…Весной, когда земля покрывается нежно-зелёной травою, а на ёлочках и соснах зажигаются розовые свечки, я иду в лес. На свидание с Богом.
Но, оказывается, в лес иду не только я. Приближаюсь к знакомой поляне – и от человеческого безобразия сжимается сердце.
Ёлочка. Метра три высотой. Стройная, пушистая, крепкая. На поднятых к небу ветках – с силой насунутые варварами пластмассовые двух- и полуторалитровые пивные бутылки. Штук десять, не меньше. Елочка стоит сжавшись от стыда и боли. Осквернённая. Мне тоже стыдно и больно. Подхожу и, стараясь быть осторожнее, снимаю бутылки. Не получается снять без боли. Приходится тянуть. А ветки-пальцы все изранены – с такой силой насовывали бутылки – содрано до белого… Снимаю, стягиваю всё это свинство с ветвей (свинство в том древнем смысле, что бесы вошли в стадо свиней), - и ветви облегчённо расправляются, пальцы оживают…
Ёлочке становится легче. Когда я нагибаю её, чтобы снять бутылку с верхушки, мне кажется, что ёлочка сама помогает мне, ведь она такая крепкая, а склоняется так легко…
… В конце августа я снова пришла на знакомую полянку. Елочка! Ну, здравствуй, старая знакомая! Как ты?.. Стоит, разомлела на последнем северном солнышке… Раны зажили. Шрамов не видно. Значит, будем жить!