Куда бы не летели самолеты нашей жизни, и какие бы гавани не искали наши корабли, и как бы ни штормило нас в бескрайнем океане, мы не покидаем своей маленькой скорлупки. Она ощутима как у черепах, но невидима. Из скорлупы каждый строит себе пантеон или скромнее: пантеончик. Но мир абсурден, а поэтому жизнь театральна. Она не любит правил. Если есть правила, то они надуманы.
Театр без правил превзошел все традиционные театры благодаря одному актеру. Он играет все роли без разбора. Он выражает себя так как ему вздумается. Но наша сцена тесна, ему мало места, и он бесцеремонно наступает на наши пальцы, как только мы их протягиваем за чем-то заманчивым и неизведанным. Мы отворачиваемся, а он заглядывает в нашу жизнь с видом насмешливого циника. Можно не обращать на него внимания. Можно плевать на него. Можно притворяться, что его нет. Постмодерн - так его зовут.
«Постмодерн» – это слово весь день крутилось в голове Шабала, оно ему очень понравилось и он решил, что ему не хватает именно постмодерна. Это после всех жертв, положенных на плаху успеха, где застряли как занозы: нелюбимая жена, брошенные в вымирающей деревне родители, и так, по мелочи, простатит, радикулит (конечно, ожирение и потеря волос на голове не в счет). Но сохранилась энергия, бульдожья хватка, азарт – это дорогого стоило.
Его тянуло на контрасты, и он увидел воплощение постмодерна в ночном клубе Penthouse, что прямо за «Парижской жизнью» в саду Эрмитаж. Его тянуло туда, где собираются изящные дамы, владеющие турфирмами, магазинами, ресторанами, салонами красоты, модельными агентствами и стоматологическими кабинетами.
Деловито и одновременно жеманно они сводят два пальчика вместе для удержания сигареты, затягиваются, слегка выводя подбородочек вперед, и сверкают глазами, когда появляются мачо – зрелые мальчики (инструкторы шейпинг-клубов и стриптизеры), с которыми скучно, но престижно. С дамами вступают в конкуренцию эмансипированные московские студентки, которые дни напролет, без гроша в кармане, прыгают по бутикам, пуская пыль в глаза продавщицам-заочницам тех же ВУЗов, пока не опустошат скромное содержимое своего кошелька за чай Nestle, чипсы Lays, сигареты с ментолом… плюс блестки и стразы в подземном переходе на «Пушкинской».
Юные покорительницы сладкой жизни. Как много вас было за две-три сотни лет светской жизни! Ваши имена уже не вмещаются в историю наивных сердец. Боря Шабал это знал и обещал, обещал каждой из них в соответствии с ее пожеланиями. В подарочный пакет входил традиционный набор обязательств российского джентльмена перед российской же дамой: регистрация в Москве, вакансия офисной работы, автомобиль, просто деньги и наконец, суперприз: однокомнатная квартира.
Тем временем мечтательницы-покорительницы с устойчивым энтузиазмом пробиваются через частокол препятствий в виде секьюрити. Ведь через несколько метров, за тончайшей границей, их, бывавших или якобы бывавших в Куршевеле, на Лазурном берегу, в Венеции, на Ибице, на островах Сент-Бартс и прочее и прочее… ждет клубное зазеркалье – гламурная атмосфера: красно-черные кожаные стены, дискотечный свет и дым. Они уже почувствовали запах, таинственный запах гламурной жизни.
Где-то существует такая жизнь или видеоклип, снятый по ее мотивам. Но, в сущности, какая разница, если ты уже там, где нельзя не быть. Вот тебя уже разглядывают как обезьяну те, кому сюда не попасть. Ты входишь в райские врата не один, как на работу, а в сопровождении дамы, оказывающей эскорт-услуги, элегантно и вальяжно, а еще лучше с подающей надежды сотрудницей отдела сбыта, которую ты заприметил в своем офисе.
Ты окружен смеющимися героями сказок (ряжеными арлекинами, мальвинами и котами в сапогах), и высоченными, как скала, трубадурами. Тебя, такого респектабельного на глазах твоей спутницы, недоверчиво изучает фейсконтрольщик и проверяет на оружие и взрывчатку. Смеющиеся герои сказок проходят без проверки и смотрят на тебя сверху вниз. У тебя что-то зазвенело? Не нервничай! Скажи им «что» – вынь и положи на стол. Еще несколько неприятных мгновений, и ритмичная музыка, под которую тебя ритмично изучают, застучит в твоем сердце, и на твою голову посыпятся искры снега из-под лыжников и сноубордистов, что как бабочки летают по белоснежным горам настенных плазменных экранов.
Теперь, под нещадным ураганом музыкальных ритмов ты можешь овладеть собой, расправить плечи, и прошептать спутнице проникновенно в ухо такие нужные слова, типа: Как ты, зайка? Да нет, не то. Эта девушка с тобой впервые, ненавязчиво спроси: тебе здесь нравится? Она тихо скажет: да. Ты…ты… Стоп! Не комментируй ситуацию. Просто покажи, что ты здесь завсегдатай. Поболтаешь с ней позже. Да нет, не отвлекайся от нее, лучше удиви: сейчас ты кое-что увидишь. Она отблагодарит тебя за затею призывным взглядом. Поймай его и тащи сотрудницу к подиуму.
Где-то в этом месте клубного сценария ты не просто богатый прожигатель жизни Боря Шабал, ты – Борис Васильевич Шабал – руководитель крупной фирмы, ты - один из самых модных в этом сезоне молодых холостяков, которым не хватает московского адреналина, но хватает денег, чтобы получать его на склонах Альп. Можно разглядеть горный загар на твоем лице. Пусть полученный не на горе, а в солярии. Но он горный, этот чертов загар, если ты так хочешь.
Затем жизнь абсурда выходит на подиум, где «зажигают» старательные полуобнаженные танцовщицы самбы и румбы, а энергичный почитатель их таланта, а-ля герой телеролика «Ты где был? Пиво пил», потрясая могучими телесами и проявляя смекалку, одной рукой пытается схватить их за ногу, а другой - старается запечатлеть каждую жопу на телефоне со встроенной фотокамерой. Над ним «прикалывается» стоящий у края подиума молодой «Арлекин» с отвисающими на лбу локонами волос и шишкой между ног. Почему он так вырядился - непонятно, но видно он знает себе цену. Его нежно обнимает сногсшибательная спутница, и он визгливо кричит: «Супер!».
Не проходит и минуты, как этот сеанс повторяется с теми же персонажами: девушка-танцовщица, страждущий клиент, нога девушки-танцовщицы, молодой «Арлекин» с шишкой и крик «супер». «Арлекин» и «Ты где был? Пиво пил» - оба довольны.
На смену азартным девушкам приходит тишина… а в тишине может родиться чудо… Все ждут в потемках чего-то… и раздаются хрюкающе-плямкающие звуки - это сосут коктейли.
И на сцену, под звуки музыки Тибетского высокогорья, выходит босое чудо, потом появляется еще одно чудо, замотанное в сари, и еще одно и еще…
Так незатейливо оказалась на сцене некогда популярная в московском андеграунде группа «Phurpa», исполняющая мелодии и песни тибетских монахов. Ожидание чуда не оправдалось, но можно приступать к тусовочной жизни: все начинают позировать, невзначай встречаться взглядами, обмениваться впечатлениями, посасывать коктейль. Нужно успеть засветиться в окружении себе подобных, а остальное прибавится само собой.
Тем временем атмосфера вечера наполняется чем-то уже совсем потусторонним. Меркнет свет - воцаряется тьма. Вспыхнувшие софиты высвечивают четырех высоких истуканов в черных остроконечных шляпах, с длинными медными трубами в руках, никто не понимает, но и не удивляется. «Это трубадуры» - пошла подсказка по рядам. Кто? Трубадуры. А-а-а! Трубадуры? Да! Трубадуры.
Им надо протрубить! Так будет торжественнее. Пусть протрубят. Чего же они медлят? Так придумал режиссер вечера, некто модный Церлин, по меткому выражению почитателей его таланта: «театральный модернист», который поставил «Ревизор» с идеей постоянного сидения Городничего на унитазе и спускания им воды и несбыточным желанием ревизора тоже сесть на унитаз. Все постановки Церлина проходят в коммунальных декорациях. Налицо увлечение мастера сантехническими достижениями цивилизации. Полностью раскрыв свои идеи в театре, Церлин теперь ставил эксперименты в ночных клубах.
…Когда до конца не понятые, загадочные трубадуры исчезают в белом дыму, из глубины сцены группка совсем уже малоодетых девиц изображает закабаленных женщин Востока. Рабынь тянет цепями лысый, татуированный «качок» под надзором молодого человека, напоминающего Ихтиандра. Пока процессия перемещается ближе к публике, с ними пытаются обменяться телефонами двое серьезных мужчин разного роста, но с похожей внешностью высокопоставленных чиновников. Потом окажется, это были не зрители, а персонажи - таков удачный ход режиссера.
Сцена пуста и наполняется лишь ожиданием, вот-вот сейчас кто-то выскочит и всех проэпатирует. И действительно, энергичные полуобнаженные танцовщицы самбы и румбы опять «зажигают».
А наверху, под куполообразным потолком, творит акробатические чудеса сноубордист в полной экипировке... Но болит шея от его кувырканий, да еще с потолка продолжает сыпаться снег, о котором в Москве уже все забыли, а по возвращении из Куршевеля без него как-то не то. Это все заметили, хотя из присутствующих в горах побывали процентов пять. Если в тот момент ты оказался в этом сказочном зале приключений - тебе одинаково тепло улыбаются и брутальный мужчина, и кто-то щуплый неявновыраженный в вязаной тюбетейке от Armani, и ты уже не знаешь, улыбаются ли они на самом деле. Такова реальность клубной сказки. Все, что имеет место, видимо, имеет на это право.
…Но телефон не умолкает ни на минуту. Боря отвечает всем и даже не замечает, что он в машине и уже жарко в тусовочной шубе и огни Садового кольца светят не так призывно, как когда-то…Чего-то не хватает в этой жизни…