Дева солнца, 1-9 гл

 
Дева Солнца

 Правду мы возьмём у бога
 Силой огненных мечей.
 Н. Гумилёв
ДЕВА СОЛНЦА
 
Марианне Дмитриевне Поляковой

1

Могучий царь суров и гневен,
Его лицо мрачно, как ночь,
Толпа испуганных царевен
Бежит в немом смятенье прочь.

Он держит речь в высокой зале
Толпе разряженных льстецов,
В его глазах сверканье стали,
А в речи гул морских валов.

Я пел и солнцу и лазури,
Я плакал в ужасе глухом,
Когда безрадостные бури
Царили в небе голубом.

Явилась юность – праздник мира,
В моей груди кипела кровь,
И в блеске солнечного пира
Я увидал мою любовь.

Она во сне ко мне слетала,
И наклонялася ко мне,
И речи дивные шептала
О золотом, лазурном дне.

Она вперёд меня манила,
Роняла белые цветы,
Она мне двери отворила
К восторгам сладостной мечты.

И чтобы стать её достойным…

Я стал властителем вселенной,
Я Божий бич, я Божий глас,
Я царь жестокий и надменный,
Но лишь для вас…

А для неё я тот же страстный
Любовник вечно молодой,
Я тихий гимн луны, согласной
С бесстрастно-блещущей звездой.

Рабы, найдите Деву Солнца
И приведите мне, царю…

II

И солнц, и лун прошло так много,
Печальный царь, томяся, ждёт,
Он жадно смотрит на дорогу,
Склонясь у каменных ворот.

Однажды солнце догорало…

Как звуки райского напева,
Он ловит быстрые слова:
«Она живёт, святая дева…
О ней уже гремит молва…

Она пришла к твоим владеньям,
Она теперь у этих стен,
Её народ встречает пеньем
И преклонением колен».

И царь навстречу деве мчится,
Охвачен страстною мечтой,
Но вьётся траурная птица
Над венценосной головой.

Он видит деву, блеск огнистый
В его очах пред ней потух,
Пред ней, такой невинной, чистой,
Стыдливо-трепетной, как дух.

Лазурных глаз не потупляя,
Она идёт, сомкнув уста,
Как дева пламенного рая,
Как солнца юная мечта.

Она идёт стопой воздушной,
Глаза безмерно глубоки…

Лазурность манит впереди,
И волны ласкового света
В её колышутся груди.

Она идёт перед народом,
Она скрывается вдали,
Так солнце клонит лик свой к водам,
Забыв о горестях земли.

Но дремлет мир в молчанье строгом,
Он знает правду, знает сны,
И Смерть, и Кровь даны нам Богом
Для оттененья белизны.
Н. Гумилёв

2002 земной год заканчивался.
2003 земной год начался поэмой Н. Гумилёва о царе и Деве Солнца. Я эту книжицу уже видела и даже когда-то держала в руках, а новогодним утром она упала на меня с полки, раскрывшись на этой поэме. Опять знаки. Снова символы. Дева Солнца. Больше всего меня удивило посвящение Марианне Дмитриевне Поляковой. Я всё ещё не знаю, кто это, и не пытаюсь узнать. А просто две части имени совпали с его именами. Совпали и мы.

Белый снег, серый лёд
На растрескавшейся земле.
Одеялом лоскутным на ней
Город в дорожной петле.
А над городом плывут облака,
Закрывая небесный свет.
А над городом – жёлтый дым.
Городу две тысячи лет,
Прожитых под светом звезды по имени Солнце.

И две тысячи лет война,
Война без особых причин.
Война – дело молодых.
Лекарство против морщин.
Красная-красная кровь –
Через час уже просто земля,
Через два на ней цветы и трава,
Через три она снова жива.
И согрета лучами звезды по имени Солнце.

И мы знаем, что так было всегда:
Что судьбою больше любим,
Кто живёт по законам другим
И кому умирать молодым.
Он не помнит слова «да» и слова «нет».
Он не помнит ни чинов, ни имён.
И способен дотянуться до звёзд,
Не считая, что это сон.
И упасть опалённым звездой по имени Солнце.
В. Цой

2003 земной год

1
 
Делаю перевод ещё и того, что принесла с собой из прошлого земного года.
Есть для меня необыкновенные мужчины.
Нас что-то свело в этом мире. Всё напоминало историю, моделируемую с Вячеславом. Только, наверное, пришло время – познать земную жизнь во всей её красе. Я несколько отдалась, скажем так, небесному. Полностью оторвавшись от земли. Теперь же важно только узнать её, но не притянуться к ней насовсем. Соблюсти моё равновесие. Как я учила Вячеслава.
Началось с голоса. С телефонного разговора. 13 августа 2002 земного года. С его «могу». С моего «встретимся».
Не знаю, почему имеет значение («и никогда не даст ответ на простой вопрос – почему»). Поскольку не имею понятия, как он ко всему отнёсся. Он никогда не говорил об этом. Да, я думаю, никогда и не осмелился бы что-либо сказать мне. Я всё время плавала в пространствах, если хотела уловить обрывочную информацию подсознания.

3

Довольно много знакомств случается. С лета.

Пока я буду именовать его просто – Д. Потом будет видно, во что он преобразуется или нет.
Сейчас я вспомнила много следов. Хотя бы запись, сделанная на семинаре по философии весной 2002 земного года:

Никогда не сочинялось о горах,
О стремлении земной тверди к Небесам.

Начальные строки к стихотворению. Которое я решила не дописывать. Мысль внезапно вонзилась в меня: белые сверкающие вершины – взгляд из былого дома. Помнились и ассоциации Вячеслава, будто он прочёл Виртуальную Реальность. Но, вполне вероятно, альпинистом явился в меня образ гор. Горы. О которых ещё мне не сочинялось. А я всегда должна следить за тем, что в данный момент сочиняется и как сочиняется. За этим скрывается некое будущее. Однако о нём чаще всего и забываешь.
Или редактирование Виртуальной Реальности. Из Тургенева.
А потом перечёркнуто. Страхом перед совпадением и свершением. И снова – возвращено.
Да, снова Совпадения и Свершения. Я до сих пор не определилась – ложно или истинно жить в прицеле на Знаки и Символы. Всё вместе, видимо. И домыслы. Когда-то я их ждала, специально разыскивала. Теперь не хочу принимать их во внимание.

Одна из реальностей. Которой научены все мы. Некая общая субстанция Земли. О которой детей учат родители. Показывают, как она выглядит. Говорят о ней на одном из человеческих языков.
Не реальность моей виртуальности. Где мне доступно выйти за рамки земного мировосприятия. Насколько позволено тонкостями здешнего пребывания.
И мне хочется говорить – о Д.
Но он мне как бы запретил. Не запретил. Но сказал. И я не послушалась.

Это было 12 августа. День рождения Ирины. Я иду – и сообщение на пейджере. От Евгении. Предложение поработать. Я позвонила.
13 августа – поехала на инструктаж. Ещё Аня Соловьёва. Маркетинговое исследование. Порошковые краски. Телефонное интервьюирование и встреча «лицом к лицу».
Я всё-таки согласилась. Но с трудом.
Настя Казиева (кстати, мы уже встречались на исследовании по поводу СПИДа, проводимом неким американским гражданином) сказала, что базы данных у них нет. То, что успели нарыть – на половинке листа. Работа усложнялась. Я не заметила, как сгребла всё в одну кучу и унесла с собой.
Честно, я терпеть не могу общаться с людьми подобным образом. С большой неохотой принялась я обзванивать предприятия, которые обнаружила в новом, скажем так, промышленном справочнике. Уже около десяти проработано. О второй части интервью («лицом к лицу») я заговорила только один раз. По ситуации.
А потом попался мне тот самый листок с телефонами. Половиной я поделилась с Аней. А сама позвонила на «ИФК». Меня переадресовали. Я перезвонила, намереваясь позвать некоего Терентьева. Мне кто-то ответил. Голос мне показался глуховатым. Затем – несколько обездоленным, что ли. И немного таинственным. Я сказала:
– Здравствуйте. Компания Q.D.S. в настоящий момент проводит маркетинговое исследование в области изготовления и применения порошковых красок.
Тут я подумала, что автоматически научилась говорить, по-видимому, у Анжелики. Мне было невероятно смешно. Но я не могла хохотать. Работа ведь!
– Вы бы могли нам очень помочь, если бы могли…
Тут мне уже перестало быть смешно. А каково всё это выслушивать человеку с той стороны? Я бы сразу извинилась и распрощалась.
– Если бы согласились нам помочь…
Устала я сегодня от разговоров.
Третья попытка:
– Вы не могли бы…
По-моему, очень несерьёзная девочка. Может, голова не на месте?
И такой лаконичный ответ:
– Могу.
– Тогда… Полное название предприятия.
– ООО «ИФК».
Я забыла про Терентьева. Хотя и попросила пригласить менеджера по продажам или по снабжению. Он сказал, что сам будет отвечать. Вот так усердие! Вот так рвение!
– Ваша должность?
– Начальник производства.
Для меня – пустой звук. Слишком много других забот.
– А, вы нам тоже подходите. Можете представиться?
Может. Представляется. Акцент на имени. Замечаю, что очаровательно картавит. Едва-едва. Просто я не люблю дефекты в речи. А сейчас мне даже нравилось. Побеседовали немного о том, что такая форма имени, как у него, необычна, только если в церковных трактатах. Вообще в его именах слышалось нечто значительное, победоносное и устремлённое к свету. Я сразу задумалась, потому что он сам подвёл разговор к данной теме.
Задавала вопросы. Он ответит по существу, а потом пускается в подробности. Мне интересно – побольше хоть узнаю, что за краски такие. Больше всего меня поразило то, что он помнит количество работающих на предприятии людей. Сколько тонн ПК они приобретают в месяц и в год (за 2001 и 2002). Насколько увеличивается этот объём с течением времени.
Параллельно я давала всему оценку. Про себя. Голос – молодого человека. Но мало ли. Он – красивый (не в пошлом смысле). Но мало ли. Почему-то образ начальника производства с заданными мною параметрами никак не увязывался. Потом – про женатость.
Какой-то клубок. Который мне никак не распутать. Да и зачем?
Интуитивно отвечаю зову интересантки:
– На самом деле у анкеты есть продолжение. Но не по телефону. Вы не могли бы со мной встретиться?
Даже не думает:
– Мог бы.
Просквозила вся странность ситуации. Я уже выбрала Путь. Честно, мне показалось, что меня хотят использовать. Невыразимое. И понимают. Что я тоже хотела бы воспользоваться. Поразвлечься – иными словами. Да, я хотела только чего-то малосерьёзного. Но что-то включилось во мне. И я уже почуяла, что мои прежние Особые Предчувствия начали вплетаться в окружающую действительность. И вступать в некоторое противоречие с существующей реальностью, где пребывал Бутусов. Нечто страшное творилось с Нового года. Но именно сегодня, уже не его голосом огласились окрестности сознания. Что было откинуто. Ради наслаждения от игры… Которая впоследствии утратила свою значимость и целесообразность. Для меня. Но не для того, кто говорил со мной сейчас.
Желание подобной удобоваримости только из-за страха неизвестности. Стремление к идеальному совершенству.
– А-а… Когда вам удобно?
– Когда удобнее вам.
Протестую:
– Это же я вас отвлекаю.
– Мне легче подстроиться под вас.
Ну всё, сам дал повод.
– Тогда – среда или четверг. С десяти до двенадцати.
– Среда.
То есть завтра. Отчего-то радостно. И в то же время подумалось: чем быстрее отвяжусь, тем лучше.
– Хорошо. Тогда до свидания.
– А кого мне ждать?
Как приятно: меня – и ждать. Совсем незнакомый человек. Он неосторожен в выборе слов. Он не заявил, как некоторые, что не станет со мной говорить или встречаться за то, что представляться не в моём обычае.
– Ну да, всегда забываю – Диана.
– Диана.
– Да.
– До завтра.
– До свидания.
– До встречи.
Будто родные. Явно он забывается в словах. До встречи – выходит за рамки. Чего-то. Может, официального общения. Да и выбранный им тон.
Я села в кресло. Чтобы заполнить анкету начисто. Тепло и очень спокойно – перенесите чувство на душу. Но я предпочла думать о деньгах.

Я есть. В душах и мыслях кого-то. И как они мыслят меня. Как знают обо мне. Невероятное переплетение во мне информации обо мне. Информации обмена между всеми и мной. Между мной и всеми.
Теперь мне пришло в голове. Что Д. говорил со мной от нечего делать. Исключительно.
Лучше представлять таким образом.
Я очень сомневаюсь, что голоса имеют какое-либо значение.

Почему я не забыла о нём? Сразу же и бесповоротно. Перед своим официальным визитом. Или после.
С того дня меня вовсе не покидает ощущение открывшегося центра. В душе. Физически оно имеет отголоски. То волнительно. То тревожно. То страшно. То спокойно-ласково.

Когда я его вижу. Погружаюсь в него. Необыкновенная, притягательная сила. Причём своя целостность не утрачивается. Не растворяется. Наоборот, приобретает более чёткие очертания. Осознаёшь себя полностью. Это я сделала вот поэтому. Потому что. Вопреки. Согласно. Зачем. С какой целью.
Не теряю головы.
Интересно всё, что соотносится с ним.
Ну, на что это похоже.

12 ноября 2002 земного года. Не позвонила Д. из-за Абадонны. Очень сожалею. Это вызвало невероятную горечь. Протест всего моего существа. Неправильность.
Не писала Бутусову – вечность. Ему всё равно. Мне, похоже, тоже. Да и о чём с ним говорить?

Сейчас прочитала эпиграф к «Деве Солнца». Сосредоточилась на «траурной птице».
Потому что сегодня снилась такая птица. Она угрожала главным образом – ему. На сегодня мне удалось от неё избавиться. Но было ясно, что она вернётся.
А ещё снилось, будто в продажу поступили ПК, изготавливаемые «Ярославскими красками». На самом деле после того маркетингового исследования я не интересовалась судьбой данного предприятия. Они заработали каким-то образом премию «Народная марка». Тут даже моя мама сказала, что не за что. Краски у них так себе – это мягко сказано. Расход большой. Эффект нулевой. Выходит дороже, чем если пользуешься, например, немецкими красками.
В серьёзность всяческих премий тоже как-то не верится. Пустая потеря времени.
«Оскар» у нас теперь не котируется? Кажется, так спросил меня однажды Д. Вот тут я боюсь ошибиться. Но вроде – он.
Который мог бы мне помочь в создании той исторической книги. Один её раздел в перспективе будет посвящён развитию промышленности в нашей отчизне.

5

Книга об Очарованности и Зачарованности.
Из-за Мужчины, конечно.
Как противовес «Истокам порока».
Это не есть попытка заформулировать чувства. Которые невозможно вписать в какие бы то ни было рамки.
Это не есть попытка выразить чувства других. Наблюдение себя. Возможно, что именно в своей зачарованности мы одиноки.
Это не объяснение.
Это опытный рассказ. Насколько можно приобрести опыт в зачарованности.
Это дух и плоть. Если вы верите в их наличие.
Это – я. Как отражение и соединение.
Это – он. Как борьба и единство.
Это – мы.
 
7

4 декабря 2002 земного года. Опять с ним не совпали.
С утра страшно боялась. Что будет, как в тот сентябрьский четверг. То есть я останусь без него. Но было, как в эту среду. То есть он остался без меня.
Чёртова практика! Получилось какое-то пренебрежение.
Расстройство. Мелочи. Но именно они вызывают недоумения. Препятствия. Неприятности.
Я простудилась.
Он поинтересовался, на сколько я могу задержаться. До трёх. А у него дела.
Почему бы не отложить? Почему нельзя взять меня с собой? Или не приехать ко мне?
Звони завтра.
Негодование.

Очарованность – одно. Зачарованность – другая.
Я всё ещё пребывала в первой.
Или уже начался переход?
Люди всё время ждут эту самую зачарованность.
Вот мне нравятся достижения греков. Они говорили о нескольких видах зачарованности-очарованности.
Эрос – одержимость, стремящаяся к полному физическому обладанию.
Филиа – дружба, обусловленная социальными связями и личным выбором, поддающаяся контролю сознания.
Прагма – спокойная, надёжная, нежность, семейная.
Агапэ – бескорыстная, жертвенная, растворение в заботе о другом.
Людус – игра, двоих неудержимо влечёт друг к другу, но каждый из них то ли боится попасть в зависимость от другого и тем самым показаться слабым, то ли просто стесняется своих чувств.
Игра – самая приемлемая форма для меня.
Но мне хочется всего сразу.
Полагаете, классифицировать в данном случае уместно?
Как хотите.
Я вне классификаций.
Каждый из нас – сочетатель миллионов земных жизней (вереница поколений и генетических кодов), но…

Со-чувствование. Платон говорил об андрогинах. О «стремлении слиться и сплавиться в единое существо».
Очень реально.
Сначала – совпадение. Один впадает в другого. Времена двоих переплетаются. В одном пространстве. Тайна воссоединения. Зачем над ней умствовать?

9

С утра не хотелось ничего. Обычное состояние. Нежелание жить земной жизнью. Острее после сна.
До Московского проспекта нужно было ещё как-то добраться. Я чуть не бросила всю эту затею.

Где-то первый час.
Я спросила, где мне найти такого-то.
– А он, кажется, уехал.
Я сделала опасные глаза:
– Что?
Даже не подумала о просроченном времени.
Я чуть не затопала: «Он ждёт меня!»
А вот сама бы я не стала ждать!
– Лучше пройдите, сами посмотрите.
Я пошла. Наткнулась на группу мужчин и спросила:
– И где «ИФК»?
Я и не обратила внимания, что написано при входе. Меня почему-то больше заинтересовал НИИ высокочастотных токов (если не ошибаюсь). Всё влияние Зусьмана. Он нам все уши прожужжал про всякие подобные заведения. Помню, я должна была по своей теме «Жилищное строительство» отыскать необходимые НИИ в Петербурге.
Один из мужчин мне ответил:
– Туда. Сегодня даже начальник на месте.
Они смотрели на меня. Все эти мужчины. Своими мужскими глазами!
Я сделала шаг, когда некто шагнул ко мне. Во мне – какое-то чутьё. Потому что со света мне ничего не было видно. Я и глаз не подняла ещё, а уже знала – он. И что-то включилось во мне ещё раз.
Мы остановились. Я подняла голову. Лицо. Лицо ангела. Какие задуманы на земле. Какие-то людские представления. Этакое условное название.
Я назвала его по имени, он не дал договорить. Может, имена произносить – лишнее?
Он утверждающе сказал:
– Дина.
Я помедлила, но поправила:
– Диана.
Потому что «Дина» означает «судьба» или «верная». «Диана» – «Божественная». Я не виновата в том, как сказал он.
Он кивнул:
– Диана. Подожди меня.
Мы столкнулись. Просто врезались. Грохнулись лбами. Искры. Искры. Искры. Отовсюду. Только не наружу. А снаружи внутрь. Нужно немедленно составить собственное представление. Частицы разлетаются в пространстве. Чтобы потом вернуться или нет.
Мне казалось, я вижу, куда он пошёл. Что там делает. Как делает. Как движется.
Я ждала. Под открытым небом. Солнечно и тепло.
Теперь он всегда заставлял себя ждать. А я это ненавидела!
Появился:
– Пойдём.
– Идёмте.
Я уже боялась его рассматривать. Мысленная моя жизнь очень бурная. Внушение. Прочтение других. И прочее. Едва я посмотрю на него – он узнает.
Мы о чём-то сразу заговорили.
Я затаилась. Передо мной был необыкновенный мужчина. И такими их делаем мы – те, которые относятся к женскому племени (см. «Фантазии об идеальном, или Девушка по имени Этюд»).
Я думала, что сейчас мы придём в офис. Нормально сядем. Нормально поговорим. Но мы пришли в бистро на углу Московского и Обводного.
Я жутко нервничала. Или волновалась. Не знаю, всем ли это было заметно?
Мы обсудили нашу отстающую промышленность. Мнение его об отечественном производителе в области порошковых красок было крайне отрицательным. Пусть он, отечественный производитель, загнётся как можно скорее.
Чёрт! Что же я так себя веду? Ну, это же работа. А у него может сложиться неверный взгляд на меня. Я вся такая чинная, строгая, серьёзная, неулыбчивая, ответственная, спокойная, никаких лирических отступлений. Фу, аж самой противно.
Если у нас никто не умеет хорошо работать – нечего вообще браться за дело. Рассказал, чего нагляделся на «Пигменте»…
Он сказал девушке за стойкой:
– Здравствуйте.
Так может сделать Ирина. Анечка. Но не я. Не мой стиль – здороваться с персоналом первой. Поэтому и ценю в людях.
– Что ты будешь? – спросил он меня. – Кофе. Мороженое.
Вот ещё. Не приучена, чтобы за меня платили. В особенности те, которые мне нравятся. К тому же я была такая сытая. Меня немножко затошнило.
– Ничего.
– Ничего?
Что он подумал? Что так не делается? Удивился? Испугался?
Я спохватилась:
– Ну, разве что сок.
– А мороженое?
– Нет. Какой там есть?
Он почему-то назвал мой любимый:
– Яблочный.
– Да.
Он поинтересовался у девушки про курящих и некурящих. Все были вместе. И он сказал мне:
– Тогда пойдём наверх.
Конечно, куда же иначе?
Я вытащила его анкету. Маленький карандашик, оставленный Анечкой.
– Ладно, ближе к делу.
Никакой романтики в общем.
Сделала глоток и ремарку:
– Просмотрела вчера вопросы, не очень грамотно составлены.
Почему он согласился? Кому нужны эти вопросы? Лично мне – нужен он.
Я объяснила, как будем отвечать. Карандашик передавался из руки в руку. Или мы двигали его по столу. На, возьми мою энергию. От моей правой к его левой. Я с детства испытывала симпатию к тем, кто пишет левой. Я сама натренировалась писать ею.
Мы прерывались – перемолвиться о чём-то вне интервью. Спросил, где я учусь. Я сразу ответила. Не боялась его. Я ему доверяла. Вспомнила о Настиных визитках. Бросила ему на стол:
– Вот возьмите.
Мой пренебрежительный жест. Жест легкомысленной девчонки. Отметил ли он, что я бываю и другой?
Он спрятал визитку быстрым и выверенным движением. Чёткость и точность. Я на миг задумалась об увиденном.
– Это не моя визитка.
– Я вижу.
Что-то ещё. Потом – он:
– А почему не твоя?
– Потому что у меня нет.
– Почему?
– Мне по статусу не положено.
– Почему?
Вот почемучка!
– Потому что я не нахожусь на постоянной работе в офисе.
Когда он отмечал ответы, я его разглядывала. Моя мысль уже проникла в него. Но я никак не хотела признавать сей факт.
Волосы назад. Как в моём давнем сновидении. Цепь на запястье. Серёжка в ухе. Синяя футболка, чёрные джинсы. Вообще я не могла описать его внешность после первой встречи. Просто образ. Внутренний состав. Потом всё меняется местами. Описанию поддаётся внешнее, а внутреннее где-то залегает, иногда трудно извлекается.
Правая рука – обручальное кольцо. Вот те раз! Я только заметила. И что теперь? Он увидел, что смотрю. Спрятал руку, о чём-то заговорил – и рука передо мной. Мы не будем говорить о кольцах. Ладно.
Мороженое тает. Он спрашивает:
– Точно не будешь?
Верчу головой:
– Я не очень люблю мороженое.
– А зря.
Улыбаюсь. Смешной. А кофе с мороженым – детское лакомство.
Привёл строку из песни. Прямо как я!!!
Последний ответ. Шутливо зачитываю с листа:
– Конец интервью. Спасибо всем!
Всё складываю в папку. Он спрашивает:
– Это действительно всё?
И как это понимать? Я думаю, что не всё. Далеко не всё.
– Ну, с этой частью – всё.
Взяла сумку. Отвела глаза.

Шли по Московскому в направлении «Фрунзенской». Про совпадение с городом Фрунзе я запретила себе даже вспоминать. Хорошо идти с ним рядом. Не хочется уходить. Я сказала:
– Я понимаю, что порошковые краски – это нечто сыпучее, но я никак не пойму, как они наносятся на поверхность.
Немного приостановились. У него глаза залучились:
– Хочешь, я тебе покажу?
Он ещё спрашивает! Ведь всё же ясно!
– Хочу, – быстро ответила я и добавила: – Наши преподаватели советуют изучать технологические процессы на практике.
Вот такая, присущая мне, двусмысленность.
Мы переступили черту. Уже не могли разойтись сами по себе. Уверенности прибавилось. Частицы вернулись друг к другу.

Мы стояли совсем близко. Но это не могло длиться бесконечно.
Я пошла к выходу. Он проводил меня. В нём появилась какая-то заторможенность. Я сказала:
– До свидания.
Его профиль.
Уходя, я услышала:
– Заходите ещё.
Почему вдруг «вы»? Что, по отношению ко всей нашей компании? Я передам.
Обернулась и несколько лукаво предупредила:
– Ладно.
Только надо придумать что-то. Мало непреклонности его тона. Мало его взгляда. Который пригвоздил меня. Интересно, он знает о притягательности своего взгляда? Для меня.

Через три недели я позвонила ему.

Р. потом скажет мне: а почему не через три дня?