Тель-авивская набережная пустынна: накрапывает дождик. И вдруг неподалеку появляется группа – человек сорок, возглавляемая бодрым толстяком. Взгромоздившись на камень, установленный в честь бывшего мэра Тель-Авива Шломо Лахата, он начинает что-то увлеченно рассказывать. Ветер доносит взрывы смеха. Я подхожу и прислушиваюсь.
- Вряд ли кто-то нибудь из вас испытывает добрые чувства к полицейскому, когда он выписывает штраф за нарушение. Иные даже готовы затеять драку и не скупятся на выражения. Теперь в этом нет нужды. Взгляните на эту замечательную игрушку, - незнакомец демонстрирует толпе маленького резинового полицейского, болтающегося на шнурке. – Выезжаете из дома? Повесьте малыша себе на грудь. Получили штраф? Улыбнитесь полицейскому, поверните за ближайший угол и отыграйтесь на его двойнике, - начинается импровизированный спектакль с бедной игрушкой, которая награждается непечатными словами. В довершение всего ее безжалостно щипают и сжимают. Все смеются. – Ну что, полегчало? Можно «ехать» дальше. Мы находимся на знаменитом пляже. Здесь, с дня его основания, не покладая рук трудятся воры. Но только одному из них было суждено войти в историю. Впрочем, сейчас он вам сам об этом расскажет. Моти, ты уже здесь? – обращается он к кому-то невидимому. Со стороны моря, из темноты возникает улыбающийся мужчина в белой рубашке. – Знакомьтесь, Моти Ашкенази! – Толпа оживляется. «Ничего себе! Тот самый?!» - восклицает женщина, стоящая рядом со мной. И тут до меня доходит, что только теперь, спустя годы, я вижу человека, о котором упоминала в одной из своих статей о реабилитации наркоманов.
В этом году исполнилось ровно десять лет с того случая, когда профессиональный вор и наркоман с большим стажем украл на одном из тель-авивских пляжей чужую сумку и обнаружил в ней бомбу с часовым механизмом, о чем тут же сообщил полиции. Бомбу успели обезвредить. В то утро на пляже было особенно многолюдно: школьные каникулы, разгар туристического сезона, к тому же – пятница, выходной.
Особенность истории состоит еще и в том, что Моти проверил содержимое сумки еще на месте, не вынося ее с пляжа. Он мог испугаться и убежать, повинуясь инстинкту самосохранения: ведь бомба могла взорваться в любую секунду. Да и с полицией объясняться было не с руки: очередная кража, а он – под домашним арестом. Но Моти, недолго думая, взвалил сумку на плечо и понес ее в безлюдное место, после чего добежал до ближайшей гостиницы и позвонил в полицию - тому самому человеку, у которого отмечался час назад: одним из условий «домашнего ареста» была ежедневная явка в полицию.
- Ты же только что у меня был, – недовольно отозвался тот. – Кстати, а что ты делаешь на пляже? Опять принялся за старое?
- Послушай, здесь бомба! – закричал Моти.
- Ты уже под «дозой»? – не поверил тот, но в голосе Моти было нечто такое, что не оставляло места сомнениям.
До прибытия полицейских Моти преграждал путь прохожим в опасную зону. Впрочем, все и так шарахались от него, как от чумного: при довольно высоком росте он весил от силы ктлограммов сорок. Вскоре появились два мотоциклиста из дорожной полиции. Моти показал им содержимое сумки. Увидев бомбу, они отскочили как ошпаренные и начали вызывать службу безопасности. Завыли сирены, район оцепили. А Моти, между тем, отправился восвояси. Его жутко ломало, нужно было срочно принять дозу, а «заначка» была спрятана дома в надежном месте.
Едва он успел добрести до дома, как появились полицейские. Завидев их на пороге, мать Моти обреченно вздохнула: «Неужели вы не оставите нас в покое даже в Шабат?». Она давно привыкла к обыскам, во время которых переворачивался весь дом, но все же надеялась встретить наступление Субботы в мире и покое: в этот день в доме собирались дети и внуки, и она готовила еду для вечерней трапезы. «Твой сын герой», - сказали ей полицейские. «Вы что, смеетесь надо мной? Что он натворил на сей раз?» - не поверила она.
Вместе с полицией в дом явились представители службы безопасности: они хотели выяснить, где именно Моти нашел сумку со взрывчаткой – возможно, там имелись и другие взрывные устройства. А его, между тем, продолжало «ломать», и он с трудом понимал, чего от него хотят. Моти разрешили принять «дозу»: первый раз в жизни он делал это в присутствии полицейских.
Вслед за полицейскими нагрянули журналисты с телевидения, радио, изо всех газет. Ослепленный вспышками фотокамер, Моти рассказывал, как нашел на пляже бомбу. Журналисты осаждали и его мать. «Вашего сына наградят, он спас столько людей», - сказал кто-то из них, а она ответила: «Не надо никакой награды. Лучше спасите моего сына» (все годы мать боролась за Моти - младшего из своих семерых детей, тратя на его лечение последние средства. Сколько раз ей приходилось вызывать на дом «скорую», чтобы вытащить его из криза, не дать умереть). Ее слова, в которых было столько боли, потрясли многих, в главное, были услышаны.
Вскоре Моти отправили на север страны, в один из лучших реабилитационных центров на север страны, где он лечился за государственный счет в течение целого года. Затем ему оплатили еще год лечения и посоветовали держаться подальше от Тель-Авива и старых дружков. Несколько лет Моти прожил на севере, где встретил свою будущую жену. После рождения детей семья перебралась в Тель-Авив, где проживает и по сей день.
***
…Мы встречаемся с Моти вечером, в его просторной квартире в Яд-Элиягу. Жена должна вернуться от родственников с минуты на минуту, а пока Моти готовит ужин для детей – их у него четверо. Первое, что бросается в глаза – это огромный, в полстены плоский телевизор и клетка с двумя попугаями.
Вскоре на пороге появляется жена Моти. Мы усаживаемся на диване и начинаем разговор. Едва речь заходит о прошлом Моти, супруги, красноречиво переглянувшись, отправляют детей из салона в дальнюю комнату: им это слушать ни к чему.
- Меня здорово поломала внезапная смерть отца,- вспоминает Моти. – Я был в семье самым маленьким, и мне сказали, что папа уехал. Я все время его искал: помню, как однажды бежал за какой-то машиной, думая, что он там, и заблудился. Когда я узнал, что папа умер, я перестал кому-либо верить. В школе часто драились, и отцы побитых мальчишек приходили потом разбираться. А меня защищать было некому. Мать после смерти отца осталась одна: семеро детей, всех надо накормить, одеть, обуть. А я нуждался в защите и, в конце концов, нашел ее на улице, связавшись со взрослыми парнями, наводившими страх на всю округу. Когда мои одноклассники увидели, с кем я завел дружбу, меня сразу перестали бить - боялись. Мои новые друзья стали поручать мне грязные делишки, зная, что меня, как несовершеннолетнего, не посадят. Приучили к наркотикам. А я по-прежнему никому не верил и, когда подрос, предпочел промышлять в одиночку. Деньги доставались очень легко, их было очень много, но все уходило на наркотики. Под «дозой» я чувствовал себя королем, мне казалось, что у меня в руках пульт от всего мира. Но то была иллюзия. Без 6-7 граммов героина в день у меня начинались жуткие ломки, я плакал и желал себе смерти. Меня часто арестовывали, заводили «дела», один раз даже посадили на девять месяцев, но чаще отпускали из-за отсутствия свидетелей и недостаточных доказательств. Ведь я «работал» в одиночку и делал это виртуозно.
- В то лето, когда я нашел бомбу, вся моя жизнь была сосредоточена на пакетике с порошком, что вынуждало меня каждое утро отправляться на пляж за чужими кошельками. Я сразу заприметил эту сумку, на которую было брошено полотенце. Рядом валялась футболка, пара шлепанцев и ключи. У меня не было сомнений, что хозяин вещей плавает в море. Оглянувшись по сторонам, я незаметно открыл сумку и начал шарить в ней в поисках кошелька, но неожиданно моя рука нащупала гвозди, металлические шарики и кусок железной трубы. Заглянув в сумку, я увидел провода, часы, горящую красную лампочку, а под ней две кнопки. В первую минуту я растерялся: это действительно бомба, или плод моей галлюцинации? Подхватив сумку, я понес ее с пляжа. Удалившись метров на двести метров, я забрел в укромное место и снова открыл сумку. Ошибки быть не могло: красная лампочка горела, часы тикали, от них шли провода, а внизу было полно гвоздей и металлических шариков. Я позвонил в полицию, и это был единственный в моей жизни случай, когда мне пришлось сотрудничать с полицией.
- Моти, у тебя не было страха? – спрашиваю я его. - Ведь бомба могла взорваться в любой момент.
- Страх был потом, когда я сообразил, что если бы бомба взорвалась и я умер, полиция, обнаружив на месте взрыва мои останки, наверняка, причислила бы меня к пособникам террористов, которые «купили» меня за «дозу». Вот это было страшнее смерти. Только представить себе, как после этого люди отнеслись бы к моей семье? И что подумали обо мне мои близкие? Я ведь вырос в очень хорошей семье, где соблюдались религиозные традиции. Все мои братья отслужили в армии. Слава богу, что бомба не взорвалась, и я смог рассказать полиции, как все было.
На самом-то деле бомба спасла мне жизнь, - добавляет после паузы Моти. - Где бы я сейчас был, если бы не наткнулся тогда на сумку? На кладбище. Потому что все равно рано или поздно умер бы от передозировки. Но меня «наградили» реабилитацией, и я вернулся к жизни, - Моти затягивается сигаретой. – Я часто вспоминаю тот день, пытаюсь припомнить свои ощущения от происходящего, и меня не покидает чувство, что когда я шел с пляжа с сумкой, которая могла в любой момент взорваться, у меня на плече сидел ангел – посланник всевышнего. Ведь если бы произошел взрыв, он унес бы десятки, а, может, и сотню жизней – в то утро на пляже яблоку негде было упасть. Но этого не произошло.
- А что было с тобой сразу после этого случая, и позже?
- Меня еще довольно долго одолевала пресса. Журналисты приезжали даже из Японии и Франции. Обо мне сняли фильм. Говорили, что случай уникальный: ничего подобного нигде еще не было.
- Тебе кто-то помогал?
- Да. В первую очередь, это Буки Наве (журналист «Едиот Ахронот», автор статей на криминальные темы – Ш.Ш.). С того самого дня, как он пришел брать у меня интервью, Буки поддерживает со мной связь и во всем помогает. Я очень ему благодарен и своей маме, которая не теряла веры в мое спасение. Закончив лечение, я сделал ей подарок: устроил поездку на родину, в Турцию, где она не была пятьдесят лет. Нас с мамой принимал мэр города, мы побывали на развалинах синагоги, где молился когда-то мой дед. Я снял обо всем этом видеофильм: там есть сцены, которые невозможно смотреть без слез…
После лечения я прошел тяжелые испытания, - продолжает Моти после паузы. – При том, что я уже был «чистым», меня не раз увольняли с работы и выкидывали со съемной квартиры, хотя я работал изо всех сил и исправно платил за аренду. Мои хозяева, узнавая о моем прошлом, начинали меня бояться. В иные дни у меня не было десяти шекелей, чтобы дать детям на праздник. И я, зная, как можно легко и без проблем добыть гораздо большие суммы, всякий раз останавливал себя, понимая, что стоит только начать, как уже не остановиться. Как бы трудно ни было мне самому, я еще помогал другим. В иные дни наше жилище превращалось в такой маленький реабилитационный центр. Но однажды случилась история, которая меня буквально подкосила: парень, которого мы с женой подобрали на улице и боролись за него целый год, все же умер от передозы – и именно в тот день, когда нас не было рядом, в чем я до сих пор виню себя. Если мне когда-нибудь удастся создать собственный реабилитационный центр, я назову его именем этого парня.
- У тебя никогда не возникало желания поквитаться со своими обидчиками – людьми, были к тебе несправедливы после того, как ты вылечился?
- Нет, никогда. Однажды я нанялся к одному каблану, который относился ко мне как к рабу. Я очень нуждался в работе и готов был вынести любые унижения, и он пользовался этим вовсю, - вспоминает Моти. – Кричал на меня, обзывал последними словами, постоянно недоплачивал, при том, что я работал очень хорошо. И вдруг этот босс случайно узнает о том, что я был известным преступником, уважаемым в криминальной среде. На следующий день его было просто не узнать: он заискивал передо мной («ты так тяжело работаешь, Моти, присядь, отдохни»), предлагал кофе. Я видел в его глазах страх: он не верил в то, что я могу стать другим. Но я был другим.
Был еще один случай, и я бы о нем давно забыл, если бы не неожиданное продолжение. Меня приняли на работу. Тружусь в поте лица, все хорошо, хозяин мной доволен и вдруг… через неделю поспешно увольняет, не объясняя причин. В те времена я уже привык к подобному и сразу понял: видно, кто-то рассказал ему о моем прошлом. И вдруг, представь себе, встречаю его через несколько лет в реабилитационном центре, где я тогда работал инструктором после окончания курсов: мой бывший хозяин приводит к нам на лечение своего сына-наркомана. Увидев меня, мой бывший босс побледнел. Видимо, подумал, что я буду мстить. А я подошел, пожал ему руку и сказал, что не помню зла: ему нечего волноваться, я сделаю все для того, чтобы помочь его сыну.
- Моти, на встрече с группой ты рассказывал, что одно время работал инспектором на том самым пляже, где в прошлом занимался кражами, - напоминаю я ему. – Как это произошло?
- После переезда в Тель-Авив, я долго не мог найти работу, а нам с женой надо было кормить детей – пришлось обратиться за помощью в муниципалитет. Мне пошли навстречу, но прежде созвали журналистов и устроили по этому поводу пресс-конференцию. «Скуп» заключался в том, что я получал место инспектора на том самом пляже, где в течение нескольких лет промышлял кражами и обнаружил бомбу. Когда ажиотаж в прессе стих, оказалось, что мне предлагают не постоянную, а временную работу «гоя на шабат»: я должен был заменять в выходные инспектора, который стал религиозным. Мы с женой тоже соблюдаем традиции, и наши дети учатся в религиозной школе, но я согласился: другой работы у меня тогда не было. Вскоре меня тихо уволили, и ни на одно из моих писем муниципалитет так и не ответил. Но слава Всевышнему - Он меня не оставил. Я открыл свое дело, занимаюсь перевозками, так что семью вполне обеспечиваю. А в свободное время выступаю повсюду с лекциями: рассказываю о своем прошлом и о том дне, который вернул меня к жизни. У меня есть мечта: создать собственный реабилитационный центр для лечения наркоманов. Только тот, кто прошел весь этот путь до конца, опустившись на самое дно, знает дорогу назад и может указать ее другим.
- Моти, нынешним летом исполнилось десять лет с того дня, как ты нашел бомбу. И десять лет с того дня, когда ты вернулся к жизни из небытия. Что тебе запомнилось из событий этого года больше всего?
- То, как нас с женой обокрали нынешним летом на том же самом пляже, где я десять лет назад нашел бомбу, - улыбается Моти. – Мы с детьми поехали искупаться. Разделись, пошли плавать, а когда вернулись, обнаружили пропажу кошелька и ключей от квартиры и машины.
- Как ты на это реагировал?
- Я так психанул! Бегал по пляжу и проклинал воров, а потом вдруг осознал абсурд происходящего и сказал Всевышнему спасибо за то, что он дал мне возможность самому пережить чувства людей, у которых я воровал деньги много лет назад.