Виктор коростелев шура

Виктор Коростелев
ШУРА

В ее семье никогда не говорили о её муже Евдокиме, как о погибшем. Эта маленькая женщина была огромной силы мужества и верности, любви и надежды.

Она в сентябре 1941 года проводила мужа на войну, которая уже два месяца гремела на нашей земле, тревожа людей. Она была беременна третьим ребенком - дочкой Женечкой. Ей было 28 лет, старшему сыну -9 лет, первой дочери - 2 года. Мужу - 39. Они все будут стареть, кро­ме мужа - ему навсегда останется 39.

Она стеснялась плакать, хотя тревога и за мужа и за себя до смер­тельной боли и побелевших губ, сжала сердце.

Через несколько недель в село войдут немцы. Они выселят семью Шуры вместе с новорожденной в сарай, а сами поселятся в доме.

С тех тяжелых дней она станет ждать мужа с войны.. И будет ждать его годы, десятилетия, фанатично веря, что он жив, что он вернется.

Что давало ей силы так верить? Любовь? Тяжелая и трудная жизнь, когда в суровые годы она одна подняла на ноги трех детей? Всё вмес­те и что-то ещё, что не понять тому, кто не терял родных и близких.

Однажды Шура получила похоронку. Как и другие женщины, отревела одна и в голос вместе с соседками, в глубине души, надеясь на чудо.

Шло много слухов о том, что после похоронок, человек объявлялся живым. Эти слухи обсуждались и обсуждались между сельскими бабами.

Она никогда не узнает, что деревню освобождал тот самый 918-ий полк, в котором воевал и погиб её муж., в котором воевали земляки, правда, к этому времени их в полку никого не осталось.

Потом и правда пошли чудеса. От мужа Евдокима пришло письмо. Веро­ятно, оно завалялось или у друзей, которые должны были его отправить, или на почте. Ясно было, что написано оно было за несколько дней до гибели. Ясно было всем, кроме Шуры. Но интересным было то, что в письме было несколько строк из стихотворения «Жди меня»:

"...Жди меня и я вернусь,

только очень жди! ...

Жди, когда из дальних мест писем не прилет,

Жди, когда уж надоест всем, кто вместе ждет...

Жди меня и я вернусь всем смертям назло..."

(Сейчас известно, что это стихотворение Симонов написал в 1941 голу, а впервые оно было опубликовано 1.7 января 194? года в газетах. (Значит письмо Евдоким написал в эти дни с 17 по 21 января.)

Потом в село вернулся Федор Волобуев, который вместе с Евдокимом ухолил на войну и на которого его жена тоже получила похоронку.

Шура прибежала в дом Волобуевух в день его приезда. Федор рассказывал ей и землякам о войне, о том последнем бое.

То ли Федор действительно был ранен первым и не видел, как погиб Евдоким; то ли глядя в полные слез и отчаянного ожидания глаза чужой женщины, он не смог сказать ей правды. И он сказал, отводя глаза, что на войне всякое бывает, скорее заглушая воспоминания самогоном.

Она вернется домой с тревогой и окрепшей надеждой.

Кончилась война, возвращались домой уцелевшие ветераны и инвалиды Она ждала, она встречала подводы и машины, ходила, к вернувшимся с одним вопро­сом: не встречали ли?...

И те, тогда ещё молодые ветераны, не раз видевшие людское горе, смерть, вдруг отводили глаза, перед этой упрямой женщиной, как будто это они виноваты, что не встречали, что он погиб, а они верну­лись.

А она ждала, ждала, по вечерам, закончив работу по хозяйству и уложив спать детей. Ждала в доме у окна, ждала сидя на завалинке, сложив под фартук натруженые и огрубевшие руки, закрутив в тугой узел поседевшие волосы. Каждый год пахала огород на уцелевшей корове (картошка нужна была, иначе не выжить с тремя детьми и двумя престарелыми родителями), уверяла, что это последний раз, что вернется Евдоким и все будет иначе. Они перестанут есть хлеб с отрубями, крапиву и картофельные очистки, дети вырастут здоровыми и всего у них будет вдоволь.

О чем еще она думала, сидя на завалинке и глядя в свинцовое небо над Масловкой? Скорей бы ты возвращался, Евдоким!

Шли годы. Умерли родители, проводила в армию сына. Вернулся. Женился. Сын написал письмо в Калининский военкомат с просьбой указать где похоронен отец. В той военной похоронке говорилось, что он погиб в Калининской области под Ржевом. Оттуда пришел ошеломляющий ответ, который Шура опять носила, и всем показывала. В письме было указано, что стрелок красноармеец Коростелев Е.А. убитым и захороненным на территории Калининской области н е значится.!

Через много лет, взяв­шись за поиски могилы деда, я получу такой же ответ. Он окажется ошибочным и тогда и сейчас.

Годы согнули Шуру, но не сломили ее дух. Она ждала, хотя уже не так явно и открыто, но ждала. Накрывая на стол по праздникам, она обя­зательно ставила прибор и стакан для мужа. И с этим никто не спорил. Уезжая из села в Казахстан к дочерям, она беспокоилась, что вот муж вернется, а её нет и дом разрушится, и огород зарастет. (Дом действительно с годами разрушился, огород зарос, никто на этом месте больше не жил.) Шура всем соседкам оставила свой адрес, чтоб передали вер­нувшемуся мужу и сообщили ей.

Отлучаясь из дома и потом вернувшись она первым делом допытывалась: не приходил ли кто? не спрашивал ли ее кто? Когда Муська-почтальонша проходила по улице, Шура обязательно стояла у палисадника, здоровалась и ничего не спрашивала. Напрямую о муже она уже перестала спрашивать, шли 60-е годы.

Даже лежа в больнице, она. с мольбой в глазах молча вопрошала приходящую ее проведать дочь. И та зная, что ждет мать, кача­ла головой, говорила, что никто её не спрашивал и писем из Злобино не было.

Так с этой верой она и померла. Умирая, она беспокоилась лишь об од­ном, что её могила будет на чужой казахской земле, а вернется муж, он не сможет прийти на её могилку!