Была весна. Если быть совсем точной, то весна была. Когда-то. Очень давно. А сегодня была весна, но за пределами этой кухни. В открытое окно влетали звуки и запахи уставшего, но неугомонившегося города. Где-то на детской площадке еще резвилась ребятня, кто-то пек пирог, и в воздухе витал запах ванили и корицы. Шепот ветерка, играющего маленькой едва распустившейся листвой, и розоватый закат дарили спокойствие и снимали усталость.
А они сидели на этой кухне за круглым столом и изредка поглядывали друг на друга. Он
курил и нервно стряхивал пепел в зеленый стеклянный лист-пепельницу. Пепел разлетался в разные стороны и покрывал стол сероватым снегом. Он опять посмотрел на нее. Что он чувствовал? Да ничего хорошего. Он был раздражен. Раздражен ее тупым молчанием, этим ее оцепенением. Ему было все равно, о чем думает она. А она почти ни о чем не думала. Просто одно слово: «Развод!» глубоко впилось своими когтями в мозг и повторялось снова и снова, как эхо, не способное выйти за пределы черепной коробки.
А когда-то весна действительно была. Он нес ее на руках через огромную лужу, и ее волосы щекотали его щеку. Они пахли свежестью и цветами. Когда-то он готов был сделать все, чтобы она согласилась быть с ним всегда рядом. Всегда. Какое глупое слово. Какое бессмысленное сейчас. Всегда закончилось сегодня. Еще одна сигарета. Он встал и, нарушая эту тягучую тишину, достал коньяк и две рюмки.
- Ну, что же… Давай, выпьем… За наше решение развестись.
- Я не хочу. – Она как будто проснулась. – Когда ты уйдешь?
- Да хоть сейчас! – Он выпил коньяк и нервно затянулся. Его раздражало, что она даже не пытается его удержать. – Мне собираться?
- Как хочешь… Я устала. – Она медленно встала и вышла из кухни. – Как я устала.
Он сидел и курил, и пил коньяк до тех пор, пока за окном не стало совсем темно. Потом встал и, собрав вещи, не попрощавшись, ушел. Оказавшись на свежем воздухе, он не почувствовал себя свободным. А она, услышав, как хлопнула дверь, стала смеяться, потом полились слезы обид и унижений, и совсем обессилев, она вышла на кухню, выпила и закурила. Подошла к окну и села на подоконник. На детской скамейке под тусклым фонарем в нелепой позе сидел он. Сидел и тупо смотрел в песок.
«Сколько можно? Сколько можно разводиться? Я не хочу уходить!» Он поднялся со скамейки и пошел домой. Она потушила сигарету и пошла открывать ему дверь.
Была весна...