Отбывая домашний больничный арест, безнадежно всматриваюсь в туманный горизонт сквозь мутное окно вечной московской непогоды. Туда, где вопреки логике, но инстинктивно верно, должно быть море, и солнце, и лето.
Прислушиваюсь к звукам человеческого муравейника: кое-где нервно рычит дрель, переходя порою на истеричный вой, от которого ломит зубы. Проснувшейся древней коброй шипит воздухоочиститель, и кажется, что над головой проклятый Сизиф с восьмого этажа катает грохочущую тушу рояля - туда и обратно, туда и обратно...
Есть что-то вечное в этом долгом ожидании, бесконечно пьющим мутную жижу далеких и бесплотных видений, старающимся угадать расплывчатые контуры ускользающих образов, словно укрытых пыльной ветошью, выгоревшими лохмотьями сна...
Московское межсезонье как проклятье, повисшее над суетным, не замечающим ничего под лапами миллионной толпы-многоножки городом, привыкшим барахтаться в темных омутах подворотен и с сомнением поглядывать на стальной перст Останкинской башни, указующий в пасмурно-слепую пелену неба - туда, где по мнению многих, ничего больше нет...