«Холодно. Не согревает даже быстрый бег. ППШ привычно оттягивает руку. Странно пять лет не держал автомат в руках, а он всё как родной» - воздух хрипло вырывался из пробитого легкого: «Эх, Степка, как же ты так?»
В 44-ом, в Польше он выволок Виталия из-под обстрела, тот тогда получил сквозное ранение - неудачный штурм ДЗОТа. Как ругался Степка, всегда осторожный, расчетливый, настоящий командир, не любил он Виталькино «гусарство». Осторожный... и тут так нарваться. Мирная жизнь всех расслабила.
Баба Клава рассказала, она все видела. Странно, что эти сволочи и ее не убили.
Сегодня где-то пополудни у магазина появились три незнакомца. Поселок-то небольшой, да что там поселок, скорее деревня. Сюда редко кто чужой заглядывает. Потому появление троих неместных сразу бросилось в глаза. Да и странные они какие-то были. И вроде одеты, как деревенские и говор здешний, а все равно - не наши. Одежда, как будто с чужого плеча и носят они ее как-то не так. Вроде как всю жизнь носили другую, а эта им больно не нравится. И зыркают по сторонам недобро так.
Степка как представитель власти, увидев пришлых, не мог не поинтересоваться, кто такие, откуда.
Вот что видела баба Клава. Степа подошел, представился:
- Старший лейтенант Григорьев, предъявите, пожалуйста, документы.- Тот что постарше, совсем ветхий старикашка, принялся увещевать:
- Да мы проездом, зачем тебе...
- Документы!- Степан Кузьмич был не по возрасту суровым мужчиной, всякого в разведке навидался. Кобуру он уже успел расстегнуть.- Доставайте медленно, по очереди, начиная с вас. -Это он деду.
- Да что ты, милок, пожалуйста, документы все в порядке,- засуетился дед, протягивая бумаги.
Степа углубился в их изучение, и что-то видно отразилось на его лице...
В общем, двое, что помладше быстро выхватили из-за пазухи пистолеты и расстреляли Степу в упор. Шесть пуль, а он еще жил, рука скребла по снегу, пытаясь дотянуться до выпавшего из кобуры ТТ. Дед, не торопясь, достал из кармана пистолет и выстрелил Степке в голову.
- Сволочь красножопая,- злобно прошипел он и плюнул на тело. - Интересно, что же он увидел в наших бумажках, Ричардз - сукин сын обещал же качественные документы.
"Конечно, гады" - думал Виталий, слушая рассказ перепуганной бабки: "Степке и со СМЕРШем приходилось работать, не такую "липу" видал при обысках и допросах нацистских диверсантов. Чутье-то осталось, а вот реакция... Найду уродов, сначала пристрелю, потом спрашивать буду".
- Ну так вот, они как Степана убили, - причитала бабка пока Виталий собирался,- так и побежали к старой барской усадьбе, резво так. Ох, Виталька, не чисто что-то здесь, ведь даже те двое, что помладше им вить тоже годков 60 будет, а старший так и совсем дряхлый, а бегают, что вьюноши.
- Разберемся, баб Клава, - сквозь зубы рычал Виталий,- разберемся, ответят они мне за Степку, суки.
- Осторожней... - услышал он выбегая.
Виталик бежал в сторону бывшей барской усадьбы. Диверсанты не могли уйти далеко. «Кругом леса, след свежий, он их отыщет. Гады все верно рассчитали, пока ближайшая погранзастава будет поднята по тревоге, пока ребята сюда доедут, следы их заметет, успеют уйти, граница рядом. Операция провалилась, но их могут забросить и еще раз, спецы они матерые, другие бы Степку не просчитали.»
Одного не учли. Что здесь, на месте найдется кто-то с оружием, кто сможет их завалить, брать в плен убийц своего лучшего друга Виталий не собирался.
Вот и руины. Стоп. Не понял. Следы ведут не в лес, а прямо в усадьбу в подвал. Единственное, что осталось от некогда роскошной постройки: пеньки стен, обгоревшие стропила и ход в подвальное помещение. Мужики в 18-ом здорово здесь погуляли. Лютый был барин, душегуб, люди из их деревни и окрестных исчезали бесследно, народ шептался, что это его рук дело. Помещика и его дружков. Страшная была компания у них, секта, что ли какая-то. Барина не поймали, но над поместьем его потешились, щедро отплатив за ужас и притеснения, от которых страдали поколения жителей "Снегирей". Даже после отмены крепостного права лучше жить им не стало.
«Куда же они делись?» - Виталий крадучись обошел вокруг дома, иных следов не было, только в подвал. Сняв ППШ с предохранителя, пригнувшись, он полез вниз по хорошо сохранившимся каменным ступенькам.
В детстве они с пацанами часто лазили туда. Огромное помещение, усеянное осколками битой посуды, какими то черепками, стены в потеках копоти – все это было ужасно таинственно и поэтому место это пользовалось заслуженной славой у местной детворы. Справа от входа, как помнил Виталий, стояли остатки каменного стола, под них-то он и прыгнул, готовый стрелять еще в полете, но к его удивлению в помещении никого не было, а ведь спрятаться здесь просто негде.
Потирая больно ушибленное плечо, Виталик задумался. Раз враги сюда вошли и не выходили (по своим следам они не пошли, таким нехитрым фокусом сына охотника не обманешь, да и опыт разведчика кое-чего стоит), то значит подвальчик-то с сюрпризом. Как же они в детстве не нашли потайного хода, казалось все здесь облазили. Тусклый сумеречный свет, лившийся из проема, обнажил следы, которые вели к противоположной стене, там раньше висели картины, лоскутья от которых до сих пор догнивали безобразными кляксами. Виталий осторожно приблизился в стене и начал аккуратно ее ощупывать. Наконец, пальцы его нащупали небольшой рычаг, вернее его обломок довольно таки высоко над головой. Он всегда находился в тени, поэтому его и не обнаружили.
Нажав на него, Виталий отпрыгнул в сторону, наведя автомат на открывшийся проем. Там мерцал тусклый свет, который вероятно отбрасывали фонари или факелы. Надо сказать, стена провернулась практически бесшумно. Вниз вели ступеньки, по которым он и пошел, чутко реагируя на каждый шорох. На стенах, висели зажженные факелы. «Ага, значит они здесь, а что это нарисовано на стенах?» - то, что он увидел, повергло Виталия в ужас. На войне разного навидался, но то, что было нарисовано, вернее вырезано и раскрашено в камне на стенах было не просто отвратительно, это было нечеловечески мерзко. Барельефы, «украшавшие стену» изображали, в общем, одну и ту же сцену.
Огромный чан, выполненный в виде человеческой головы с непомерно большими щеками и маленькими глазками. А над крышей чана . . . над крышей несколько чудовищ с бычьими мордами буквально выжимали орущих людей. Да именно выжимали, потрошили, сливая кровь своих жертв в эту чудовищную кастрюлю. Весь процесс был показан в деталях, подробно и настолько натуралистично, что хотелось взять в руки кайло и разнести эту гадость тут же, не сходя с места. Барельефы помимо воли притягивали взгляд, гипнотизировали. Была в них какая – то особенная, отвратительная красота.
Лестница виток за витком уходила вниз на внушительную глубину. Очнувшись от созерцания настенных кошмаров, Виталий заставил себя прислушаться, кажется, лестница заканчивалась, снизу послышался гул голосов. Он замедлил шаги, ступая совершенно бесшумно. На повороте показался вход в большой зал. Он также был освещен факелами, отбрасывающими ломанные тени на стены, которые лишь угадывались в царящем в помещении полумраке.
Виталий осторожно заглянул в проем. В общем, он был готов к чему-то подобному, но все равно на несколько секунд его парализовало. Около противоположной стены стоял тот самый чудовищный чан, что был изображен на барельефах, а около чанов сидели два мужика и черпали изо рта морды какую-то жидкость, елки-палки они ее хлебали. Мужики, кстати, выглядели никак не на 60 лет, чего-то бабка напутала сослепу, им и сорока на вид трудно было дать. Виталий выскочил в проем и с криком: «Это вам за Степку, суки» - нажал на спусковой крючок. Вместо оглушительной очереди раздался сухой щелчок. Пока он тупо смотрел на автомат, который никогда не отказывал, который отец всеми правдами и неправдами сумел принести с фронта, откуда-то с боку подбежал третий и ударил его клюкой, Виталий принял удар на приклад, автомат вылетел у него из рук. Следующий удар пришелся по левой руке, которая тут же повисла плетью. Прыгнув, он сумел сбить мужика корпусом, но к нему уже бежали двое. Как раз в тот момент, когда он вставал с оглушенного диверсанта удар в основании шеи отправил его в небытие. Увы, только на время.
Очнулся Виталий от боли. Связанный он валялся на полу не в силах пошевелиться.
- Давай, давай, открывай глаза герой, твой кошмар продолжается. – Напротив него стоял самый молодой из троих диверсантов, помятый, но довольный. – Тебе наверно интересно, что здесь происходит?
- Михалыч, бросай его в Ёмкость, - злобно одернул его другой, - хватит изгаляться. Время поджимает, чекисты через пару часов будут здесь
- Господи, что же вы за твари? - Прошептал Виталий, увидев лицо того, второго. Скорее даже звериное рыло, перекошенное, так похожее на морду-чан. Весь подбородок был уделан не то кровью, не то какими-то нечистотами.
- Вот, видишь, Алексей Петрович, юноша начинает задавать правильные вопросы. – Злобно улыбнулся Михалыч, - а время у нас есть, от «органов» уйдем, ты знаешь. Молодой человек, имеет право знать, что его ждет, правда?
- Ладно, давай быстрее. – Ответил второй, отодвинувшись в темноту.
- Так вот, как вас зовут, юноша? - людоедски улыбнулся Михалыч.
- Да пошел ты. . .
- Не надо грубить, эх, что за молодежь пошла, никакого любопытства. – Виталий плюнул и довольно метко. – Ну ладно, гнида, хочешь быстрее сдохнуть, да ради бога. - Прошипел, утершись Михалыч. - Ребята, подмогните. Втроем они втащили Виталия наверх и впихнули в чан, последнее что он услышал был гортанный голос нараспев читающий то ли какую-то молитву, то ли проклятие на незнакомом языке.
Он медленно погружался в какую-то вязкую вонючую субстанцию. Вот она дошла ему до горла, до подбородка, Виталий закричал. Оказавшись с головой в этом болоте, он еще полторы минуты задерживал дыхание.
А потом вдохнул ее. Субстанцию. Но это была еще не смерть. Он понял, что может дышать здесь, вместе с осознанием этого в него входило знание. Древнее, как мир. Виталий понял, куда попал и что с ним будет. От осознания этого он закричал еще сильнее.
Это был своеобразный алтарь забытого бога, который для того чтобы не сгинуть в веках, подобно многим из своих коллег, заключил с одной из диких орд, кочующих по степям того, что позже назовут «Монголией» соглашение на заре человеческой истории. Он давал долгую жизнь (несколько сотен лет) жрецам и правителям племени в обмен на кровь и страдания их подданных и паствы. Собственно кровь ему была не нужна, он питался муками жертв, кровь же шла на приготовление субстанции, своеобразного эликсира бессмертия, которые регулярно омолаживали сначала правителей, потом просто посвященных в таинство адептов культа. Менялись эпохи, народы, а бессмертный упырь все жил, даря бессмертие поколениям новых жрецов. Иногда, очень редко, бога надо было переносить. Тогда в емкость, имеющую одну и ту же форму, говорят, что это было его лицо, помещали человека, душа которого пожиралась, и вместо нее в оболочку заливался дух древнего божества.
Таким образом, тварь транспортировалась в другое, более безопасное место, где отливался новый идол, в которого и выпускался дух-убийца. В помещении, где устанавливался идол, не действовали законы нашего мира, например не работало оружие неприятеля, который неоднократно пытался разрушить капище.
Уродливый жестокий бог мало кому нравился, утечки информации о нем периодически, редко, но бывали. Однако за тысячи лет никому не удавалось его уничтожить. Уязвимым он бывал только в человеческой оболочке.
Все это Виталий узнал за считанные секунды. Вместе с входящим знанием уходила его душа. Кровавая мгла затягивала сознание, дробя его на куски, уничтожая и поглощая сопротивляющиеся осколки, это было больнее любой физической боли, страшнее всего на свете. Потеря себя. Полная. Навсегда. В последний момент он понял, что нужно делать, бороться не надо, борьба только уничтожает его. Нужно очистить сознание от мыслей и ужаса. Он уже мертв, поэтому страх не имеет смысла. Он знал, что шанс у него будет только один. Месть близко.
- Емкость, ты готова?
- Готова. - Донесся глухой голос снизу. Крышка откинулась, и Емкость вышла наружу.
- Вот одежда парня, одевайся, вот его автомат. – Трое жрецов стояли уже возле выхода наверх. Старший, ему было уже триста лет, протягивал автомат. – Ты готова к переходу?
- Да. - Сказала Емкость беря автомат.
- Да. – Сказал Виталий, нажимая на курок, наслаждаясь звуками выстрелов, разносящих тишину зала вдребезги.
- Да. – Сказали Ёмкость и Толя, приставляя дуло ППШ к собственному горлу и разнося голову в клочья.
Снаружи шел снег. Лес ложился спать, укрываясь на зиму белым одеялом.
12.11.2007