На задний двор выходят лишь окна кухни, так что можно не бояться, что кого разбудишь. Вся семья смеется над этой любовью к колке дров, но Руте все равно – он жаждет добиться такого мастерства, что бы все поленья были одинаковые. Но пока он добился, что только две трети поленьев почти одинаковы (разница в 1,5 сантиметра в счет не идет). Раньше, когда еще мастерство было минимальным, а Рута сам был еще пацаном мелким, он успокаивался, просто махая колуном, представляя себя великим воином. Как-то прадед, заметив эти «упражнения» правнука, дал пару советов и показал несколько приемов – в свое время он много путешествовал и говаривал, что был в таких странах, где даже женщины умеют драться. Теперь Рута вырос и иногда, ежели девка какая красивая во время гуляний попросит, показывал свое умение владеть колуном, вертя его так и эдак, а в конце бросая его в столбы, да заборы так, что потом кроме него никто не мог вытянуть.
Сегодня Рута решил поделить свои два часа – сперва наколоть дров для разминки и разогрева, а потом потренироваться. Он хотел, что бы на расстоянии 30 метров колун так же сильно входил в дерево, как и с 15. Колун же не хотел поддаваться и довольно часто, вроде уже воткнувшись в бревно, все равно падал на землю под собственной тяжестью. Характер был у Руты взрывной, поэтому он попросил мать сделать его любимые пироги с яблоками, зная, что после этих упражнений он будет несколько зол на себя, что не может справиться с таким простым упражнением.
Сегодня Рута едва успел дров наколоть, как мать уже распахнула окна на кухне. Он как всегда залюбовался своей матерью. Сареме было чуть больше сорока лет. В черных волосах не капли седины, вокруг глаз только сейчас стали появляться морщинки-лучики. Синие глаза всегда смеются. Больше всего Руте нравятся эти смеющиеся глаза. Как-то он сказал матери, что вырастет и тоже женится на ней. Теперь отметив недавно свои двадцать три года, он понял, что жена ему нужна только такая же синеглазая, и что искать ему ее придется по всей стране – в их деревне ни у кого не было таких чудесных глаз.
День начался удачно – когда Рута в последний раз кинул колун, то вонзился в дерево, как масло – и Руте пришлось даже выдергивать его, пусть с минимальными усилиями, но все же выдергивать.
«Рута!» - не громко позвала мать, но была услышана. Рута положил колун в сарай и отправился смывать с себя пот, хотя ограничивалось это простым выливанием пары ведер колодезной воды на голову. Все-таки у него лучшая мама – на скамейке у колодца лежали полотенце и одежда. Первое ведро ушло под дикий рев: ледяная вода на разгоряченное тело - это вам не шутки шутить. Второе ведро ушло уже с более тихим аккомпанементом. Хорошо…
Эх, пироги с яблоками.. какая же вкуснотища. Только мать умеет такие печь. С другими начинками можно и у других хозяек пирогов отведать, а с яблоками только мамкины. Запах вырывался из раскрытого окна кухни и дурманил парня, так что после купания Рута почти бежал на кухню. Почти все семейство уже было за столом. Шум и гам стояли невообразимые. Драки за ложки, любимые миски не утихали не на минуту. Но, стоило на кухню зайти прадеду, как все тут же угомонились – прадед был суров, скор на руку, но справедлив. К тому же, в свои девяносто, он выглядел на все шестьдесят, да и силы у него было не мало. Прадед был главой семьи. За столом решался главный вопрос – кто чем сегодня будет заниматься – кто в доме останется, а кто в лес-поле пойдет. Рута смотрел во все глаза на прадеда и мечтал только об одном, что бы сегодня его отправили в лес. В лес ходило по одному человеку от десяти семейств, которые выбирались вечером на так называемом совете старейшин. Хотя все было на самом деле проще – таким образом отцы и матери сводили своих детей ближе. Глядишь и приглянется сыну соседская девчонка, глядишь да свадебку сыграют. Еще вечером прадед объявил, что завтра лесной день. Лучше бы не говорил – Рута весь извелся, ночь плохо спал, но да ничего – парень молодой и сильный – несколько ночей может без сна обходиться. Решение свое прадед объявлял в конце обеда за чашкой зумана. Рута с трудом дождался, когда подадут зуман. Накнец-то принесли самовар!