами училища и заложенные в них принципы подготовки остались. Одним из таких учебных заведений было созданное в 1944 году и расположившееся в здании бывшего Императорского пажеского корпуса имени Петра Великого Ленинградское Нахимовское Военно-Морское училище.
Здесь помимо расширенного и углубленного, с очень высокими требованиями, изучения обычной школьной программы мальчишек, начиная с пятого класса, приучали к строгой дисциплине, порядку и организованности, обучали основам военного и военно-морского дела, истории и традициям русских и советских моряков, давали прекрасные знания по английскому языку и многое, многое другое.
Для совершенствования знаний и навыков владения воспитанниками иностранным языком в училище регулярно, не реже одного раза в месяц, устраивали просмотры не дублированных кинофильмов, сами нахимовцы старших классов регулярно на общественных началах водили экскурсии иностранцев (разумеется, англоязычных) по крейсеру «Аврора» и Русскому музею, для чего они предварительно сдавали соответствующий экзамен и получали сертификат. Один раз в месяц в училище проводился день английского языка, когда абсолютно все (не только нахимовцы, но и преподаватели и воспитатели, за исключением, естественно, самих классных занятий) должны были разговаривать только по-английски. А один раз в год под эгидой кафедры английского языка проводился даже концерт художественной самодеятельности тоже, как понятно, на английском языке.
Немало внимания уделялось и таким вопросам, как культура, этика и эстетика, которым были посвящены специальные занятия, где обучали правильным манерам, правилам поведения в общественных местах и за столом, искусству общения, танцам и многому другому, без чего не может получиться по-настоящему культурного человека. Вели эти занятия лучшие в своих областях специалисты.
Музыку и пение, например, преподавала замечательный ленинградский композитор Маргарита Анатольевна Кочетова, которая давала ребятам не только основы музыкальной грамоты и знание творчества множества композиторов, но и учила их разбираться в музыке и отличать зерна от плевел.
У Нахимовского училища был постоянный абонемент в лучшие театры города – Кировский, Пушкинский, большой драматический, музыкальной комедии, оперетты, эстрады, центральный концертный зал и многие другие, где они не пропускали ни одной премьеры. В связи с этим нахимовцы прекрасно знали все идущие в городе спектакли, а классические оперы и балеты знали просто наизусть.
В городе не было ни одного музея, в который бы не водили нахимовцев. Многие питерцы, например, вообще не знают не только о том, где в их городе находится музей санитарии и гигиены, но и вообще о его существовании. Нахимовцы же и в нем бывали неоднократно.
Но какими бы знаниями не была обогащена память человека, он никогда не станет по-настоящему культурным, если не научится трудиться и уважать труд других людей. Поэтому немало внимания в Нахимовском училище уделялось и трудовому обучению и воспитанию. Причем ребятам давали не только представление о существующих профессиях, но и обучали им и вырабатывали определенные навыки.
Так, в училище был специальный класс, где воспитанников обучали основам переплетного дела, были столярные, слесарные, токарные мастерские, обучали ребят основам сварочного и автомобильного дела и еще очень многому другому.
В связи с этим очень многими необходимыми вещами, такими как повседневные рабочие записные книжки и журналы, ремонт библиотечных книг, вешалки-плечики, различные деревянные ручки, в том числе и к инструментам, указки, метровые классные линейки и треугольники, различные стеллажи и полочки, мелкий ремонт мебели, молотки, тиски, зубила и очень многими другими училище обеспечивало себя само руками своих воспитанников.
Особо трогательное внимание уделялось поддержанию порядка во внутренних помещениях. И поскольку помещения эти были не так уж и малы (спальным корпусом, например, являлось здание старой школы, где для каждой учебной роты было выделено по пол-этажа), работы там хватало.
В каждой роте ежедневно выделялось по дежурному и три дневальных, которые, помимо прочих обязанностей должны были еще и наводить порядок и поддерживать чистоту. После подъема они не шли со всей ротой на физзарядку, а отправлялись в учебный корпус, где до завтрака делали уборку в классах и других ротных помещениях.
Несмотря на то, что с вечера после самоподготовки там эта уборка делалась всеми вместе перед уходом в спальный корпус, работы все равно хватало. В основном она, конечно, состояла в том, чтобы подмести и натереть полы. А поскольку классы и коридоры были весьма просторными, времени до завтрака им хватало только-только.
После завтрака дежурный и дневальные на занятия не ходили, а отправлялись в спальный корпус наводить порядок там.
Все знали, что не сегодня, так завтра каждый сам будет дневальным и будет заниматься этой уборкой, поэтому в основной своей массе уважительно относились к труду своих товарищей.
Но мальчишки есть мальчишки. Энергия у них бьет ключом, поэтому и хулиганили, и возились, от чего на стенах и дверях нередко оставались черные следы от резиновых подошв, а некоторые (причем далеко не единицы) умудрялись, разбежавшись, прокатиться, как по ледяной дорожке, по зеркальной паркетной поверхности. Поэтому (и не только поэтому, а поскольку в любом доме проводятся и повседневные, и генеральные уборки) по субботам проводилась большая приборка, которую делала уже не только дежурная служба, а все воспитанники.
Особое внимание в ходе ее проведения уделялось, естественно, палубе - паркетным полам, - которые занимали в училище весьма солидные площади.
В этот день с утра дежурная служба их не натирала, а наоборот, разведя в довольно емких тазиках специальную мастику с добавлением воска, намазывала их, чтобы к окончанию занятий они как следует высохли. А после занятий, с началом большой приборки, одни начинали отмывать окна, стены, двери, протирать пыль, мыть туалеты, умывальники и другие помещения, а другие, нацепив на ноги волосяные щетки со специальными ременными петлями, принимались наводить блеск на старинном паркете.
В одной из рот старшиной роты (он же баталер, завхоз и прочее, связанное с хозяйством и материально-техническим обеспечением) был мичман Михаил Александрович Архипов. Своих подопечных он любил и, как мог, старался о них заботиться. Но и строгость, особенно в отношении поддержания порядка, проявлял нешуточную.
Однажды как-то Михаил Александрович каким-то непонятным образом (это отнюдь не входило в его обязанности) оказался вместе с нахимовцами своей роты на экскурсии в Эрмитаже. Не буду рассказывать, как ходили по залам и любовались шедеврами мирового искусства, архитектуры, истории и всего, что только возможно. Просто не хочу оскорблять этот удивительный и ни с чем не сравнимый кладезь своими недостойными сравнениями и эпитетами, поскольку все равно не смогу выразить и тысячной доли того, чего он заслуживает.
По окончании экскурсии Михаил Александрович собрал вокруг себя ребят и спросил:
- Вот скажите мне, что главное в Эрмитаже? Что вам там больше всего понравилось? Что вы для себя там почерпнули?
- Мне очень лестница послов понравилась, - включился в дискуссию один из нахимовцев. – Красивейшее и грандиозное сооружение.
- Хорошо. Но это не то! – парировал Михаил Александрович.
- А мне очень тронный зал понравился! – вклинился другой пацаненок.
- Тоже здорово, но тоже не то! – продолжал Архипов.
- А мне понравилась живопись фламандцев. Какие тона, какая игра света и тени! А как все натурально…, - стал делиться своими впечатлениями третий.
- Тоже не то! – продолжал настаивать Михаил Александрович.
- А мне очень понравились часы-павлин. Это просто чудо и искусства, и техники! – поддержал четвертый.
- А мне карета Екатерины Второй! – подхватил пятый.
- Нет, ребята. Ничего вы не поняли! – заключил Архипов. - Самое главное в Эрмитаже – это палуба!!! Вы видели, какой там паркет и как он блестит? Так вот теперь вы у меня будете драить палубу до тех пор, пока она не будет блестеть так же, как в Эрмитаже!
21.02.06.
© Copyright: Сергей Аршинов, 2007