* * * * *
В каждой компании обязательно есть такие люди, которые являются заводилами. Они – душа компании и на их долю выпадают такие обязанности, как: собирать всех вместе, организовывать встречи, проще, говоря. Такие люди постоянно шутят, веселят всех и настраивают на отдых.
И всегда в компаниях есть их противоположности. Люди, которые не вписываются в общий вид компании. Они, как правило, мало говорят, много думают, и нередко очень замкнуты, хотя такое бывает не всегда. В нашем случае это Кай.
Ему 18 лет, он родился в городе Росток, а в Берлин переехал учиться, когда ему было 16. Кай играл на скрипке, выучился ещё в детстве. Сам освоил флейту, гитару и фортепиано. Он пишет песни, стихотворения и прозу. Вовсю занимается творчеством. И этим заглушает своё одиночество.
Молодой гот вошёл в компанию неформалов совершенно случайно. Не скажу, что денег у него было много, но на еду, жильё и редкие походы в бары хватало. В Берлинской консерватории он учился на стипендии. При поступлении его талант сразу же заметили преподаватели, к тому времени он уже умел играть на гитаре и фортепиано, и ему предложили стипендию. Музыкант, конечно же, согласился. Кроме того, он по выходным недалеко от своего дома играл на скрипке, и прохожие нередко подкидывали ему деньжат.
И в один из вечеров, Кай сидел в баре, он сдал свои стихотворения в журнал и получил приличную сумму. Это он и решил отметить. А так как друзей и знакомых у него не было, то он всегда сидел в баре один. И вот, закончив пить последний бокал, Кай отправился домой, во дворе к нему пристали пара скинов. Они не очень любили готов, и всегда рады избить их. И когда скины уже готовы были бить мальчугана, их остановили чьи-то крики. Это оказались неформалы, которые, увидев, что фрицы собираются кого-то побить решили помешать этим лысым уродам.
Их было пятеро. И им не составило большого труда отметелить скинов. Когда драка закончилась, к Каю подошёл один из неформалов, видимо главный. Он был одет в длинное, чёрное пальто, к которому пришито множество шипов, заклёпок и нашивок. Волосы убраны в пони-тэил, виски и затылок выбриты. Лицо бледное, вокруг глаз чёрные тени, на губах такая же помада, а на самих глазах линзы с красными зрачками. Видимо он гот.
- Ты в порядке? – спросил человек Кая.
- Да…
- Почему они к тебе пристали?
- Не знаю, просто пристали – тихим голосом отвечал музыкант.
- Понятно…
- А ты далеко живёшь? – вдруг выкрикнула из компании девушка, которую Кай не заметил ранее – может, пойдёшь с нами?
- Мой дом недалеко, вон там – указал гот на свой подъезд и собрался уже идти, но его остановил человек в пальто
- Так ты пойдёшь с нами?
- Не знаю, а зачем?
- Просто… отдохнём, выпьем… мы угощаем – опять выкрикнула девушка.
Немного подумав, Кай неохотно согласился. И компания отправилась в соседний двор на квартиру той самой девушки. Заводилу гот определил сразу. Это был толи панк, толи металлист. Его ирокез сиял буйством красок, на лице много пирсинга, линз не было. Одежда более панковская: рваные джинсы, и футболка с Knfdm. На руках напульсники с шипами средних размеров. Он не понравился Каю, от него исходило много лишнего шума.
Внимание музыканта больше привлекла девушка и парень, который к нему подошёл ещё на улице. Девушку звали Мика. По своему внешнему виду она смахивала на гота - декоданта. Длинное кружевное платье чёрного цвета, диадема и ожерелье из красных, конечно же, фальшивых камней, на лице готический make-up, волосы, зачёсанные на бок тоже чёрные. Она очень обаятельна, стройна и грациозна. Но по-своему поведению её нельзя было назвать готом, Мика часто смеялась, веселилась, много говорила, но, не смотря на это, она всё равно чем-то привлекла Кая.
А вот парень, который подошёл к музыканту на улице действительно был готом. Никто не знал его настоящего имени и поэтому все звали его Лестатом. Он сидел в зале вместе со всеми и молча, смотрел на своих друзей. Иногда подходил к компьютеру и включал Лакримозу.
Кай сидел на кухне, медленно убивая бутылку портвейна. На нём была одета белая рубашка, вышитая по стилю 17-18 века с жабо и воланами, чёрные кожаные штаны и такой же плащ, его Кай снимать не захотел. Он уже давно был на примете у неформалов, которые часто зависали в его дворе, к тому же они собирались поездить по Европе, и им нужны были люди и деньги. Людей уже нашли, а вот с деньгами у них проблема, но и ей нашлось достойное решение, они могут выступать на улице, так как несколько из них умеют играть на музыкальных инструментах, а те, кто не умеют должны будут внести вклад побольше. Конечно, они не собирались общаться с Каем лишь, для того чтобы выкачать из него деньги, просто была такая идея собрать как можно больше «необычных людей».
Но пока что музыкант сидел на кухне и не подавал никаких признаков на его желание с кем-то пообщаться. От дум его оторвал звук скрипки. Он не понял сразу, это настоящая скрипка или просто музыка из колонок, но всё равно решил зайти в комнату к неформалам. Там Кай увидел заводилу Ульриха, который безуспешно пытался что-то сыграть на скрипке.
- Можно мне? – спросил гот его, и этим создал мёртвую тишину в квартире.
Ульрих, немного помолчал, посмотрел на своих друзей и один панк ему крикнул:
- Да пусть сыграет, послушаем!
Ульрих передал ему скрипку и смычок и тупо уставился на музыканта. Довольный Кай слегка улыбнулся. Напряжение в комнате немного спало. Гот начал играть своё самое любимое и самое новое сочинение. Мелодия, доносившаяся из-под смычка Кая, захватила и сковала в немом оцепенении всех. Не меньше поразило и отношение гота к своей игре, которое очень хорошо видно. Он полностью погружен в свою мелодию, закрыл глаза и представлял себе картину, нарисованную его музыкой. Это были воспоминания из прошлой жизни, воспоминания про то, как он мучился и терпел, проигрывал и боролся, умирал и всё равно цеплялся за жизнь всеми возможными способами. Вдруг по его щеке покатилась слеза, вторая, третья.
Игра Кая поразила всех настолько, что никто не мог даже пошевельнуться. Мелодия была пропитана болью одиночества и забытого счастья, от которого гота увели насильно и очень давно. Он бешено, одинок в своей жизни и это с необычайной точностью передавалось в его музыке.
Когда юный гот закончил игру, он протянул скрипку Ульриху и сквозь слёзы, дрожащим голосом сказал:
- Спасибо большое… - Потом опять удалился на кухню к недопитой бутылке портвейна. В комнате после его ухода ещё долго стояла мёртвая тишина. Затем кто-то включил музыку, и настроение постепенно возвращалось в компанию. Но двое из них не могли просто так забыть это. Мику и Лестата мучил жуткий интерес. Первым к Каю пошла Мика. Лестат решил подойти к нему потом. Он прекрасно понимал, что музыкант приглянулся ей и хотел дать ей возможность побыть с ним наедине.
- Это ты сочинил? – почти шёпотом спросила она.
- Что сочинил? – всё тем же дрожащим голосом в ответ спросил гот.
- Мелодию, которую ты только что играл…
- Да.
- Правда? А ты музыку пишешь?
- Да, – его голос звучал всё отрешённей и тише….
- Ааа… дашь мне послушать?
- Да… если хочешь.
Мика чувствовала, что разговор не получается, и положение ухудшается. Она неловко чувствовала себя и, кажется, покраснела.
- Расскажи что-нибудь о себе
- Я не люблю говорить о себе – голос Кая стал более твёрдым.
- Почему?
- Просто не люблю.
- Ну расскажи о своём прошлом, тогда.
- И тем более не люблю говорить о прошлом.
- Ясно… - Мика задумалась, она больше не знала, что ещё можно сказать.
- Приходи ко мне завтра, я включу тебе песни.
- А ты что, уходишь?
- Нет, просто вижу, что ты хочешь поговорить, я вот, и хочу помочь – похоже, Кай сам удивился своим словам.
- Может, ты пойдёшь к нам в комнату?
- Нет – резко ответил гот.
- Почему?
- Я буду вам мешать…
- Почему!? С чего ты это взял?
- Я всегда всем мешаю – голос его теперь стал ещё тише.
- Да нет, не будешь, пойдём – Мика взяла его за руку, он сопротивлялся.
- Оставь, не хочет, так не надо – показался в дверях Лестат – Мик, иди в комнату.
После его слов, она послушно удалилась, а он сам сел за стол напротив Кая. Они, молча, сидели и думали каждый о своём. Потом Лестат заговорил.
- Ну, вот зачем ты тут сидишь в полном одиночестве и пьёшь? Иди к нам, познакомишься с остальными, хорошо проведёшь время. Я, конечно, понимаю сложно вот так вот взять и со всеми сразу общаться. Но если ты так и будешь продолжать, то на всю жизнь останешься один.
- Я ещё с самого начала не хотел идти с вами, я знал, чем это может закончиться.
- Ну, мы же хотим с тобой общаться, иначе бы тебя не позвали. Ты уже давно у нас на примете, просто мы не знали, как подойти.
- Не надо было подходить, я только всё порчу…
- Почему это? – возразил Лестат.
- Не знаю, такой родился.
Собеседник Кая хотел что-то сказать, но так и не нашёл слов. Ещё немного посидев, он вышел из кухни, а вернулся с двумя бутылками портвейна. Одну дал музыканту, другую оставил себе.
- Завидую я тебе – задумчиво, смотря куда-то вдаль начал говорить Лестат – Ты живёшь и тебе есть для чего жить. Ты одинок, и это убивает и помогает тебе. Ты, как я понял творческий человек, и своей музыкой несёшь свет, любовь и жизнь тем, кто слушает тебя. Серость общества не завладела тобой, и я думаю, не завладеет. Мне уже не получится стать таким как прежде, таким как ты. Толпа подмяла меня под себя, и я сдался, не смог победить одиночество, а пути назад уже нет. Не повторяй моих ошибок.
Кай не смог ничего ответить. Всё, что сейчас сказал Лестат было настолько неожиданно и настолько правдиво, будто он знал музыканта всю жизнь, как будто в глазах прочитал всю его историю. Кай лишь молча, наблюдал за Лестатом, который встал, и ушёл из квартиры. Его слова проникли в душу молодому готу. Он узнал в Лестате себя, но более старшего и потерявшего свою душу и свободу. Кай испугался, ему пришло в голову, что и с ним может случиться такое же, и что он забросит своё творчество, и будет лишь пить в компании этих неформалов.
Его мысли прервала Мика, она видела, как ушёл Лестат, но, кажется, не придавала этому особого значения.
- Почему он ушёл? – спросила она.
- Не знаю, просто ушёл – ответил Кай, не желая вдаваться в подробности их диалога.
- С ним бывает, скоро привыкнешь, а о чём вы говорили?
- Я бы не хотел…
- Об этом говорить! Ох, как же ты на него похож – обиженно воскликнула Мика и быстрыми шагами ушла их кухни.
Каю это не понравилось, но почему-то он почувствовал угрызение совести. Ему не хотелось обижать Мику и портить её отношение к себе. Кай захотел уйти, но не мог. Что-то в девушке притягивало его. Неожиданно он услышал чей-то голос. Он доносился не из колонок, а из комнаты. Гот зашёл в неё и увидел поющую Мику. И Кай был поражён, она пела чисто и красиво, нигде не сбивалась и затрагивала душу.
Пение Мики вдохновило Кая, он в спешке написал ей записку и незаметно покинул квартиру и отправился домой, где начал писать новую песню, в которой должна была спеть Мика. Её голос почему-то врезался в душу гота, всё сегодня пошло не так как обычно, сначала неформалы его пригласили, потом он говорил с Микой, после с Лестатом; хотел уйти, но из-за девушки не смог, и теперь услышав её голос он вообще не знал что делать. Дома Кай писал песню, полностью погружённый в свои эмоции, которые зародила в нём Мика. А её голос – сильный, чувственный, красивый, и к тому же очень захватывающий, полностью пленил музыканта.
* * * * *
Гот проснулся от стука в дверь. К нему кто-то пришёл. Сначала он не понял, что происходит, но, более менее придя в себя, направился к двери, в ожидании очередного скандала с соседями – они часто кричат на него из-за громкой музыки. И когда Кай хотел уже её открыть, вспомнил, что он совсем голый.
- Погодите – крикнул гот в спешке и помчался в комнату, там накинул на себя чёрную рубашку и кожаные штаны.
Открыв, наконец, дверь Кай увидел Мику и очень удивился. Он смотрел на неё около десяти секунд, пытаясь понять, она это или нет. Затем, всё-таки, пригласил её в квартиру. Обителью музыканта являлась двухкомнатная квартира. Здесь довольно чисто, нет разбросанных вещей, грязи и беспорядка. Всё очень аккуратно и мрачно. По большей части это из-за того, что обои содраны. На стенах много надписей: текстов Лакримозы, стихи Кая и какие-то непонятные молитвы, толи богу, толи ещё кому-то. Всё вещи – красные, чёрные, серые или белые – создавали строгий и жутковатый вид в квартире. И хоть предметов здесь мало, они создают такое ощущение, что их много.
Одна комната полностью заставлена музыкальной аппаратурой: синтезатором, двумя компьютерами, электрогитарой, на окне, которое было заклеено чем-то чёрным, лежит флейта, где-то в углу на подставке стоит скрипка, а посреди комнаты микрофон. На стенах висит восемь колонок. Во второй комнате Мика увидела лишь кровать да шкаф. На кухне тоже ничего особенного: стол, два стула, плита, холодильник, раковина и всё. Здесь глаза видят лишь красные цвета с чёрными ножками стола и стульев.
- Пить будешь? – донёсся голос Кая с кухни.
- А что пить-то? – спросила в ответ Мика, проходя в спальню.
- Пиво, вино, портвейн, чай и кофе – сегодня гот показался девушке более дружелюбным и разговорчивым, чем вчера.
- Пиво, если можно.
Кай быстро налил девушке пива, и помчался в свою комнату, предварительно заглянув в помещение с аппаратурой и убедившись, что Мики там нет. Он зашёл в спальню, протянул ей кружку и спросил:
- Я включу свои песни? Послушаешь?
- Конечно! – с нетерпение воскликнула Мика.
Сначала Кай поставил свои самые первые песни. Они звучали не очень депрессивно, не на столько, на сколько ожидала девушка. В них чувствовалась надежда, доля оптимизма, просвет, и что-то очень тёплое, притягивающее и не отпускающее. Мику удивил профессионализм, с каким они были написаны. Если бы она не знала кто автор этих песен, Мика бы подумала, что они принадлежат новому альбому Лакримозы или какой-нибудь неизвестной группе. Так же был поразителен голос Кая. Не скажу, что гот пел чисто, очень красиво и без ошибок, нет. Но сила, с которой он пел, чувства и эмоции проходили вместе с голосом прямо в душу и в сердце. Они затрагивали самые глубокие места сознания, и пробирали до костей.
Через полчаса музыка прекратилась. В спальню зашёл Кай и сказал:
- У меня есть ещё одна, недоделанная песня, в ней не хватает женского вокала… и я хотел попросить тебя исполнить партию, если ты не против, то давай я сначала включу то, что уже успел сделать, а потом когда тебе будет удобно, начнём работу.
- Ну-у… я не знаю, у меня не очень хороший голос… ну ладно включай, я потом решу.
Кай улыбнулся, и впервые в его глазах Мика увидела свет и настоящую радость. Она улыбнулась в ответ. В ту же секунду музыкант понёсся в другую комнату и поставил новую, незаконченную песню. И хоть Кай говорил, что её надо дополнить, композиция уже звучала как вполне завершённая. Партия скрипки была написана полностью, голос гота тоже. Он звучал ещё сильней, чем раньше, но женского вокала действительно не хватало. Песня вдохновила Мику, и ей ужасно захотелось оставить и свой след в этом произведении. Она не стала дожидаться, когда Кай спросит её об участии, а пошла к нему сама и сказала:
- Я буду петь для тебя – музыкант немного помолчал, а когда собрался с мыслями ответил:
- Не для меня, а для песни, для творчества.
- Хорошо, как скажешь… когда начнём?
- Можно через пару часов, если ты не занята
- Нет, я свободна, а почему через два часа.
- Мне надо ещё аппаратуру подготовить и гитару настроить.
- А, понятно, я могу чем-нибудь помочь?
- Думаю, что нет. Ты лучше тут или в спальне посиди.
- Хорошо – глубоко вздохнув, ответила Мика.
Она пошла сначала на кухню. Её удивило, что всё в этой комнате красное, даже стены без обоев! Но немного погодя она заметила, что окна заклеены красной залентой. И именно из-за неё здесь всё такое красное. Мике стало немного жутковато, и она пошла в спальню. В это время из комнаты звукозаписи доносились непонятные звуки. Что-то падает, Кай иногда матерился.… Потом грохоты прекратились, гот настраивает гитару.
Через пятнадцать минут девушке стало скучно, а в соседней комнате опять что-то падало. Она подошла к шкафу и открыла его. Внутри висит много одежды. Кажется, здесь есть всё – кожа, латекс, синтетическая одежда, а также из натуральных тканей – словом, всё! А внизу Мика увидела коробки с тетрадями и обычными листами. Сами коробки разделялись по надписям: «проза» и «стихи». Это сочинения Кая. Всё стоит в определённом порядке. Под названием коробок также был написан год. От 1997 и до текущего 2007.
Мика принялась жадно прочитывать всё, что находилось внутри, начиная с самого начала. Девушка начала с прозы. Она знакомилась с историей жизни Кая. Ведь все рассказы написаны как дневник. Правда попадались и другие рассказы, рассуждения о жизни и её смысле. Но всё это связано именно с реальной историей гота. В его сочинениях написано о том, как его избивали родители, как заставляли работать, как ненавидели, и унижали. Много действия происходило в подвале, так как родители Кая держали его там, заставляя шить обувь, которая потом продавалась, а если нет, или если ребёнок не слушался, его выгоняли из дома и морили голодом. Но одна история запомнилась Мике больше остальных. История про то, как на больного и маленького мальчика натравили собак:
«Вчера я заболел, похоже, тяжело, гриппом может. Ноги дрожат, всё тело трясёт, мне жутко холодно. Утром Отец вытащил меня из подвала, немного побил, говорил, чтоб я больше не смел заболевать. А я виноват!? Потом сказал, что скоро появится новая работа. Мне не сразу стало ясно насколько скоро. Через пару часов, он с матерью посадил меня в машину, и повел в гости. Уроды! Если бы я знал, что мне предстоит! Если бы я знал…
В дороге стало ещё хуже: меня тошнило, знобило, иногда бросало в судороги. Отец бросил моё тело во двор и все кто там находился, смеялись. У них был какой-то праздник, то ли день рождения, то ли ещё что-то… Знаю лишь одно, я был подарком, а точнее то, что со мной происходило. Я недолго лежал в грязи, затем кто-то крикнул, и на меня спустили собак. Их было три, все очень большие. Я не кричал, яростно боролся с ними. Псы кусали за руки, ноги, рёбра, плечи, но из моего рта не доносилось, ни звука. Мне не надо было долго думать, чего все зрители желают, и чего в особенности хотят мои родители. Им нравится меня мучить, и нравится ломать мой дух, но не на этот раз, не сейчас. Вчера я должен был их победить. Уроды!
Когда псы повалили меня на землю, правой рукой я нащупал камень, и им убил одну собаку, проломил череп. Вторая испугалась и убежала. А третья, самая большая и злая не останавливалась. Она хотела крови и плоти.
Я уже не чувствовал своих рук. Почти не мог дышать. В полном отчаянии я попытался добежать до забора, но собака не позволила мне сделать это. Она прыгнула мне на спину и укусила за шею, а потом раздирала её когтями. В глазах начало темнеть. Вдруг, перед собой я увидел палку с гвоздями. Собрав последние силы, четно попытавшись вздохнуть, я схватил палку и со всей дури треснул псине прямо по рёбрам, попал в лёгкие. Она захрипела, упала и заскулила. Мне удалось подняться на ноги и вздохнуть. В бешенстве я долго бил уже мёртвое тело собаки, мне было жалко её, было жалко и ту, что я убил сначала, но показать свою слабость я не мог. Я должен был их убить и теперь должен уродовать мёртвое тело, все должны увидеть, кого из меня сделали родители. Детей увели, а потом взрослые стали меня ловить. Мне удалось кому-то в ногу всадить палку, кому-то камнем заехать по голове. Я сдался не быстро и только по тому, что отец принёс свой пистолет. Когда он не может со мной справиться, то стреляет в меня резиной. Она сильно прижигает и сразу сваливает меня с ног. Особенно больно, когда стреляют в упор.
Родители сильно разозлились на меня, но бить не стали. У них появился новый план. Они привезли меня домой, и кинули в подвал. Вот уже семь часов я сижу здесь и жду своего приговора. Продержатся, мне помогает лишь дневник и скрипка, единственное добро, которое для меня сотворили родители.
Боже, как же болит моё тело, кровь почти перестала течь, мне страшно…»
Этот рассказ поразил Мику больше остальных, по щекам покатились слёзы. Она сидит в полном изумлении и старается успокоиться. Постепенно девушка пришла в себя и продолжила чтение. Разрыв между этим рассказом и следующим был в два месяца.
Родители Кая, через три дня, после случившегося летом 1999, вышвырнули его на улицу, без одежды, еды и надежды на спасение. Сначала гот занимался воровством, потом он попал в руки к психопату, который издевался над Каем ещё два долгих года, а зимой 2001 умер от передозировки наркотиков, собственно в это время музыкант и определил себя как гота. Когда Кай проснулся и увидел тело этого человека, то поначалу стоял в шоке, потом, придя в себя, забрал у него все деньги, некоторую одежду и вещи: среди них была и гитара, на которой гот выучился играть позже. Впрочем, это было самое, как он считал, главное приобретение, которое Кай смог вынести из дома. Другие вещи он продал, а на полученные деньги купил новую скрипку. И хоть музыкант очень давно последний раз играл на ней, ему не составило труда вспомнить всё. У него был прекрасный слух, и уже тогда начали появляться первые песни.
Теперь он зарабатывал тем, что играл на улице. Иногда на скрипке, иногда на гитаре. Это зависело от его чувств и эмоций. Ведь не может же один инструмент передать всё содержание души, а особенно такой безграничной и живой. За короткое время Кай заработал достаточно денег, чтобы снимать небольшую комнатку на окраине Ростка. Это было уже в конце 2002 года. Затем музыкант устроился подрабатывать в Фетиш-клубе на должность помощника бармена. С самим барменом Кай быстро сдружился. Нового приятеля звали Тилем, он считал себя вампиром, и действительно соответствовал этому образу. Тиль ближе познакомил юного гота с неформальскими субкультурами, можно даже сказать вывел в свет. Немаленький вклад внёс и в творчество Кая. Вампир научил его играть на фортепиано, и нормальной игре на гитаре. Показал готу жизнь, в прямом смысле этого слова. Перед Каем открылся новый мир, гораздо лучший, чем он видел ранее. Музыкант раньше думал, что все живут, так как он! А теперь его мировоззрение совсем переменилось, это было незабываемое время для мальчика.
В 2005 году по совету Тиля, Кай отправился в Берлинскую консерваторию, куда успешно поступил. Это был очень редкий случай, когда самоучку берут в такие заведения. Но талант гота нельзя было не заметить. Тогда Каю было всего 16. Все формальности удалось успешно обойти. Ректоры консерватории добивались его принятия всеми возможными силами, и их труд был вознаграждён. Музыканта взяли. Там он познакомился с одним преподавателем, который тоже во многом помог Каю, и он стал ему вроде отца, нормального, доброго и заботливого. С его помощью гот научился играть на флейте.
Преподаватель был довольно богат и помог мальчику приобрести собственную квартиру. Он дал ему свою старую, в которой часто жили временные постояльцы. Это своего рода дополнительный заработок для ректора. А теперь он поселил туда Кая, и сказал, что он может там жить, сколько хочет и делать с ней тоже то, что хочет. Деньги гот платил тоже ректору. Деньги он получал стипендией в консерватории и заработком на улице. Постепенно накопил на синтезатор и два компьютера, и вообще на всю аппаратуру, которая стояла в его комнате звукозаписи. Жизнь постепенно нормализировалась.
Наконец, гот позвал Мику, она поспешно разложила всё по местам и пошла в комнату звукозаписи. Девушка сразу же стала к микрофону, но Кай позвал её к себе.
- Нет, до этого ещё далеко, садись – он указал на стул стоящий рядом, и протянул её лист бумаги – вот слова, сначала надо разложить их на музыку, а то я пока этим не занимался.
- Это непрофессионально – в шутку возразила Мика, но музыкант, кажется, воспринял это всерьёз.
- Знаю, но я записываю музыку, так как мне удобно, а не так как это надо по правилам. Если честно, они мне даже неизвестны, до всего я доходил сам, мне немного непонятно, почему я должен следовать правилам, которые кто-то придумал! Я всё-таки выражаю свою душу, а ни чью другую…
- Успокойся, я же просто пошутила!
- Я знаю, просто такие шутки не могу воспринимать, прости.
- Ничего страшного, ну что начнём?
- Да у нас много работы.
Дел и вправду было много. Кай даже не знает возможности и диапазон пения Мики! Поэтому для начала надо проверить её, потом если всё будет хорошо разложить слова на музыку, после этого записать её партию на синтезаторе, что гот даже не начал делать, и только после этого всего уже записывать саму Мику и совмещать с песней.
Кай не стал делать этого вчера, потому что хотел, чтобы партия девушки выражала именно её чувства, иначе весь смысл его творчества потеряется. А чтобы избежать этого, писать надо с ней.
Сам процесс записи очень затянул Мику, она полностью погрузилась в мир песни, созданный Каем, её душа ещё не совсем потеряна. Они даже не делали перерывов, работа кипела вовсю. И времени на всё это ушло гораздо меньше, чем предполагал Кай. Ему также понравилось записывать музыку с Микой, и это их сблизило ещё больше. Сегодня он получил ценный опыт, ведь раньше ему не приходилось записывать музыку с кем-то, раньше он был всегда один.
Через два часа партия была уже готова, её стали постепенно вводить в песню и тут же раскладывали слова. Мика пробовала столько вариантов исполнения но, ни один не подходил, и только через час постепенно начал вырисовываться конечный результат. И где-то ещё через три часа песня была полностью готова.
Готовый вид песни удовлетворил, как и Мику, так и Кая. Она очень отличалась от всех остальных, была более эмоциональной, более живой, более сильной. Гот находился даже в некотором шоке. Ему теперь открылись новые возможности, а в голове уже летала масса новых идей.
- Ох, как я устала – уже в спальне свалившись на кровать, выдохнула Мика.
- Устала? – недоумевал Кай.
- Да, я ведь первый раз занимаюсь подобной работой, а когда ещё и без отдыха, ой, это уже совсем!.. Хотя мне понравилось, даже очень…
- Понятно.
- А мы будем ещё записывать песни.
- Сегодня? – вдруг обрадовался полный вдохновения Кай.
- Ну,… нет, не сегодня, а вообще.
- Конечно, если ты не против.
- Ты что?! – неожиданно воскликнула Мика – конечно я не против!
- Это хорошо.
На несколько секунд в спальне воцарилась тишина, затем девушка неуверенно спросила:
- Кай,… а… у тебя есть девушка?
Музыкант удивлённо на неё посмотрел, собрался с мыслями (такого вопроса он не ожидал), и ответил:
- По-моему это глупый вопрос.
- Почему? Ты что гей?
- Нет, я не гей… Просто мне ещё не встречались девушки, которым я бы понравился.
- Понятно,… а ты сегодня пойдёшь?
- Куда?
- Гулять, с нами.
- Не знаю, я мешаться буду…
- Да не будешь! – заныла Мика – Я тебя прошу, пойдём с нами, а то мне скучно будет.
- Нууу… раз так, значит пойду. – немного поколебавшись согласился Кай
- Правда?
- Да.
Мика обрадовавшись, вскочила с кровати и обняла Кая, он, немного растерявшись, обнял её только через несколько секунд. Они молча стояли, наслаждаясь каждой секундой, их сердца бешено бились, сливаясь с неумолимым штормом чувств и эмоций. Наконец, Кай почувствовал себя нужным, востребованным и любимым…
И как назло у Мики зазвонил телефон, это был Лестат.
- Алло… Лестат? Да, мы едем… А вы где? Хорошо мы скоро будем, через час, пока…
- Кто это? – спросил Кай
- Что? А, это Лестат, ну что идём? – ответила девушка радостным и бодрым голосом, будто она получила очень хорошее известие.
- Да, а куда?
- К нему домой.
- Хорошо, пойдём.
Сборы и поход до метро много времени не заняли, через полчаса они уже ждали электричку, а ещё через столько же мрачная пара добралась до Лестата.
* * * * *
Кай проснулся в доме у Мики, и с ужасным похмельем. Первые минуты он вообще не понимал где он и что с ним случилось. Но вскоре стену каменной головной боли стали пробивать обрывки вчерашнего вечера. Хотя вспомнить, что было после четвёртой кружки водки ему так и не удалось.
Затем справа от себя Кай почувствовал тело, вроде женское. Да точно женское. Это оказалась Мика. Сначала гот облегчённо вздохнул, а потом со страхом подумал о том, что они могли делать ночью, так как он был полностью голым. Почему со страхом? Ответ прост. Он огромное значение придавал любому чувству, и каждое из них надолго оставалось в его сердце, а любовь так подавно. И ТАКАЯ близость – это же огромная ответственность, ведь и обычные отношения вызывают в душе неповторимые чувства, а позволить себе выражать их физически, значит доверить свою душу другому человеку, и что ещё важнее доказать, что он может доверять тебе, что может жить тобой и быть частью тебя. Такую ответственность не каждый способен вынести, и их в нашем мире осталось очень мало. Большинство опускает это до обычной пошлости, и удовлетворяют лишь свои потребности, если можно так сказать, и самое страшное то, что они не думают о своей душе, которая, скорее всего, умерла, и о других, для которых это возможно очень много значит. Большинство просто не понимаю этого, они не ценят ни чувств, ни любви, ни жизни, им известна лишь подворотня и бесцельное проведение своей ничтожной жизни.
Окончательно придя в себя Кай аккуратно встал и оделся, а потом сел на колени рядом с Микой. Долго и пристально смотрел на неё, как маленький щенок смотрит на что-то новое, неизведанное. Какое-то странное чувство заставило его прикоснуться к её лицу, и гот начал нежно гладить его. Ему непонятно было его состояние, вроде и не по себе, но также не хотелось, чтобы этот момент прошёл. Кай жутко боялся того, что Мика может проснуться в любой момент. Он теперь не знал, как с ней говорить, как смотреть в глаза.
Хотя вдруг всё обойдётся, вдруг она не будет на него орать и ругаться, мысли уже в тысячный раз путались. С одной стороны музыкант боится, что Мика возненавидит его из-за произошедшего, а с другой надеется на хороший исход. «Нет, она скорее всего подумает, что я её использовал, а может не подумает, может она первая предложила, да блин возможно, что вообще ничего не было, во всяком случае скоро узнаю…» - размышлял Кай гладя и смотря на Мику. Ещё через пару минут гот собрался уходить. Он уже встал направился к двери, но голос Мики его остановил:
- Куда ты? – Кай немного постоял, потом повернулся к ней и сказал:
- Домой.
- Не уходи, останься.
- Хорошо – после музыкант опять сел рядом с кроватью и взял Мику за руку. Они около часа провели так, молча и глядя друг на друга, а потом когда девушка снова заснула Кай бесшумно ушёл.
Сегодня он уже не мог ни писать музыку, ни слушать её, вообще делать ничего не хотелось. Единственное, что он смог сделать так это прийти к себе домой, лечь на кровать, смотреть в потолок и думать о Мике. Это чувство ново для Кая. В его голову не лезут больше никакие мысли. Каждая секунда кажется вечностью. В душе лишь желание вновь увидеть Мику и никогда больше не уходить от неё. Но вместе с этим Кай боится – вдруг она отвергнет его, вдруг он надоест ей и опять останется один? Сегодня он, наконец, почувствовал, что кому-то нужен, почувствовал любовь.
Невозможно одними словами передать все чувства гота. Его одновременно раздирает и страх и желание увидеть Мику. Ему не было известно, чувствует ли она хоть каплю того же, что ощущает Кай. Музыкант не находил себе места, всё ждал, что Мика вот-вот постучит в дверь и ответит ему взаимностью.
Неожиданно в его голову пришли ужасные мысли. Гот впервые лежит дома один, сильно переживает произошедшее и не хочет ничего писать! «А вдруг это начало, вдруг скоро я вообще заброшу творчество, да ладно это всего лишь глупости, наплыв чувств и всё, хотя… Раньше такие мысли не приходили, почему всё так пошло? Почему?! Ужас начинается с малого, и постепенно растёт» - думал он – «Неужели это может стать концом моего творчества, а как говорил Лестат, что завидует мне? Что он потерял себя в обществе, оно раздавило его, может то же происходит и со мной, может надо от них уйти, но как же Мика, её бросить? Нет! Я не могу оставить её…»
Неожиданно его мысли прервал стук в дверь. Кай сразу же понял, кто это и помчался открывать ей дверь. Увидев лицо, страх врезался в его сознание. Она была чем-то недовольна и, кажется обиженна.
- Почему ты ушёл? – возмущённо спросила она.
- Я должен был, мне надо было подумать,… всё осмыслить – запинаясь и проводя Мику на кухню, отвечал гот.
- О чём подумать?
- О нас.
- В смысле? Ты чем-то недоволен, тебе не понравилось? Я тебе не нравлюсь?
- Нет! Наоборот. Я ни о чём больше не могу думать, кроме как о тебе. Минуты, которые я провёл без тебя, казались вечностью, мне не удастся всё это объяснить. Ты мне очень дорога. Просто понимаешь, для меня это очень много значит и я боюсь, что всё это произошло только из-за алкоголя, потому, что мои чувства, я никогда раньше ощущал подобного. Мне казалось, точнее я боялся, что ты, проснувшись, начнёшь на меня орать и кричать, и возненавидишь меня, понимаешь,… просто я уже не могу без тебя…
- Правда?
- Да…
Мика бросилась к Каю и обняла его. Он почувствовал взаимность и был счастлив, впервые в жизни. Постепенно в голове начала появляться новая мелодия.
- У меня есть идея… - обратился он к Мике.
- Какая?
- Надо написать песню, я уже её слышу, не хочу потерять…
После этих слов Кай помчался в комнату звукозаписи и начал подключать аппаратуру, а девушка в спальню к шкафу и на этот раз она начала читать стихотворения гота.
Они были написаны в большинстве своём на тему одиночества. И стихи, как и всё остальное творчество Кая трогали и пробирались в самые глубокие места души. Вообще Мика не очень любит читать, но, то, что пишет музыкант, она впитывает как губка.
Сегодня гот всё подключил гораздо быстрее, чем вчера, и до конца оставшегося дня он с Микой писал новую песню для почти завершённого альбома…
* * * * *
Кай всё чаще и чаще ходил гулять с новыми друзьями. Ему нравился каждый день, проведённый в их компании. И постепенно гот начал забрасывать своё творчество. Нужда и потребность сочинять отпадала, вместо этого он всё больше думал о следующей встрече с Микой и остальными неформалами. Иногда Кай пугался этого, но каждый раз приходил к одному и тому, же выводу: - «…всё идет, так как идёт…».
Всё больше в музыканте разочаровывался Лестат, который видел, как гот теряет душу, теряет себя. Три месяца пролетели незаметно, и вот, наконец, неформалы решились отправиться в свой тур по Европе. Когда Ульрих поднял эту тему и стали решать, кто поедет, а кто нет, то желающих и имеющих такую возможность оказалось всего четверо: Кай, Мика, Ульрих и Лестат. С деньгами у них проблем теперь не было, а машина была у Ульриха. Цель их поездки заключалась в том, чтобы узнать, как течёт неформальская жизнь в других городах. Единственное что долго не могли определить, так это маршрут. Но и эта проблема не заняла много времени. Через неделю они уже отправились.
Сначала неформалы решили осмотреть несколько старых замков, а их в Германии немало. И из задуманных шести, они смогли увидеть только четыре замка. На третий день у них начал заканчиваться бензин. Городов поблизости не наблюдалось. За рулём сидел Ульрих. Он остановил машину и объявил о небольшом отдыхе. Мика с Лестатом рассматривали карту, четно пытаясь отыскать хоть одно здание поблизости. Ульрих всматривался вдаль, в бесконечно уходящие поля, в тёмные и словно сговорившиеся со смертью леса, и не видел ни одного признака цивилизации. Будто природа всё поглотила, оставив путников на произвол судьбы. Кай спал. Четыре неформала застряли непонятно где, и поблизости нет ничего, где можно было бы заночевать или заправится. Бензина у них хватит едва ли на десять километров. Просидев около часа и не придумав ничего, они решили двинуться дальше по дороге, вдруг чего-нибудь да встретиться. Из них никто даже не ожидал, что в Германии есть такие места, где на много километров во все стороны нет ничего кроме природы, матери земли. Где-то 6 километров они не встречали ничего на своём пути, Ульрих начал уже материться в душе, но вдруг он увидел на горизонте какой-то знак, а может и не знак, но всё равно, что-то там стоит и это точно.
Подъехав ближе, они разглядели в силуэте знак. Он указывал на другую дорогу, а на нём самом было написано расстояние – 2 километра. Но на карте не было обозначено ни дороги ни того к чему она ведёт. Кай к этому времени проснулся, Ульрих уже совсем вышел из себя и жутко матерился, Лестат старался его успокоить, ну а Мика просто смотрела на них недоумевающим взглядом.
Через десять минут они всё-таки двинулись в направлении указателя. Бензина почти не осталось. Н вскоре вдали показался призрачный силуэт бетонной стены. Она выглядела очень старой, полуразрушенной и мрачной. Дорога у неё заканчивалась шлагбаумом, который был закрыт. Неформалы остановились около него. Лестат вышел и попытался позвать кого-нибудь:
- Здесь есть кто-нибудь!? – на удивление его голос не раз раздался в бескрайних полях тусклой, почти серой травы.
- Откройте нам проезд! – опять попытался дозваться Лестат хоть до одного человека, но и эта попытка не увенчалась успехом. Неожиданно он пролез под шлагбаумом и скрылся за стеной.
- Куда это он? – недоумевала Мика.
- Не знаю… - ответил Кай, выходя из машины – Лестат! Выходи, хватит дурью страдать! – кричал он уже стоя у шлагбаума.
В ту же секунду к нему подбежали Ульрих и Мика, они также пытались докричаться до Лестата, но четно, он не отвечал. Вокруг начал сгущаться туман. Тишина, казалось, стала мёртвой. Не слышно ничего: ни ветра, ни птиц, ни колыханья травы – ничего. Создавалось такое ощущение, что должно что-то произойти, что-то страшное и непоправимое. Мика прижалась к Каю, ей стало страшно.
Неожиданно в гроб тишины врезался громкий, кричащий шум, поднимающегося шлагбаума, и он расколол леденящую могилу беззвучия в дребезги. Все вздрогнули, и из-за стены показался Лестат с двумя канистрами.
- Ты где был? – разъяренно спросил Ульрих.
- Да вот, - гот-неформал показал жестом за стену – там сторожка, в ней я и был…
- Да? А почему тогда не отзывался? - вмешалась Мика.
- На что?
- Мы тебя звали, почему ты молчал?
- Я не слышал.
- Не ври! – всё больше злилась девушка.
- Мик, не злись, я правда не слышал.
- Ладно! Хватит, давай те заправимся и поедем отсюда – сказал Кай и взял канистры.
- Ой, а наш гот никак испугался - воскликнул ему вслед Ульрих.
- Заткнись!
- А что?
- Ну, хватит уже! Ульрих, твои шутки сейчас не нужны – защитил музыканта Лестат.
Молча компания, заправила машину, и собиралась уже двинуться обратно, как Лестат спросил:
- А, может, посмотрим, что там, в городе.
- Не надо, мы даже названия не знаем, может это вообще какая-нибудь военная база.
- Да ладно, может это город, а у нас еда заканчивается, да и Бензина ни до Берлина, ни до Любека не хватит.
- Да, давайте съездим, посмотрим – подключился Ульрих – Кай, ты как?
- Мне всё равно.
- Ну? Мик поехали… - жалобно заскулил панк.
- Ну, хорошо, хорошо, только быстро.
- Конечно!
Они сели в машину и поехали. К этому времени довольно сильно сгустился туман, уже в пяти метрах ничего не было видно. Немного проехав, неформалы увидели знак с названием города – Шварцбург. До него оставалось три километра.
Подростки ехали медленно. Туман стал ещё плотней. У них создалось такое ощущение, что всё вокруг вымерло. Кроме мотора автомобиля ничего не было слышно, и ничего не казалось живым, даже ветер, не проникающий в открытые в окна и не дающий нормально вздохнуть никому, казался мёртвым.
Наконец, они въехали в город. Здесь туман немногим слабее и видно дальше, но и тут ощущение смерти не покидало неформалов. Улицы, подготовленные к празднику, пустовали. В некоторых местах на асфальте лежали цветные флажки. И нигде не было людей, ни одного. Везде чувствовалось горе, и ото всего исходила тревога. Даже манекены на витринах магазинах выглядели грустными и одинокими. Вниз, от их глаз, отходили чёрные и кривые трещины, очень напоминавшие слёзы. Цвета зданий были блёклыми, старыми, скучными и очень однообразными. Даже жёлтые и красные цвета на детских площадках и флажках выглядели грязно и мрачно. Всё замерло в бесконечном потоке времени. Ничто не колыхалось, не скрипело, не жило, а просто существовало в параллельном мире, который, казалось, отделился ото всего живого.
Друзья ехали молча, в изумлении осматривая Шварцбург. На стенах они видели непонятные надписи, вроде бы бессмысленные, но в, то, же время несущие непонятный свет, который был доступен лишь Каю. Эти надписи гласили:
«… Отвергнутый найдёт здесь спасенье, непонятый найдёт понимание, умерший обретёт жизнь…»
Но иногда встречались и такого содержания:
«… Неверный умрёт, непохожий сгинет, уйди отсюда неверный, тьма не для тебя сгустилась здесь…»
Это лишь два небольших отрывка, противоречащих друг другу, остальные имели примерно тоже содержание, но написаны, куда более запутано, нежели эти. Свет надписей вошёл лишь в Кая, но частично. Часть живой души в нём ещё осталась, общество ещё не подавило его.
Увидев бензоколонку, Ульрих подъехал к ней и там остановил машину. Когда мотор затих, неформалы опять очутились в той мёртвой тишине, что и у стены и на всё пути после неё. Заправить машину до конца опять не удавалось. Заправка была заперта и бензоколонки тоже, людей нигде не было. Город будто вымер. Взломать здание на заправке тоже не получилось.
- Что будем делать теперь? – спросила Мика, садясь на бордюр около машины.
- Надо найти бензин, нам до следующего города не хватает. – ответил Ульрих пытаясь через окна разглядеть что находится в здании.
- А сколько надо?
- Столько же, сколько нашли у стены… Лестат, сколько там было?
- Там?... Не помню…
- Ну вот! Теперь ещё неизвестно, сколько нам нужно этого чёртового бензина! Замечательно, лучше некуда – сорвался панк.
- Ульрих успокойся…
- Да я не волнуюсь, ничуть, меня просто НЕМНОГО пугает этот чёртов город!
- Тогда поехали отсюда! – не вытерпела Мика.
- Не получится, нам не доехать до Любека, мы опять где-нибудь встанем. – неожиданно Ульрих заметил, что Кай куда-то подевался. – Лестат, а где Кай?
- Кай? – он посмотрел по сторонам – не знаю,… был здесь.
- Где он?! – вскочила Мика.
Некоторое время они звали его, но никто не отвечал.
- Мик, ты оставайся здесь, а мы с Ульрихом пойдём искать его.
- Нет, я тоже пойду!
- Лучше останься, мало ли что, вдруг вернётся.
Немного подумав, она согласилась:
- Ну, хорошо, только постарайтесь побыстрее.
* * * * *
Сам Кай тем временем бродил по маленьким и тёмным улицам Шварцбурга, увлечённый городом и необъяснимой силой, которая влекла его, всё дальше и дальше. Музыкант проходил по одинаковым закоулкам, а перед глазами проносились моменты из его детства. Он слышал, плачь, крики, удары и иногда опять чувствовал то же что и тогда. Периодично воспоминания сменялись призрачными картинками: Кай видел людей идущих по Шварцбургу, машины тихо проезжающие по чистым улицам. Все счастливы и беззаботны, все нашли понимание. Но гот видел их бестелесными, прозрачными как призраки. Никто не видел Кая. Иногда перед глазами опять оказывалось детство, тот день, когда на него спустили собак. Видения сменялись всё чаще и чаще. Через пару мгновений они уже настолько быстро мелькали перед глазами Кая, что они складывались в какой-то единый силуэт человека, который стоял в темноте, а за ним ярко светился свет из открытой двери.
Вдруг гот услышал непонятный механический шум, потом крик, предсмертное дыхание, увидел труп разложившийся, гнилой и страшный, затем ветер сильный и безумно бушующий. Неожиданно Кай очнулся и увидел перед собой дверь, на ней было написано: «Привет». Что-то заставило его открыть её и войти в здание.
Войдя, музыкант оказался в блинном, бетонном коридоре. Света почти не было, лишь посреди одиноко свисала лампа и тусклым, грустным светом освещала коридор. Стены исписаны странными надписями, которые были начертаны кровью. Но Кай не чувствовал ни страха, ни волненья, ничего. Ему наоборот казалось, что дом совсем рядом, будто место его действительно ждут всего в двух шагах.
Коридор оказался длинней, чем готу показалось сначала. Он шёл медленно, внимательно рассматривая надписи на стенах. В дальнем конце коридора музыкант увидел ещё одну дверь. Она своим видом сильно отличалась ото всего остального, что находилось в городе. Аккуратная, чиста и строгая. Кай оглянулся, подумал о возвращении к машине. Но какая-то непонятная сила тянула его. Это нельзя было пересилить. Он повернулся обратно к двери и открыл её.
Его глазам предстала большая комната, вся запачканная кровью. Стены выложены плиткой, пол… сложно понять, чем был выложен пол.
В центре и на стенах Кай увидел клетки со старыми и ссохшимися скелетами, различные машины для пыток и всё в крови. Где-то даже куски мяса лежали. И воздух веял кровью.
ОТ этого вида бежали мурашки по коже. Начинало тошнить. Музыкант почувствовал присутствие смерти рядом с собой. Причём настолько близко, что он ощущал её леденящий взор и холод всего её существа. В противоположном от двери конце зала Кай увидел ещё один коридор, который был отделён от этой ужасной комнаты. Отделён мраком и неизвестностью.
Наконец, гот переступил порог двери, порог своей души. У него закружилась голова, и еле удалось удержаться на ногах.
Здание, казалось, насквозь пропитано чувствами и эмоциями, горем и какой-то магией. Теперь Кай был наедине с собой, со своим сознанием. Он осознал свою ошибку, осознал, что общество почти раздавило его. По щекам покатились слёзы. Они вымывали всю грязь, накопившуюся в его душе. Каждый шаг становился всё тяжелее. И вот уже нет сил идти дальше, общество, казалось, задавило, и Кай уже готов был повернуть назад, но вдруг понял, что он стоит в коридоре.
Теперь мысли отошли назад. Появилось ощущение лёгкости и свободы. Музыкант смог выдержать последнее испытание, смог не потерять душу, и сейчас спокойно и уверенно ступал дальше навстречу неизвестности и тьмы.
Неожиданно, дверь в конце коридора начала открываться и поток яркого, белого цвета влился в глаза и душу Кая. Он увидел силуэт, выходящий из двери. Сразу же в памяти ему вспомнился этот момент, когда он шёл ещё по улице. Силуэт остановился в дверном проёме. Гот всё продолжал идти, стараясь разглядеть человека. Затем он услышал:
- Наконец-то ты до нас дошел,… мы тебя долго ждали.
- Кто вы? – спросил Кай, уже почти дойдя до двери.
- Пойдём, сейчас я тебе всё объясню.
* * * * *
Силуэтом оказался довольно добрый старичок. Он излучал тепло, доброту, свет. Рядом с ним Кай почувствовал себя как никогда раньше, он нашёл свой дом.
Старичок был одет в чёрный сюртук, брюки, цилиндр и туфли. Глаза серые, глубокие, пропитанные жизненной мудростью. Лицо всё в морщинах, тоже доброе, на подбородке неаккуратно расположилась седая бородка. Он был слегка сгорбившимся, но всё равно казался очень энергичным и ловким.
- Я знаю, что ты хочешь спросить – начал говорить старик – я всё объясню. – В это время они с Каем стояли в комнате, очень напоминавшей замковое помещение. Пол и стены выложены камнем, свет источали лишь подсвечники. Большое количество картин, ковров и прочих декораций создавали гостеприимную ауру. Кай сел на диван, сделанный в романтическом стиле. Наконец, старик начал объяснять:
- Начну, пожалуй, с самого начала. Раньше этот город был обычным военным поселением, которое расширилось и приобрело статус города. Местность была закрытая, и выйти или зайти в периметр можно было только по специальному пропуску…
- Но я не видел…
- Не перебивайте меня молодой человек. Так, на чём я остановился? Ах, да! Ну, так вот. Потом по непонятной причине население вывезли из города, территорию и проект свернули, а то что осталось, назвали чёрным городом – Шварцбургом. Через некоторое время сюда пришли люди ищущие место, где можно было бы полностью обособиться от общества. Их изумлению и радости не было предела, когда они, наконец, нашли этот город! Здесь не было людей, здесь они могли жить спокойно, без дискриминации за непохожесть или за физические или психические недостатки, здесь они нашли место, где могут создать для себя идиллию.
Постепенно людей становилось всё больше, всё больше отрешённых душ находили этот город. Постепенно земля полнилась слухами о месте в которое уходят люди не нашедшие жизни среди общества.
Долгие, долгие годы складывался устав города. Он жил совершенно обособленно от остального мира, совершенно! Это были прекрасные времена. Еду выращивали сами, денежная система своя, законы свои, свой мир, более лучший, почти идеальный. Почему почти? Да потому что все мы люди, а среди людей всегда найдётся хоть один, который захочет нарушить правила, кто не может довольствоваться тем, что у него есть, кто такой как и общество… Таких мы выгоняли, без всяких помилований. Есть правила, которые должен выполнять каждый, кто ищет здесь приют. А иначе пусть уходит, на земле ещё много мест, где можно уйти от общества.
Некоторые из тех, кого мы выгнали, хотели отмстить и они возвращались не одни, они находили кого-то кто был недоволен этими слухами о нашем городе. И изгнанники стали мешать нам вести спокойную жизнь. Из-за этого нам пришлось прятаться, тех кого приводили нарушители было больше. И мы ушли под землю, где построили новый город. Теперь нас могут найти только те, кто действительно не задавлен толпой, кто действительно имеет душу. Как ты. Тебе удалось нас найти, и я необычайно рад этому, но, к сожалению, ты не можешь остаться с нами.
- Но почему? Я так долго шёл, столько всего терпел, и теперь, когда наконец нашёл дом, вы выгоняете меня? – вскричал Кай.
- Успокойся! Я объясню… Понимаешь, твоя цель не в том чтобы осесть здесь, у тебя гораздо более важное предназначение. Оно заключается в том, чтобы своей музыкой изменить мир в лучшую сторону, и если ты останешься здесь, у тебя ничего не получится.
- Но… откуда вы знаете, что.. – попытался спросить Кай, но его веки начали быстро тяжелеть, он упал с дивана, закашлялся.
- Не бойся, скоро всё кончится.
В эту секунду музыкант окончательно свалился на пол. Глаза закрылись. Кай часто дышал, но каждый вздох давался всё сложнее. Гот чувствовал, как его сердце останавливается. Всё тело пропитано страхом, ещё никогда в жизни музыкант не чувствовал такого страха. Затем он увидел реку крови, бешено несущуюся, а вокруг лишь выжженная пустошь, небо красное, как и река. В крови проносились останки человеческих тел, останки душ людей задавленных обществом.
Неожиданно его кто-то позвал:
- Кай! Ты живой? Очнись – почувствовав сильный удар по лицу, гот открыл глаза и увидел заплаканное лицо Мики.
- Где я? – первое, что вырвалось у него.
- Ты ушёл куда-то, мы долго искали тебя, а когда я пришла сюда, ты тут лежишь без сознания! – ещё взволнованней проговорила Мика.
- Не волнуйся, я в порядке…
- Точно?
- Да, а где Ульрих, Лестат, где они?
- Не знаю… Тебя ищут, пойдём к машине – Мика помогла Каю встать, и он заметил, что лежал у двери, в которую входил ранее.
- Пошли быстрее, я хочу убраться отсюда поскорей.
- Погоди – сказал Кай и попытался открыть дверь, но она была заперта наглухо. Музыкант посмотрел на здание, потом на дверь. Неужели это был сон? Неужели все те слова и тяжести, которые он перенес, были всего лишь сном? Хотя, это не важно. Главное то, что Кай понял свою ошибку и вернул свою душу. Он с Микой вернулся к машине. Лестат и Ульрих были уже там. Немного покричав на гота и девушку, они успокоились и объявили, что нашли канистры с бензином. Бак заправили до краёв.
Ехать дальше по Германии и по Европе они как-то передумали. Всю дорогу до Берлина Кай молчал, он принял решение, что покинет эту компанию и останется один. Так будет лучше, всё вернётся на круги свои. Иначе музыкант может потерять свою душу и его существование будет бессмысленным. С Микой он расстался, она на него обиделась и сказала, что никогда не простит. Ему было сложно, после этого он не мало ночей провёл в своих мыслях, много плакал, но о сделанном не жалел. А через несколько лет его музыку услышали, Кай издал несколько альбомов.
Как-то на улице, когда гот шёл в студию он увидел ту компанию неформалов, вспомнил былое, ему стало очень грустно… Он не смог дальше бороться. И в этот же вечер, в пятницу 13 сентября 2013 года он пошёл на берлинский мост, вскрыл себе вены и пустился под воду… Одиночество убивает…