Нина Большакова
Однова живем
My wife weights 389 pounds.
She told me this morning bring her a steak.
I have no money for no steak.
Black beggar
Садись, Маня, выпьем. Вот, водочка из холодильника, запотела как. А счас мы ее, потненькую, употребим с помидорчиком. Там ножик на столе, ага, слева. Наруби-ка колбаски, итальянская, сырокопченая, ее не порежешь, не поддается, сука, рубай ее Маня без жалости. Зубов на нее уже нету, a сосать еще можем, и на дольше хватает. Как ты ешь дорогой деликатес, но медленно, со скоростью один отрубок на бутылку. Помидорчик бери, с фермерского рынка; не такой, не такой, сам знаю, ну так не полетишь на Украину за помидорами? Нет же? Ну и не выступай, ешь что дают.
Держать нельзя, нехорошо это, держать. Налила – пей. Занесла руку – бей. За твое здоровье, Маня, живи сто лет. Или сто двадцать у нас полагается говорить? Ну все равно долго. Живи, в общем.
Хорошая ты Маня баба. А у меня на тебя не стоит. Ну вот почему, ну скажи мне, Маня? Где справедливость? Нету, и не спрашивай. Ну да, ну да, не плачь Маня, я знаю, ты мне всю жизнь отдала, и детей родила, и воспитала, и все для меня делала, и я бы без тебя в гавне утонул, и вообще бы пропал, и я тварь неблагодарная, и чтоб я сдох, Маня, если это не правда. Не плачь, Маня. Давай еще выпьем. Она хоть и не потненькая уже, но все еще холодная. Давай Маня за твое здоровье, живи сто двадцать лет.
Закуси помидоркой. Хорошо пошла. От меня отдохнешь, Маня, время будет. Отдашь всю оставшуюся жизнь кому-нибудь другому, есть приличные люди, не все же сволочи. Сволочь я Маня, сволочь, потому что у меня на тебя не стоит! На кого и стоять как не на тебя, Маня, а вот же нет! Нетути! Не маячит! А ведь стояло, Маня, ты помнишь, как оно стояло! То есть просто насмерть, как немцы под Сталинградом. Да, Маня, не плачь, имел я тебя и в хвост и в гриву. Во все дыхательные и пихательные. Натерпелась ты от меня, что да то да. Ты больше по хозяйству, Маня, была, а постельные дела тебя не сильно заводили, но не могу пожаловаться, не то чтоб совсем не отказывала, но редко. Ты была мне хорошей женой, Маня. И дети у нас хорошие, спасибо, Маня. Хотя я всегда девочку хотел. Не получилось, ну теперь уж чего.
Давай, Маня выпьем еще по маленькой. За тебя, Маня, живи сто двадцать лет. Нет, Маня, это не запой, это я так гуляю. С какого горя я так гуляю? Я не с горя, Маня, я с радости. Ну давай-давай, держать нехорошо, примета плохая. Бери помидорку, закусывай. Нет, Маня, она не ****ь. Напрасно ты, Маня, мараешь свой чистый ротик такими словами. Ты же никогда не материлась, Маня, ну и не начинай. Нет, Маня, она не хочет за меня замуж. Ну подумай сама, что я за жених? Нет, Маня, ей не надо моих денег. У меня и нету денег, я же все тебе отдаю, Маня, у нас же все счета общие, или ты забыла, Маня? Нет, Маня, она не молодая, не худая и не богатая. Да она вообще не красится. Нет, Маня, у нее нет мужа. Ну да, это я понимаю – позвонить мужу, рассказать, какая его жена шлюха, гуляет с твоим подонком. Это большая радость, но – нету, Маня, мужа, нетути! Не бей меня, Маня, по голове, бей по яйцам!
Не плачь, Маня, давай лучше выпьем. Там в морозилке Серый Гусь лежит, очереди дожидается. Да нет, Маня, это не птица, это французская водка, хорошая такая.
Ишь какая, потненькая да славная, счас мы ей головку свернем! Давай, Маня, за тебя, живи сто двадцать лет! Наруби-ка еще колбаски, а то уже всю всосали. Или это ты изжевала? Зубастая ты, Маня, баба, тебе палец в рот не клади! А чего потолще – клади? Ну ладно, ладно, это я так, шутейно.
Ах, Маня, нам ли жить в печали! Войну просрали, ребят положили, шейхи пляшут и скачут, а у меня на тебя не стоит. И боюсь я, Маня, что уже и не встанет. Нет, Маня, я не импотент, это медицинский факт. Да, Маня, на нее у меня стоит. И как стоит – чтоб наши так у Литани-речки стояли! Давай, Маня, выпьем за наших ребят, что там легли, вечная им память! Пей, Маня, это святое. Не будешь? Ах ты сука! Ну хер с тобой, я сам один выпью.
Ты права, Маня, за это нас евреев и не любят. Агрессоры – прогрессоры, срань господня. Не русские евреи там у правила, вот что я тебе скажу, злости в них нету, не тыкали их мордой в гавно, вот и дали слабину, сабры драные. Шарон бы в Бейруте мир подписывал, ай, да чего говорить! Ну ладно, не последняя война. Наше дело правое и враг, Маня, будет разбит. За это надо выпить. А ты не будешь? И не надо.
Ах, Маня, сколько той жизни осталось. Так радости хочется! Чего в ней, в этой бабе, что я к ней прилип? Она, Маня, подо мной летает. Вцепится в меня и летит себя не помнит. Не плачь, Маня, а то я тоже заплачу. Прости нас, Маня.
8/15/2006