Путешествие в оранжевую страну.
Широкая была страна – Советский Союз…. Была, да всплыла. К сожалению, с одной стороны, к счастью с другой. У многих из нас в странах бывшего союза остались друзья и родственники, с которыми многие потеряли связь, пытаясь выжить в тяжелые девяностые. Так случилось и у меня. Больше пятнадцати лет я не виделся со своим крестным, двоюродным братом моего отца. И вот, мы нашли друг друга и решили встретиться. Было принято решение ехать в страну оранжевой революции в гости к родственникам. Мы с отцом выехали из Москвы на автомобиле около 17 часов вечера. Простояв в Московской пробке около трех часов мы прорвались к трассе и утопив педаль газа в пол помчались к русско-украинской границе. Немного поплутав по пути и не доехав до границы километров 70, мы остановились в придорожном мотеле, дабы немного восстановить свои силы.
На утро мы решили перекусить в кафе при мотеле. Открыв меню, я увидел цены в рублях и гривнах. Я усмехнулся лояльности владельцев мотеля к украинским дальнобойщикам, не успевшим приобрести рубли, и заказал яичницу.
Наскоро перекусив, мы снова отправились в путь. Буквально через час на горизонте показалась таможня. Протиснувшись в тесном коридоре из фур с русскими и украинскими номерами, наш авто подъехал к шлагбауму таможни. Оформив временную страховку на авто, мы двинулись к пункту досмотра. Русский таможенник с украинской фамилией Приходько бегло оглядел автомобиль, сравнил наши физиономии с фотографиями в паспорте и пропустил нас. Проехав пару сотен метров до украинской таможни, мы уперлись в шлагбаум. Я вышел из авто и подошел к таможеннику, попросив у того миграционные карточки. Наскоро заполнив их, мы проехали к пункту досмотра, где украинский таможенник с русской фамилией Волков (вот каламбур), достаточно быстро проверил наши документы и пропустил нас на территорию Оранжевой страны.
Говорят что в России две беды: дураки и дороги. Насчет дураков согласен, а вот насчет дорог готов поспорить. Русские дороги по сравнению с украинскими – просто паркет. Такое ощущение, что ремонтировали их в последний раз еще во времена Хрущева.
Что поразило меня не меньше – практически пустые дороги, как во времена союза, когда автотранспорт был лишь привилегией избранных и особо приближенных. Малое количество автомобилей компенсировалось видавшими виды мотоциклами, мопедами, велосипедами и повозками, запряженными лошадьми.
Хочу заметить, что даже в российских селах я не увидел ни одного такого лошадиного экипажа.
Километров через двести после границы, автомобилей стало больше, но не намного. В основном автопарк украинской провинции составляли потрепанные москвичи и Жигули, 70-80-х годов выпуска.
Ближе к вечеру мы прибыли в деревню (хутор) Семеновка, Кировоградской области. С трудом пробравшись по сельской дороге (на внедорожнике!!!) до ворот нужного нам дома, мы вышли из авто и пошли к хате. Мы постучались в дверь и спустя пару минут нам отворили. Дядю Петю я сначала даже не узнал. Не то, что бы я его не помнил, нет, просто не думал что настолько состарит его жизнь в селе. В свои пятьдесят он выглядел на все шестьдесят пять. Тетя Галя – его жена, выглядела также. Мы обнялись и зашли в хату. Раздав все подарки, которые мы им привезли нас усадили за богатый сельский стол, услужливо накрытый к нашему приезду. Простая, но вкусная сельская еда. Утка, жареная картошка с луком, сало (куда же без него), домашняя, безумно вкусная колбаса, соления, и конечно же самостоятельно приготовленная горилка и домашнее вино.
Вкусная, незамысловатая еда и кристальная как слеза горилка (которая, кстати, пилась гораздо приятнее нашей водки) расположила нас к неспешной мирной беседе и к ностальгическим воспоминаниям. Отец с дядей Петей вспоминали свое детство, юношество и взрослую жизнь, когда они могли встречаться чаще (еще до развала союза), а я тихо сидев в углу дивана, копался в своих воспоминаниях о тех днях, что я провел тут. Я помнил цветущую страну, богатые колхозы. Вспоминал о том, как жизнь била тут ключом, когда я был тут последний раз, еще ребенком.
Я достал свой коммуникатор, чтобы сделать пару заметок для этой статьи и увидел удивление на лице дяди Пети. Он не видел такой техники, и эта мобильная хреновина его очень удивила.
Порасспросив меня о том, как это чудо работает, дядя Петя сказал:
-Вот продам корову, куплю телефон!
Я тогда еще рассмеялся, приняв это за шутку, но позже понял, что мой крестный не шутил, а говорил вполне серьезно.
Закончив трапезу, мы легли спать в хорошо натопленной хате.
Снилось, черти знает что. Резкость почти не наводилась. (с) гр. Кровосток.
Проснулся я от какого-то шороха в комнате. С трудом разлепив глаза, я увидел одевающегося дядю Петю. Я взглянул на часы – пять утра…. Боже, зачем в такую рань то? Но у них хозяйство, всегда так встают, это нормально.
Я отключился еще на 5 часов, а когда проснулся, в окно уже вовсю било светом холодное зимнее солнце. Я встал, оделся, умылся холодной водой из ковшика (ни канализации, ни туалета в хате нет), я вышел на улицу.
При свете я с удивлением смотрел на всю ту разруху, стоящую в селе. Непаханые, брошенные, поля, разобранные по кирпичикам фермы, гниющая сельская техника (вернее то, что от нее осталось), разваленные и брошенные в своем большинстве дома на хуторе. Признаюсь, я был шокирован. Я помнил как здесь фонтаном била жизнь, помнил как работали фермы, помнил колосящиеся поля и прочие признаки успешного сельского хозяйства. И вот за какие-то пятнадцать лет все было развалено к чертовой матери, разворовано и забыто. Брошено на произвол. Да много еще эпитетов можно подобрать к той разрухе, что я увидел.
И это была богатая черноземом, плодородная Украина! Чертовы политики, ну как же можно так с людьми и со своей страной? Ведь Украина всегда жила только своим сельским хозяйством. Ни нефти, ни газа тут не было, всегда выезжали своей плодородностью, и вот за пятнадцать лет все похерено корыстными политиканами.
Народ побросал все свое хозяйство и двинулся в города, торговать вьетнамскими шмотками на рынке. А кто не смог, кто не влился в новый ритм жизни – остался доживать в селе.
Дядя Петя – инвалид. Он еще в молодости повредил позвоночник и с тех пор хромает. Он не нужен в городе, не нужен никому. Вот и остался в селе. Так как и многие другие. Старые или немощные. И никакой помощи от государства, кроме пенсии в 400 гривен. К примеру, корова, которую он собрался продать, и купить мобильник – стоит 600 гривен. Копейки. К слову все хозяйство дяди Пети – 2 коровы, лошадь, мелкий скот, два дома и сам участок стоит максимум 5000 долларов. И то никому оно нафиг не нужно. Живут они с тетей Галей натуральным хозяйством, изредка перебиваясь мелкими заработками.
На фоне всей этой разрухи комически смотрятся дурные украинские политики, лизоблюды американские, которых стоило бы хотя бы на месяц окунуть в такую жизнь. Жутко еще от того, что эти политиканы, взяв курс на штаты, упорно пытаются навязать населению мнение о том, что Россия – недруг, грубо выражаясь. Это бесит. Мы всегда были фактически единым народом, братьями славянами. В конце концов, история России начиналась с Киевской Руси.
Дядя Петя говорит исключительно на украинском, но мы друг друга понимаем. Он также не терпит этот западный курс во внешней политике.
-Вот сижу, разгадываю кроссворд, - рассказывает мне дядя Петя, - Попадается такой вопрос: летающий аппарат, оснащенный лопастями. Всегда в украинском языке этот аппарат (вертолет), назывался вертолiт. Я пытаюсь это слово неписать, а оно не подходит. Посмотрел ответы и удивился незнакомому мне, коренному украинцу слову гелiкоптер (helicopter- англ. – вертолет).
Черт побери, вот так думаешь, к чему все катится и становится невыносимо тоскливо. Украина сегодняшнего дня – напомнила мне Россию начала девяностых. Причем в городах тоже не все так хорошо как кажется. Я уже писал выше о том, что весь город – один большой вьетнамский рынок. Это не преамбула, так все и есть на самом деле. Народ в городе выживает только на мелкой коммерции. Торгуют все, торгуют всем.
Приходит время ехать домой. Неимоверно гостеприимные дядя Петя и тетя Галя набивают наш автомобиль банками с неимоверно вкусными маринованными помидорами, салом, горилкой, домашним вином. Пытаются даже зарезать свинью и дать нам с собой мясо, но мы, думая о том, что свинья больше нужна им, а не нам деликатно отказываемся.
Прощаясь у ворот, я вижу у всех на глазах слезы. Мы испытываем странные чувства. Нам радостно и приятно оттого, что мы увиделись, но в то же время тяжело, потому что нашим близким приходится жить в такой разрухе. Мы помогли им, чем смогли, оставив немного наличности, купив линолеум и запчасти для дяди Петиного мотоцикла.
-Мы еще приедем, вы только ждите,- говорит отец.
-А то як же, братко, - отвечает дядя Петя.
Все обнимаются, после чего мы садимся в машину и едем домой.
По пути молчим, переваривая впечатления. Также молча обедаем в придорожном кафе и меняемся у руля. Лишь ближе к границе нас прорывает на разговор обо всем, что мы видели. В душе печаль и желание приехать еще раз, чтобы пообщаться подольше и хоть чем-то им помочь.
(с) Депп Скалливал