Таинственные следы обнаружились на полу нашей квартиры в пятницу утром. Я протирала плиточный пол, тот самый, от которого несет ледяным могильным холодом как в летнюю жару, так и в промозглую зимнюю хмарь. Мои домочадцы и я ходили по этой поверхности только в тапках на толстой подошве.
В гостиной же были видны оттиски босых ног, отчетливо проступившие на влажных рябеньких квадратах. Когда пол высох, следы исчезли.
Забыв про несделанный еще пирог и неразвешанное белье, я снова пошаркала середину комнаты влажной тряпкой. Четкие отпечатки вели от дивана к журнальному столику и скрывались в коридорчике, ведущем в спальню. Я бросилась туда. Цепочка следов нашлась с правой стороны кровати и привела мой изумленный взгляд к двери в туалет.
-У нас в доме завелся дух, - с этой нелепой мыслью я поплелась забирать дочь из школы.
Дочке Маше идея домашнего привидения очень понравилась. Начитавшись Гарри Поттера, она, казалось, полностью погрузилась в мир волшебства, выныривая оттуда только для посещения школы. Самой обычной, к нашему с ней сожалению.
Дома я, снова намочив пол, показала Маше следы. Практичная дочь сравнила отпечаток вполне человеческой ноги со своей выросшей лапкой и заявила:
-Это явно мужской размер. Назову-ка я его Безголовый Ник!
-Морису не рассказывай, - предупредила я воодушевленного ребенка. - Он нам не поверит.
Занимаясь приготовлением пятничного пирога, я тупо размышляла о привидении мужского рода, спящем на моем диване, и, что совсем уже странно, посещающeм мой туалет...
Муж с работы вернулся хмурый и, привычно запихивая служебный пистолет в мой старый зимний сапог, пробурчал:
-Звонил отец. Филипп опять буянит и бросается табуретками. Придется мне ехать к ним и там переночевать.
У моего супруга одиннадцать братьев и сестер. Филипп - младший. В политкорректной Америке таких называют "альтернативно одаренный". Одаренность Фила проявлялась в беспрерывном курении дешевых сигарет и поглощении любой еды из холодильника, включая детские смеси его племянников. Когда курево или еда заканчивались, одаренный становился просто агрессивным психом.
Термина "принудительное лечение" в гуманных странах не любят, и госпитализировать такого деятеля можно только с его согласия.
Отец мужа, 85-летний вдовец, жил с Филиппом в большом запущенном доме, в поселке, до которого от нашего города не меньше получаса езды. Многие из братьев и сестер были вполне не прочь поселить отца у себя, но довесок в виде младшего братца не устраивал никого. Да и старик категорически отказывался покидать насиженное гнездо, в котором его семья жила с 1970 года, с момента репатриации из Франции.
Шестикомнатный одноэтажный дом без женской руки приходил в запустение. Некоторое время на хозяйстве была жена одного из братьев, Патрика. Но после рождения третьего ребенка он купил квартиру в городе и съехал, оставив отца с неуправляемым громадным Филиппом, центнером наивности и агрессии одновременно.
Теперь простодушные братья предлагали исполнить сыновний долг моему мужу, мотивируя это отсутствием у нас собственной квартиры.
-Зачем платить 500 долларов в месяц за аренду? Живите с отцом в поселке. Места хватает, и за Филиппом присмотр будет, - названивал нам отстрелявшийся Патрик.
То, что Морис работает в двух шагах от дома в хорошем банке, то, что Маша учится в приличной школе, и то, что я работаю в солидной фирме по специальности - в расчет не принималось.
Сказать, что Морис был в восторге от подобной перспективы, нельзя. Я же немедленно после поступления столь заманчивого предложения, озвучила свое решительное "нет".
Возможно, я - избалованная эгоистка.
Но растить дочь в доме с психически больным, отправлять ребенка на автобусе в заштатную сельскую школу, сменить любимую работу на уборку квартир...нет, мазохизм - не мой девиз.
Мориса же грызла совесть. Опасения за отца боролись в нем с нежеланием менять привычный уклад жизни.
Но угрызения угрызениями, а проблема осталась. Решалась она полумерами, как и множество подобных затруднений. В особо тяжелые моменты отец звонил нам, и муж уезжал в поселок на день-другой, договорившись на работе о подмене.
Вот и в день появления таинственных следов на полу в нашей гостиной, Морис собрал спортивную сумку и уехал к отцу, обещав позвонить после ужина.
Вечером он не позвонил. Уложив Машу (долгий и приятный процесс с чтением на ночь и совместным пением колыбельных), я посмотрела пятничный концерт и побрела в спальню. Спалось мне плохо. Cнились жирные следы, разросшиеся в материки и острова, по которым шагал Безголовый Ник с лицом безголового Филиппа.
Морис явился к вечеру в субботу. На него жалко было смотреть. Разорванная и испачканная рубашка, ссадины на лице и руках. Картину довершил помятый мобильник с разбитым экраном.
-Этот придурок разломал домашний телефон, швырнул об стену мою мобилку. Отца удалось увести к знакомым. Позвонил от них брату Алану, вместе с ним запихнули Филиппа в тендер и отвезли в больницу. А там ему сделали укол и отпустили...сказали еще, чтобы мы напоминали брату принимать таблетки, - рассказывал о ночном побоище муж, морщась от "русского" йода, которым я щедро смазывала царапины.
-Теперь надо выходить на районного психиатра. Только он может дать заключение о том, что Фил опасен.
-Дать бы ему в лапу, сколько надо, и он подпишет все, что угодно, - мелькнула у меня в голове нехорошая мысль. Озвучивать ее я не сталa...
Визит братьев к нужному чиновнику не дал ничего. Тот в приватной беседе посетовал на гуманные законы, посоветовав напоследок удвоить порцию таблеток.
Так призрак Безголового Фила поселился у нас в квартире. Его следы я видела при каждом мытье пола. Любой звонок телефона мог сообщать об очередном приступе "табуретовки". Морис боялся и переживал за отца, вернувшегося в опасный дом, несмотря на уговоры детей.
Напряжение в доме росло, особенно после того, как я увидела следы со своей стороны кровати, у окна.
-Похоже, я тоже схожу с ума. Будем с Филиппом на пару буянить, - грустно подумала я и постелила коврик на проклятые отпечатки.
В ожидании несчастья прошло еще несколько дней.
Когда душным вечером запиликал звонок телефона, Морис бросился на аппарат, как голодный кот на зазевавшуюся мышь. Но, когда он закончил разговор, вид у него был виноватый и довольный одновременно.
-Филипп сбежал из дома. Собрался навестить Жаклин в Димоне...без копейки в кармане. По дороге нарвался на полицейского, избил его, тот вызвал подкрепление...теперь брата или посадят, или госпитализируют. С полицией шутки плохи.
Я представила себе аккуратного стража порядка, спрашивающего документы у двухметрового громилы с ангельской улыбкой, открывающей полное отсутствие передних зубов - и неприлично заржала. Полицейского почему-то было жалко...
Мужнины прогнозы почти оправдались. Дело бумерангом вернулось к районному психиатру, и он, спасая хлебное место, подписал нужную справку задним числом. Филипп оказался там, где ему и следовало быть - в психиатрической больнице, для нового здания которой я когда-то разрабатывала систему холодного и горячего водоснабжения.
Название у больницы было многообещающее: "Ворота Менаше".
-Ну, по крайней мере, проблем с горячей водой у него не будет, - подытожила я историю альтернативно одаренного деверя.
Кстати, и следы живущего у нас духа стали бледнеть и постепенно сошли на нет в спальне и возле туалета. Только в гостиной у дивана сиротливо маячил отпечаток одной босой ноги.
-Охромел, бедняга, - посочувствовала я и во время очередной уборки показала след мужу, взявшему в пятницу выходной.
-Ты будешь смеяться, но это - мой след! - смущенно заявил супруг, наступив на отпечаток. -Когда ты укладывала Машу, я мазал ноги лечебным кремом, который мы купили на Мертвом Море. И ходил босиком, чтобы тапки не прилипали.
-А мы с Машутой решили, что у нас завелось привидение, - разочарованно протянула я. - И даже имя ему придумали: Безголовый... эээ...Ник!
-Это называется плагиат, - пожал плечами Морис. -Жаль, что крем кончился, вчера его хватило только на одну ногу, поэтому, может лучше - Одноногий Ник? Да, а крем отлично помог от мозолей... Хочу купить еще, будем мазать вместе?
-У меня нет мозолей, - ответила я рассеянно.
А про себя подумала: не хватало только мне в доме следов Плаксы Миртл...