История клетчатого пледа (воспоминания об Александре Старцеве).
Солнечный день в ослепительных снах.
В.Цой.
2005-2007 гг. стали для русского рока годами потерь. Один за другим ушли из жизни люди, творившие историю «времени колокольчиков». Вдова Виктора Цоя, директор группы «Объект насмешек» Марьяна Цой, звездный продюсер группы «Кино» Юрий Айзеншпис, поэт и основатель рок-кабаре Алексей Дидуров, рок-критик Александр Старцев, поэт и переводчик Илья Кормильцев, питерский рок-музыкант Александр Аксенов (Рикошет). Они не были фигурами первой величины, всегда оставаясь на втором плане. Вместе с тем, появилось странное ощущение, что их уход обозначил границу наступления новой эпохи. Не возьмусь предсказать, каким будет это время, и какие у него будут идеалы. Но очевидно, что мы не можем забывать свою историю и должны помнить ушедших. Каждый из них оставил после себя воспоминания или книги, музыку или стихи, редкие записи или артефакты своей эпохи.
Об одном таком человеке, с которым мне довелось увидеться и познакомиться, я хочу рассказать. Весной 1996 года я посетил известного рок-критика Александра Старцева. В начале 80-х Старцев был одним из редакторов журнала «РОКСИ», где публиковался под разными псевдонимами: Саша-с-Кримами, Алек Зандер и др. Мне уже были известны его обзорные статьи о ленинградских рок-фестивалях, интервью с БГ, Цоем, Майком, с которым он очень дружил. Слышал я и о его дружбе с вдовой Виктора Цоя Марьяной.
В то время я искал редкие записи группы «Кино». По справочному бюро я узнавал адреса и телефоны разных людей, звонил, договаривался о встрече. Со Старцевым мне по началу повезло. Я быстро дозвонился до него и напросился в гости с целью расспросить про неизвестную цоевскую песню «Румба». Старцев тогда жил в Питере в небольшой квартире на улице Орджоникидзе, д.14. Принял он меня достаточно хорошо, много рассказывал, но очень возмущался, почему я пришел к нему без диктофона. Действительно наш разговор я практически не помню. Однако один интересный момент нашей встречи, который после стал даже питерским анекдотом, запомнился, видимо, нам обоим.
В ходе беседы он обратил мое внимание на клетчатый плед своего старенького дивана. Оказывается, именно на нем сидел Цой. В той самой квартире, на там самом диване, на том самом покрывале Старцев задавал вопросы Гребенщикову, Майку и Цою… Я, разумеется, сразу вспомнил эту фотографию. Тогда еще вышла брошюра Наташи Васильевой, на обложке которой как раз была фотография с Цоем в белом пиджаке и на клетчатом диване.
Мне тогда было девятнадцать-двадцать лет и тот факт, что я сижу на том же самом пледе, на котором сидел Цой, меня очень взволновал. Конечно, это заметил и Старцев. Я стал скромно намекать, что, может быть, он мне его подарит или продаст. Мне почему-то показалось, что он ему не особенно нужен (ну и наглец!). Старцев с иронией спросил цену. Не помню, какую я назвал сумму. В Питер я приехал автостопом, поэтому в принципе не мог предложить больше, чем стоил дешевый портвейн, с которым я к нему и попал в гости. Но мне так хотелось этот клетчатый плед (про «Румбу» я уже забыл)…
А дальше наши с ним воспоминания расходятся. Старцев о нашей встрече рассказал Рекшану, а последний напечатал это в какой-то газете, но уже как анекдот.
«Пришел фанат Цоя к Саше Старцеву. Увидел одеяло, на котором сидел Цой, и захотел отрезать ножницами от него кусок».
Сомневаюсь в том, что я предлагал отрезать кусок от пледа. Все-таки всегда считал себя коллекционером. Но сам плед, каюсь, очень хотел. Смутно вспоминаю, что Старцев полушутя-полусерьезно предложил мне за эти деньги отрезать кусок от пледа. Или может быть с моей стороны, это была просто не очень удачная шутка… Не знаю, не помню. В конце концов, плед тогда остался у Старцева, а я ушел ни с чем (без «Румбы» и без записи беседы, и без пледа). Плед было жалко, о чем я и рассказывал всем своим знакомым.
Но на этом судьба клетчатого пледа не закончилась. Незадолго перед смертью Старцев все-таки расстался с пледом, подарив его какому-то поклоннику Цоя...
Мне же остались только воспоминания о той весенней встрече. Но я не расстраиваюсь, потому что память об Алеке Зандере будет жить в его ярких, по-настоящему талантливых статьях, в его интервью с будущими рок-звездами. Слава Богу, что сегодня на многих интернет-сайтах эти документы времени можно прочитать. А читать их просто необходимо, если мы хотим знать РОК таким, каким он был в далекие и уже в чем-то непонятные нам 80-е гг. ХХ столетия.