Дома! Наконец-то дома! Алиса едва не прыгала от радости. В светлой комнате с игрушечным медвежонком и компьютером на фасонистом столике даже дышалось легче. А вместо до смерти надоевшего больничного ситца окно прикрывала кружевная занавесь во всю стену. Но, странно, Алисе вдруг показалось, что какая-то часть ее все-таки осталась в больнице, что вернулась она не полностью. С чего бы это? К погрустневшей дочери заглянул папа.
- Ну, чего ты, Заяц? Ведь все хорошо кончилось. А завтра вернется из командировки мама, и опять будем все в сборе.
Папа взял Алису за плечи и слегка встряхнул. Алиса улыбнулась ему, кивнула головой, но отголосок чего-то тоскливого оставался.
- Устала, наверное, после больницы? – вслух подумал папа, - Приляг, отдохни, а я пока ужин соображу.
Папа умел хорошо готовить, а что-то – даже лучше мамы. Частые мамины разъезды никак не отражались на питании семьи. И Алиса подумала, что было бы очень хорошо, если бы папа приготовил курицу «по-холостяцки», с перцем и чесноком. Это у него здорово получалось.
Не раскрывая постель, Алиса прилегла, веки сами собой опустились. Она не спала, погруженная в приятную дрему, все время возвращалась к мысли – она дома. И была бы совсем счастливой, если бы не гнусная мыслишка на самой окраине сознания. Мыслишка, обвинявшая Алису в некой моральной нечистоплотности, в попытке соблазнения взрослого мужчины, и – едва ощутимое сожаление о том, что ничего из этого не вышло.
Рассердившись сама на себя, Алиса встала и, не зная, чем себя занять (что прежде казалось невероятным) присела к компьютеру. Пискнув, машина послушно загрузилась, и Алиса бессмысленно уставилась в монитор. Что дальше – слушать музыку? Играть? Проверить наверняка накопившуюся за неделю почту? Ничего этого не хотелось. Алиса чувствовала себя выбитой из колеи, и не находила этому стоящей причины. Что-то переменилось в ней самой, стало другим, чуточку чужим и неловким, как кузнечик с переломанными лапками. И было жаль безвозвратно ушедшего светлого прошлого, и к тому, что есть, еще нужно было привыкнуть.
Из кухни потянуло чем-то вкусненьким, и Алиса догадалась, что папа жарит курицу. Ну, надо же – стоило только подумать об этом! Как все девочки с еще не сформировавшимся характером, Алиса очень легко переходила от грусти к веселью, и предвкушение ужина сказалось на ее состоянии положительно. Хорошо, все-таки, быть дома.
Она соскучилась сидеть в своей комнате, и пошла к папе на кухню. Напевая что-то невнятное, папа увлеченно готовил. Передник с петушком на худощавой папиной фигуре казался столь же привычным, как и строгий галстук. Милый папа! Алиса только сейчас поняла – как она соскучилась по нему.
Присев за столик у окна, на свое любимое место, Алиса подперлась ладошкой и принялась смотреть, как ловко папа управляется.
- Что, Зая, отдохнула? – спросил папа и, не ожидая ответа, добавил: - Сейчас уже будет готово.
- А как ты догадался, что мне хотелось именно курицу?
- Сорока на хвосте принесла.
Папа достал противень из духовки и придирчиво осмотрел его.
- В самый раз.
Румяная, истекающая душистым соком, курица перекочевала на блюдо с синенькими цветочками, и папа поставил перед Алисой тарелку. Алиса не заставила себя упрашивать.
Насытившись, отец и дочь не спешили покидать кухню, здесь как-то уютней болталось о том, о сем, в общем, обо всяких пустяках. Алиса рассказывала папе о больнице, папа ей – о работе. Странно, но о маме они не говорили. Об этом Алиса подумала позже, укладываясь спать. Может быть, потому, что завтра мама приедет, и все, что захочет, скажет Алисе сама?
Засыпая в своей постели, Алиса мельком вспомнила арабские глаза доктора и нескладную фигуру Ксении, зачем-то притащившейся за нею в зимний сад. Но эти образы неуловимо скользнули куда-то, и Алиса, словно в теплую воду, погрузилась в сон.
Утром они поехали в аэропорт, встречать маму. Маленький Фоккер-50, на котором она прилетела, уже сел, и вот-вот мама должна была показаться в дверях таможенного терминала. Алиса никогда раньше так не скучала по маме, наверное, сказалась больница, изоляция от родных людей.
Мама вышла в зал аэропорта, высокая и стройная в перетянутом в талии сером плаще. На плече у нее висела дорожная сумка, непокорная прядка белокурых волос лезла на глаза, и мама привычным движением головы откинула ее. Алиса едва не бросилась маме на шею, пыталась забрать у нее сумку, словом, вела себя, как домашний щенок, соскучившийся по «членам своей стаи». Папа отнял сумку у Алисы, понес ее в багажник машины. И тут Алиса вдруг подумала о том, что родители даже не поцеловались. Это было очень странно, обычно, прощаясь или встречаясь, папа всегда целовал маму в щеку, а сейчас – нет. Тоненькая ледяная иголочка беспокойства кольнула Алису. Может быть, они в ссоре? Но родители никогда не ссорились надолго, и уж, возвратившись из командировки, мама не поминала старых обид.
Вторая иголочка, больше и больней кольнула, когда в салоне машины повисла напряженная тишина. Папа выруливал со стоянки, мама устало смотрела в сторону, словно серый параллелепипед аэровокзала мог заинтересовать ее. Неужели они не рады друг другу?
Алиса притихла. Она не понимала, что происходит, но ощущение беды не оставляло ее. Беды неизвестной, а оттого еще более страшной. За весь путь домой родители не сказали друг другу ни слова, молчала и Алиса, впервые растерявшись в собственной семье.
Уже дома, на кухне, за чашкой горячего чая, мама спросила:
- Ну, как вы тут?
- Нормально. – Ответил папа.
Ответил странным голосом, совсем не своим. Прокашлялся и с мукой взглянул на маму.
- Да что происходит? – не выдержала Алиса, - Что вы, как чужие?
Мама промолчала, а папа сказал:
- Все будет хорошо, Заяц, вот увидишь.
- Да что хорошо-то?
- Нет, я так не могу.
Мама поднялась из-за стола и ушла в спальню. Алиса требовательно уставилась на отца.
- Мама просто устала с дороги. – Фальшиво сказал папа.
Было абсолютно ясно, что он лжет. Зачем?
- Знаешь, Зая, мне пора на работу, я и так задержался.
Папа спокойно собрался и вышел, во дворе заурчал мотор. Все, больше спрашивать не у кого. Тщательно оберегаемый внутренний мир мамы неприкосновенен, и если она не хочет о чем-то разговаривать, лучше к ней не приставать. Алиса ушла в свою комнату, уселась в кресло, обняв медведя, и принялась думать о том, какая кошка могла пробежать между родителями. Ведь до ее болезни все было иначе. И вчера папа был обычным, ничего особенного в его поведении Алиса не заметила. Иной была мама – напряженная, как натянутая струна, это она внесла беспокойство в тихий уют дома. Почему?
Звонок Макса прервал Алисины размышления. Говорить с Максом вовсе не хотелось, было не до него. Алиса сослалась на подготовку к занятиям и положила трубку. В самом деле, завтра в колледж, каникулы окончились. Выходило, что все каникулы Алиса пролежала в больнице. Вот тебе и отдых. Беспокойные мысли вернулись к размолвке родителей. Что-то произошло между ними, пока Алисы не было дома. Алиса вспомнила, что вдвоем они приходили в больницу только один раз, а потом всегда по отдельности. Значит, это началось не сегодня? Но что началось?
Мама тихо прошла по коридору и вскоре в ванной зашумела вода. Алиса думала о маме, ведь неведомое нечто произошло с ней, папа-то оставался прежним. Оставался бы, поправила себя Алиса, если бы не сегодняшняя ложь. Что случилось?
Пока в ванной шумел душ, Алиса извелась, строя разные догадки, одну нелепей другой. Мама тяжело больна, и призналась в этом папе, и они оба решили скрывать это от дочери. Нет, не то. Папа не поцеловал маму в аэропорту. Значит, все-таки ссора? Но какая страшная обида могла настолько отдалить родителей друг от друга? Ведь все было нормально до Алисиной болезни.
Мама в махровом халате и с полотенцем на голове заглянула к дочери:
- Чаи гонять будем?
Это было настолько обычно, что Алиса едва не подпрыгнула от радости – мама была прежней! Никакой отчужденности, и от усталости не осталось и следа. На радостях Алиса пролила заварку на стол, наливая маме чай. А мама рассказывала о поездке, делилась впечатлениями, то и дело заглядывая в свой дорожный блокнот, куда она торопливым, с разбегом, почерком заносила для памяти то, что ее «зацепило». Она рассказала о том, что сейчас носят в Алматы, о том, что там снега уже и в помине нет, а в пригородах цветут яблони. Алиса, подпершись рукой, слушала маму, иногда задавала вопросы. Мама смеялась, рассказывая о забавных казусах, свидетельницей которых она стала, и Алиса совсем успокоилась. Может быть, мама действительно просто устала? И запах, непривычный, слабый, исходящий от нее, Алисе просто почудился?
После чая мама прилегла отдохнуть, а Алиса пошла готовиться к занятиям. В колледж не хотелось, Алиса считала себя незаслуженно обойденной судьбой. Пока ее однокурсники отдыхали и развлекались, она, видите ли, валялась в больнице. Очень приятное времяпровождение, ничего не скажешь. А если учесть ее фиаско в соблазнении доктора, то вообще – и вспоминать не хочется.
Память беспокойно метнулась, и Алиса вновь ощутила на своем лице теплое дыхание Валерия Антоновича. Стало стыдно, страшно и – сладостно. Если бы не Ксения… И что? Что было бы дальше? Это Алиса представляла себе смутно. Знала одно – что бы ни было, она бы не стала об этом жалеть.
Почувствовав жар в лице, Алиса поняла, что покраснела. В зеркале над туалетным столиком отразились ее полыхающие уши, полускрытые кудрявыми волосами. Вот так воспоминания! Необходимо срочно умыться ледяной водой, а то этот маков цвет просто несносен.
В ванной пахло маминым шампунем и – валерьянкой. Так вот что за необычный запах вился вокруг мамы. Но… но – зачем валерьянка? Ее принимают истеричные дамы и старушки-сердечницы. Мама – не истеричка, и до старушки ей далеко. Выходит, все же есть что-то? Теперь уже не иголочка, а целая глыба льда обрушилась на Алису. Происходящее вокруг нее жило по своим собственным законам и правилам, не желая посвящать ее в свои тайны. И Алиса взбунтовалась. Она решительно направилась в спальню родителей, правда, в дверь все-таки постучала.
- Входи, - отозвалась мама, - я не сплю.
Она лежала на нерасстеленной кровати, на спине, сложив на груди руки, и ждала. Ждала Алисиного вопроса. И Алиса бухнула с порога:
- Мама, что происходит? Я имею в виду – между тобой и папой.
Мама вздохнула, но лгать не стала, и сказала просто, без предисловий:
- Папа уходит от нас.
В фильмах о врачах и больницах так говорят об умирающем. Ужас полоснул Алису по сердцу.
- Как – уходит? Он болен?
- Нет, девочка моя, здоров.
Мама села на кровати и снизу вверх посмотрела на Алису:
- А, вот ты о чем. Нет, он просто больше не будет жить с нами.
Папа, любимый, самый умный, самый добрый! Как такое может быть? Но ведь он остался таким, каким был, переменилась мама. Значит, причина в ней. Со свойственной ее возрасту жестокостью Алиса спросила:
- Ты ему изменила?
- Нет.
- Тогда – почему…?!
- Он полюбил другую женщину. Такое случается, малыш.
У Алисы потемнело в глазах. Этого не может быть! Ее папа, ее самый лучший папа, и – грязь, чужая женщина… Это невозможно!
- Ты лжешь. – Сказала Алиса.
В покрасневших маминых глазах плеснулось удивление, но она ничего не сказала по поводу Алисиного хамства. Только отрицательно покачала головой.
- Лжешь! – Уже крикнула Алиса, и бросилась вон.
Она лихорадочно одевалась, когда мама появилась на пороге ее комнаты.
- Ты куда?
- К папе. Я больше не хочу с тобой разговаривать.
Алиса пронеслась мимо молчаливой мамы, как ракета, и только на улице спохватилась, что забыла ключи от квартиры…