Вечеринка на квартире общих друзей была в полном разгаре. В большой комнате гремела музыка, в темноте мигали разноцветные фонари. Огоньки отражались от бокалов, бутылок на столе и зрачков танцующих. Все уже были в такой поре, когда хочется уйти в полный отрыв, не обращая внимания на стук соседей по батареям. Скакали, как дикие звери, визжали, пели, выли и улюлюкали, начали наряжаться во что под руку попадется.
Олег раздобыл в ящике стола кисточку и гуашь, и нежно потянул Ольгу за рукав в ванную комнату.
- Помоги мне, пожалуйста,- интимно попросил он ее на ухо.
Она податливо, нетвердой походкой пошла за ним, хмелея и трезвея попеременно от мысли, что в комнате в шумной дикой пляске оставались ее муж и его жена.
- А сам чего? Не можешь?- прошептала она, беря из его рук кисточку.
- Ольга, я совершенно пьян,- он выразительно развел руками.- Нарисуй мне, как в «Вороне», когда он умер и воскрес.
Она мгновенно поняла, что за маску хотел Олег. Этот фильм, «The crow», она смотрела, как и он, много раз.
Два разгоряченных танцем тела, эМ и Жэ, стояли рядом среди кафеля и полотенец, и обоих била судорога возбуждения.
Она обмакнула кисть в баночку с черной краской и коснулась его лица, оставляя прохладный, влажный след на горячей коже. Он закрыл глаза. Она вела медленно и нежно, стараясь сдержать дрожь пальцев. Его дыхание становилось глубже и горячее. Она чувствовала, что прикосновением кисточки, словно замыкает между ними электрическую сеть. Он поднял веки, и она удивилась тьме его глаз. Расширенные зрачки впитывали и засасывали ее всю.
- Оля, давай закроем дверь на защелку,- густым, грудным голосом процедил он.
-Зачем? – она сгорала от желания сделать именно так, отложить гуашь, обвить его шею руками и приникнуть ртом к его пухлым губам; но умирала от страха, что через минуту начнут стучать в дверь и орать: «Ага! Закрылись!». Она представила глаза его беременной жены, ревность своего мужа. Но в тоже время Олег был так близко, он хотел и не смел. Ольга чувствовала, что все зависит от нее. Невидимая развилка судьбы огненной веткой вспыхнула в ее сознании. Сделать вид, что ничего особенного не происходит, чтоб остаться в привычной для всех колее отношений; или отдаться этому порыву, а дальше будь что будет…
Она продолжала ласкать влажной кисточкой его веки, скулы, смеялась, чтобы подавить нервный тик. Справившись с собой, она, как заправский гример, подправила штрихи, а потом весело и звонко сказала: «Готово!». На все ушло меньше минуты.
Так вспыхивает спичка, вынутая из гремящего коробка, резким, сильным движением чиркнутая о его бок. Она вспыхивает резко, трепетно и жарко с шуршанием и треском. Лисий хвост пламени съедает деревянную плоть. Пламя обжигает пальцы. Короткое дуновение, и остается только мертвая черная головешка, без сожаления выброшенная из рук. Все! То, что могло произойти, по ее воле уже никогда не произойдет. Кривая времени выправилась. К счастью, или нет, ни-че-го между Олегом и Ольгой не произошло.
Он посмотрел в зеркало на свое разрисованное лицо:
- Да. Спасибо, - и, не глядя больше на Ольгу, вышел, чтобы присоединиться к веселой ряженой толпе.
Ольга включила кран, подставила под него грязную кисточку и долго смотрела, как струйка черной воды, закручиваясь воронкой, исчезала в трубе. Она улыбалась.
(Из повести "Никуда не денешься")