11 | 42 * СЧАСТЬЕ
Ольга Сергеевна ворчала: «“Вот в наше время”… Всегда так говорят про старух», – вертелось уже в голове… очнувшись будто!.. взглянула она на себя со стороны.
– Ты слышишь, Жень, – он её схватил прямо… за… ну?.. за…
– Ты знаешь, который… сейчас?.. Пол-… -две…
– Да. Я с вернисажа. Алёшка пригласил. Зоин. Вырос – … Там Пал Палыч был. Уже сидел просто. Стоять не может: семьдесят четыре… Помнишь?.. Председатель фондо-закупочной.
– Ты с мобильного.
– А, как он называется? “мобильный”… “мобильник”, да? Наверное… Холодно уж!
– Ты откуда, откуда ты? Откуда звонишь? Отку…
– С мобильника… говорю.
– Ты сумасшедшая! Иди спать; тебе уже сколько – пятнадцать? восемнадцать? Иди…
– Я и иду… Представляешь, они Ахматову не знают: ублюдки, поколение next, “навеки выбравшие ПЕПСИ”. Иду к Новокузнецкой: всё загажено! заплёвано! – целуются!.. везде… Это счастье такое, Жень? Спишь? что ли.
– Не сплю… не сплю. Говори.
– Они Тарковского не читали. Они не ходят в театр, на выставки, музеи, не смотрят… Где Консерватория – не знают даже… Представляешь!
– Ну, что ты хочешь, Оль?.. А у тебя, Оль, прости… Ты сама платишь? Ну, за телефон? Этот… Тариф-то какой? МЕГАФОН у тебя? БИЛАЙН?
– Не знаю, правда, Виктор платит, правда.
– Вот ты и… Не знаешь сколько это стоит.
– Пригляделась сейчас, а в клумбе – галька пополам с окурками. Пьяные? Мёртвые? Не знаю – не понимаю… Лежат – валяются!? – Не… Раньше-то – вызвали бы милицию. Сейчас – …
– Ладно… не…
– Жмутся, Жень, они серьёзно все, понимаешь, жмутся: так! по-настоящему, всерьёз. Целуются. На эскалаторе, едя… (да и, – едя). У колонн прямо… За… Он её… И… она его. Прямо… туда… и… прямо: лезет! лезет! ле… И в вагоне, Жень, – рядом сидим: ничего! ничего! ничего не смущает! ни… че… Я про них не говорю – парней – всегда такими были они… и – в наше… А эти-то: одной курит, бутылка (за горлышко) в другой, сама – лезет!.. лезет! коленом своим наглым! – прямо – прямо – ту… да… да! вот! Жень, ты-то ведь не так… “Мы”, как говорится, не такими… Нет, разве, Же..?
– Так. Спи. С…
– Нет ну… ты? Жень, представляешь, идёшь, а они… и не… стес… спука… садятся пря… на… она на него и… потом… И не стесняются тоже… прямо так, там; испорожн… испра… жн… яю… тся… ть… сссяяя. Пр..?
– Тебе, что? Надо что? Больно ты была праведная, что?
– Это что, весна такая, я тебя спрашиваю? Это что, свобода такая? Это что, любовь такая? Я себя спрашиваю… Об этом мечтали? Ждали? Боролись… Вот он её жмёт!.. и всё! точка. Сытые, с другой стороны. “Модильяни” выставка, с другой стороны. Ночью – цветы, рестораны, пробки, с другой стороны… Улыбаются?! С другой стороны. Нет, я себя…
– С другой стороны: ты на своего-то, Витьку, посмотри – много он у тебя по театрам… я гляжу… и живут они с Иришой… давно?.. Расписались? Вот. – А весь мир объездил к двадцати пяти уже. Простой какой-то… Ну не буду… Что хочешь, что б, как у нас… у тебя..? у Тани..? Ты же помнишь? Не помнишь? – Так я скажу тебе, слушай: это любовь! молодость! да! это свобода! Они ничего не хотят, понимаешь: одеться, обуться, смеяться, пить, наслаждаться, – всё – быть красивыми – всё! Пойми! Пойми! Поняла? да? Другие… пойми. Пой… Иди…
В прозрачной (полу-) остановке, стеклянной загородке, кто-то шевелился ритмично. Она уже различила плавность движений. Их было четверо. Двигались. С… С наслаждением некоторым. Фонарь невдалеке выхватил… её и его руки…Они гладили руки друг друга… Потом она начала медленно спускаться… спускать…
Не было другого прохода. Как перед… Ольга Сергеевна шла: «Неужели..?» Ей показалось что-то знакомое в очерке линий вьющихся в тёплом ветре светло-русых волос. Молодой, но созревший стан. Линии голубых, с заплатами, джинсов. «О?» Она задела её, почти. Хотелось, наверное. Вот и задела. Улыбающееся интеллигентное лицо, приветливое, будто ничего… Это была её ученица… Одна из лучших, приветливая, интеллигентная… «Приятная…»
– Здравствуй, Марина, – улыбнулась в ответ.
– Здравствуйте, Ольга Сергевна, – улыбнулась в ответ Марина.
Ольга Сергеевна улыбнулась. Не в ответ теперь – просто… так. Тихий вечер… луна вышла. Она обернулась: вторая девчонка – её ученица тоже… «Надя, кажется?» Надя («кажется?») улыбалась… через тьму, обволакивающую этот, этот божественный майский дух! и тишину – проглядывала улыбка, её сопровождающая, провожающая… Мальчиков она не знала, хотя… вряд ли, они были тут совсем сторонними…
Ей показалось воздушнее как-то вокруг. Как-то легче, да! да! Зажимали – да! Громили правозащитников, да! Сажали “за так”, да! “Союз журналистов”… газеты все… про ТВ и... «А им-то что, молодым? Они хотят – быть и любить и хотеть. Хотят хотеть и быть. И быть любимыми. И обнимать любимых. И жать! жать! (да! да! да!) – любимых, своих! Быть! На этой земле – весна приходит: с Путиным и без Ельцина – всё равно ей: она весна – у неё свои права – вечные! вечные! вечные!»
Любовью! Любовью! дышало всё вокруг! «Да эти буты… и пласти… ко… Да, – это свобода такая! И – цветы! цветы! – ночью! ночью! и пиво любое… всё открыто… летящие Мерседесы и BMV… “Рено” и “Тойоты”. (Хоть чуть-чуть она в этом разобралась: «Сын, всё-таки… помог… Он работает в… на… Не помню?.. На…») Это свобода такая», – разобралась… «Это любовь такая! Это весна, – да! Это – весна! да! да! Это – новое поколение – NEXT. И оно тоже будет… Путин или не Путин – Ельцин или не Ельцин. NEXT – значит следующие… Да такие же!.. Лучше даже!.. Вот эта Марина… например: такая послушная, исполнительная, добрая, вежливая, и улыбается всегда… Хотя, перед институтом она… они… нет, себе такого..? нет, не позво… ля… Хотя? Может быть?»
Они хотят любить, они хотят быть, они хотят хотеть. Они не могут – не быть, не хотеть, не жить. А любовь – это то, что она только что (и в таких количествах) наблюдала. Дошло наконец?
«Это-то и есть! Это-то и есть! Это-то и есть! – любовь! весна! молодость! любовь! весна! молодость! любовь! весна! молодость! – воздух этой тишины! Ведь первый вечер такой… зафиксировано… “рекорд температуры” `для мая`. Приятно как…» И она завернула за угол… Уже было видно окно: сын не спал… Они (с Иришой) ждали её… Весна! Весна! Весна! улыбка так и осталась на лице, на губах, когда она уже, с некоторой задержкой, – не опускала шторы: «Жалко: весна!.. луна!..», – ложась… засыпая… Улыбка: «Весна!.. Луна!.. Лю…»
Не спалось что-то. Плохо. Весна. Луна. Молодость. Любовь. Плохо спится и дома находиться в такие дни, месяцы, годы. «А, что с ними сделаешь, с годами-то: это весна! молодость! любовь! эта вечная весна! вечная молодость! вечная любовь! Молодость! Любовь! Весна! Весна! Молодость! Любовь! Любовь! Молодость! Весна! Весна! Молодость! Любовь!» – засыпала… так и…
17-ое мая, 2007-го года. ВОЗНЕСЕНИЕ ГОСПОДА