Зима. Горы.
Был предзакатный час, когда солнце садится на верхушки деревьев и оттуда освещает девственно чистый снег своими багряными оттенками. Небольшой отряд хлабыстянского клана "Черных братьев" бредя по колено в снегу, обходил стороной кряж Куйар. Поговаривали, что там нашел свое последние пристанище маг, который сошел с ума после беседы с одним из Богов Мира, а нафиг им такой гемор… Лучше обойти стороной...
- Вот какого беса мы поперлись в эту глушь? Ворчал всю дорогу писарчук, то и дело заглядывая в свою любимую баклажку с самогоном.
- Здесь нет ни девок, ни таверны… Короче, чего я с вами пошел, сам не пойму.
Монотонное ворчание его вгоняло всех в дремоту, но оглушительный храп бредущего за ним Като заставлял всех встрепенутся и, хватаясь за свое оружие орать: - Кто? Где? Кому в рыло? – И только окрик вождя клана успокаивал всех и, наводил порядок в боевом строю.
- Куда идем теперь, фиг его знает, - пробормотал как-бы в никуда Мидас.
Его вопрос эхом отразился от гор и, заглушая все звуки, разнесся по округе, вспугнув при этом пару бешеных собак занимавшихся любовью прямо у них на пути.
- Как куда? За вождем, он один знает, куда мы премся и зачем? - Ответил ему шаман Нюка и стукнув пару раз в свой шаманский бубен, добавил. – Вон собак распугал, теперь удачи в пути не будет…
Последствия прерванного полового акта собак не заставили себя долго ждать и громким ревом, который мало походил на нежное и ласковое постанывание бешеных собак, заставил взяться всех за оружие.
- Где-то рядом бродит медведь – тихо прошептал писарчук Клафи и посильней прижал к груди флягу с самогоном.
Следом за ревом медведя раздался многоголосый вой собак и жужжание гигантских ос Захренов.
- Гадом буду, если они не по запаху твоего самогона ориентируются. – Сказал Нюка и пригрозил кулаком писарчуку.
- А я че? Я ниче… - Только и успел промолвить Клафи и тут же получил от медведя жестокий удар лапой в челюсть. На миг в глазах писарчука вспыхнуло сто шестьдесят две коньячные звездочки и, он потерял сознание.
- Ох, йо… - Простонал шаман и тоже рухнул на землю рядом с Клафи под ударом фиолетовой осы Захрена. Та же участь постигла и лекаря Като, и только глава племени Халиту Дэ Биозе с оруженосцем Мидасом успели стать в боевую стойку и попытались отбиться от 132-х Захренов, 63-х бешеных собак и всего одного медведя-Хали.
- Воскрешаем мелких. – Проорал Мидас, доставая свиток оживления. - Пускай нас лечат!
- Аминь. – Благословил воскрешение вождь клана, отбиваясь от очередной бешеной собаки.
- От Сука… Флягу стырил… - Только и успел сказать писарчук придя в сознание и, тут же рухнул на землю опять от удара медведя-хали, выглянувшего из-за кустов уже с алкоголически фиолетовым носом.
- Чет жрать захотелось… - Вскочил оживший Нюка и, ударив бешеного пса облизнул свою дубинку. – Сладкие они какие-то. Видать меда Захренов обожрались.
- Не, их люди наверное подкармливает сладкими плюшками. – Простонал от удара бешеной собаки Като и, врезавшись головой в ближайшую скалу захрапел. Его раскатистый храп снова отразился от кряжа Куйар и усиленный эхом гор привел в трепет остатки нападавших тварей, заставив их с ужасом в глазах, ретироваться с поля боя.
- От гавнюк… - Пнул под зад спящего Като вождь Халиту - Весь кайф от битвы испортил своим храпом.
- Не бАись, ща кайф будет. Тут Хали пьяный в сугробе валяется, - радостно сказал оруженосец Мидас и добил в хлам пьяного медведя.
- Что, Халиту весь мой самогон уже ужрал? – Подымаясь с земли, простонал писарчук хватаясь за больную голову. – И даже на опохмел ничего не оставил?
- Да не Халиту, а медведь-хали ужрал весь твой самогон, - сказал Мидас, заканчивая разделывать медведя и вытирая вакидзаси об штаны все еще спящего лекаря Като. - От, сука, Халиту… Ужрал все, – причитал над своей пустой баклажкой Клафи. - Сам же на совете клана издал приказ № 8 «Об опохмеле» и сам же его и нарушает. Прикольно получается…
- Ты меня иногда поражаешь… - Сказал писарчуку Халиту Дэ Биозе. – Не пил я твоего самогона, вон медведь-хали его весь ужрал.
- Хуле там медведь… Вот Захрены это вещь.. - Сказал Нюка и, подняв с земли дохлого Захрена, оторвал ему крылья. – Говоришь критом меня бил с лёту? Сейчас ты у меня полетаешь… - И уже обращаясь к писарчуку добавил, - тащи сюда свой насос, которым ты самогон качаешь, ща фишку новую покажу. – Шаман вырвал жало у Захрена и, вставив ему в заднее отверстие, шланг с принесенного Клафи насоса скомандовал: - Ты держи его, а я буду качать. А когда скажу «давай», отпустишь.
Все присутствующие с любопытством и удивлением принялись наблюдать за происходящим.
- Давай, – проорал писарчуку через некоторое время Нюка, - отпускай, нето взорвется у тебя в руках нах…
- Что? – Не понял Клафи и удивленно посмотрел не Нюку.
- Отпускай нахрен Захрена, не то взорвется сейчас – орал благим матом уже Нюка но, все же продолжая надувать и так уже довольно-таки раздувшегося фиолетового Захрена.
- А-а-а-а, ну так бы сразу и сказал, - пробормотал Клафи и выпустил из рук гигантски раздувшуюся осу.
Фиолетовый Захрен издав пердящие звуки, зигзагообразно взмыл в воздух и, полетав немного в разных направлениях, взорвался в метрах трех над головами зрителей, испачкав их с ног до головы своей требухой и кровью.
- Ох, итить твою медь… - Только и смог произнести Халиту Дэ Биозе, - ну че, пойдем домой?
- Сейчас, только малость оправлюсь, - сказал писарчук и расстегнул ширинку на штанах. – Давно хотел это сделать!
Струя раскаленной мочи ударила в снег и, растопив его, медленно сползая вниз по склону, вывела каллиграфическим почерком: «I LOVE YOU LIFE».
Так у хлабыстянского клана "Черные братья" появилась первая медвежья шкура, а на горе что рядом с кряжем Куйар надпись: «I LOVE YOU LIFE».