Под снегом мои ноги чувствуют унылое однообразие. Лежащий неподалеку будущий труп комиссарской лошади лишь конвульсирует копытами - единственное развлечение. Комья грязи, вперемежку с кровью. Степь да степь кругом…
Слишком рано для первого снега - бабье лето, и в этом рыже-белом степном безмолвии тем более уныло выглядит картина происшедшей катастрофы.
Ужасающе скучно. Совсем не хочется читать. Роман, еще недавно будораживший воображение, втоптан в студенистую кашу с тушенкой. Полевая кухня, прошитая со всех сторон, лежит на боку, придавив собой ротного кашевара. Теперь он с интересом листает справочник сержанта кавалерии.
Из разбитой повозки…
Любимы гусь старшины чинно, вперевалочку, шлепает по месиву, вдруг падает, черпая клювом грязь, и жалобно просит воды. Поднимаюсь сначала на колени, потом встаю во весь рост и наступаю ему на голову. Босая нога стынет в луже. Как никогда хочется уйти на яхте к теплым островам, созерцать бесконечную гладь и верить в будущее…
А пока ассистент режиссера снова тычет мордой в землю.