- За городом, куда бы ты ни шел, тебя всюду окружает животный мир. Сначала неразличимый и огромный, потом из этого многообразия ты выбираешь себе друга, а он тебя. Или скорее наоборот! – размышляла, сидя на крылечке, Наденька Левитина.
Она держала на загорелых коленях книжку и никак не могла ее открыть, залюбовавшись светлым и тихим вечером. Серые глаза мечтательно скользили по всему, что попадало в поле зрения.Солнце золотило конек крыши, соседские гуси, громко гогоча, белели у забора. Плетистая роза, обвившая перила, источала тонкий аромат.
Надюшу всегда удивляли это родство душ, привязанность одного существа к другому:
- Жаль более мелких друзей мы не замечаем – какого-нибудь паучка по имени Игнаша или комарика – хотя нет, комарик нам точно не друг.
У ног Надюши уютно расположился, уткнув в пол потертый кожаный нос, черно-белый миляга - пес Мурашка. Он всегда встречал ее у ворот и бешено радовался. У пса была хозяйка – озорная и крикливая баба Клава. Но по выходным Мураха был предан Наденьке. И когда она копошилась в своем цветнике, один бок ей всегда подпирал теплый и верный друг.
На всех загородных фотографиях Мурашка в эпицентре – то у ног, то сбоку. И даже на фото, где Наденька сфотографирована через окно, в стекле все равно отразилась умильная Мурашкина морда. Это была ее маленькая тень.
Как-то зимой, в особо лютые морозы, достали с чердака тулуп. Тулуп был теплый с чудесным гладким мехом внутри. Муж Леня случайно вытащил из кармана картонную бирку и прочитал имя изготовителя "Мурашкинская меховая фабрика". Долго от смеха не могли успокоиться особенно при виде Мурахи. Мураха, сцепив зубы, терпел подобное отношение к себе.
Однажды они привезли с собой крохотного пекинеса, которого надо было приютить на выходные. Мурашка был уязвлен в самое сердце. Он сидел весь день в отдалении, повернувшись гордым профилем к ним. Ну, чистый Наполеон! Вся его физиономия говорила: «Что ж! У вас теперь своя собака. Кусок я от вас не приму, но и уйти не в силах» И осуждающе смотрел на свою заморскую соперницу, хотя это было очень неудобно делать в профиль.
Муж Леня занимался серьезным делом – бурил какой-то фундамент, и всегда около него вилась серая кошечка с васильковыми глазами. Она была грациозна, как все кошки, отзывалась на кличку Муля. И не отходила ни на шаг. Заглядывала в пробуренную яму, мешала, не давала работать. Она была чистенькой хозяйской кошечкой, но большую часть выходных проводила с Леней. Он восхищался красоткой и говорил ей всякие комплименты, на которые та живо реагировала.
Каждый член семьи кормил свою животину чем-нибудь вкусненьким.
Сын Пашка приезжал редко, но и у него завелась подружка.
Баба Клава выпускала курочек-пеструшек с двумя петухами погулять. Один петух был большой и солидный с роскошным радужным хвостом, второй мелкий и плюгавый исполнял роль не то евнуха в гареме, не то ревностного помощника. Он, наверное, был замзавом курятника.
Рыжая, словно язычок пламени, курочка постоянно отбивалась от своих, как Гюльчатай . Сначала никто не обращал внимания на то, что она все время паслась у ног сына, а рыжуха просто искала повод побыть с ним рядышком.
И когда вечером баба Клава выходила во двор и заводила свое голосистое «Цыпа-цыпа-цыпа!» то все курицы, подгоняемые петухами, бежали домой, кроме рыженькой.
Она всегда пыталась остаться.
Как-то Надя с Леней нашли под крыльцом куриное яйцо, теплое и в рыжих перышках. Подружка сына принесла ему самое дорогое, что у нее было – своего детеныша.
- Вот и дождались внуков, - рассмеялись умиленные родители.