10 | 42 * РЕСТАВРАТОР ИЛИ ХУДОЖНИК, ХУДОЖНИК ИЛИ РЕСТАВРАТОР
«Хорошо, что он не реставратор», – внезапно обнаружив перед собой работу, – свою. Исаак Ильич так, настолько привык халтурить. Что и радости особой не испытал. Что? А вот, поди ж, ты: попробуй – всё по автору, не залезая на автора, него самого! Да и в смесях только по нему – в классических сочетаниях: охры, сиены, умбры. «Без белил», «без белил» всё, как увещевал то коллега, то педагог (сначала). «Как обрыдло это всё чужое, знал бы кто. А?» Он и не испытал радости оттого, что они задавили! задавили! задавили! его самого Ильича Исаака – все эти, реставрируемые им: «Коры и Писарры, Ван-Дейкины и Судейкины, Фрагонары и Боннары, Джотты и Белотты, Машковы и “Лужковы”». Он не испытал радости…
«Да сколько их!.. Красивых – таких – разных таких! Святых – Рембрандтов и Рембрандтов. А, может, – и – без “д”-буквы вовсе… Да как он пишется? – в конце-то концов!?. Не разобраться ему… Хоть бы, человечество это всемирнолюбивое договорилось наконец: как это пишется… наконец… всё на свете… “ЭТИКЕТАЖ” этот весь...»
Рука шла механически. Любовь не прощает никогда. Этого он и не знал. Любовь, по существу, – битва! Битва – за себя. Станешь ли ты тем, кем ты должен был стать в этой жизни. Любовь! Любовь! Кисть его вживалась… понемногу… Кисть! Кисть! – была чужой ему. Стала… – чужой ему! «Эти все мне Тышлеры и Уистлеры, Малевич и Конашевич, Крачковские и Айвазовские, Шишкины да Мышкины!..»
Не получалось!.. Он видел! Шестьдесят – возраст! – «два уже… – шестьдесят два уже…» – продолжал он в себе!.. Внутри… себе… вполне себе… так себе…
«Вот: Оля/Оля, Яна/Яна, Варя/Варя», – вертелось. А что ещё может вертеться в головах реставраторов. “Художник”? “Художник-реставратор”? “Реставратор”? “Живописец-реставратор”? “Реставратор живописи”? «Да сколько ещё они будут доканывать его? Чинуши, типа Колупаевой или Поповой? Алиференко или Матвиенко (Или Мотвиенко?)?»
Он портил работу. Видел. Это, но, и, – многое другое… Свет за окном, и… и… и… его – шестьдесят два! (“с копейками уже”) – нет, нет, не дадут ему ЖИТЬ! ЖИТЬ! спокойно! спокойно! – И – он – портил!.. портил!..
Понял, – «нет! нет! любовь! – не прощает!.. не прощает любовь! не прощает! любовь!..» Он испортил! Испортил: не туда легли и зелёные, и – голубые. Руки не слушались. Редко! «Редко рисовал! Теперь уже – “под гору”…» Бросил-отложил… : «Ну и что! Ну и?.. Что?» «Всё равно, “надо”… “буду”…»
ночь/утро: 16-ое, 17-ое. май. 2007