Он бежал, прыгая на четвереньках подобно собаке, касаясь руками и ногами заснеженной дороги, двигался вдоль решетчатых заборов и голых кустов.
Вдруг сзади он услышал хихиканье и тут же прекратил такой способ собственного передвижения. Он резко обернулся и увидел сзади и немного слева от себя трех куриц, которые и издавали это противное хихиканье. Они что – то хором спросили, на что он ответил продолжением своего пути крайне медленными шагами, как будто нарочно растягивая длительность дороги.
Куры продолжали следовать за ним, переговариваясь о чем – то о своем, о курином. Время же, тем временем, превратилось в некое подобие жевательной резинки, оно тянулось, тянулось… а перед его глазами все расплывалось, делая шаги все более тяжелыми и безжизненными.
Так, незаметно, дорога привела его к деревянной лавочке, крашеной в зеленый. Она почему – то стояла прямо на проезжей части, у обочины. На лавке сидела симпатичная брюнетка с довольно короткими волосами под каре и странной одеждой, которая окутывала все ее тело, оставляя на виду только ее голову, которую она наклонила вниз, как будто разглядывая что – то у себя под ногами.
Кур, следовавших за ним, уже не было, а все вокруг перестало расплываться и тянуться, как жвачка. И он сам неожиданно перестал быть центром событий, только наблюдая за тем, что разворачивалось перед его любопытными глазами.
Появился какой –то мужчина сразу напротив лавки и стал совершать неприличные движения рукой, брызгая при этом белой слюной и рассказывая складные и дивно смешные стишки, которые сочинял прямо на ходу.
Рассказав четверостишье, которое насмешило всех, хотя никого вокруг вроде бы не было, к нему присоединился еще один мужчина. Он был раздет по пояс, потому можно было без труда разглядеть его большое мускулистое тело. Он сидел за лавочкой на корточках и тоже рассказывал складные стишки, которые являлись своеобразными продолжениями стишков первого появившегося.
Этот второй так же сочинял на ходу, при этом осторожно прикасаясь левой рукой к своей груди. Рассказав четверостишье, он открыл свою правую грудь, подобно тому, как открывают банку, обнаружив внутри нечто бездонное и черное. Этот факт тоже оказался очень смешным, особенно после того, как он предложил всем взять что – то, что он назвал каким – то незнакомым словом на букву «м».
Дальше все понеслось как –то скоропостижно и незаметно. Кажется был еще третий мужчина, который так же с ходу придумывал смешные стишки, но его он вспомнить никак не мог. Видимо память стерла этот момент своим чудесным ластиком…
Через неопределенное количество времени он обнаружил себя сидящим в светлой и в то же время в какой – то серой комнате. Справа находилось зарешеченное окно, а прямо перед собой он видел две ветхие двери, которые находились очень близко друг к другу, и при этом обе они выходили на улицу. Потому предназначение одной из дверей было крайне непонятным.
Но об этом он думал как раз меньше всего. Он только поглядел вокруг, заметив много всякого хлама, сложенного вроде бы аккуратно, однако отчетливо создающего вид беспорядка.
Прошло не так много времени, как он услышал свое имя за окном. Он отворил одну из дверей и выглянул на улицу. На расстоянии двадцати метров от него, просовывая голову сквозь решетку забора, выглядывал его друг. Он спросил разрешения зайти и незамедлительно его получил. Однако, когда комнаты вновь открылась, он – сидящий на деревянной коробке – увидел ни своего друга, просившегося только что войти, а одного своего старого знакомого, который прибежал сюда с двумя – тремя друзьями. Он решил, что просто не разглядел голову, которая спрашивала разрешения зайти, и потому перепутал.
Вошедшие закрыли дверь на замок и, отдышавшись после долгого бега, рассказали, что за ними гнались недоброжелатели. Попросили укрытия. Получили. Стали ждать, когда придут эти сволочи. Он выглянул в окно и тут же прыгнул на пол, под подоконник, чтоб его не заметили. Полежав там немного на животе, предложил остальным присоединиться. Однако за окном никого не оказалось. Тогда все набрались смелости и открыли дверь. Все обозримое пространство так же продувалось пустотой, как это было за окном.
Один из гостей даже открыл вторую дверь и выглянул из нее, видимо на всякий случай… Так же убедившись в отсутствии недоброжелателей, он попытался захлопнуть дверь, спрыгнув на землю – под второй дверью ступенек не имелось. Дверь же поступила подло, совершенно не захлопнувшись. К этому времени все уже успели выйти на улицу, тут же заметив, что двери очень уж ветхие и вообще непонятно, как они держаться на петлях. Он стал объяснять причины столь сильного обветшания, пытаясь закрыть первую дверь, которая никак не поддавалась, образуя между собой и косяком огромную щель.
Объяснял он все это темноволосой сексапильной девушке, которой вроде бы не было до этого, хотя откуда она тогда могла появиться, если не пришла с остальными?
Он в подробностях рассказал, какие хорошие двери были у него раньше, когда он был обладателем другой комнаты, находящейся, кстати, совсем рядом, в том же одноэтажном строении. Двери той комнаты были действительно хороши. Одна из них выходила на улицу, и все смогли полюбоваться ей, соглашаясь с тем, что она и правда чудесна!
Так, за разговором, они покинули это место, шагая небольшой кучкой по серому неровному асфальту, изъеденному трещинами от многих лет дождей, что успели вылиться на него…
26 февраля 2004.